Читать книгу Один из семидесяти - Марина Мурсалова - Страница 5

– Братья мои, – обратился днем Егише к своим ученикам. – Теперь эта земля стала для нас хотя и временным, но прибежищем, и мы должны исполнить свой долг на ней. Мы должны изучить здешний народ и подружиться с ним, чаще вступать в беседы и помогать тем, кто отчаялся – такова наша миссия. Каждый из вас пускай решает сам, как он претворит задуманное в жизнь.

Егише говорил это, между делом расчесывая большим гребнем длинную бороду. Тора и Талмуд явственно дают понять: у мужчины-иудея должна быть борода. С приходом новой христианской веры все громче звучали призывы сбривать бороды, дабы разница между старообрядцами и поклонниками нового вероучения была разительной. Но для Егише как новообращенца, взращенного все же на старых символах, избавление от длинной бороды можно было приравнять разве что к прилюдному оголению живота. То же самое можно было сказать о талите[17], с которым он не расставался, хоть носили его ветхозаветные евреи, творящие молитву. Умом Егише понимал причины перемен и тягу новообращенцев к новым отличительным знакам, но пока не мог смириться с некоторыми из них.

Молодым легче было приноравливаться к новым порядкам. Вон его ученики – с какой тщательностью скоблят по утрам свои лица. Прямо как египетские фараоны, для которых безбородье прежде всего – признак молодости.

– Я видел здесь неподалеку обувную лавку, – сообщил Давид. – Может, меня возьмут в работники? В приюте я научился тачать обувку.

– Сходи, сын мой, – согласно кивнул головой Егише. – На все воля божья, а рвение к труду не может не вознаградиться.

– Я тоже хочу найти работу, – сказал Ванея.

Рефаим присоединился к товарищам.

День выдался на редкость приятным. Солнце давно встало и успело нагреть уличный булыжник. Ноги, слегка подмерзшие в прохладной комнате, согревала через тонкую деревянную подошву сандалий теплая осенняя земля.

Вскоре юноши подошли к лавке, где продавалась обувь. Давид перещупал каждую пару, с удовлетворением отметив про себя, что сандалии его собственного изготовления сшиты более добротно и аккуратно. Хотя, что касалось женской обуви, в ней он был не мастак.

Изящные, расшитые голубыми, белыми бусинами и крошечными раковинами каури, маленькие сандалии с чуть загнутыми носами для удобства при ходьбе по горным возвышенностям свидетельствовали о высоком мастерстве местного изготовителя женской обуви.

– Что-то хотели купить?

Из лавки вышел крупный мужчина со светлыми вьющимися волосами до плеч и окладистой кудрявой бородой. Неглубокая легкая войлочная шапочка слегка приподнималась на густых волосах. На мужчине поверх длинной рубахи был повязан кожаный фартук.

– Хозяин, – вежливо обратился к нему Давид на арамейском, – тебе работники не нужны?

– Идите своей дорогой, чужестранцы, – также по-арамейски ответствовал тот сердито. – У меня уже есть помощники, мои сыновья.

Давид увидел в глубине мастерской, за столом две склонившиеся светлые головы. Подростки лет десяти и тринадцати ловко орудовали скребками, разминая жесткие телячьи шкуры.

– Они выделывают кожу, а шью я сам. Так что черную работу есть кому делать.

Пастухи в этих краях в холодное время года обходились простым обертыванием ног грубой кожей животного. Горожане, особенно состоятельные, предпочитали носить более удобную и красивую обувь, причем, для каждого времени года свою. Все это продавалось в лавке Ашана.

– А такую обувку, какую делает мой товарищ, ты продаешь? – поспешил на помощь Давиду смекалистый Рефаим.

Он выставил ногу в светлой сандалии, подаренной ему перед путешествием Давидом. Хозяин наклонился и внимательно осмотрел сандалию, постучал по жесткой подошве, пощупал ремешки.

– Хорошо, кожа мягкая, – удовлетворенно произнес он после осмотра и уже с большим интересом взглянул на Давида. – Твоя работа, чужестранец? Знаешь какие-то секреты кожевенного дела?

– Моя, – не без гордости ответил Давид. – И знаю, как добиться такой мягкости. Обучался этому ремеслу.

– Я тоже обучался, – с надеждой произнес Ванея.

Хозяин на мгновение задумался. Он был неглупым и предприимчивым, поэтому сразу понял, какую пользу может принести новый работник.

– Хорошо, – сказал он, – завтра приходи. Сделаешь пару, а там посмотрим.

– А сколько заплатите? – поинтересовался Рефаим. Мужчина недовольно взглянул на него.

– Своим я плачу ассарий за пару. – Рефаим, изобразив на лице недовольство, покачал головой. – Больше не могу. Согласен? – строго спросил хозяин Давида.

Рефаим и Ванея хотели еще немного поторговаться, но товарищ их опередил.

– Согласен! – радостно воскликнул Давид.