Читать книгу Под действием света - Мария Фонтанова - Страница 3

Пришла пора пышных праздников и Тёмные земли погрузились в веселья и кутежи. Особенно радостным было это время для города Праздности, когда многие демоны из других городов прибывали в него и позволяли себе предаться всем прелестям праздничного безделья. В силу навеки закрепившейся традиции и общепринятых норм приличия каждый житель города Праздности должен был посещать торжественные мероприятия и безудержно развлекаться. Разумеется, все горожане следовали им с большим рвением, вне зависимости от пола, возраста, класса и даже финансового состояния. В эти дни беззаботность и весёлость, как главные черты здешнего нрава, проявлялись во всей своей красе. Шум и пестрота праздников стирали все тусклые цвета.

Среди разноцветной толпы пьяно пляшущих демонов, казалось, не было ни одного мрачного лица…

***

– Могу поклясться, друг мой, нет ничего восхитительней нашего местного вина из эфирного винограда. Самой Богиней был дарован этот чудный дар, растущей только на почве нашего города. – крутя в руках серебристый бокал с золотистой жидкостью, говорил красивый молодой демон с длинными тёмными волосами.

– Соглашусь, это вино весьма приятно. Но куда сильней его меня восхищают наши грациозные танцовщицы…– с пьяным смешком и заиканием отозвался столь же молодой, но коротковолосый демон более крепкого сложения.

– Грациозные?!Чушь! Поверь мне, я знаю толк в грациозных женщинах. В этих столько же грации, сколько во мне и в тебе сейчас трезвости. Хотя я, конечно, в лучшем состоянии, чем ты, ибо моя речь всё ещё отчётлива и осознанна.

– Удивительно…а ведь ты выпил больше, чем я....

– Потому что я умею правильно пить в отличии от тебя. Глотать залпом

каждую порцию сего божественного напитка – дичайшая дикость. Если хочешь словить подлинное удовольствие, ты должен научиться пить вино медленно.

– Такой уж мой характер…Я обычно делаю всё…стремительно: пью, ем, танцую, пою и …

– К слову о стремительности, кое-кто из нас уже тайком ретировался. Куда подевался наш глубокомысленный Дио?

– Похоже пошёл смотреть водевиль…

– Со своим словоблудием и пафосом он сам ходячий водевиль. – с толикой раздражения произнёс молодой демон. – Лучше найти его, пока он что-либо не натворил. Когда повсюду гуляют жители Рейджленда и Кларегнума, язык свой лучше не распускать. – вернув бокал на вычурный столик, молодой демон попытался хотя бы немного выйти из излишне расслабленного состояния разума. К счастью, он довольно быстро сориентировался и направился в сторону открытого театра, ведя за собой своего Стремительного друга, который по иронии ситуации сейчас был гораздо медленнее его.

***

Пробираясь сквозь толпу смеющихся, пляшущих или расслабленно сидящих на скамьях весельчаков, два демона тщательно, насколько это было возможно в их состоянии, пытались отыскать силуэт своего друга. Стремительнейшего из них едва не увлекли в довольно суетливый танец по пути. Но опьянённый демон быстро выпал из него, будучи в данный момент не в состоянии быстро передвигать ногами.

Вопреки ожиданиям, потерянный приятель был найден уже на полпути к открытому театру. Похоже, уйти далеко и ему не хватило трезвости. Это был юный аристократ, почти весь внешний облик которого вплоть от кожи и волос до предметов одежды был окрашен в тёмно-бежевые цвета.

– Вот и он, сидит на краю фонтана, как всегда, с унылой физиономией. – добродушно усмехаясь, произнёс молодой демон.

– Удачное положение…чтобы помочь ему освежиться…– ухмыляясь, как задумавший напакостничать ребёнок, сказал Стремительный демон. Казалось, одна мысль об этой затее вернула его в бодрое и резвое состояние.

– Э, нет. Не стоит. Ты же знаешь, что Дио бывает обидчив, как изнеженная девица. За такую выходку он точно будет долго дуться.

