Читать книгу Восемь сказок о великих котах, людях и собаках: идеи анимационных фильмов и мюзиклов - Марис Друва - Страница 3

Собака породы чау-чау мечтала и мечтала о том, что однажды приедет в далекий латвийский город Лиепая и погуляет по его улицам, вдохнет прибалтийский воздух, представит жизнь своего дедушки в этом городе.

Видите ли, в далеком 1974 году в Лиепае жил дед Собаки. Он был отправлен в затяжную командировку. Да-да, именно в тот 1974 год, когда происходил Всемирный футбольный чемпионат в Голландии, когда победили голландцы. В 1974 году, летом, в холодные и дождливые дни, Андрей Тарковский снимал свою маму в фильме «Зеркало». Мама не чувствовала себя комфортно на съемочной площадке, но все выдержала и тем самым поддержала своего гениального сына. Впрочем, как и отец, Арсений Тарковский. Ну, это был тот год… когда Никита Михалков в первый раз подал заявку на фильм «Солнечный удар». И когда некий влюбленный ленинградский студент Володя Путин выслушал видение близкой себе женщины Жанны образа Нины Заречной в чеховской «Чайке». Видите, сколько ярких эпизодов произошло в этот год!

Именно в тот – 1974 – год в Лиепае дед Собаки познакомился с Раймондом Паулсом. Познакомились и, надо сказать, даже подружились. И личность деда Собаки так впечатлила и вдохновила тогда еще молодого композитора, что он посвятил ему песню под названием «Немая песня». В 1976 году эта «Немая песня» победила по всем опросам популярности и до сегодняшнего дня продолжает лидировать в хит-парадах.

В 2010-м в своем радиоспектакле «Сказка о Чайке» я много рассказывала о Собаке. Но до этого в моем рассказе не было упомянуто, что Собаке очень нравилось играть на скрипке. И вообще она очень музыкальная: играет на фортепиано, барабанах, гитаре и аранжирует песни. Собака сделала аранжировку «Немой песни» Раймонда Паулса. Собака говорила так: «Послушайте песню, которую создали мы с дедом!» Вы подумайте только, их песню! А не Раймонда Паулса!

Но все же иногда Собака преувеличивала свои возможности. Например, о своей игре на скрипке она была самого высокого мнения, в отличие, например, от Никиты Михалкова, который всячески ухищрялся, чтобы в их совместных поездках Собака была без скрипки. Потому я в своей «Сказке о Чайке» ничего не рассказывала об игре Собаки на скрипке, так как в 2003 году, когда происходило действие «Сказки о Чайке», в том судьбоносном провинциальном городке N, куда они прибыли в поисках актеров, Собака была без своего любимого инструмента и потому бродила по улицам, выпивала с местными собаками, котами, птицами и людьми. И организовала сабантуй в ресторане, заказала оркестр в середине недели…

Видите, какая важнейшая деталь? Если бы у нее была скрипка, она сидела бы в номере гостиницы, играла «Немую песню», ресторан в середине недели был бы без музыки, и никто не пел бы там «…и журавли, печально пролетая…». Ресторан был бы без свиты Вечного Деда из фильма «Сибириада», и ни один из них не увидел бы грустную и таинственную девушку, которую на самом деле зовут Соня Гардина, которая работает актрисой в местном драматическом театре и играет там Нину Заречную в пьесе Чехова «Чайка».

Но свита Вечного Деда состояла из Никиты Михалкова, который замаскировался в Вечного Деда, продюсера Софии Климович, оператора Юрия Симонова и Собаки. Собака была свидетелем того, как Никита Михалков в далеком провинциальном городке N увидел актрису драматического театра Соню Гардину в ресторане. Это случилось в 2003 году, 14 мая.

Для Сони Гардиной, актрисы далекого провинциального драматического театра, прошлый, 2002, год навсегда останется в ее памяти. Соня окончила среднюю школу, окончила студию при театре, начала работать в театре, а поздней осенью в село Ермолаевка привезли гроб с ее любимым, Сергеем. Ее любимым и ее единственным. На год старше Сони, но с детства с ней вместе. Он годом раньше окончил Ермолаевскую начальную школу, потом – также годом раньше – ту самую среднюю школу, в которой училась и Соня. Восемнадцатилетним Сергей ушел в армию, а тело девятнадцатилетнего Сергея – уже в гробу – привезли с войны. Привезли с войны. И все.

Поздней осенью 2002 года Соня Гардина начала приходить в ресторан городка N. Она приходила по тем вечерам, когда играл ансамбль. Пели Марина и Женька.

