Читать книгу #в_чёрном_теле - Мария Долонь - Страница 1

– Что значит недотруп? Степаныч, ты нормальный вообще? – Сзади завыла сирена. Кирилл перекинул телефон в другую руку, включил правый поворотник, втиснулся между машинами. Мимо промчалась «Скорая». Он попытался вернуться в левый ряд, не вышло. – Да еду я, еду! – Заскребли дворники, бурая жижа полетела по сторонам. Кирилл болезненно скривился. – Выспаться, гады, не дали.

Включил радио. Но вместо музыки по салону разнёсся старушечий скрипучий голос.

«– …хорошенько – ты, наверно, устал. Ведь человеческие головы – нелёгкая ноша.

– Что вы болтаете! – закричал Якоб. – Устать-то я и вправду устал, но я нёс не головы, а кочаны капусты. Вы купили их у моей матери.

– Это ты неверно говоришь, – сказала старуха и засмеялась.

И, раскрыв корзинку, она вытащила из неё за волосы человеческую голову»[1].

– Ничего себе детское радио! – Кирилл крутанул колесо настройки. – И это, блин, слушает Вика.

На месте уже работала дежурная группа. Он вылез из машины и, переступая натянутые верёвки, подошёл к офисному зданию. Плитка перед входом была разворочена. Под козырьком зиял чернотой открытый люк колодца. Поодаль на корточках сидели таджики в оранжевых жилетах, в сторону полицейских старались не смотреть. Рядом переминался с ноги на ногу прораб – в кожаной куртке, отглаженных джинсах и остроносых ботинках. К стене прислонился молодой парень в худи с капюшоном, из-под которого была видна модная щетина. Чёрные штаны на нём сидели мешком, всё вкривь и вкось, сразу видно – работа хорошего дизайнера. Хипстер (как сразу прозвал его Кирилл) увлечённо читал с телефона. Недалеко от люка над чёрным пластиковым мешком склонилась полная женщина в длинном сером плаще. Очки съезжали ей на кончик носа, и она наработанным движением возвращала их на место, а заодно заправляла за ухо мокрую прядь.

Всю картину Кирилл охватил одним профессиональным взглядом, автоматически запоминая детали. Мешок для трупов был пуст. Прямо на нём лежало круглое и рыхлое, напоминающее гнилой кочан капусты.

– Привет, Холодильник! – Кирилл хлопнул женщину по плечу. – Что тут у нас?

– И тебе с добрым утром. – Судмедэксперт Женя Холодивкер разогнулась, разминая шею.

– Картина маслом «Приплыли»! – хохотнул сзади Худяков, дежурный опер, который вызвал Кирилла. – Грязные тайны московской канализации.

– Уймись, Степаныч, – поморщилась Женя. Из раскрытого мешка на Кирилла смотрел мёртвый глаз. – У нас тут голова.

– Начало хорошее, многообещающее. – Под ложечкой заныло, Архаров за версту чуял глухие дела. – Остальное где?

– Остального нету.

– Ладно, тогда рассказывай, что есть.

– Судя по стадии мацерации[2] при такой температуре, она пролежала в канализации около месяца. Может, недели три. Через день-другой скажу точнее. По идее, ткани должна была полностью разъесть бытовая химия, глаза и нос – сожрать крысы, а тут смотри-ка, даже волосы частично остались.

– А эти точки на черепе? – спросил Кирилл.

– Волосяные воронки. В воде кожа стала рыхлой, поэтому они теперь хорошо видны, – сказала Холодивкер. – Было бы потеплее, наша девушка давно бы полностью облысела. Холод её спас.

– Спас, говоришь? – Сзади нависал Худяков.

– Записывай лучше, – сказал Кирилл. – Так это женщина? Уверена?

– Форма черепа, строение челюсти, ушей. – Холодивкер запахнулась в плащ. – Тут есть какая-нибудь забегаловка? Позавтракать не успела.

– А это что? – Кирилл показал на мочку правого уха.

– Какая-то цацка, – ответила Женя. – Серёжка в форме буквы «Е».

– Инициалы?

– Ага. «Заветный вензель».

– А камушки-то, похоже, брюлики. Не ограбление, стало быть.

– Обрати внимание. – Холодивкер осторожно перевернула голову, ткнула ей под подбородок. – Срез рваный, как будто пилили тупой пилой.

Кирилл опустился на корточки:

– Я бы даже сказал, что сначала пилили, потом устали и голову от туловища оторвали. – Он встал. – Курнуть бы сейчас.

– Ты же бросил, а я, пожалуй, закурю. Аппетит отбивает. – Холодивкер затянулась. – Слышно что-нибудь от Инги?