– Пускай дуется…меня бесит его поведение! Какого чёрта, он унывает, …когда мы все веселимся…– демон хотел уже помчаться в сторону задумчивого юноши, но был остановлен очередным рядом танцоров. В этот раз его с большим пылом попытались вовлечь в танец.

– Дио! Нехорошо бросать своих друзей без предупреждения! – добродушно крикнул демон, избежавший танцевального нападения.

Никакого ответа не последовало. Очевидное игнорирование.

– Дио, на твоём месте я бы сменил место пребывания, ибо Балло вознамерился окунуть тебя в воды фонтана.

Демон, которого назвали «Дио», услышав эти слова, мигом протрезвел и сразу же подскочил, но, увы, слишком поздно, Балло уже настиг его и одним импульсивным толчком отправил на погружение в фонтан. После такого нещадного окунания от опьянения не осталось и следа.

– Взбодрись-ка, Ди! Твоя кислая рожа омрачает праздник. – простодушно ухмыляясь, пробормотал Балло.

Промокший насквозь и раздражённый юноша поднялся и возмущённо воскликнул:

– Я вам не «Дио» и уж тем более не «Ди»! Прекратите изгаляться над моим именем в своих бессмысленных сокращениях!!!!Неужели вашим ленивым языкам лень выговорить имя Дион!?– юноша уже размахнулся и похоже страстно желал ударить Балло, но в самый последний момент остановился и лишь обидчиво фыркнул.

Всё же рукоприкладствовать было ниже его достоинства. Он оглянулся по сторонам в поисках сушильной кабины, которую обычно на праздниках использовали любители игр с обливанием, и облегчённо вздохнул, увидев одну неподалёку.

– Если бы ты не игнорировал меня и откликнулся на мой зов сразу, Дио, этого можно было бы избежать. – насмешливо игнорируя ярую просьбу не сокращать имя, продолжил молодой демон после того, как его друг завершил сушку. – И на Балло тебе глупо обижаться, ведь он пьян. Причём гораздо сильнее меня.

– Притом…хоть ты меня и побесил…мои намерения…были совсем не злобные…Я всего-то хотел…перенастроить тебя на праздничный лад, Ди… – без обиняков сказал Балло.

– Каким образом это должно было меня «перенастроить»?! – раздражённо отозвался Дион. – У меня сложилось впечатление, что вы хотите сделать моё пребывание здесь ещё более невыносимым.

– Во всяком случае, мы точно смогли вынуть тебя из твоей прострации. Раздумья сейчас не к месту Дио, как и любая форма отстранённости.

– Это единственное, что мне остаётся, чтобы не потеряться в этом праздничном омуте! – эту фразу Дион сказал достаточно громко, чтобы проходившие мимо демоны бросили на него брезгливые взоры.

– Лучше помалкивай, Дио. Это дружеский совет. Твоё вольнодумие хотя бы эти пару дней не должно быть слышимо.

Только тут Дион понял, что на эмоциях слишком громко произнёс слова, и покраснел. Он вовсе не относился к безрассудным и наивным смельчакам, которые открыто бунтовали против существующих порядков, за что ещё недавно могли попасть в тюрьму или…Но хладнокровным и бесстрастным демоном он тоже не являлся, потому протест порой невольно срывался с его губ в разгорячённых словах.

– Я достаточно благоразумен, чтобы в эти дни не проявлять себя, Анэкреон. Но чем сливаться с этой… безликой толпой, лучше уйти в себя, куда-нибудь в собственные грёзы.

– «Праздничный омут», «безликая толпа», «уйти в грёзы»? Серьёзно, такую чушь и в пьяном бреду не придумаешь! Ты слишком много читаешь глупых книг, Дио! Эта романтическая ересь – настоящий источник уныния.

– Полностью согласен! – одобрительно отозвался Балло, невольно протрезвевший от мрачных восклицаний Диона. – Меня порой бросает в тоску один вид этого непонятного чтива, где персонажи иногда будто сами не знают почему страдают. Это идиотизм.

