Читать книгу Филиант - Мария Фомальгаут - Страница 18

– …я еще Гамлета могу… – говорю, сам не знаю, зачем, они меня уже не слушают, я это понимаю, – быть или не быть… вот в чем вопрос…

Они молчат – там, по ту сторону экрана. Я даже не знаю, есть ли там кто-то по ту сторону экрана, мне все больше кажется, что нет, что это насмешка какая-то, розыгрыш, или что похуже, и сейчас начнется – переведите на такой-то счет все свои сбережения… нет у меня никаких сбережений, да мало ли…

Мы с вами свяжемся, – пишут оттуда, пишут таким тоном, что непонятно, свяжутся или нет, да что непонятно, у них таких, как я, вагон и маленькая тележка…

У нас таких, как вы, вагон и маленькая тележка… мы не знаем, кого выбрать…

Вздрагиваю. Меня пугает их непосредственность, они говорят, что думают, вот так, откровенно, у них так принято, у кого, у них, когда, у них, через три тысячи лет, когда-то там никогда…

У вас новое сообщение.

Добрый день.

Высылаем вам сценарий.

Хорошего дня.

Холодеет спина, руки становятся раскаленными, я не верю себе, этого просто не может быть, чтобы мне сценарий, чтобы выбрали меня, из миллионов, из миллиардов – меня…

…тут же одергиваю себя, это ничего не значит, ничегошеньки-ничего, потому что… что-то подсказывает мне, что сценарий отправляют всем, всем, всем, и это еще не значит, что выбрали меня, это еще ничего не значит.

Что такое полиполис, спрашиваю я себя.

Что такое акциация, спрашиваю я себя.

Что такое кумолактика, спрашиваю я себя.

Не понимаю.

Продираюсь сквозь малопонятные слова, сквозь перевод с какого-то там на наш, современный, – кто-то пытался перевести мне сценарий, кто-то вспоминал слова, которых никогда не знал, кто-то писал – комната, чтобы отключиться, я понимал – спальня, и тут же через пару страниц хлопал себя по лбу, нет, никакая не спальня, они там правда что-то выключают, не пойми что. А надо понять, потому что я буду играть все это, я буду заходить в комнату и что-то выключать. И почему надо выбирать между акциацией и кумолактикой, тоже надо понять, и почему нельзя выбрать ни то, ни другое, просто невозможно выбрать, и все-таки надо выбирать – я тоже должен понять. Потому что это я буду выбирать, и не смогу отказаться от выбора.

Они обещали связаться.

Они не связываются.

Не связываются уже который месяц, и эти месяцы плавно перейдут в годы, в десятилетия, а я буду ждать неведомо чего до самой смерти, а они спохватятся через какие-нибудь двести лет, а это был, а как его, а не знаем, а где он, а как нет, а был же, а как это люди столько не живут, а сколько, а почему, а как…

Стоп, снято.

Опубликовать.

Почему вообще связались со мной, почему не с какими-нибудь бредопитами и томакрузами, почему меня, чей потолок – ютубовские видосики, полтора подписчика, три лайка…

Я представляю себе комнату для выключения, – не могу представить, я изображаю, как захожу туда и выключаю что-то… что-то… что, черт побери, я должен выключить. Я читаю сценарий дальше, герой убивает своих соперников, убивает какими-то древними, давно забытыми методами – долго думаю, что за методы, наконец, спохватываюсь, что прекрасно их знаю, – показываю на камеру, как закалываю кого-то ножом, раз, два, три, больше, больше, больше…

Вам сообщение.

Спина холодеет до абсолютного нуля, руки раскаляются до температуры поверхности солнца.

Покажите, как вы выключаете в комнате выключения.

