Читать книгу Короткие истории больших самообманов. Рассказы - Марина Светенкова - Страница 3

Из подъезда выпорхнула фея. Атласное платье на тонких бретельках, алая помада и крошечная сумка в руках.

– О, гляди, уже в ночной сорочке по улице ходит. Проститутка… – прошипели бабули на лавке.

Татьяна обернулась.

– Добрый день, дамы, – любезно поприветствовала она обидчиц и получила в ответ три улыбки.

Чуть в стороне, но под прицелом тех же глаз, стояла Елена. Прямые черные брюки, коричневая блузка с бантом, светлые волосы в аккуратной прическе. Она переминалась с ноги на ногу и крутила тонкое кольцо на безымянном пальце правой руки, пока не нашла положение, в котором издалека оно максимально походило на обручальное.

– Привет! – Татьяна крепко обняла подругу и поцеловала в щеку.

– Привет, Тань. Ну и соседки у тебя… – тихо прокомментировала увиденное Лена и театрально закатила глаза.

– Да чему тут удивляться? Это ж ТСЖ, – махнула рукой девушка, затем шутейно потрепала бант на блузке подруги и игриво взяла ее под руку.

– Те самые ТСЖ?

– Ага. Они! Три старые жопы! – засмеялась Таня. – Лен, ну я ж тебе о них сто раз рассказывала. Короче, постовые, клячи и «не дай бог дожить до такой старости!».

Девушки звонко рассмеялись и в хорошем настроении направились к метро по утопающей в зелени каштановой аллее.

Татьяна жила одна. Она снимала крошечную однушку в старой пятиэтажке очень зеленого, но крайне криминального района. Ей приходилось бывать понятой при изъятии наркотиков, свидетелем семейных баталий с выбитыми окнами и драк со стрельбой из-за парковочных мест. Круг ее ближайших соседей, к счастью, был вполне благополучным. Да, впрочем, и Татьяна положительную репутацию подъезда не омрачала. Дверь ее квартиры не осаждали покупатели любви, стены в подъезде не пестрели надписями «Таня шалава», но ТСЖ все равно были уверены, что по ночам со столь заметной длиной ног можно работать только жрицей любви. Татьяна в перепалки не вступала. Она понимала, что поздние возвращения не остаются незамеченными, но объяснять соседям, что ты танцовщица, не считала разумным. К тому же для многих это все равно одно и то же. Сама выбранный род деятельности называла честной инвестиционной политикой по вложению молодости в беспечное будущее и этого не стеснялась. Кроссовкам, треникам и некрашеным корням волос она предпочитала красную помаду, короткие юбки и каблуки. Так она себе нравилась. Что же касается мнения окружающих, то опыт подсказывал, что заклятые соседи, несостоявшиеся ухажеры и старые знакомые не ждут твоих побед. Они пробубнят: «Ой, как ее жизнь помотала», даже если ты королева. Собственно, поэтому переживать из-за чужого мнения дело бесполезное. Осуждать тебя будут в любом случае. Живи ярко, одевайся красиво, смейся громко – стало девизом ее жизни.

С Леной они познакомились с десяток лет назад в Бабаевке. Таня там жила с рождения, а Лена в глубинку приезжала из Москвы и лишь на каникулы навестить родную тетю. Девочки сдружились, переписывались, а несколько лет назад в поисках лучшей жизни восемнадцатилетняя Татьяна перебралась в столицу. И в то время как подруга успешно воплощала мечту родителей и прилежно училась на финансиста, Таня проходила московскую школу выживания. Да, у нее, конечно, тоже были грандиозные планы по поступлению в театральный, но не сложилось. Вернуться в родной поселок не было и мысли. Она несколько недель скрупулезно ходила по собеседованиям, пока не закончились деньги. Единственным, кто ей перезвонил, был администратор ночного клуба. Но предложил он ей отнюдь не должность своего ассистента.

– Тань, а не страшно тебе? Ведь в вашем клубе тебя может снять какой-нибудь псих? Изнасиловать, задушить, в конце концов. Столько криминала каждый день… – спросила Лена, едва подруга заговорила об очередном рабочем дне в клубе.

– Нет, не боюсь, – уверенно и не без удивления в голосе ответила Таня. – Лен, у нас полстраны недообследованных. Кто нормальный-то?

– Ой, скажешь тоже. Мой Саша, например, нормальный, – серьезным тоном парировала подруга.

– Твой Саша зануда и нищеброд. И, Лен, если не рисковать, то всю жизнь с таким Сашей прожить можно. Скучно, бесполезно и неувлекательно. Бытовуха, муж-ипотеконосец, охота на скидки и Краснодар в качестве отпускного курорта. Не для меня это.

– Не сгущай краски. Это не скука, это стабильность. А Саша мой надежный. У нас с ним все еще будет: и свадьба шикарная, и кольцо с бриллиантом, и Мальдивы. Всему свое время. Надо только на ноги встать.

– «Надежный»… – усмехнулась подруга и продолжила: – Суровый и предсказуемый, как гастрит! Нет в нем ничего про надежность. Надежный – это твой папа, который и маму на молодую не променял и тебе квартиру купил. А Сашка – это прихлебатель. Пристроился там, где мягко и сладко. Знаю я таких. Сам ничего не делает, при этом сыт, доволен и живет в твоей квартире. Практично, удобно, но ни фига для тебя ненадежно. И главное – вовремя выгонишь клеща, ничего не потеряешь.