–Да, наверное, ваши слова в чём-то справедливы…Это правда так глупо страдать, не зная почему…– со смесью рассеянности и грусти произнёс Дион, устремив взгляд куда-то вдаль.

– О, нет мы опять теряем его, Балло. – с лёгким раздражением произнёс Анэкрион. – Похоже, понадобится ещё одно погружение в фонтан.

– Нет-нет! Я в порядке! Обойдусь без нового погружения! – быстро проговорил Дион. – Просто хочу побыть в одиночестве.

– Нет уж Дио, твоя матушка жалобно просила нас не отпускать тебя бродить куда-либо, пока она развлекается с аристократами её возраста.

– Мне не нужны няньки и пусть уж матушка не утруждает себя лишний раз мыслями о том, как мне менее выделяться среди обычных праздных! – обиженно процедил Дион и, не дожидаясь ответа, развернулся и пошёл в противоположном направлении.

– Дио, Дио! Куда это ты направился? – не успел Анэкрион договорить свои слова, как Дион исчез с его поля зрения, скрывшись где-то за толпой. – Что за упрямый идиот!

– Да погоди же ты, Ди! – бросился уже вслед за ним Балло, но в очередной раз был увлечён в один из танцев.

– Балло, поищи Дио возле озера Афликто, я пойду в…иное место – крикнул Анэкрион чертыхающемуся другу.

– Да, как только вырвусь…!

«Я очень надеюсь, Дио, ты не настолько изжил из ума, чтобы гулять по Пустоши, переполненную фантомами…» – толика беспокойства прогнала у Анэкриона все остатки пьяной расслабленности.

***

Безмолвное поле Пустоши казалось Диону идеальным местом для укрытия. В порыве своего яростного уныния, не заметив насколько далеко он ушёл в её глубь, молодой демон примостился на первом попавшемся травяном бугорке и погрузился в размышления.

Иногда Дион действительно не понимал себя. Этот праздный и яркий город должен был быть симпатичен ему с рождения. Но Дион чувствовал лишь чужеродность и отвращение. Словно это был огромный фальшивый мир, притворявшийся его домом.

Здесь возможно было жить, возможно и было привыкнуть к этому месту…Но не полюбить его. Вспоминания о прошлом ничуть не отдавали ностальгией с оставляли Диона с пустотой в сердце. Ему было невыносимо абсолютно всё в этом месте: его праздность, весёлость, излишняя пёстрость, совершенная ветреность и беспечность.

Атмосфера в его семейном кругу мало чем отличалась. Родители были вне себя от большой увлечённости Диона историей и искусством. Они постоянно повторяли своему сыну и его учителям, что образование ему нужно только для того, чтобы в обществе он вёл себя как умный и порядочный аристократ – ему вовсе не нужно готовиться к труду и работе, поскольку они были достаточно обеспечены и не нуждались в этом.

В тайне от них Дион уже давно мечтал посвятить свою жизнь изучению культуры прошлого.

Но не родного города – эта была скучнейшая история.

Был основан самыми праздными из демонов, которым было лень даже придумывать интересное название. Жителей можно было поделить на два типа: одним был совершенно непосилен большой физический труд – в основном это и были будущие аристократы, которые становились деятелями искусства, науки, политики и иных сфер, требующих в основном умственной и творческой работы; другим был нестерпим большой интеллектуальный труд – плебеи по большей части входили в это число и уходили в среду более «приземлённой работы». Не стоило, однако, думать, что аристократы были усерднейшими учёными и творцами, а плебеи – трудолюбивыми рабочими, танцорами и пр. Они везде были ленивы, но более близкий по нраву вид труда могли хотя бы ненадолго осилить. Так праздные демоны и делились на классы.

По началу как такового господствующего сословия не было, и «аристократия» города праздности не была причислена к знати. Здешнее «возвышение» «интеллектуаллов» было следствием дурного влияния Кларегнума, чьи демоны особо отличились в чванстве, горделивой аристократичности, а также презрительному отношению к физическому труду.

