Читать книгу Лунь - Марина Зенина - Страница 5

В конце февраля, когда от снега оставались только сухие грязные корки, а солнце все чаще пробивалось сквозь тучи, в группе Лены появилась новая девочка – перевелась из другого города. Куратор коротко представил ее и поспешил уйти. Все с интересом осматривали новенькую девочку со светло-рыжими волосами и остреньким, как у лисички, носиком. Ее звали Полина.

Полина села одна и подальше от всех, ни с кем не разговаривала, сторонилась студентов и не пыталась наладить хоть какие-нибудь отношения. Впрочем, никто из группы тоже не стремился установить с ней контакт. Девушка всем показалась нелюдимой. Кроме Лены. Лена наблюдала за новенькой с нескрываемым любопытством и затаенной надеждой на обретение товарища. Девушка сразу ощутила в молчаливой и загадочной Полине нечто родственное. Она понимала, почему та молчит и ни с кем не обменяется даже словом, почему она только внимательно смотрит и слушает. Полина прощупывала почву.

За весь первый день в новом институте Полина ни разу не улыбнулась, по крайней мере, Лена не заметила такого момента. Но в одно мгновение девушки переглянулись, и Лена сразу же поняла – это свой человек, они обязательно поладят. Одного взгляда глаза в глаза хватило, чтобы Лена приняла решение. В конце учебного дня она, отбросив сомнения, подошла к новенькой и серьезно сказала:

– Думаю, ты понимаешь, что в этом дурдоме мы должны держаться вместе.

Полина серьезно кивнула. У нее был тяжелый взгляд, но Лена выдержала его. Не было причин отвести глаза. Сразу же выяснилось, что домой им по пути, и это совпадение их даже не удивило. Словно все шло по верному сценарию, а иначе и быть не могло.

Полина была стройной, симпатичной, одевалась очень просто, но не безвкусно. Лена сразу заметила, что эта девушка была из категории тех, о которых говорят «с изюминкой». У Полины изюминок было даже несколько: от природы рыжие волосы, чуть вздернутый кончик носа, родинка над губой. Она выглядела естественно, и это придавало ей какой-то особенный шарм. Лена без стеснения рассматривала новую знакомую, находя в ее внешности все новые и новые приятные черты.

Как только девушки покинули территорию института, Полина вся преобразилась. Напряжение во взгляде пропало, лицо и осанка расслабились, новенькая больше не сжимала губы и двигалась более плавно и легко. «Вот, какая она на самом деле, – заметила Лена про себя, – когда без маски». Позволив себе улыбку, Полина спросила:

– Так что же, как твое имя?

Ее голос слегка звенел, словно чистый родник в лесу, а интонации были самыми дружелюбными.

– Меня зовут Лена.

– Очень приятно, Лена. Мое имя ты знаешь.

– Не успела забыть. Как тебе новая группа?

– Весь день за ними наблюдала. Пришла к выводу, что самая адекватная в коллективы – ты.

Лена усмехнулась.

– Ну, надо же. Лестно слышать.

– Я даже не удивилась, когда ты подошла ко мне.

– Это я заметила. Я не удивилась и тому, что нам домой по пути.

– В этом нет ничего странного, – сказала Полина. – Это все божье провидение.

– Провидение? Считаешь?

– Уверена. Я много об этом знаю.

– Так что же… нас друг другу послали?

– Вполне может быть. Я и за тобой наблюдала. Ты ведь неспроста сидишь одна и ни с кем не общаешься, верно?

– Причины есть, – кивнула Лена.

– Я догадываюсь, что это могут быть за причины.

– Вот как?

– Да. У тебя с коллективом был конфликт.

– Это плохо или хорошо?

– Учитывая то, что люди в группе не слишком приятные, это скорее хорошо, чем плохо.

Манера общения Полины приятно удивила Лену. Это была живая и остроумная девушка, производящая самое хорошее впечатление на данный момент.

