Читать книгу #в_чёрном_теле - Мария Долонь - Страница 3

Двадцать минут назад некий Никита Бу зачекинился в «Житнице», тэгнув Ивана Безмернова, который в последние дни был подозрительно неактивен «Nасвязи». Инга вызвонила Эдика и гончей кинулась в ресторан в надежде, что успеет их застать. Эдик ждал её у входа.

Зал в «Житнице» был один – деревянные панели на стенах, высокие, как барные стойки, столики. Нужный затылок она увидела за столиком у окна.

– Могу я чем-нибудь помочь? – Хостес со стопкой меню еле поспевала за ними.

– Нам хотелось бы сесть у окна, – сказала Инга.

Девушка кивнула:

– Официант подойдёт к вам через минуту.

«Повезло», – радостно подумала Инга, садясь на длинный красный диван, – идеальная стратегическая позиция для наблюдения за объектом. Безмернов был наискосок и напротив: загеленный наверх чубчик, лицо с якобы небрежной щетиной, холёные руки.

– …ненависти? – Эдик продолжил начатый в фойе разговор.

– После интервью Туми в «Шарме» ко мне в блог опять повалили хэйтеры. – Инга посмотрела на Эдика. – «Сдохни, сука», «лживая продажная тварь» – самое мягкое из того, что мне прилетело.

Безмернову и его собеседнику принесли заказ: два замысловатых бутерброда на досках с подложкой из крафтовой бумаги. Иван взял в руки сэндвич, продолжая слушать приятеля – полного молодого человека с аккуратной бородкой, который рассказывал, как «зашибенски покатался в Италии в марте, жалко, не было тебя».

«Житница» наполнялась народом: над столиками стоял ровный гул разговоров, играла тихая музыка.

– В Лондоне сейчас хорошо – уже лето! – Приятель Безмернова невольно постепенно повышал тон. – В Кенсингтонском парке цветы – закачаешься! А тут, блин, как обычно – хляби. Вместо неба – подушка с говном.

– Да, погодка в депрессии, – согласился Безмернов.

– Да и ты тоже. – Толстяк заботливо наклонился вперёд.

– А ты бы что на моём месте? – вскинулся Иван. – Скакал до потолка?

– Что им от тебя надо? – спросил Эдик Ингу из-за меню. – Ты что будешь?

– Тут такой «шикарный» выбор, – Инга не удержала скепсис, – бургер или бургер. Туми в интервью назвала наши с Олегом имена, – продолжила она. – Сказала, что мы сломали ей карьеру: не может петь, не может вернуть себе былую славу. Олега нет больше – все шишки мне. Пришли её фанаты, съели с потрохами. Ну ничего. У меня знаешь как число просмотров на этом скандале выросло! – закончила она совсем невесело.

Пока делали заказ, Инга упустила часть разговора за соседним столом и услышала лишь его завершение:

– …ты в Тай зачем? Не по бизнесу? – спросил Безмернов.

– Вот только ты не начинай! Мне твоей Джи хватило! – тут же взъелся его собеседник.

– Никит, ну ты что? Ты же знаешь, про тебя никто не спрашивает. А спросят – не скажу. – Безмернов как будто обиделся.

Никита откинулся на спинку дивана, подозрительно оглядывая приятеля.

– Знаю, – наконец, сказал он, смягчившись.

Иван поднялся:

– Пойду отолью.

– А между прочим, недурно. – Эдик с удовольствием уплетал объёмный бургер. – Я тебя не отвлекаю своей болтовнёй? – спросил он тоном ниже, увидев, как Инга провожает взглядом ссутулившуюся фигуру Безмернова.

– Нет, что ты, помогаешь.

Вокруг все о чём-то говорят: о делах, о прошлом, друг о друге, но слова сами по себе ничего не значат, это лишь сосуды, наполненные эмоциями – страстью, неприязнью, похотью. У каждого – свой цвет, от них рябит в глазах. А слова Эдика как пустые склянки – прозрачны. Не пойму, есть ли в них хоть какое-то переживание или в глубине души он абсолютно ко всему безразличен? Вот он нахваливает еду, смеётся, но хорошо ли ему по-настоящему? Почему я его не чувствую?

– Эдик, извини, оставлю тебя один на один с бургером, – сказала Инга. – Я быстро.

Интуиция не обманула. Безмернов стоял у портьеры возле гардероба и тихо говорил по телефону.

Инга подошла к зеркалу, стала поправлять волосы. Она пыталась увидеть отражение Ивана: тот стоял как раз за её спиной. Разговор был нервный: Безмернов раздражённо цедил слова.

Говорит тихо, отрывисто. Что-то ещё просвечивает сквозь злость – блики страха! Чего он боится?

– …спортивная, понятно… я же сказал… – Тишина. – У меня есть заначка, не нужен нам Химик…

Безмернова перебили гневной тирадой, которая долетела до Инги неразборчивым дребезжанием. Иван отвёл трубку от уха. В зеркале отразился экран айфона. Мелькнуло что-то красное: картинка – конь, большие буквы внизу.