– Вроде буквально на днях должны с моря вернуться. – Кирилл втянул дым от сигареты Холодивкер. – Думаешь, порадовать её расчленёнкой? В её практике такого ещё не было.

– Эй, на суше! – Из люка высунулся мрачный Потапов. – Ничего больше нет, кроме хлама. Ни рук, ни ног, ни тулова. Здорово, Архаров. – Кирилл подал ему руку, помог вылезти.

– Хорошо проверил?

– Не веришь, сам лезь. – Потапов отряхивал брюки.

– Я закончила. – Женя стягивала резиновые перчатки. – А вот и перевозка. Ребята, сюда!

Из машины вышли двое мужчин, открыли кузов, начали выгружать носилки.

– Что грузим? – спросил один из них.

– Да вот. – Женя показала на мешок. – Носилки, похоже, порожняком пойдут.

– Не богато у вас, – заметил санитар постарше.

– Не слушай её. Носилки давай. – Молодой старался не смотреть на голову. – Я это в руках не понесу.

– Степаныч, по твоей части что? – Кирилл обернулся к Худякову.

– Готово! – Тот убирал бумаги. – Запротоколировано и снято. Тебя вон инженер ждёт с разъяснениями.

– Голову он обнаружил? – спросил Кирилл.

Худяков оторвался от протокола, отрицательно мотнул головой, показал на таджиков.

– Амон, сюда иди! – крикнул он прорабу.

– Можно лучше вы сюда, уважаемый? – Амон не сдвинулся с места.

– Амон, камон, не выдрючивайся!

Кирилл чертыхнулся, поднял воротник. Кончался апрель, но было по-зимнему холодно и промозгло. Он махнул Амону, и они подошли к хипстеру в худи. Тот, наконец, оторвался от телефона.

– Илья, – протянул он руку. – Я тут как бы от проектной организации.

– Ну, тогда «как бы» рассказывай, Илья. – Кирилл одним плечом опёрся о стену. Почувствовал холод камня.

– Мы по всей улице снимаем асфальт, меняем на плитку. По городской программе благоустройства. А тут косячок небольшой приключился. – Илья кивнул офисным работникам, прижавшимся изнутри к большому прямоугольному окну. Те, будто застуканные за непристойным занятием, отпрянули вглубь.

– И какой же, интересно?

– Новая плитка выше входа в здание легла, – невозмутимо продолжил Илья. – Мы, получается, этих товарищей замуровали. Не специально, конечно. Просто так вышло, дверь их открываться перестала.

– Даже так? А высотные отметки до начала работ пробить не пробовали? – уточнил Кирилл.

– Мы докладывали начальству, но кто нас слушает? – равнодушно ответил Илья. – Приехал владелец здания. Мы ему говорим, надо дверь менять, поднять её как-то до уровня улицы…

– Он как кричал, – встрял Амон. – Так сильно кричал. Ругался очень. Эту дверь, говорил, всю жизнь работать будем. Нехорошо говорил.

– Подожди, Амон, – осадил его Илья. – Скандальный попался мужчина, ага. Другие, вон, по всей улице меняют, и ничего. Но не суть. Начали мы искать обходные пути. Тут вдоль улицы всего одна магистралька идёт…

– Магистралька? – переспросил Архаров.

– Магистральная ливневая канализация, – объяснил Илья. – То, что мы их замуровали, – эт ладно, тут же проблема в чём: будет вход в офис ниже улицы, они же в любой дождь до лифтов по холлу только вплавь смогут добираться, заливать первяк будет по самую макушку. Но этот же не понимает. Короче, я полез в этот колодец. – Они подошли к люку у проезжей части. Пахнуло сыростью и холодом. – Думаю: если там переходник есть, сделаем дренажный отвод, сверху грязесборкой прикроем, и будет чики-поки. – Илья поймал непонимающий взгляд Кирилла. – Ну, короче, и уровень сможем опустить, и вода в здание не прольётся Ниагарой. Так понятней?

– Ты придумал план, как угодить и нашим и вашим, – сказал Архаров.

– Вся надежда была на то, что там труба какая от древних времён осталась, – сказал Илья. – Смотрю, и truly есть. Так в центре это на постоянке: на геоподоснове одно, в реале – ещё туча труб тридцатых каких-нить годов, о которых никто ни слухом ни духом. Мы давай искать старый колодец. Сняли почти всю плитку – пусто. Дошли до двери – и вуаля! – Илья широким жестом показал на порог. – Люк. Мы его сковырнули, Амона с фонарём вниз запустили… Оттуда он с воплем сразу и левитировал.

– Зачем обзываешь! И ничего не с воплем, – возразил Амон. – Так, испугался чуть-чуть. А ты бы не испугался, да? Лезу, свечу в воду, а она на меня смотрит!