– Тань, ты что такое говоришь? Ты не права. Я с Сашкой расставаться не собираюсь. Он очень хороший. Родители, хоть и дотошные, но приятные люди. Не в разводе. Работа у него приличная. Да и внешность. Рядом с ним мне спокойно. Он всегда знает, как лучше. Я ему доверяю. И вообще, у нормальных людей это любовь называется, – обиженно надула губы строгая блондинка.

– Да неужели? – рассмеялась Таня. – Для меня любовь – это когда твой мужик тебе посудомойку покупает и робот-пылесос, чтоб ты дома отдыхала, а не впахивала. А Сашке твоему, насколько я помню, ни к чему все это – у него робот-баба имеется. А чё? Удобно. Она и в магазин сбегает, и с посудой справится, и полы помоет, пока он с друзьями после работы свою мизерную премию на дешевый виски спускает.

– Ой да ладно тебе! Я ж его люблю, мне несложно ужин приготовить и тарелку убрать. Это все мелочи. У нас ведь почти семья, год вместе живем. Думаю, вот-вот предложение мне сделает, готовится.

– Ну дай-то бог, – улыбнулась подруга.

– Даже не сомневайся! Кстати, Сашка рассказывал, у него на работе в юротделе хороший парень есть. Давай вас познакомим. Там родители какие-то важные медики, приличная семья. Глядишь, и ты свой клуб бросишь.

– Вот уж нет. Я как-нибудь сама. У нас с твоим Сашкой на мужиков точно разные взгляды.

– Зря ты, Тань. Безбашенная ты или смелая, не понимаю. Но я б так не смогла.

– Да неужели? Пожила бы с мое в Бабаевке, тоже бы осмелела. Там, Лен, такая школа жизни, что слабый и трусливый или сопьется, или сдохнет.

– Это да. И то, что в Бабаевку возвращаться не хочешь, могу понять. Но есть же и другая работа. Клуб, танцы – все это как-то унизительно, что ли, – не отставала подруга.

– Это для вас, маменьких девочек из столицы, есть другая работа, – молниеносно среагировала Татьяна. – А для лимиты без прописки из Бабаевка-лакшери, да еще и с таким носом – это, Лен, проблема даже в официантки устроиться.

– Зато у тебя фигура как у модели. Да и на нос не наговаривай.

– А действительно, чего наговаривать-то, можно просто школьные прозвища вспомнить.

– Ну ладно уж. В школе у всех прозвища были. Я в младших классах много болела, так, помню, дразнили «Лена – сопля по колено». В старших классах такого, к счастью, не было. Но я не забыла.

– Счастливая, значит. Меня до выпускного называли Шнобелем, Трамплином, да и вообще много всего мерзкого, что и вспоминать не хочу. Буратино – это самое безобидное, что я слышала!

– Не преувеличивай, – рассмеялась подруга.

– Да куда уж. А еще помню, как в Москву приехала. Кстати, тогда она показалась мне агрессивной. Сейчас понимаю, Москве вообще было все равно, кто там в нее переехал. Но не суть. Я-то готовилась. По меркам Бабаевки модница: джинсы в стразах, майка пупок не закрывает, каблуки пятнадцать сантиметров и кепка в клетку. Иду вся такая сама себе нравлюсь, а мне бомж в метро сказал, что я похожа на осла из «Бременских музыкантов». Не поленился ведь. Долго смотрел, потом подошел и сказал. Вот, Лен, ты считаешь это комплимент?

Лена покачивала головой и хохотала:

– Ты мне этого не рассказывала.

– Еще бы! Меня тогда это сильно задело. Я вжала голову в плечи и еще долго заходила в метро, опустив глаза, лишь бы не встретиться ни с кем взглядом.

– Вот уж не ожидала от тебя.

– Да ладно, было и прошло. Москву я все равно полюбила. Здесь жизнь. А я очень хочу жить. Не выживать, Лен! Жить, понимаешь? Хочу по утрам мужу к рубашке запонки подбирать да макать круассан в кофе и думать, в какой ресторан на ужин идти, а не, как ты, рассматривать каталоги супермаркетов и отмечать товары со скидкой, которые надо срочно купить, пока акция не закончилась.

– Ну, подруга, скидки-то тут при чем? Я их очень люблю. И не считаю зазорным экономить. Мы вот с Сашкой недавно по акции годовой запас чая отхватили, миксер и ему зимнюю куртку.

– Нет, Лен, нет. Нет! Даже углубляться не буду. Не хочу экономить. Моя семья нормально живет, родители не пьют. Но вот эта дурацкая экономия, она прям с детства душила. В нашей семье дырявую футболку отца и то не выбрасывали. Ее просто переводили в статус половой тряпки. А апофеоз бытовой прижимистости был достигнут, когда мама обертки от гамбургеров из «Макдональдса» начала использовать. Ну, короче, булочки в духовке на них запекать, да и бутерброды папе на работу в них же заворачивала. Вот ты, Лен, хоть раз складывала аккуратно в сумку обертку от гамбургера в «Макдональдсе»? Приносила ее домой?