Читать книгу Предсказанная любовь - Марина Залесская - Страница 8

Проснулся он рано, место Мирославы уже пустовало, но её подушка пахла ромашкой. Он лежал и гадал, что Мирослава приготовила на завтрак. Из кухни опять вкусно пахло.

«Я думаю только про Мири и про еду. Хорошо, что у меня есть музыка, а то я разъемся и замучаю девушку».

Он вышел на кухню, чуть-чуть недовольный собой, но сияющий взгляд Мирославы согрел его.

– Даниель, я приготовила гренки с творогом и банановым пюре.

Она положила на тарелку треугольные золотистые ломтики, сложенные башенкой. В середине белела прослойка из творога, сверху гренки политы густым банановым соусом и украшены двумя ягодами малины. Неизменная чашка черного крепкого кофе дополняла этот изысканный завтрак.

Он съел целых две башенки. Гренки оказались очень хороши: поджаристые хлебцы, мягкий творог, в банановом соусе слегка чувствовался какой-то необычный и приятный вкус.

– Что это в бананах?

– Я добавила чуть-чуть мускатного ореха. Тебе нравится? – она заглянула ему в глаза.

– Нравится. Это очень вкусно, – похвалил Даниель.

Она сияла от радости.

– Мири, посуду ты не моешь, а складываешь в машинку.

– Но ведь не может грязная посуда стоять несколько дней? – недоумевала девушка.

– Сегодня придет домработница и всё сделает. Сейчас я занимаюсь, а потом мы пойдем на пляж, чтобы не мешать уборке.

– Хорошо.

Она обняла его и смотрела переливающимися глазами.

Каждый раз такой её взгляд срабатывал как взмах дирижерской палочки, и он поспешил уйти.

«Несколько дней назад здесь, на кухне я пил кофе из кофемашины, ел криво сделанный бутерброд и был совсем один. А теперь у меня есть Мири, я смотрю в её прозрачные глаза и мне хорошо», – думал Даниель.

Мирослава расположилась на веранде со своим планшетом.

«Непонятная домашняя работа, – подумал он, – без учебника, без записей. Она просто смотрит на планшет, даже страницы не листает».

Но стоит ли задумываться над каждой странностью девушки. Она с ним – и это главное. А странности потом разъяснятся.

Он начал свои ежедневные занятия. Сначала гаммы – эти простые ученические упражнения создавали нужный настрой. Затем он отрабатывал штрихи, приёмы, и, подумав, решил сыграть двадцатый ноктюрн Шопена. Прекрасная, тонко выписанная филигранная мелодия, пропущенная через его сердце, долго звучала и парила в воздухе, обволакивая душу.

Закончив, Даниель отложил скрипку и задумался.

Всю его жизнь музыка была его единственной любовью. Он не мог прожить без музыки ни одного дня. Так было всегда. А сейчас к привычной замкнутой системе: он и музыка, добавилось новое, острое, яркое чувство. Он ещё не привык к нему.

«Не вытеснит ли оно музыку?» – спросил он у себя.

«Это невозможно» – ответил внутренний голос.

«Не помешает ли мне?»

«Я не знаю, – ответил голос, – не загадывай на будущее».

Внезапная мысль о том, что он может остаться без Мирославы, привела его в ужас, и он долго успокаивал застучавшее сердце.

«Она здесь, – успокоил он себя. – Сейчас я поведу Мири гулять, она обрадуется».

И он, предвкушая радость девушки, вышел на веранду.

Мирослава сидела со странно застывшим лицом, открытые глаза её не мигали и отсутствующе смотрели внутрь. Планшет лежал у неё на коленях, по экрану стремительным потоком бежали формулы. Даниель быстро сфотографировал формулы на телефон. А Мирослава смотрела прямо на него и ничего не замечала.

– Мири, что с тобой? – испугался он. – Очнись!

Девушка вздрогнула, ожила. Формулы тут же прекратили свой бег и исчезли.

– Прости, я задумалась, – виновато сказала она. – Я иногда так глубоко думаю, что выпадаю из реальности.

– О чем же ты думала? – заинтересовался Даниель.

– Я думала над правильной формулировкой квантовой гравитации. Это одна из нерешенных задач вашей…, – она замолчала и, спохватившись, исправилась, – то есть, я хотела сказать, современной физики.

– Гравитация, значит. А обо мне ты не думала? – уязвлённо спросил Даниель.

– Я всегда думаю о тебе, Даниель. Я думаю двумя каналами одновременно. Я думаю о тебе на канале «чувств», а на другом канале, я называю его «научный», я думаю про гравитацию, делаю расчёты, решаю задачи. Такое строение моего мозга. Иногда «научному» каналу не хватает мощности, он занимает канал «чувств», мозг работает с перегрузкой, и чтобы не тратить энергию на внешние раздражители, я надолго выпадаю из реальности.