– Конфликт, действительно, был. Но, если ты позволишь, я расскажу тебе об этом немного позже, когда мы лучше узнаем друг друга. Ты не против?

– Узнать тебя лучше? Я только за. Ты мне понравилась.

– Признаться честно, ты мне тоже. Мне хватило единожды взглянуть тебе в глаза, и я подумала, мы с ней поладим, это точно.

– Как видишь, ты не ошиблась. Вообще-то я человек осторожный и редко кого подпускаю к себе, однако от тебя я не чувствую никакого негатива, никакого подвоха.

– Надеюсь, не разочарую.

– Взаимно.

Они немного помолчали, осмысливая тот факт, что отныне вошли в жизни друг друга, и это вышло так естественно и неожиданно, что не возникало никакого отторжения или удивления. Словно они знали заранее, что скоро наступит день, когда они познакомятся и сразу понравятся друг другу. Словно они уже друг друга знали… Почему все это так? Девушки шли и осмысливали происходящее, анализировали эмоции, что управляли ими в те мгновения.

– Как тебе наш институт? – нашлась Лена, сбросив задумчивость.

– Студенты – не очень. Распущенные, фальшивые, неинтересные. Понаблюдай за ними со стороны – и знакомиться ближе не возникнет желания. Преподаватели нравятся. Тут ничего не скажешь. Талантливые люди, интеллигентные. В моем вузе таких было лишь несколько человек на весь педколлектив.

– Кстати, почему ты перевелась?

– Мы переехали. Всей семьей. Отцу дали новое место службы, здесь. Он священник.

– Священник? – удивленно переспросила Лена.

– Да. А что такого?

– Нет, ничего. Просто… нет, все в порядке, я не атеист, в церкви бываю. Но отчего-то мне удивительно. Сама не понимаю, отчего.

– У нас в этом городе даже родственники есть. Так что пока осваиваемся.

Полина оказалась девушкой из большой и дружной семьи. У нее было два брата и две сестры. По возрасту Полина была средней среди детей. В силу профессии отца все члены семьи, особенно Полина, были верующими и набожными людьми, но без фанатизма. Лена вздохнула спокойно, когда подруга не стала спрашивать о ее семье. Девушка увлеченно рассказывала о своих родных, выкладывая все подчистую и уже планируя, как будет знакомить с ними Лену.

– Я тебя с ними обязательно познакомлю! Ты им понравишься, ты хорошая девушка. Мой отец любит таких.

Лене не верилось в то, что у нее появился друг. Это было очень неожиданным поворотом в ее жизни. Весь оставшийся день, особенно на работе, она размышляла по поводу своей новой подруги. Вспоминала, как она улыбается, какие слова говорит чаще всего, каким голосом и с какой интонацией разговаривает, как поправляет волосы и время от времени касается кончика носа или мочки уха, если задумается о чем-то или не может вспомнить. Полина казалась Лене воспитанной девушкой из правильной семьи, и ей не верилось, что она обрела кого-то, кто будет отныне идти рядом с ней по дороге жизни, слушать ее, смеяться вместе с ней и давать советы.

Лена поняла, что слишком привыкла к одиночеству. Привыкла справляться со всем сама, а переживаниями и мыслями делиться только с тетрадью по вечерам. Лене хотелось крепкой дружбы с Полиной. Хотелось попробовать это новое ощущение, познать всю его глубину и многогранность. Иметь друга и быть кому-то другом. По-взрослому, по-настоящему.

В течение пары недель девушки сидели за одной партой в институте, вместе же ходили на учебу и с учебы домой, встречались и расходились на одном и том же месте, одним словом, стали не разлей вода. Одногруппники следили за их отношениями с завистью и негодованием. Владимир Александрович был необычайно, колоссально рад за свою подопечную. Лена мало рассказывала о себе, зато уже практически все знала о Полине. Та выложила подруге всю свою жизнь, начиная с детского сада и оканчивая неудачной любовью. Они привязались друг к другу и уже понимали друг друга без слов, общаясь взглядами. Если Лена читала какую-нибудь записку или сообщение Полины, она слышала ее голос с теми самыми интонациями, которые звучали бы в реальной жизни.