Соню приводила сюда боль внезапного одиночества. Соня слушала грустные песни и плакала. Вскоре на столике Сони рядом с кофейной чашкой уже всегда стояла рюмка водки. Она пила кофе с водкой, слушала грустные песни и часто плакала о том гробе, который поздней осенью привезли в село Ермолаевка.

В 2003 году Судьба решила прислать свиту Вечного Деда в городок N на день раньше, и Судьба решила оставить Собаку без скрипки. Так захотелось Судьбе, чтобы свита Вечного Деда увидела молодую актрису в ресторане.

В том 2003 году, 14 мая, в ресторане далекого провинциального городка Собаке стало очень жаль грустную одинокую девушку.

Конечно, Собака понимала, что происходит что-то особенное. Собака понимала, что Никита Михалков увидел в ней Нину Заречную из четвертого действия «Чайки». Все равно Собаке было очень жаль Соню. Собаке показалось, что только «Немая песня» Раймонда Паулса в ее аранжировке и исполнении способна дать девушке душевный покой. Я подчеркиваю, это очень важно, Собака сама создала аранжировку и интерпретацию «Немой песни», очень гордилась ею и всегда старалась всем ее показать и сыграть. Но сколько собратья собаки и коты могут слушать одно и то же? Даже доверенный друг, Кот-Священник Базиль, как только начинает звучать «Немая песня», кладет лапы Собаке на голову и говорит: «Помолчим, сын мой!» После подобных намеков он, конечно, немного молчит, а потом снова берет скрипку в мохнатые лапы и начинает играть. И Собака играет свою особую аранжировку и своим особым собачьим голосом подпевает и подвывает.

О чем и почему так грустно поет Собака, возможно, известно только ей самой, но, возможно, мы узнаем это только какой-нибудь далекой холодной осенью…

Иван Бунин когда-то написал слова. Писал о какой-то женщине. Про женщину из холодной далекой осени:

«Но, вспоминая все то, что я пережила с тех пор, всегда спрашиваю себя: да, а что же все-таки было в моей жизни?

Утром он уехал. Мама надела ему на шею тот роковой мешочек, что зашивала вечером, – в нем был золотой образок, который носили на войне ее отец и дед, – и мы все перекрестили его с каким-то порывистым отчаянием. Глядя ему вслед, постояли на крыльце в том отупении, которое всегда бывает, когда проводишь кого-нибудь на дальнюю разлуку, чувствуя только удивительную несовместимость между нами и окружающим нас радостным, солнечным, сверкающим изморозью на траве утром. Постояв, вошли в опустевший дом. Я пошла по комнатам, заложив руки за спину, не зная, что теперь делать с собой и зарыдать ли мне или запеть во весь голос».

О поездке в город «Немой песни» и любимый город Деда Лиепаю Собака мечтала долгие годы и так и продолжила бы мечтать, если бы не то событие в Латвии, о котором я уже рассказывала в своем радиоспектакле, позволившее осуществиться его мечте и жизнь многих собак, кошек и людей перевернуть вверх ногами, между делом повлияв даже на творческие планы Михалкова.

Итак, в 2012 году Никита Михалков начал набор актеров для своего фильма по рассказу Бунина «Солнечный удар». А за два года до этого, в январе 2010-го, на 150-летие Антона Чехова Марис Друва в театре Латвийского радио записал свою «Сказку о Чайке», которая была поставлена как мой радиоспектакль на латышском и русском языках. В свою очередь, Марис с Антониной Ненашевой создали сценическую версию «Сказки о Чайке» и показывали ее на сценах рижских театров. Вскоре и в интернете появились рекламные ролики о проекте, и один из таких роликов директор кинофестиваля «Балтийская Жемчужина» Марина Липченко отослала в офис Никиты Михалкова в Москве, а диски с радиоспектаклем и рекламой Кот-Батюшка Базиль сам лично отвез в Москву и отдал Собаке прямо в лапы. И этот же диск Марис в мае 2010 года отвез в Нью-Йорк, где радиоспектакль прозвучал на «Русском радио» Нью-Йорка. Только имейте в виду, что наша латвийская версия отличается от реальности, как это было в 2003 году, когда Михалков и его команда объездили всю Россию в поисках Нины Заречной. Я уже упоминала свиту Вечного Деда. И вот что важно: мы создали этот образ, образ Вечного Деда, в Латвии. Мы придумали его здесь. В нашей версии Никиту Михалкова в российской провинции никто не узнавал, так как он спрятался за маской Вечного Деда из фильма своего брата Андрея Кончаловского «Сибириада». Вечным Дедом в далеком провинциальном российском городке, по нашей версии, его прозвал местный режиссер театра Саша Кольцов, только увидев этих чудаков в городе. Никита Михалков спрятался за маской Вечного Деда, остальные сопровождающие также получили свои имена-прозвища. Так, собака была названа Собакой, продюсер София Климович, так как очень любила краситься, – Потаскухой, а оператор Юрий Симонов казался всем очень живым, шустрым и любопытным и потому был прозван Шпионом, похожим на Шурика.