К счастью, слишком далеко дурные тенденции не пошли, ибо праздные «интеллектуалы» хорошо осознавали свою беспомощность без плебеев. Поэтому условия жизни простых рабочих оставались приемлемыми.

Так в городе Праздности, несмотря на некоторые финансовые преимущества «знати» в целом сохранилась демократичная атмосфера. Многие аристократы никогда не брезговали общением с плебеями, были с ними на равных и не разу не думали называть их «низшим» классом.

Всё это, казалось бы, должно было стать хорошей основой для достойного города. В конце концов, здешние демоны были довольно добродушны, веселы и открыты. Но порок лени развращал их слишком сильно и затмевал все лучшие качества. Демоны жили только отдыхом и праздниками, воспринимая труд как тяжкую обязанность. Смысл всей их жизни был в одних праздных удовольствиях, и здешние тёмные никогда не задумывались о чём-то большем. Каждый из демонов города праздности работал не для того, чтобы посвятить жизнь изучению любимой сферы, обеспечивать себя и семью и уж тем более, чтобы приносить пользу. Каждый работал лишь для того, чтобы позволить себе блаженный отдых. И даже те большие счастливцы, которые обладали уникальным магическим даром, едва ли когда решались развивать и изучать его. Они не хотели открывать для себя ничего нового и становиться значимой частью мира, ибо всё это повлекло бы за собой слишком много работы и ответственности для них. Или они просто не видели смысла в развитии своей магии, обходясь её некоторыми базовыми функциями. Дион не мог без злобы и обиды смотреть на этих демонов, обладающих интересным и поразительным божьим даром, которого он был лишён, но совершенно не дорожащих им. Сколько необъятных просторов, чудес, открытий… И всё загублено из-за чудовищной лености. Этот город безвозвратно погряз в беспросветной лени. Только праздность жила здесь.

Были и случаи, когда праздные демоны, настолько погружались в развлечения, что забывали о своих естественных потребностях. Дион был совсем не таким. В отличие от остальных он мало был подвержен праздности и даже наоборот чувствовал отвращение к ней. Ещё с детства он отличился феноменальным трудолюбием (в интеллектуальном плане, конечно же, ибо, даже если юноша не признавался в этом самому себе, большой физический труд был ему практически так же непереносим, как и другим аристократам. Потому об участие в войне не было никогда и мысли) и с большим пылом изучал любимые науки. Помимо деятельности историка, он одно время даже мечтал создать свой собственный театр, но, разумеется, театр не типичного типа Города Праздности, который только потешал и услащал публику, а настоящий театр, преисполненный возвышенных чувств, идей и чудесной поэзией.

Родители всегда смотрели на эти идеи, как на абсурдные и чудаческие. Им было невдомёк зачем Диону надо было мучить себя непосильным трудом, когда он мог прожить жизнь в удовольствиях и без этого. И всю его жизнь они только и делали, что всячески пытались отгородить его от серьёзного труда и работы.

Это было просто невыносимо.

Дион чувствовал себя рыбой, которую выловили из океана и поместили в крохотную наполненную водой банку. Это была вовсе не жизнь, а лишь её жалкая имитация. Золотая клетка, созданная из эгоистической заботы его родителей.

С выражением печальной задумчивости Дион устремил взгляд в глубинные пределы Пустоши.

Он уже давно пытался сбежать. Собирал вещи и сбегал в другие города, делая попытки начать в них новую жизнь…

И каждый раз его находили (часто не без помощи любопытных зевак и новоиспечённых псевдоприятелей) и насильно возвращали домой.

Видно, родители Диона окончательно решили угнетать его своей опекой вплоть до самой смерти. Смешно было думать об этом, но похоже они до фанатизма остерегались того, что их сын мог начать вести трудовой образ жизни.