Полина понимала, что ее новая подруга – достаточно скрытный человек, а потому не станет рассказывать о себе много, пока полностью не доверится ей. Девушка старалась это доверие завоевать, зная, что такие люди, как Лена, скрытные и недоверчивые, становятся самыми лучшими друзьями. Полина не задавала лишних вопросов, зная, что это может только все испортить. Когда уровень комфорта их отношений достигнет нужного уровня, Лена сама начнет рассказывать о своей жизни, в этом нет никаких сомнений.

С целью приблизить этот момент, вскоре Полина пригласила подругу к себе домой, чтобы познакомить с родными. Сначала Лена отказывалась, испугавшись, что этот знак внимания подразумевает под собой и взаимный визит в будущем. Но Полина уговорила ее, и сожалеть не пришлось. Семья действительно оказалась дружной, и Лену в ней приняли как свою.

Визит состоялся в один солнечный субботний день. Глава семейства был высоким и крепким мужчиной с рыжими волосами, одетый по-домашнему. Он сразу подмигнул Лене, пока его жена этого не видела. В тот момент Лена подумала, что немного иначе представляла себе и внешний вид, и поведение священников. Затем с гостьей познакомилась и мать Полины. Это была стройная и статная женщина с золотыми волосами. Глядя на нее, Лена сразу вспомнила Элен Курагину из «Войны и мира». Мать отнеслась к девушке приветливо, но не так дружелюбно, как отец. Она была иного склада характера, чтобы при первой же встрече позволять себе некие фамильярности. Вежливость и улыбки, однако, сыпались со всех сторон. Затем произошло поочередное знакомство с братьями и сестрами. Лена никогда не видела, чтобы в семье было столько детей. Но поражало, главным образом, даже не их количество, а то, насколько неуловимо они все были похожи между собой.

Познакомившись и разговорившись, семейство отправилось за обеденный стол, прихватив с собою Лену. Тех неприятных ощущений, что наваливались на нее в компании малознакомых людей, сейчас не было. Девушка испытывала благодарность и признательность, а спустя полчаса совершенно перестала смущаться. Дома у Полины было уютно, комфортно и чисто. Именно так, как и должно быть в нормальной семье, которой Лена была лишена всю свою жизнь. Теперь ей казалось, что родные Полины вскоре станут и ее родными.

Со временем Лена стала завсегдатаем дома у своей подруги. Их отношения крепчали с каждым днем. Они даже называли друг друга по-особому, в знак искренности своей дружбы. Вместо «Полина» Лена говорила: «Поли», а Полина почему-то решила сократить ее фамилию до звательной формы «Лунь».

– Лунь? – переспросила Лена изумленно, услышав такое обращение впервые. – Почему Лунь? Меня никто и никогда так не называл.

– Именно потому, что никто и никогда, а я вот буду, – резонно ответила Полина, – мне так хочется. Так правильно. Лунь. И тебе подходит.

С того момента Лена могла забыть о своем имени. Вся семья Полины перехватила привычку называть ее Лунью, мотивируя тем, что девушке это удивительно подходит.

– Есть какое-то благозвучие в сочетании букв, – пыталась объяснить Полина. – Лунь. Так ласково, загадочно и тонко. Как будто слово специально «сшили» для тебя! Ты не солнце, ты луна, понимаешь?

Лена не совсем понимала, но ей пришлось согласиться. Это, в конце концов, не самое худшее слово, которым ее называли в жизни, и никакого злого умысла или тайного подтекста оно не несло. Вскоре она настолько привыкла к этому слову, что ей казалось невероятным, будто раньше ее звали только по имени.