Чувствую, что должен признаться, что никак, что я вообще не понимаю, что показывать. Мне пишут, что комната для выключения должна быть наверху, совсем-совсем высоко. Пишут так, что я снова не понимаю, взяли меня или нет, или можно не рассчитывать…

Начинаю понимать, что единственное, что я нормально могу сыграть в фильме – это финальную сцену, когда герой сидит на каменистом острове, на берегу ледяного моря перед остовом какого-то древнего вымершего животного, сидит, не то победивший, не то побежденный, и то ли это финал, то ли только начало настоящих приключений героя, то ли он не знает, что делать дальше – я так и не понял. А придется понять, придется играть все это…

Оно того стоит, говорю я себе.

Черт возьми, оно того стоит.

Чтобы увидеть мир через три тысячи лет, чтобы жить в пять тысяч каком-то там году, где-то там, впереди всех, вперед по стреле времени…

Интересно, как они это сделают, говорю я себе.

Хочу спросить у них.

Не спрашиваю.

Вместо этого спрашиваю другое, а когда вы, наконец, поймете, что вам нужен именно я, не какие-то там остальные восемь миллиардов, а я, единственный, неповторимый, полтора ролика на Ютубе, полтора подписчика, полтора лайка…

Они снова пропадают – на месяц, на два, на три, я живо представляю себе, как чего-то не хватает для фильма, денег там или ночлег каких-нибудь, и сценарий задвигают на дальнюю полку, в список Топ гениальных фильмов, которые никогда не были сняты.

А работу когда найдешь, а никогда, а жизнь когда нормально обустроишь, а никогда, и вообще, моя жизнь, а не ваша, и вообще, не скажу же я, что на хрена мне вообще все это, квартиры-работы-машины, я же жду, они же не сегодня-завтра постучатся в дверь, или что я говорю, ни в какую дверь они не постучатся, снова будет – вам сообщение, вы приняты, собирайтесь, интересно, как собираться… и буду ждать еще сколько-то-дцать лет, и смотреть в пустоту уходящей жизни тускнеющими глазами, не мелькнет ли сообщение, вы приняты…

А сколько еще таких, думаю я, скольких еще они подбирают для роли, – я все больше боюсь, что восемь миллиардов, не меньше, а то и больше, кто сказал, что им интересны только мои современники, они, может, перебирают актеров в театре Глобус, нет, мистер Шекспир, вы нам не подходите, или проводят кастинги в следующем столетии через какие-нибудь навороченные приложения, которые вставляются прямо в голову…

– …а я это… жду… на роль… ну, что мне роль дадут…

Мысленно хлопаю себя по лбу, на кой черт я это ляпнул, на кой…

Ника (если она правда Ника, не только по Инстаграму, а по паспорту какая-нибудь Дуся-Фрося окажется), так вот, Ника брезгливо морщится:

– Ой, да ну их, то да, то нет, ни му, ни хрю, то мы с вами свяжемся, то сценарий читайте, то не читайте, то так, то эдак, то вообще не пойми что… я вот и не жду уже… ну как… ну так, ну если позовут, ну я пойду, ну а так, чтобы ждать…

Руки нагреваются до температуры большого взрыва.

Абсолютный нуль в груди.

– Ты… ты тоже… тоже?

– Так все тоже, Ритка вон, Юлька… Ритка такая их все видосами забрасывает, как она эту кумолактику ищет, а сама не понимает ни черта, думает, её возьмут…

– А ты… – мой голос меня не слушается, – кумолактику понимаешь?

– Ну-у, так… понимаю, объяснить не могу…

Смотрю на Нику, или как её там, нутром чую, шансов у неё больше, просто… потому что больше, и мы здесь одни, здесь, в парке, и никто не видит, никто-никто, и сколько раз я это делал на камеру, колол воображаемого соперника, раз, два, три, больше, больше, больше…

…получилось, говорю я себе, – это уже потом, когда читаю – убийца до сих пор не найден…

Получилось.

Перебираю ролики на Ютубе, ищу, как кто-нибудь колет невидимого противника, или выбирает между неведомо чем и чем… потом догадываюсь искать по тэгам, кумолактика, полиполис, акциация… у них сотни просмотров, сотни лайков, обскакали меня, черт бы их драл…

Вам сообщение…

Мне сбрасывают какие-то штрихи, какие-то наброски, финальная сцена, каменистый остров, герой, не то победивший всех и вся, не то проигравший, не то завершивший свою историю, не то только начинающий – он и сам не знает, сидит возле остова давно вымершего существа… мне пишут – обратите внимание на эту сцену, порепетируйте как следует, это важно, очень-очень важно.

