Читать книгу Нолдамак - Марина Мялина - Страница 8

Рита

Ненавистная мелодия орала в ухо. Я неохотно потянулась к телефону. Боковой кнопкой выключила будильник. «Только заснула, и уже нужно вставать. Как же не хотелось идти на пары так рано! Поваляюсь еще пару минут».

Я резко проснулась, посмотрела на экран телефона. 8:20. «Не может быть! Как я могла заснуть! У меня английский через 10 минут». Я как ошпаренная вскочила и спрыгнула с кровати. Вика мирно спала, закутавшись в одеяло.

Я надела первое, что попало под руку: джинсы, майку и безразмерную кофту. Нырнула в конверсы, схватила рюкзак и вылетела из комнаты. Ждать лифт не было времени, и я побежала по лестницам. На улице я помчалась что есть силы. Холодное утро заставило прибавить скорость. Я ворвалась в пустынный универ. Часы показывали 8:29. «Только бы успеть!» Я рванула по лестнице. Сердце бешено стучало. Я влетела на второй этаж. Мне оставалось преодолеть коридор. В этот момент прозвенел звонок, и я увидела как закрывается дверь аудитории. Собрав все силы, я ринулась по коридору со словами: «Подождите меня!»

Конечно же, никто меня ждать не собирался, и я финишировала перед закрытой дверью. Со злости я двинула по ней ногой, и отошла к окну, чтобы отдышаться. Геннадия Петрович ненавидел весь университет. Он обращался со своими студентами как с ничтожествами. Никто не мог заработать оценку «отлично», потому что, по его мнению, не родился ещё такой студент, который знает предмет лучше него. Унижение – самый любимый приём в его арсенале. Тех, кто опоздал, на следующей паре ждала незавидная участь. Он предлагал тему для разговора на английском. Но они настолько были специфические, что многие не могли перевести слова. Не говоря уже о поддержания диалога на английском.

«What do you think about the rectification column3?» Или «Why don’t use Polsstokverspringen4 in St. Petersburg?» Боже! Он наверно сидит и только ищет непонятные слова, чтобы показать, какой он умный, а все остальные – дураки.

«Ну и пусть упирается своим превосходством. А я сейчас пойду в общагу и завалюсь спать. И горите Вы, Геннадий Петрович, синим пламенем».

– Я смотрю, ты любишь бегать по утрам!

Марк неторопливо шёл по коридору.

– Что ты тут делаешь? – настроение уже было испорчено. Любезничать с Марком я не собиралась.

– Замечу: в университет приходят учиться, – я услышала насмешку в его голосе.

– Вот именно, учиться. Ты-то что здесь потерял? Решил проверить себя в списках на отчисление? – съязвила я.

– В начале года их не вывешивают, – Марк издевался надо мной. От этого меня ещё больше пробирала злость.

– Шёл бы ты отсюда подальше, – я хотела избавиться от его общества.

Марк не унимался: придумывал, как мне насолить. Оглядел меня сверху вниз и, наконец, изрек:

– Неважно выглядишь.

– Спасибо тебе и Вике. После вашего фееричного появления я не заснула. Вику рвало, – уголь выходил из неё, не успев добраться до желудка. Поэтому мне пришлось таскать воду – единственное, что принимал её организм. А ещё из мыслей не выходило странное поведение Марка. – Как она себя вела? – резко спросила я.

– Ты имеешь ввиду, приставала она ко мне или нет? – ну вот, снова эта дразнящая манера. Неужели нельзя сказать прямо.

– Не приставала.

Марк, как и вчера, подошёл ко мне вплотную. Заглянул мне в лицо. Я почувствовала его горячее дыхание на своём лице. Голубые глаза загипнотизировали меня.

– А ты? – спросила я неожиданно для себя. Зачем мне это знать? Какое мне дело.

– Она не в моем вкусе, – он не отводил своего магического взгляда, и в своей манере добавил, – так же как и ты.

Я почувствовала укол обиды.

– В таком случае, что произошло вчера? Зачем ты меня обнял? – не выдержала я.

– Ты сама дала повод. Маячила передо мной в своей супер короткой пижаме.

– Ты рассчитывал на поцелуй? – я чуть не задохнулась от гнева. Его наглости не было предела.