Чем чаще Лена появлялась в гостях у Полины, тем чаще она задумывалась о том, что подруга наверняка ждет ответного приглашения. И тем тревожнее и печальнее становилось ей. У Полины большая семья, теплые отношения, большой и красивый дом. А что может показать ей Лена? Полупустой старый домик на тупиковой улочке, дряхлую мебель, оборванные обои? Последует множество вопросов, на которые Лене будет неловко отвечать. Иными словами, Лена стеснялась привести девочку из такой хорошей семьи в свое убогое жилище, куда в любой момент может нагрянуть пьяная неадекватная мать, которая, кстати, уже довольно давно не появлялась.

Подруги ощущали, что из-за этого между ними возникает невольное напряжение, и обе понимали, что рано или поздно придется отбросить все недомолвки. Лена не решалась начать, и разговор завела Полина. Во время очередной прогулки она вдруг нахмурила брови и спросила:

– Лунь, ты ощущаешь, будто между нами что-то не так?

– Да, Поли. Я чувствую.

– Я понимаю, что причины могут быть разными, и что я, возможно, сую нос не в свое дело, но… Скажи мне, Лунь, скажи без обиняков. Ты столько раз была у меня дома, тебя там хорошо приняли. Так почему же ты ни разу не пригласила меня к себе? Я хочу знать, почему, что бы там ни было. Я, честно сказать, долго ждала, что ты мне сама все расскажешь, но поняла, что не дождусь, и решилась спросить. Не посчитай за дерзость.

Около минуты Лена молчала, обдумывая услышанное. Затем почувствовала, что готова рассказать Полине все, как оно есть.

– Рано или поздно мне пришлось бы это тебе рассказать, – вздохнула Лена. – Но я боялась, я очень боялась, что ты изменишь ко мне свое отношение, что вся твоя семья начнет иначе меня воспринимать, если узнает обо мне это… Я, понимаешь, у меня никогда не было настоящего друга. И я слишком дорожу тобой, чтобы потерять. И я очень боюсь… потерять.

– Боже, Лунь, что же такого ужасного ты можешь о себе рассказать? Неужели ты убила человека и хранишь его труп у себя дома, а потому боишься, что если я приду в гости, то могу его обнаружить, и тогда придется прикончить и меня, как случайного свидетеля?

Лена, не выдержав, засмеялась.

– У тебя богатое воображение, Поли. Но все гораздо прозаичнее. Я не могу позвать тебя в гости, потому что мне стыдно. У тебя прекрасная семья, замечательный дом, хорошие отношения с родными… а я… мой дом… и… семья? Мне незнакомо это слово. Вся моя семья – это мой брат. А наш дом мне просто стыдно показывать тебе. Я рада, что наконец призналась в этом. Но самого главного ты еще не знаешь.

– Твои родители, Лунь. Они…

– Можно считать, что их нет. Отца я даже не знаю. Я не знаю, кто он, где он и как выглядит. Даже на фотографиях не видела. Он, знаешь, ушел, как только узнал, что мать беременна мною. А мать, она… она… пьет уже очень много лет. Пропадает где-то целыми месяцами. В каких-то компаниях. Возможно, не только пьет, но и колется. Она… иногда приходит домой. Ненадолго. Всегда пьяна. Забирает какие-то вещи, чтобы продать их, а деньги пропить. Остальное время мы с братом живем, как хотим. Брошенные, как говорится, на произвол судьбы.

– А брат, он…

– Он, да, он от другого отца. Его мы тоже не знаем.

– Господи, Лунь… – потрясенно вымолвила Полина и даже остановилась. – Это так… ужасно! Как же вы живете? На какие средства?

– Моя зарплата плюс стипендия. Иногда помогают соседи.

– Невероятно… просто в голове не укладывается. Как такое может быть?!

– Тебе, выросшей в такой семье, трудно представить это. Но такое есть, и я тому – яркий пример, – глядя в сторону, холодно ответила Лена.

– Лена, как ты могла подумать, что я начну к тебе иначе относиться, когда узнаю обо всем?! – почти закричала Полина.

– А разве ты УЖЕ не начала иначе относиться? Ты, как минимум, шокирована. А еще ты начинаешь меня жалеть.

