Читать книгу Ведьмина доля. Смертнику не нужна кошка - Марина Сергеевна Солодова - Страница 6

Я свернулась в комок, положив под голову сумку. Холодный кафель, которым выложен пол, немного унимал боль, но боялась замерзнуть. Пыталась отдышаться, легче не становилось. Горло все еще казалось сдавленным. Сердце никак не могло вернуться к обычному ритму. Скоро звуки шагов затихнут – останусь совсем одна и смогу уйти.

Присутствовать на следующих двух уроках не стоит в таком виде и состоянии. Кое-как поднявшись, зашла в гардероб за пальто и выбралась на улицу.

Появляться в медпункте не желательно. Там меня с безразличным спокойствием осмотрит молодая женщина, скажет, что «ничего страшного» – пара растяжений, надо дома наложить давящую повязку. После этого вердикта отправит на занятия. Знаю, о чем говорю – однажды по ее совету просидела-таки до конца. Потом с трудом смогла добраться домой, тогда один из ударов пришелся по колену. Каждый шаг причинял боль. Хотелось сесть на ближайшую лавку и просто ждать, пока кто-нибудь поможет мне дойти. Дело было поздней осенью, и я скорее замерзла бы, чем дождалась помощи. Я шла сама. Откуда во мне тогда взялась такая жажда жизни?..

Дома по глупости сказала про совет нашей медсестры маме… и теперь, если вздумаю написать книгу о зверствах инквизиции, мне есть чем поделиться. Было ощущение, что моя нога просто медленно взрывается изнутри. По квартире я не могла сделать ни шага, прыгала на одной ноге, опасаясь свалиться. А потом легла и после каждого спазма тихо стонала, проклиная медицину. Повязки пришлось снять, а синяк под ним основательно распух. Потом был вызов врача на дом и справка о том, что мне не стоит приходить в школу неделю. В общем, с тех пор наш медпункт обхожу десятой дорожкой. Лучше сама сдохну без лишних мучений.

Если бы только я могла сейчас свернуть на короткий путь!.. Слишком светло, пройду под окнами директора, и мне «достанется» еще и от него. До моей школы идти минут двадцать не больше, но это время показалось вечностью. Лямка проклятой сумки резала плечо, там содрана кожа. Неловко перевесила на другое – нет, так еще хуже. Неуклюже оступившись, шагнула в лужу – ботинки промокли, стопы ощущали стылую воду. Мышцы ныли. Кисть правой руки саднило – скоро опухнет, и я еще не скоро смогу держать ручку не морщась от боли. Я отупела, скатившись до уровня полной идиотки, остались инстинкты, которые и вели меня в тепло, в безопасность.

Добравшись до квартиры, закрылась в душе. Вода могла смыть с меня холод, усталость и грязь – далеко не все, что мне хотелось бы смыть…

Рыдания душили. За что? Я бы не причинила вреда этому человеку, но он загнал меня в угол. Неужели лишь своим существованием я мешаю всем им жить? Никто не подаст мне руки, не попытается защитить. Разве я виновата в том, что у меня такое лицо? Я не желала такой быть! Ненавижу! Зачем жить, если так будет всегда?!..

Я посмотрела на полочку в ванной, где стояли тюбики с шампунем, зубная паста… и бритва в стеклянном стаканчике. Разве не в моих силах прекратить эту боль? Надо лишь разобрать простенькое устройство, вытащить лезвие. А потом? Хватит ли у меня решимости, чтобы ранить себя? Ведь будет больно. Из порезов будет течь кровь, придется позволить ей струиться красными ленточками по моим рукам… а может лучше сразу шею?

Представив, как стану резать себя, почувствовала внутри опустошающее отчаяние и закрыла лицо ладонями. Мне бы прижаться к кому-нибудь, кто может утешить. Наконец, горькие, злые слезы затуманили глаза и покатились по щекам. Со стоном, скорчилась на дне ванной и тихо выла, пока не началась головная боль.

Еще какое-то время в груди возникали вспышки горечи и губы кривились в преддверии новых рыданий, но скоро прошло. С тщательностью я вытерлась полотенцем, обработала все красные пятна. Поставила сушиться ботинки. Привела в порядок свою одежду и после легла. Содранная кожа, начавшие наливаться изнутри кровью синяки не давали удобно лечь.

Душа горела желанием мести. Мне хотелось любой ценой причинить боль этому человеку. Мечта уничтожить его жизнь отравляла мое сознание. Если бы у меня был кинжал или яд – я убила бы. До тошноты противно желать человеку смерти. До жжения в висках, думать, как причинить больше страданий, чем пришлось вынести тебе. Подобные мысли оставляют шрамы на сердце.

Кошка тихо вошла в комнату и, скользнув под одеяло, устроилась рядом со мной. Она знала, что я не оттолкну ее в плохом настроении и не стану срывать злость. Но тем, кто мучил меня рано или поздно придется ответить. Я найду способ и средство. Никогда не умела прощать.