Не знаю, не знаю, могли ли они в действительности без масок исколесить Россию взад-вперед. Никите Михалкову везде было бы оказано большое внимание. И как бы актеры провинциальных театров играли бы «Чайку», зная, что в зале сидит и за ними внимательно наблюдает всемирно известный, оскароносный режиссер Никита Михалков. Ну, не знаю, не знаю, как я себя чувствовала бы на сцене в такой ситуации… Известно ведь, что великий мастер прибыл не из простого интереса, а чтобы найти актеров для своего нового фильма. Поэтому любой актер был связан лишь этой мыслью: «Это я? Это я? Это буду я?». Но в нашей латвийской версии 2010 года никакой проблемы – прибыл на спектакль какой-то чудак в виде Вечного Деда со своей свитой, пусть смотрят на здоровье! Мало ли в мире чудаков!

После всех этих событий, после того как наша версия о кастинге с Вечным Дедом попала в Москву, результат был неожиданным. Весной 2012 года мне позвонила Собака. Да-да, хотите – верьте, хотите – нет, та самая Собака из свиты Вечного Деда. Собака рассказывала, что им там, в Москве, наша версия оригинального кастинга (с участием свиты Вечного Деда) очень понравилась и они решили использовать ее и объехать латвийские провинциальные театры: в Лиепае, Валмиере и Даугавпилсе – в поисках актеров для нового фильма Михалкова «Солнечный удар».

Быстро оправившись от первого шока, я как бы услышала в голосе Собаки иронию о латвийских провинциальных актерах и решила противостоять этому: и так в Латвии приходится страдать из-за того, что ты не из рижского театра! А тут такое слышать из Москвы!

– Что вы там, в Москве, думаете? Думаете, в фильме Михалкова главную роль не может сыграть актер из провинциального латвийского театра?! Мы еще увидим, что латвийские провинциальные актеры возродят российское кино!

Мне удалось немного успокоиться и переспросить Собаку, конечно, с долей иронии:

– Значит, Никита Михалков будет искать актеров для своего нового фильма в провинциальных театрах Лиепаи, Валмиеры, Даугавпилса?

– Ну умница! – сказала Собака. – Именно так и произойдет. Латвийские провинциальные актеры возродят российское кино! Ты же сама так сказала! Значит, так и будет!

– И что же, значит, у меня, Карины Лучининой, есть надежда сняться у Михалкова?

Ответ Собаки и то, что произошло дальше, меня очень удивило и заставило почувствовать себя актрисой Никиты Михалкова.

– Ну что ты, Кариночка! В тебе вообще никаких сомнений, – сказала Собака. – Ты же была та, что первая поведала этот рассказ. Именно ты одела Никиту Михалкова в образ Вечного Деда и показала дорогу в Латвию! Ты же у нас под номером один, ты же наш знаменосец! Ты открыла нам дверь в латвийскую провинцию. Беги к скайпу, продолжим разговор там! Я тебе покажу, как серьезно мы готовимся к встрече с тобой! Я тебе покажу такие фотографии, которые ты сама даже не видела! Я сделал клип! Вот посмотришь, как ты хорошо выглядишь под мою музыку «Немой песни»! Слушай и смотри!

Ну что ж, включаю скайп и жду клип.

Клип закончился, Собака повторно намекнула, что и у меня есть надежда на роль в фильме Никиты Михалкова. «Ты! Ты! Это будешь ты!» – и Собака «тыкала» своей лапой в экран.

Помните: «Которая из нас? Которая?» – это было тогда, в далеком 2002-м. Чайки летали над крышами театра в далеком провинциальном городке N.

А в 2012-м поручики Ивана Бунина бегали, шерстили в портах, городах и деревнях. «Который из нас? Который?» – звучало в Самаре, Туле, Омске, Ярославле. Бегали по всей бескрайней России: «Который из нас? Который?»