Читать книгу Поговорим? О том, о сём… - Марита Мовина-Майорова - Страница 4

«Вот оно – простое счастье! Пей себе водичку с отрубями с утра – и будет тебе благодать!»

Я почувствовала, как тёплая приятная влага наполнила рот, нежно прикоснулась к верхнему нёбу и языку, затем, при помощи глотательного движения, блаженно проплыла по гортани и заструилась по пищеводу… и… затихла где-то… В это время моё внимание привлекло какое-то движение за окном.

Со второго этажа мне хорошо была видна проезжая часть. На этой стороне, то есть, ближе к моему окну, длинный и очень худой, с телом в виде буквы «зю» молодой человек лет тридцати, лениво суетился около темной «Ауди».

Парень то отходил от машины на пару шагов и пристально смотрел на своё «сокровище», то подходил к нему вплотную и нежно касался лобового стекла; потом снова отходил на шаг и вновь приближался, всматриваясь в переднюю дверцу и трогая её рукой. Он не выглядел нервным, скорее – в меру заинтересованным, и чувствовалось, что он, покуда, никуда не торопится.

Рядом с ним, на невысоком, буро-грязном искусственном пригорке, созданном грейдерами, до этого утюжившими проезжую часть несколько дней подряд, стояла щуплая девушка в голубой короткой, до талии, курточке и чёрных трико в обтяжку. На ногах у неё шевелили мехом невысокие модные ботики. Руки она глубоко засунула в карманы, а голову втянула в плечи.

Ей, явно, было неуютно на этом пригорке, но она стояла неподвижно и совершенно безучастно взирала на телодвижения своего приятеля возле машины.

«Да-а-да! – протянула про себя я. – В наше время в этом возрасте у них уже было бы двое детишек и они прекрасно обходились бы без машины. А у этих – машина уже есть, а до детей и семьи – как от Питера до Владивостока. Стоит эта „Щуплая“ и даже на проблемы партнёра по сексу безучастно зрит – какая из неё мать!»

Я намеревалась уже, было, отойти от окна, к тому же и стакан с водой был выпит, но тут парень покинул «Ауди» и приблизился к стоявшей тут же рядом другой машине – маленькому грузовичку, открыл дверцу его кабины, покопался там и вернулся к легковой машине с тряпкой и бутылкой-пульверизатором в руках.

«Ага! Замок замёрз. Будет сейчас брызгать», – констатировала я и снова хотела отойти от окна, но почему-то мне стало любопытно. Что-то во всём облике этого парня с фигурой буквой «зю» и в этой Щуплой было такое, что заставило меня остаться у окна и продолжить наблюдение. И интуиция не обманула – на протяжении следующих сорока минут на моих глазах развернулось целое представление.

Сначала парень неторопливо брызгал на дверцу, на стёкла, на капот и крышу машины и так же неторопливо, с ленцой, тёр всё это тряпицей, а девушка всё так же, в виде изваяния, стояла на буераке и ни разу не пошевелилась.

«Дурак совсем! И зачем льёт и трёт? Скребок и щётка для этого есть, – недоумевала я, наблюдая за его неспешной суетой. – И где только его учили?»

Прошло пятнадцать минут… (я специально засекла время).

Парень по-прежнему «ублажал» машину при помощи размораживающей жидкости. За этот временной период он не только справился-таки с замком, но и оттёр от наледи стёкла, капот и верх машины.

«Настырный», – одобрила я его и не отошла от окна.

Наконец, а время всё неумолимо тикало, он удовлетворённый, но тоже как-то без особых эмоций, влез в машину, и из выхлопной трубы повалил белёсый пар.

«Справился-таки! А в наше время мужики без всяких таких наворотов жидкостных и в минус двадцать пять машины заводили! – с гордостью за своих мужиков и со снисходительностью к этому „Зю“ качнула головой я. – А Щуплая-то всё ещё не поменяла своего местоположения! Гляди-ка, она и позы изваяния не поменяла! Застудилась совсем, что ли?»

Я перевела взгляд на машину. Из её выхлопной трубы валил белёсый пар, а она юзала взад-вперёд по проезжей части, но с места не двигалась.

По тому, как машина двигалась, было понятно, что изрядно застопорено заднее правое колесо.

«Подкопать придётся. Иначе не вырулит», – снова констатировала я.