– Да понимаю я, что клиенты ждут! Послушай меня, Славик! По-хорошему послушай! – Иван повысил голос. – Я тебе ещё раз говорю: не надо к нему соваться…

Инга достала из сумочки помаду и подкрасила губы. Она ждала, когда Безмернов снова дёрнет рукой, чтобы получше рассмотреть контакт. Но Иван вдруг резко повернулся спиной и снова заговорил тихо. Теперь Инга слышала только невнятный бубнёж. Пришлось вернуться за столик.

– У меня, кстати, горе. – Она посмотрела на Эдика. – Погибла орхидея, которую ты мне дарил. Трагически.

– М-м-м… и как же это случилось? Авария, беспорядки в городе, авиакатастрофа?

– Даже не знаю, само собой.

– Само собой – без света и полива?

– Эдик, ну извини, – улыбнулась Инга в салат.

– Ладно, Градова, проехали. – Он по привычке называл её девичьей фамилией. – Не умеешь ты за цветами ухаживать. Придётся подарить тебе новый.

– Да уж, не отвертеться тебе.

Через некоторое время Безмернов тоже вернулся к столу: меж бровей появилась вертикальная морщинка. Он был на взводе – резко выдернул салфетку, опрокинув солонку.

– А ну его всё к чёртовой матери, давай в Тай вместе махнём, – тихо сказал толстяк. – А, Ванюш?

– Блин, Никит, о чём ты вообще? – Безмернов сделал официантке рукой: «счёт!» – Ну какой нахрен Тай?! Когда следаки с хребта не слезают и «настойчиво рекомендуют» не покидать столицу? Да и потом, ты же в курсе: бабла теперь нет совсем. Мне Эвелинка… смерть её… все ветки к херам обрубила.

– Да ладно тебе, камон. – Толстый протянул подошедшей девушке карточку. – По поводу денег не парься. Только поехали.

– Никуда я не поеду, пока менты с меня не слезут, – повторил Безмернов.

* * *

Архарова Инга набрала уже из дома.

– Ну давай. Расскажи мне, – вместо приветствия сказал Кирилл.

Она села за стол, закинула ноги на соседний стул, перехватила телефон.

– А что там рассказывать? У Безмернова и Никиты всё было в рамках светской беседы – такой милый московский small talk: «Как дела?» – «Хреново».

– И всё? – Кирилл разочарованно хмыкнул. – А по Эвелине есть хоть какая-то зацепка?

– И всё, если будешь меня перебивать!

– Прости, – буркнул Архаров.

– Если хочешь моё экспертное мнение – это не Безмернов. – В ухе раздался прерывистый гудок, Инга быстро глянула: Катя на второй линии. Скинула. – Конечно, Эвелину он вряд ли любил – никакого цвета утраты нет. Но разговоры о её смерти окрашены негодованием, будто он злится, что её убили. Тем более он упомянул о каких-то общих делах, возможно, связанных с Таиландом. Мне показалось, без неё у него ничего не получается.

– А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста.

– Этот Бу – он походу Безмернова содержит – всё звал его в Тай… Безмернов спросил: по бизнесу летишь или как? Тот разозлился. В этот момент в их разговоре всплыла Эвелина. Бу сказал: «И ты туда же, мало мне Джи». В общем, я бы проверила этого Бу. Говорит такими сладкими интонациями, возвышенно – Кенсингтонский парк, хляби, а слова топкие, зелёные, как гнилое болото, – меня аж передёрнуло.

– Проверим. Есть ещё что-то?

– Есть, – задумчиво ответила Инга. – Когда Безмернов пошёл в туалет, я вышла за ним…

– Белова, я всё понимаю, унисекс, то-сё, но ты сильно рисковала…

– …до туалета он не дошёл. – Инга пропустила реплику Кирилла мимо ушей. – Затормозил в фойе. Говорил по телефону. Дословно: у меня есть заначка, клиенты ждут… Там были все цвета тёмного спектра: злость, агрессия, страх. Упоминал какого-то Химика. Видимо, это кличка человека, которого он боится.

В ухе опять запищала вторая линия. Инга проигнорировала входящий звонок.

– Проверим, – повторил Кирилл. – Сходи-ка теперь на экскурсию к Тихоновой, просвети своим рентгеном подругу детства.

– Подожди, это ещё не всё. В разговоре прозвучало слово «спортивная», я подумала сначала, что это Безмернов про какую-то девушку. А потом поняла: это станция метро. Он когда говорил, рукой дёргал, я за ним в зеркало подглядывала. У него на экране телефона была картина Петрова-Водкина «Купание красного коня». Контакт не разглядела. Но я посмотрела по инету, в районе «Спортивной» есть ночной клуб именно с таким названием – «Красный конь». Не знаю, совпадение или нет, но в этот клубешник я бы наведалась… Подожди секунду, дочка что-то названивает. – Инга переключила линию, сказала быстро: – Кать, сейчас перезвоню… – В ответ раздался всхлип, но Инга уже перекинула телефон обратно на Кирилла. – Короче, никакой он ей не бойфренд, фуфло и показуха вся эта их любовь.