Она замолчала, посмотрела на него прозрачными глазами и тихо добавила:

– А когда я с тобой, то «научный» канал отключается совсем.

– Ты, наверное, вундеркинд? – спросил он, поражённый необычным рассказом.

– Наверное. Тебе не нравятся вундеркинды? – она с тревогой смотрела на него.

– Я сам когда-то был вундеркиндом, – успокаивающе сказал он.

– Ты расскажешь мне? – заинтересовалась девушка.

– Расскажу, но потом. Сейчас мы пойдём гулять, скоро приедет синьора Манчини.

Он повел девушку к одёжному шкафу.

– Идём, я выберу, что ты наденешь.

– Может быть, я сама? – нерешительно сказала Мирослава.

– Я хочу тебя одеть, а когда вернёмся, то раздеть, – настоял Даниель.

Он просмотрел её новые вещи, достал комплект белья, серые джинсы и светло-серый свитер.

– Раздевайся, Мири.

Раздевалась она непринужденно и свободно. У неё не было даже проблеска тех сексапильных движений, которые так любят изображать женщины.

«Легкая грация речной нимфы» – думал он, – наигрыши флейты и переливы арфы подошли бы ей. Кельтской арфы».

Тело её было безупречно, и он не мог оторвать от неё глаз.

– Таких красивых физиков не бывает.

– А поваров? – смеялась она

– Не знаю, я совсем не интересовался поварами. Да и физиками тоже.

По очереди сгибая ноги в коленях, он надел ей кружевное бельё. Подумал, что в своих простых белых трусиках она по-девичьи прелестна, а это белье делает её роскошной. Ему нравилась и та, и другая Мирослава. Потом он подал ей носки, надел джинсы и свитер.

«Я играю в куклы, – подумал он, – наверное, я сошёл с ума».

А Мирослава улыбалась ему и молчала.

– Ты красавица, ты знаешь об этом?

– Ты ко мне некритично относишься, но мне это нравится, – засияла она.

Даниель вспомнил про подарок, который он купил ей вчера и сходил за коробочкой.

– Мири, это тебе, – протянул он девушке маленький футляр.

– Мне? Вот эта коробочка? – удивилась она.

– Ну, открывай же, посмотри.

Она послушно открыла футляр и ахнула. На черной бархатной подушечке ярко вспыхнули изумрудами и белым золотом витые серьги.

Она рассматривала украшение, трогала серьги пальцем, любовалась.

– Это и вправду мне? – в голосе прозвенели слёзы.

– Ну не мне же. Вдевай их в уши.

Даниель удивился, почему Мири чуть не плачет. Все его девушки обожали подарки. Они резонно считали, что брильянты лучшие друзья девушек и подолгу стояли у ювелирных прилавков, рассматривая украшения.

– Помочь тебе? – предложил он.

– Не надо, я сама, – отказалась Мирослава, – дырочки давно заросли.

Она осторожно вынула одну серёжку и, прикусив губу, продела в мочку уха. Рядом с золотой дужкой сразу же появилась капелька крови. Пока он бегал в ванную за антисептиком, Мирослава уже продела вторую серёжку, а кровь исчезла. Она рассматривала себя в зеркало, убрав волосы за уши. Зелёные камни оттенили ручейные глаза, золотые подвески замечательно смотрелись в волосах цвета мёда.

– Это я, Даниель? – спросила девушка.

– Это ты. Тебе нравится? – он качнул сережку и Мири счастливо улыбнулась.

– Мне очень нравится. Это прекрасные серьги.

Сияние её глаз опять стало почти нестерпимым.

– Мири, ты прожжёшь на мне дырки.

«Почему так ноет сердце? – думал Даниель. – Почему мне всё время кажется, что каждый такой чудесный момент никогда не повторится?»

– Я постараюсь не прожечь.

Она положила голову ему на грудь и смотрела в сторону.

– Спасибо, это такой чудесный подарок.

Нежность заливала его, но он ласково оторвал её и сказал:

– Я рад, что тебе нравится, а теперь пойдём, я слышу, что приехала синьора Манчини.

Надев синее пальто, Мирослава опять посмотрела на себя в зеркало.

– Мне идет это пальто?

«Наконец-то она заговорила, как обычная девушка», – подумал он.

– Тебе пойдет даже мешок, Мири. Пойдём.

А за дверью уже виднелась плотная итальянка с чёрными волосами, собранными в пучок. В руках она держала ведро, швабру и метёлку. Стеклянная дверь разъехалась, и женщина громогласно застрекотала, не забывая поглядывать на девушку:

– Buongiorno signore, signorina[11]. Вы идете прогуляться? Прекрасная погода сегодня, вам повезло.

«Прекрасная погода была и вчера, и позавчера, – подумал он, – с появлением Мирославы прекрасная погода каждый день».