Помолчали.

– Секундочку. – Кирилл подошёл к одному люку, потом к другому. – То есть, если бы не ваш косячок, голову никогда бы не нашли?

– Выходит, так, – кивнул Илья.

– А приплыла голова из этого колодца? – Кирилл ткнул пальцем в люк.

– Исключено. Как инженер говорю. Застряла бы в трубе, без вариантов.

– Что вы мне тут голову морочите? – вспылил Кирилл. – Приплыть не могла. Бросить её в колодец было невозможно. Тогда откуда она там взялась?

– Ты следак, ты и выясняй. – Илья щёлкнул телефоном, проверяя вотсап.

* * *

Они сидели на затёртой танкетке, привалившись к кафельной стене. Одной на вид было не больше двадцати пяти – нос немного картошкой, румянец во всю щёку, пухлые губы, глаза небольшие, невыразительные, ноль косметики. Вроде и симпатичная, но пройдёшь мимо и не заметишь. Возраст второй определить было сложно: ей могло быть и сорок пять, и за шестьдесят. Лицо в буграх, отёчное, под глазами такие мешки, что самих глаз почти не видно, хоть они были грубо очерчены чёрным карандашом. От губ вниз глубокие складки. Обе женщины в чёрном. У молодой на коленях лежала серая куртка, которую она беспрерывно мяла в руках, пожилая так и сидела в толстом пальто, кутаясь и ёрзая, как будто сильно мёрзла. Но в морге и правда тепло не бывает.

– А я тебе говорила, Лидк, плохо она кончит! Плохо! – Женщина повернулась всем корпусом к молодой. – Не слушала мать, и вот на тебе! И что теперь мне делать, старой, больной! Нет, ты скажи! – Лицо её перекосилось. – Что, пахну для тебя, чистенькой, неважнецки? А кто растил вас, кормил, по дворам да подворотням после уроков искал? – И неожиданно тихо и зловеще завыла: – Ой, боженьки мои! На кого ж ты меня покинула, дочушка ненаглядная!

– Перестаньте, Вера Ивановна! – Девушка сидела, отвернувшись от неё. – Может, это ещё и не она.

Кирилл наблюдал за ними из приоткрытой двери кабинета Холодивкер.

– Оперативно вы сработали, – сказала Женя за его спиной. Она сидела за компьютером, писала заключение. – Синенькая у нас кем будет?

Кирилл тихо закрыл дверь.

– Мать. Три недели назад, десятого апреля, написала заявление о пропаже дочери. Похоже, нашлось её чадо.

– Увы, фрагментарно. А родительница у нас запойная, – сказала Женя. – Судя по её виду, кадр заслуженный, двадцатилетней выдержки как минимум. Странно, что она вообще сунулась в полицию с заявлением.

– Да она не сама, пэпээсники доставили. Дочь её содержала. Раз в месяц привозила деньги. А тут – нет и нет.

– А трубы горят, ага.

– Дочка-то в люди выбилась, квартиру снимала в модном квартале на Патриарших. Соседи говорят, что мать сначала ломилась в её квартиру. Потом сутки сидела на лестнице, выла, людей пугала. «Скорая» её не брала, наркологи тоже без согласия клиента теперь даже в машину не сядут. Короче, соседи вызвали наряд, и к нам её, писать заявление о пропаже дочери.

– А вторая кто?

– Лидия Тихонова, школьная подруга пропавшей. Работает экскурсоводом, возит группы по Москве и Подмосковью. Эта, слава богу, адекватная. С её слов всё сходится. Да, и серёжки узнала, телефон ювелира дала. Они были сделаны на заказ, в одном экземпляре. Ювелир по фотке свою работу подтвердил. Пошлю к нему Потапова закреплять опознание.

– Особые приметы какие-нибудь есть?

– Мать вспомнила про родимое пятно в затылочной части.

Холодивкер кивнула:

– Есть такое.

– Осталось заключение от дантиста. Завтра жду. Ну мы, конечно, ещё для проформы посомневаемся, но так-то всё ясно: наша девушка.

– Ладно, Архаров, пойдём. – Холодивкер встала. – Вот тебе до кучи плоды моих трудов: туалет головы выполнила, даже небольшую реконструкцию провела, о чём имеется акт и судебно-медицинское заключение.

– Знаешь, мать, я себе на цепочку медальон повешу – группу крови, то-сё, отказ от реанимации, органы на донорство, а на обороте выбью золотом: желаю вскрытия только у Холодивкер Е. В. Ты же мне по знакомству сделаешь туалет в лучшем виде? Обещаешь?

– Если тебе голову оторвут, цепочка не поможет.

Кирилл засмеялся.