– А что ты там говорила про смерть Эвелины?

– Слушай, мне надо перезвонить дочке, извини. Что-то не так.

Инга набрала Катю. Абонент недоступен.

Она же в школе сейчас. На уроке?

Выдохнула, закрыла глаза, досчитала до десяти. Внутри нарастала тревога. Телефон одновременно зазвонил и прислал эсэмэску: этот абонент снова в сети.

– Мам! Мам! – Катя всхлипывала. – Приез… цу… шно…

Телефон спотыкался, выхватывал отдельные слоги и стрелял ими в Ингу.

– Катя! Что со связью? Ты где? – Инга вскочила.

– …розовская! …луйста… ожешь?

Раздалось трезвучие, и механический голос произнёс:

– Извините, связь прервалась.

…розовская… Что это может быть? …цу… Больницу! Морозовская больница! …шно. Тошно? Страшно!

Инга летела по ступеням, одновременно вызывая такси. Выбежала на улицу: ожидание семь минут. Вскинула руку. Через два ряда к ней спикировал грязный «Жигуль».

Телефон Кати был снова вне доступа. Инга сжимала его так, что побелели костяшки пальцев.

Позвонить Серёже? Сказать ему? Что? Что сбросила телефон дочери, когда была ей нужна?

Вместо бывшего мужа отстучала Марату: «Сегодня отменяется. Еду к Кате в Морозовскую».

Он завалил вопросами: экран телефона постоянно зажигался от новых сообщений, пока «Жигуль» маневрировал в потоке машин. Инга не читала и не отвечала, тревога выжигала изнутри.

У регистратуры толпился народ.

– Мне только узнать, – сделала она заход.

– Всем только узнать, – дружно отшила её очередь.

Встала за сутулой женщиной с мальчиком. У него была кепочка с ушками, как когда-то у Кати в детском садике. Набрала номер: абонент недоступен. Достала сигареты, сунула одну в рот, опомнилась, кинула пачку обратно в сумку. Наконец окошко.

– Здравствуйте. – Голос сел, Инга прокашлялась. – Я бы хотела узнать, поступала ли к вам девочка…

– Фамилия!

– Белова Екатерина Сергеевна.

– В какое отделение? – Женщина подняла усталые глаза.

– Я не знаю. – Инга опять прочистила горло.

– Вы ей кто будете?

– Инга, я её нашел!

Она обернулась и увидела Марата. Каким-то образом он успел добраться до больницы быстрее её. Одной рукой он обхватил Катю за плечи – живую, здоровую, другой – махал ей. На миг Инге показалось, что она попала в другой вариант своей жизни – в параллельную вселенную, в которой не было Сергея, они с Маратом не расстались в юности, а она всегда была под его защитой.

Катя высвободилась и побежала ей навстречу.

– Мама! – Её крик разрезал тихий больничный гул, Катя обрушилась на неё, едва не свалив с ног. – Ты приехала, – сказала глухо в воротник.

Несколько секунд Инга стояла, замерев, боялась пошевелиться. Марат подошёл к ним и обнял.

Боже, совсем как Сергей! Ещё не хватало, если он скажет: «Мои девочки!»

– Спасибо, что нашёл её! – прошептала ему Инга.

– Рэхим ит! О чём разговор! Марат-абы всегда выручит, запомни, Катя!

Катя поёжилась и с недоумением посмотрела в сторону Марата. Разлепились. Лицо девочки было в красных пятнах, нос припух.

– Ты меня напугала до чёртиков, – сказала Инга. – Рассказывай, что случилось.

– Пойдём на улицу.

Катя уже тянула её к выходу, Марата она не звала, но он опередил их и широко распахнул тугую дверь.

– Я как раз собиралась выйти. Здесь телефон вообще не ловит. Это Анька. – Катя шмыгнула носом. – У тебя салфетки есть? Спасибо. Вон там лавочка пустая. Ой, а чего это ты в тапках?

Они сели, и Инга с удивлением посмотрела на свои ноги.

– Так что с Аней? Это которая твоя подружка? Полненькая такая?

– Да она уж похудела! – сказала Катя. – Сегодня у неё на уроке пошла кровь из носа. А потом началось. Сначала у неё губы посинели, мальчишки ещё ржать начали, козлы. А потом – судороги. Мам, знаешь, так страшно – у Ани руки и ноги как будто стали все по отдельности. Я к ней, смотрю: ногти тоже синие. И голова, как у старухи, вот так. – Катя изобразила трясучку. – И в обморок – с таким стуком. Я испугалась, что Анька умерла. – Катя смотрела в землю.

– Как она сейчас? – Инга взяла руку Кати, стиснула холодные пальцы.

– Перевели из реанимации в палату. Говорят, кризис миновал. Там с ней сейчас родители. Я и шла тебе звонить, сказать, что всё норм уже.

– А что же это было?

Катя дёрнула плечом.

– Непонятка вообще. Доктор сказал, какой-то аллергический шок. Но они походу сами не догоняют, в чём там дело.