– Лена, мое отношение к тебе осталось прежним, я просто слишком удивлена этим, я… Мне нужно время, чтобы к этому привыкнуть. Пожалуйста, не обижайся.

– Я не обижаюсь, – дернула плечом Лена.

Ей почему-то казалось, что отныне Полина будет дружить с ней только из жалости. Это раздражало.

– Лунь, я же отчетливо слышу, у тебя даже голос изменился. Посмотри на меня.

Лена повернулась к подруге и подняла глаза. Трудно описать, какие эмоции она испытывала. Почему-то она злилась на Полину, и одновременно злилась на себя за это, потому что девушка была ни при чем, но больше обвинять было некого.

Полина крепко прижала к себе подругу.

– Лунь, дорогая. Я тебя очень ценю. Очень. Ты веришь мне? Неважно! Важно то, что я чувствую. Но разве я виновата в том, что не могу сдержать своего удивления? Разве не удивляется человек, впервые сталкиваясь с чем-то? Это закономерное явление. Ты не должна на меня обижаться, милая Лунь. И я, и моя семья всегда будем рады тебе, независимо от того, что ты поведала. Ты никогда не ощутишь себя лишней или ненужной.

Лена поняла, что плачет. Жгучая жалость к себе вспыхнула внутри нее, и слова подруги лишь подливали масла в этот огонь. Уткнувшись лицом в плечо Полины, девушка вздрагивала, а Полина гладила ее по спине.

– Ну ладно тебе, Лунь, успокойся. Мы всегда поможем тебе, если хочешь. Хоть деньгами, хоть едой, ты только попроси. Если вам с братом будет трудно, мы…

– Нет! – крикнула Лена и оттолкнула подругу.

Полина с испугом взглянула на ее перекошенное лицо. Она не понимала, что происходит, где и что она произнесла не так.

– Не нужно помощи! Этого не нужно! Мы не бездомные! Я работаю! У нас все нормально! – продолжала кричать Лена, утирая слезы, которых теперь стыдилась. – Все не настолько плохо, чтобы нас опекать, ясно?

Полина молчала, с опаской осматривая Лену. Та закрыла лицо руками и старалась успокоиться. Наконец она выдавила из себя еле слышно:

– Прости…

Полина вздохнула, покачала головой, подошла к подруге и вновь обняла ее.

– «И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения – опытность, от опытности – надежда», – тихо заговорила она. – «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем».

Лена подняла голову. Слова Полины подействовали странным образом. Впервые в жизни девушка испытала такую тягу к священному писанию, ибо слова эти были мудры и действительно способны изгнать печаль.

– Ты не должна реагировать так резко, Лунь. Не должна. Иисус терпел ради нас, и мы обязаны терпеть. «Претерпевший же до конца спасётся».

– Мне так стыдно, Поли! Так стыдно! Прости меня за эту вспышку гнева… это так страшно, когда я не могу себя контролировать. Словно кто-то управляет мною, пока я не приду в себя.

– Известно, кто управляет, – сказала Полина. – Но он не властен над нами, если мы не допускаем его в свое сердце. Вот и ты не должна допускать. «С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка». Пойдем, я расскажу тебе про Иова, Лунь. Тебе сейчас просто необходимо это послушать. Жил некогда на свете Иов праведный, искренне верующий в Бога, и решил Дьявол испытать его веру, и предложил Господу поспорить…

Лена кивнула и стала слушать подругу. Пока Полина рассказывала эту известную библейскую историю о мученике, обнаруживая в себе отцовские задатки, Лена думала о том, что ненавидит то чувство, которое возникает, когда к ней испытывают жалость. Отныне жалостью, как ей казалось, будут полностью пропитаны их отношения с Полей. Сама мысль об этом выглядела гнусно. Дружба превратится в постоянные утешения, жалобы и предложения помощи. Лена так не сможет, она не вынесет этого.