Я знаю, что они шлют такое же сообщение миллионам.

Миллиардам.

Я уже знаю, что делать.

Перечитываю страницы сценария, где герой истребляет конкурентов – беспощадно, безжалостно.

Раз.

Два.

Три.

Удар.

Удар.

Удар.

Перелеты куда-то никуда, Москва, Рим, Токио, Катманду, Канберра… нет, в Канберру визу не дали, черт, черт, черт, а ведь там эти двое, так и кажется, первые претенденты на роль…

…по подозрению в убийстве арестован…

…не я.

…ваша задолженность по кредиту составляет…

…не хочу слышать, не хочу знать. Выискиваю в сети еще какую-то фифу, у которой больше шансов, фифа в Финляндии, меня с моими долгами даже туда не пустят, фифа живет и здравствует…

Вам сообщение…

Они пишут, они зовут меня здесь, сейчас, куда-то в никуда на каменистый остров, где герой сидит на берегу в финале. Какого черта я срываюсь с места, вот так, с собеседования, не видать мне нормальной работы, как своих ушей, какого черта бегу куда-то в никуда, на автобус, межгород, билетов нет, такси, такси, да что вы цены такие заламываете, вы люди или где… уже заснеженные поля на севере, черт, ну и холодина, маленькие городки, продуваемые насквозь ветрами, а где у вас тут куртешку купить можно, что значит, нигде, какие-то дороги, ведущие в никуда, на самый край земли…

Не выдерживаю, пропади оно все, пропади, пропади, пропади пропадом, хороши издеваться уже, ищите кого хотите, только не меня, хороши издеваться уже со своими кумолактиками, пусть кто угодно под вашу дудочку пляшет, только не я…

Вам сообщение.

Читаю, не понимаю, что значит, вы приняты, что значит, согласны ли вы, это ошибка, это не может быть мне, а даже если мне, еще передумают сто миллионов раз…

…нет.

Не передумают.

Удобно ли вам на съемки, и все такое.

Очень удобно, думаю про себя, на ледяном ветру на краю земли. Это я только думаю, а отвечаю – Да.

Да.

Люди в маленьком автобусе косятся на меня, – я понимаю, что ехали сюда за тем же, зачем и я, и еще понимаю, что они каким-то образом узнали, что выбрали меня, меня, не их, и я уже догадываюсь, что будет дальше…

…я не зря репетировал так долго, я блестяще играю свою роль, раз-два-три-еще-еще-еще, вонзаю заточку в бесконечные тела, тела, тела…

…только потом понимаю, что лодкой управлять не умею, и черта с два доберусь до островка, чертов ветер, чертовы волны, чертова лодка, чертово все…

Лодка беспомощно врезается в скалы, оглушительно трещит – успеваю выскочить на камни, скольжу, падаю куда-то в никуда, держусь-держусь-держусь…

…смотрю на обломки лодки, пишу им, а как я буду домой добираться – мне отвечают, никак, ведь мы берем вас в фильм.

Я все еще не понимаю, как они собираются взять меня в фильм, я все еще жду чего-то, сам не знаю, чего, – ничего не происходит, день сменяется ночью, ну и холодина, ночь сменяется днем, и все равно холодина, смартфон жалобно пищит, я пишу на остатках заряда – так меня берут, или нет, или что – оттуда отвечают, да успокойтесь, да уже взяли, да вы уже в фильме, да все прекрасно получилось.

В остатки заряда мне сбрасывают фото, не фото, не пойми, что, смотрю, – только сейчас до меня доходит вся правда, жуткая, обжигающая…

…три тысячи лет спустя…

…не то растерянный, не то нашедший себя герой на каменистом острове возле остова вымершего существа…

…три тысячи лет спустя…