«Дион, если ты не можешь противиться своим странным мазохистским мечтам, то хотя бы подумай, что скажут другие аристократы, узнав, что ты работаешь как пле…то есть просто работаешь! Они решат, что мы обеднели и не можем позволить себе, что хотим! Или ещё хуже, что мы снобы, брезгующие традиционным для нашего города образом жизни!»

Очевидно, что родители Диона были из числа тех, на ком особенно отразилось дурное влияние Кларегнума. Для них демонстративная праздность была вопросом гордости и престижа. Их высокомерие (конечно, весьма безобидное в сравнение с высокомерием обычного жителя Кларегнума) довольно часто давало о себе знать и даже при прямом общении с плебеями Дион, будучи весьма проницательным, чувствовал, что за масками добродушия и солидарности в праздных супругах таилось отвращение и презрение.

Пронёсшийся ветер слегка качнул одну из ветвей у одиноко стоящего на пепельном фоне сухого дерева. Тощая, серая, чем-то напоминавшая кости вытянутых пальцев с когтями ветвь издала свистяще-скрипящий звук. Многим бы демонам подобная картина показалась жуткой и неприятной, но Диону она виделась по своему романтичной. Он вдруг подумал, что если останется прятаться в Пустоши, то вряд ли его смогут найти. Пустошь – одно из самых опасных мест в Тёмных землях. Оно славится многочисленными историями о бесследных исчезновениях демонов различных сословий. Многие из тех, кто случайно или по воли собственного безрассудства забредал сюда, не возвращались обратно. Казалось, само их существование рассеивалось и стиралось густой дымкой этого места.

Разумеется, что причиной всех этих исчезновений были блуждавшие в Пустоши многочисленные фантомы (они же бывшие пропавшие демоны). Тёмные начали пропадать после похода в Пустошь ещё давным-давно. Все они по слухам стали жертвами Пустотной Девы – фантома некой древней демонессы, поселившейся в этом месте ещё со времён начала войны с народом светлых.

Ходило множество легенд о том, кем была эта женщина при жизни. Некоторые говорили, что она была старой отшельницей – мизантропкой, люто ненавидевшей как созданий света, так и тьмы.

Иные утверждали, что она была пантеисткой и счастливо жила в некогда цветущей Пустоши, пока демоны (и светлые, наверняка, тоже) безвозвратно не загубили природу сего места. Родной край демонессы буквально лишился жизни. Это было настолько страшной трагедией для неё, что она потеряла смысл жить и умерла в дикой озлобленности на весь мир. Бытовала и версия, что умершая демонесса была кем-то вроде шаманки, подвергшаяся травле со стороны монотеистической церкви. В конечном итоге, и здесь всё сводилось к ненависти к любому живому созданию.

Мало известно, что Пустотная Дева конкретно делала со своими жертвами…Но в живых явно не оставляла…

Потому-то многие разумные демоны обходили это место стороной и не ступали в него не под каким предлогом.

Дион продолжал смотреть в Пустошь.

Подлинное сумасшествие и самоубийство прятаться здесь. Неужели Дион до такой степени отчаялся? Конечно, он был очень несчастлив. Он по-настоящему страдал. Не только от невозможности самореализоваться и жить по собственной воле, но и от леденящего одиночества. Да, Дион был бесконечно одинок. Где бы он ни был: на празднике, среди приятелей или даже дома…Везде ему не было места…Везде было одно непонимание, раздражение, отчуждение или…насмешка. Некоторые открыто смеялись над ним и его «чудаческим образом жизни». Как не пытался Дион стать частью этого шумного мира, он так и не смог это сделать.

«Боже, в кого он только такой!», – жеманно причитая, говорила мать.

«Ты должен быть проще, Дион. Своим сложным характером ты можешь доставить проблем окружающим», —назидательно говорили друзья.

«Будь проще и жизнь станет легче», – так говорил каждый житель города.

