Читать книгу Счастье - Мария Ефимова - Страница 5

Широкая северная река, в которой отражаются сопки, делит мир на реальный и «зазеркальный». Сказка на этом заканчивалась. На реке стоял посёлок с десятком улиц из двухэтажных домов. Сейчас знаю, что их называют бараками. Многие постройки временные, потому что все живут с надеждой уехать на большую землю. Но, как любят здесь шутить, «все живут временно, но кладбище растёт». Вокруг тайга. Поселок – как остров, с которого можно только улететь. Символом этого посёлка стали кривые заборы: вбивают сваи, соединяют их ровными рядами досок, но проходит время, и лёд вечной мерзлоты начинает выдавливать чужеродные брёвна из земли.

Квартира на первом этаже в двухэтажном доме. Две комнаты, кухня, вместо дверей – занавески, между ними – маленький коридор. Ковры на стене, под диваном ружьё – оно лежало там, когда отец приезжал домой. Вдоль стен обычно лежали запчасти «Бурана» или лодки. Большая комната назвалась громко «Зал» – тогда это не казалось смешным. Псевдохрустальная люстра в центре потолка, такого низкого, что висюльки от люстры царапали пол. Конечно, я преувеличиваю: это было невозможно, потому что пол закрывали ковры в два слоя, для тепла.

На кухне стояла большая печка. Когда мы с сестрой были совсем маленькими, мама топила печку, ставила на неё жестяную ванну и мыла нас прямо на печке. Вода не остывала, а становилась только теплее.

От простуды мама лечила нас картошкой. Варила мелкую картошку, накрывала кастрюлю одеялом и отправляла нас под это одеяло дышать. Горячий пар обжигал, и мы умоляли выпустить нас, незаметно приподнимая одеяло, чтобы запустить холодный воздух. Потом она укутывала картошку в простыню, и экзекуция продолжалась. Мы лежали на горячей картошке под одеялами, пока картошка не становилась приятно тёплой. Раз в неделю мама включала кварцевую лампу, надевала нам чёрные очки, и мы сидели голенькие перед ней – «обеззараживались». Думаю, плюс ко всему получали почти естественный витамин Д, ведь солнца мы не видели месяцами.

Иногда мама делала нам леденцы из жжёного сахара. Золотая карамель заливалась в железную форму, и в отверстие мы вставляли спички. Самым сложным было дождаться, когда леденцы застынут.

В посёлке часто отключали электричество. Видимо, очень часто, потому что, ещё не умея писать цифры, я знала телефон электростанции наизусть. На ощупь подходила к телефону, отсчитывала кругляшки и крутила до конца нужный. Два, два и ещё три цифры. Потом очень вежливо спрашивала дежурного: «А когда дадут свет?»

Всю долгую зиму свет включали только утром, в обед и вечером, чтобы люди могли приготовить еду, и это был всем привычный график. Мы подстраивались. Не отключали электричество только в школе, больнице и детских садах.

***

В то время мне было восемь. Мама уехала на похороны к своему отцу, и я должна была провести с отцом несколько дней один на один. Зеркала завешаны. Электричества не было. На столе горела керосинка. Было, как всегда, темно. Он сидел напротив и просто читал. Мне было страшно пошевелиться, ведь я знала, что мамы нет дома. Меня начало трясти. Он заметил это. Но меня стало трясти ещё больше, когда отец подошёл ко мне. Он вызвал скорую, мне сделали укол успокоительного.