– Накопала что-нибудь?

– Там много странностей, Кирюша. – Женя покачала головой. – Её как будто три раза убили – сначала кислотой, потом ударом в висок и в конце концов отсекли голову. – Она посмотрела на Архарова. – Это же как надо было разозлить убийцу?

Они вышли в коридор. Лида, увидев Архарова и Холодивкер, встала. Вера Ивановна осеклась на полуслове, на лице стоп-кадром застыла гримаса.

– Вера Ивановна, Лидия Анатольевна, спасибо, что прибыли. Я должен вас предупредить, что зрелище не из приятных. Вы уверены, что готовы?

Кирилл в упор смотрел на молодую девушку. Лида аккуратно опустила на банкетку мятую куртку.

– Ой, солнышко ты моё, Галчонок маленький! – Вера Ивановна вскинула руки и стала заваливаться на сиденье. Казалось, сейчас начнётся истерика. Но она неожиданно метко толкнула Лиду в спину. – Ты иди, иди, нечего мне там делать, потом всё расскажешь. – Обернулась к Кириллу: – Не боись, начальник, подпишу всё, что положено.

И уставилась в стену.

Кирилл позвал понятых. Вера Ивановна так и не двинулась с места.

– Прошу вас, – с нажимом обратился к ней Архаров.

– Без пол-литры я на такое смотреть не подписывалась, – огрызнулась женщина.

Из прозекторской донёсся сдавленный вскрик. Когда Кирилл вошёл, Лида была бледнее кафеля. Отшатнувшись от него, она быстро выскочила в коридор. Архаров глянул на стол. Холодивкер постаралась на славу: вместо раскисшего одноглазого лица Кирилл увидел восковую накрашенную куклу, до шеи накрытую простынёй, под которой была пустота.

Лида пришла в себя в кабинете Жени. Она прихлёбывала крепкий чай. Архаров не решился предложить ей пастилу и печенье.

– Галька такая красивая всегда была, – сказала Лида. – Сама про себя говорила «икона стиля». Господи, страшно-то… Вы теперь искать будете, кто такое мог…

– С какого класса вы учились вместе? – мягко спросил Кирилл.

Лида беззвучно плакала. Растирая слёзы по щекам, показала на пальцах – с третьего.

– Это, считай, всю жизнь вместе. Она какая была? Тихая? Заводила? Вспомните, может, обидела кого? Врагов себе нажила?

Девушка помотала головой.

– Галя, конечно, у нас резкая… – она вздохнула, – была. Что думала, то и говорила. Но чтобы враги… Нет.

– Парень у неё был? Муж гражданский?

– Был один, уже год. – Лида подняла на Кирилла глаза. – Тоже красивый. Я его один раз всего видела. Но вы его найдёте легко – на страничке у Гали сплошь его фотки. Ваня Безмернов.

– Она выставляла напоказ их отношения? – уточнил Кирилл.

– Не без того, – согласилась Лида.

– Серёжки эти, – Кирилл положил перед девушкой буковку Е, – не он, случайно, подарил?

– Нет, – Лида помотала головой и даже улыбнулась. – Это она сама себе заказала, когда придумала псевдоним. Она терпеть не могла своё настоящее имя – Галина Белобородько. Е – первая буква её нового имени, а G – в память о старом.

– Может быть, было что-то в прошлом у вашей подруги? – Кирилл помолчал. Лида не отвечала, выпрямилась, как будто собралась внутренне. – Что-то такое, что она могла бы скрывать от окружающих? Но вы, как давняя подруга, были в курсе. Или догадывались о чём-то? – Кирилл опять не дождался ответа. – Женщины чувствуют, если есть какая-то тайна, согласны?

– Нет, – ответила Лида. – Ничего такого я не знаю. – Она встала. Стул с неприятным скрипом отъехал назад. – Тяжело всё это! Можно я поеду? Если вспомню что, сразу позвоню.

– Понимаю. – Кирилл тоже поднялся. – Подпишите вот здесь. И здесь. Карточку мою возьмите.

После ухода Лиды Архаров и Женя некоторое время сидели молча.

– Ты, конечно, заметил, – тихо произнесла Холодивкер.

– Угу, – согласился Кирилл. – Не просто не захотела говорить, а даже, по-моему, испугалась вопроса. – Он достал телефон, набил текст, отправил.

– Что-то Инга на связь не выходит, – сказала Женя, проверяя свой.

– А она бы мне сейчас не помешала. Вот совсем бы не помешала – редкий случай. – Он встал, потянулся. – Проводишь?

Они вышли в коридор и не сразу поняли, что за куль лежит на лавке. Это, завернувшись в необъятное пальто, тихо посапывала всеми забытая Вера Ивановна.