– Для пьяного ты ничего так.

Я готова поклясться, что он был трезв. Но он обманывал, чтобы сделать больнее.

– Хорошо, что я протрезвел.

– Надеюсь, ненадолго, – пусть идёт в длинный запой, чтобы я не видела его наглую физиономию в универе. А я уже нафантазировала себе черте знает что! Схватив рюкзак с подоконника, я пошла прочь от этого кретина.

Гнев мой ослаб, когда я зашла в комнату. Вика лежала на кровати и стонала. На размытом тушью лице читалась боль:

– Я умираю.

– От похмелья ещё никто не умирал. Ты вчера перепила.

– Не напоминай. И без твоих замечаний тошно.

Возле тумбочки валялись таблетки.

– Моя голова скоро треснет. Будто трудовик бесконечно заколачивает в нее гвозди! – она потёрла виски. Меня это немного развеселило, но взглянув на серьезное выражение Вики, я спрятала улыбку.

– Как я понимаю, на вечерние пары ты не пойдёшь?

– Не хватало, чтобы Жан меня увидел в таком состоянии, – произнесла Вика с упреком.

– Не увидит. У них занятия к тому времени уже закончатся, – и предвещая её следующий вопрос, я поспешила добавить, – встретила Марка.

Вика привстала. Одеяло спустилось, оголив плечи. Она судорожно его поправила и спросила с беспокойством в голосе:

– Он тебе что-нибудь говорил о прошлой ночи?

– Ты танцевала и пила в клубе.

– И всё? – Вика недоверчиво посмотрела на меня.

– Я чего-то не знаю?

– Я же ничего не помню. Вот и решила спросить, – оправдывалась она. – Может он восполнил бы пробелы.

Вика снова забралась под одеяло.

– Тебе нужно принять душ и взбодриться, – иначе она так и будет целый день ныть.

Я отодвинула шторы. Дневной свет залил комнату. Вика зажмурила глаза и натянула одеяло на лицо. Пятки остались торчать. Я знала, как её достать из-под одеяла и начала щекотать пятки. Она брыкалась, прятала ноги. Но тщетно, я вцепилась крепко.

– Ладно, ладно. Сдаюсь, – Вика села через силу, потом, опираясь на тумбочку, медленно встала. Обессиленные руки не могли держать одеяло, и оно упало на паркет. Перешагнув через него, в одних трусах, Вика поковыляла к графину с водой.

– Кстати, где твой лифчик? – вопрос застал ее врасплох. – Когда я тебя раздевала, его на тебе не было, – в доказательство я подняла со стула одно платье.

«Может, ни в какой клуб Вика и Марк не ездили? И все это отговорки. Черт? Почему я не верю своей подруге? Может потому, что Вика занервничала? И притворилась, что ничего не помнит? Может их накрыло и… Нет, Вика не станет так жестоко поступать с Жаном. Марк его лучший друг».

– Вспомнила, – она вырвала меня из нарастающего вихря мыслей. – Я так танцевала, что бретелька порвалась, и я выкинула лифчик. Китайцы. Что с них взять.

Действительно, бельё вполне могло не пройти испытание танцполом. Грудь у Вики выдающаяся, поэтому тоненькие бретельки просто порвались. Но…

– Как правило, в таких случаях отваливаются каблуки, – не унималась я.

– Туфли же не китайские.

Странно, Вика не экономила на одежде, а тут дешёвый лифчик. Но я приняла объяснение.

– Сейчас я тебе сварю бульон. А ты пока прими душ, – Вика жадно глотала воду. Чтобы она снова не забралась под одеяло, я схватила её за руку и затащила в ванну.

3

«Ректификационная колонна применяется в процессах дистилляции, экстрактивной ректификации, экстракции жидкостей, теплообмена между паром и жидкостью и в других процессах». Ист.: Википедия

4

«Польсстокферспринхен (нидерл. Polsstokverspringen) – национальный, традиционный вид спорта в Нидерландах. Суть данного вида состязаний заключается в том, что бы с помощью шеста преодолеть максимально длинную водную дистанцию. Проводится ежегодно в разное время на территории двух государств – Нидерландов и Бельгии». Ист.: Википедия