В этот момент рядом со Щуплой возникла здоровенная тётка в шубе до пят и с большим капюшоном. За руку она держала девочку лет семи-восьми.

Щуплая никак не отреагировала на появление новеньких.

С видимым трудом, стараясь как можно выше поднимать ноги, «Шуба» принялась перелезать через буерак на проезжую часть к машине, а девочку оставила стоять на буераке.

Парень, завидев Шубу, вылез из машины, а та, перевалив через препятствие, протопала к парню, что-то сказала ему, фамильярно толкнула в бок и тут же закурила. После этого они вместе принялись оглядывать машину и кивать головами, видимо, соглашаясь друг с другом.

«Ещё одна «курилка! – с отвращением подумала я, прямо всем своим существом ощущая на расстоянии удушливый смрад никотина. – Ещё и при ребёнке смолит!»

Тем временем, посовещавшись с Шубой, парень, наконец, посмотрел на Щуплую, и что-то ей сказал. Та неуклюже и очень неохотно сползла с пригорка и встала рядом с Шубой. Они обе уставились на парня. Тот развернулся, залез в машину, взялся за руль и…

Машина немного покачалась взад-вперёд, выбрасывая из-под себя обильные клубы всё того же белого дыма, и осталась стоять там, где и стояла. Затем снова обильно задымила трубой и покачалась взад-вперёд… Снова задымила…

Парень вылез на проезжую часть.

Теперь они уже втроём сгруппировались перед «Ауди» и задумчиво, молча, принялись разглядывать её.

«И чего разглядывать? Лопату возьми и подкопай под задним правым!» – мысленно послала я инструкцию молодому водиле.

Но судя по позам тех троих, ни о какой лопате мыслей у них не возникло.

И я оказалась права!

Парень обошёл машину сбоку и двинулся к багажнику.

Подойдя, он положил на него мятую коричневую тряпицу, ту самую, которой до этого тёр машину, нежно разгладил её руками и жестом позвал женскую часть. Даже девочка захотела спрыгнуть с буерака к машине, но Шуба строго махнула рукой, и ребёнок остался стоять на месте.

С удивлением я увидела, как Шуба, с трудом перегнувшись пополам, полезла под задние колёса машины и скрылась из виду.

«Господи спаси! А эта-то куда полезла? Никак, на себе поднимать машину собралась?!»

Я в ужасе затаила дыхание.

Но тут голова Шубы, размером с медвежью – из-за сползшего на глаза капюшона, показалась над багажником. Вслед за головой появилась и сама Шуба. Она, пятясь, выползла из-под колёс, разогнулась и принялась натягивать на руки серые и, явно не первой свежести, перчатки, извлечённые, по всей видимости, из-под «Ауди».

«Выходит, за перчатками лазала! А я-то что подумала!» – я облегчённо выдохнула, одновременно заметив, как обе-две женские половины встали в стойку у багажника и как по команде, решительно, положили свои рученьки на эту самую грязную тряпицу.

«Надо же! Толкать будут!» – поразилась я и иронично заключила: посмотрим, посмотрим, что из этого выйдет, без лопаты-то.

За это время парень успел открыть дверцу и снова сесть за руль.

Дальше, в течение десяти минут, он дёргал машину изнутри, нажимая на газ, а обе-две женские половины что было сил толкали её в попу, положив руки на эту самую грязную тряпицу и вдыхая клубы белёсого дыма из выхлопной трубы. Шуба-то – та хоть в перчатках была! А Щуплая – голыми руками совершала подвиг!

Затаив дыхание, совсем забыв о делах насущных, я наблюдала за происходящим, не в силах оторваться от бесплатного спектакля!

Тут стало заметно, что женские половины уже здорово подустали. Движения их тел становились всё менее решительными и напористыми. Наконец Шуба отошла от машины, сняла перчатки, а Щуплая вытерла руки о грязный снег пригорка и потом – о свою голубую курточку! Парень вылез из машины.

«Придурок, лопату возьми и правое заднее подкопай!» – снова мысленно обратилась я к водиле.

Однако, он не хотел меня слышать.

Именно видимо, поэтому, некоторое время он туда-сюда бродил возле своей бедолаги «Ауди», теребя в руках всё ту же грязную тряпицу, словно надеясь вытеребить из неё подсказку или совет. Фигура его при этом окончательно надломилась, и буква «зю» перестала быть такой округлой, какой была изначально, и прямо кричала о своём отчаянии. Женские половины молча, и уже безучастно, смотрели на него. Девочка по-прежнему возвышалась над ними, стоя на буераке.