– …и тогда он сказал: «Господи, господи, зачем же ты покинул меня?». Никто из нас, современных людей, не вынес бы всех лишений Иова, но, по крайней мере, свои мы должны терпеть, понимаешь, Лунь? И каждый раз, когда опускаются руки, вспоминать о человеке, у которого отняли ВСЁ, а он так и не потерял веры в Бога.

– А вы с отцом похожи гораздо больше, чем мне сперва казалось, – сказала Лена.

Полина засмеялась.

– Да-а. Он привил мне любовь к Библии, с этим трудно поспорить. Вообще-то в этой книге есть ответы на все вопросы, которые мы задаем себе в течение жизни. Надо только не лениться и почаще туда заглядывать.

Девушки помолчали, задумавшись.

– Тем не менее, я все еще настаиваю на визите, – напомнила Полина.

– Прямо сейчас?

– А почему бы нет? Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня?

– Что ж, идем, если ты хочешь рискнуть! Но я заранее прошу у тебя прощения за все, что может там произойти.

Степка очень удивился, когда Лена пришла домой не одна. Удивился, а потом засмущался, когда симпатичная рыжая девушка протянула ему руку и представилась:

– Полина.

– Степан! – деловито ответил мальчик и пожал протянутую ладонь с изящными пальцами.

Щеки у него раскраснелись от волнения. Не так часто в их доме появлялись новые люди.

– Важный жених, – сказала Полина и переглянулась с Леной.

Девушки засмеялись. Мальчик сначала обиделся, но в следующий миг уже смеялся вместе с ними.

Втроем они провели замечательный вечер на кухне, болтая о всякой всячине, распивая чай и заедая печеньем, которое купила Полина. По пути домой ей удалось убедить Лену, что она не может прийти в гости без чего-нибудь к столу. Лене пришлось смириться с покупкой. Несмотря на то, что настроение у всех было отличное, а беседа текла сама собой, девушка ни на миг не забывала о возможном визите матери. По закону подлости, когда еще, как не сейчас, она должна была явиться? Но она так и не пришла. И Лена, ненавидящая свою мать, начинала беспокоиться о ней.

То, что узнала Полина, лишь укрепило ее симпатию к подруге. Конечно, невозможно было не изменить своего отношения к человеку, узнав, что в его жизни происходит такое. Отношение изменилось, но лишь в лучшую сторону. Побывав у Лены дома, увидев, в каких условиях они существуют с братом, Полина была поражена стойкостью и жизнелюбием брата и сестры. И этому человеку она проповедовала о терпении! Уходя, она сказала Лене: «Я раньше и подумать не могла, что на свете есть такие люди, как ты».

Дружба между девушками стала лишь крепче, несмотря на все опасения. Теперь она крепилась не только на сходстве вкусов и жизненных позиций, но и на глубоком доверии, а оно, как правило, фундамент для любых отношений. Поддержка Полины, как ни странно, больше не раздражала Лену, а наоборот, сделала ее жизнь проще. В университете, на работе и дома все шло своим чередом, вот только мать не появлялась… Связаться с ней не было никакой возможности, узнать, где она сейчас находится – тоже. «Вероятно, она просто забыла о нас, – успокаивала себя Лена. – Если бы с ней что-то случилось, нам бы уже сообщили. Если бы она попала в больницу или умерла, мы бы знали об этом. Значит, она хотя бы жива».

Середина марта позволила весне вступить в свои права. Часто случались дожди, но после них солнце светило еще ярче и теплее, чем прежде. Кое-где пробивались пучки молодой зелени, яркими пятнышками появляясь на фоне мокрой черной земли. Серо-голубое небо то и дело пестрело птицами, возвращающимися с юга. Воздух был чист, свеж и удивительно приятен на вкус, будто ты не дышал, а пил ключевую воду. Природа оживала, постепенно наливаясь солнцем и красками, и Лена ощущала, что внутри нее происходит аналогичное обновление и оживление. Они с Полиной ходили друг к другу в гости, а в свободное время гуляли вместе. Казалось, ничто не сумеет встать между ними и пошатнуть их теплые отношения.