Но внезапно парень прекратил шатание, остановился, ударил себя по лбу – мне было видно, как он улыбнулся сам себе, – и направился к грузовичку.

Я могла лицезреть, как он открывает дверцу, по пояс внедряет своё длинное тело в кабину и достаёт… ЛОПАТУ.

«Вот идиот! У него же всё это время лопата под рукой была!»

Парень, с лопатой наперевес, почему-то опустив голову и неуверенно глядя себе под ноги, отчего казалось, что он её впервые держит в руках, подошёл к «Ауди», наклонился и по очереди принялся копать под колёсами… передними.

Не удержавшись, я вслух прошептала:

– Под задним правым копай. Под за-а-адним пра-а-а-вым.

Но в это время мой молодец вовсе перестал копать, что-то сказал женским половинам и девочке, и те поочерёдно залезли в машину – девочка выказала при этом невероятную жизнерадостность, чего нельзя было сказать о взрослых дамах.

С видимым удовлетворением захлопнув за ними дверцы, он пошёл к грузовичку и убрал в него лопату.

…Он возвращался к своему «сокровищу» и по всему было видно, что доволен он проделанной работой и уверен, что сейчас-то повезёт своих заждавшихся женских половин по их делам.

Я прищурила глаз: «Ну, ну!»

Парень, в который уже раз, сел за руль.

Машина заюзала взад-вперёд, взад-вперёд, взад-вперёд… и… застыла.

Мне было видно из окна, как замолкли до того заговорившие друг с другом спутницы парня в машине, и в недоумении уставились на него, как ударил бедолага по рулю руками и что-то очень, очень нехорошее сказал, потому как тётка в ответ на это ударила его по плечу и указала на девочку. Парень замотал головой.

«Ну, наконец! Ожил! Теперь уж должен он под правым задним подкопать! Хотя бы методом исключения сообразить должен, где ещё не копал».

Я приникла к стеклу, трепетно ожидая развязки. И да – парень вышел, вновь вооружился лопатой и начал копать, но…. под задним левым!

Я захохотала!

А тот, покопав, снова сел за руль. И ведь не попросил попутчиц выйти!

И машина заюзала…

– Вот д…б! Высади ты их! Выведи машину сначала! – я рыдала от смеха.

Но парень наотрез отказывался меня слушать. Он, в который уже раз, вылез на проезжую часть, снова сходил к грузовичку за лопатой, и начал обходить вконец измученную свою машину. Но не с той стороны, где было уже расчищено, и с которой в салон залезли попутчицы, а с другой, прижатой к буераку, стороны. Ему пришлось вскарабкаться с лопатой в руках на буерак, затем с трудом протиснуться между ним и машиной, скользя спуститься вниз и только после этого приступить к подкопу правого заднего.

«Совсем плохой!» – уже то ли с жалостью к этому юродивому, то ли с тоской по утерянным за последние двадцать лет полноценным русским мужикам, подумала я, наблюдая за перипетиями русского молодого самородка.

Тот до-о-олго махал лопатой.

А потом не через буерак, а по прямой, вернулся к передней дверце и сел за руль.

«Ну, хоть обратно через буерак не полез! Значит, просветление получил – раз увидел путь прямой, – искренне порадовалась я за самородка. – Однако мгновенно мне пришлось изменить мнение: – Нет, не совсем просветлел, раз попутчиц из машины опять не выгнал! Значит…»

И я увидела, как машина снова «заюзала», клубясь сзади белым плотным облаком…

Решив, что больше ничего интересного не увижу, безнадёжно махнув рукой, я покинула свой наблюдательный пост и занялась домашними делами, тогда как плотный белёсый туман продолжал обильно клубиться вокруг машины…

***

…Через полчаса обеденные дела призвали меня на кухню. Я по привычке глянула в окно.

«Ауди» увозил эвакуатор. Парень бежал за ним и отчаянно размахивал руками.

Щуплая девушка, глубоко засунув руки в карманы голубой курточки и втянув голову в плечи, по-прежнему, изваянием, высилась на пригорке и, по-прежнему, никак не реагировала на происходящее.

Тётка курила, провожая взглядом и эвакуатор и парня, а девочка стояла с ней рядом и, глядя в безоблачное небо, чему-то улыбалась.