С каждой новой попыткой соответствовать этому идеалу Дион лишь чувствовал будто всё больше уподобляется какому-то призраку: всё проходило сквозь него, но не давало дыхание жизни, только чувства пустоты и эфемерности. Возможно, то, чему хотел себя посвятить Дион было совсем никому не нужно. Так же, как и он сам…

По крайней мере здесь…

Он должен был сбежать. Любыми способами. Даже если это означало подвергнуть свою жизнь опасности…

«Я просто не могу так жить! Я задыхаюсь!», – воскликнул он в душе. – «…И я хочу жить…», – подумал Дион и почти бессознательно сделал шаг вперёд.

Но что если ему встретиться фантом? Стоит ли так рисковать?

Дион машинально сделал ещё один шаг.

Даже при молниеносной реакции и быстрой попытки телепортироваться он может не успеть сбежать…И всё же…

Ещё один шаг…

Это будут мгновенья подлинной свободы.

Дион уже не останавливаясь шагал вперёд.

Даже если они продляться считанные мгновенья, они будут стоить…

Его прерванной жизни…

***

Дион шёл, пока не оказался в абсолютной тишине, перестав слышать даже звуки лёгкого ветра. Поняв, что его дерзкий побег в конечном итоге благополучно осуществился, он почувствовал облегчение вместе с озадаченностью.

Всё прошло слишком благополучно. Пару минут Дион стоял, будучи не в состоянии принять свою наконец-то заполученную свободу. Точнее, глоток свободы. Не было смысла обманывать себя, разумеется, он не сможет прятаться в Пустоши вечно, и как только покинет её приделы, то тут же будет найден и возвращён домой.

А значит, всё, что ему остаётся – насладиться сполна этими моментами.

Дион наконец-то воспрянул духом и в радости простёр руки, словно желая заключить всю Пустошь в объятия. Нахлынул тёплый ветер, будто вся безжизненная земля отозвалась на внутренний монолог и порыв Диона.

Восприняв это как своего рода романтический жест, молодой демон оживился окончательно. В этот момент даже его меланхолия, навеянная одиночеством, приобрела чуть более сладкий вкус.

«Неужто ты говоришь со мной, бренная земля», – мысленно обратился Дион к Пустоши. – «…Множество веков назад разразившаяся война ранила тебя и убила. Некогда возможно ты была прекрасной долиной, не уступающая в своём великолепии ни одной в Магических землях. Ты цвела и благоухала, создавая и впитывая в себя жизнь. Возможно, само твоё существование воспевало рождение, красоту и любовь. Но теперь всё это навсегда потеряно. Ты связана пеленой губительной тьмы, которая никогда не отпустит тебя. Ты умерла, приняла облик смерти и больше никогда не впустишь в себя жизнь…Да, мы с тобой в чём-то похожи, не так ли?» – Дион печально усмехнулся. – «Твой нынешний вид, пожалуй, во многом символичен. Он олицетворяет всё, что лишили путеводного света…Не просто солнечного, но гораздо большего…» – Дион с ненавистью вздохнул.

Светлые проявили непомерную гордыню и чудовищную жестокость.

Божья кара? Неважно было это правдой или нет. Они насильно разрубили единый гармоничный мир на два грубых обрубка. Какие бы оправдания они не находили, народ светлых всегда будет оставаться единственным и подлинным агрессором кровавого хаоса.

Внезапно Дион услышал протяжное шипение впереди. Вмиг побелев от ужаса, он отскочил на несколько шагов назад. Возвышаясь над землёй, на него надвигалось нечто с расплывчатым чёрно-серым силуэтом.

Фантом!

Нужно спасаться как можно скорее…!

Почувствовав, как все его конечности отяжелели от страха, Дион судорожно потянул руку в карман. Где-то должно быть зелье телепортации!

С очевидно смертоносными намерениями фантом вытянул руки в сторону Диона и продолжил шипеть, будто пытаясь что-то выговорить.

– *ШШШп*****ШШШШо**ШШШШ*с******тШШШо*****ШШй!

«Чёрт возьми! Куда же подевалось это зелье!», – в панике метались мысли Диона, пока он обшаривал один карман за другим. Он уже собирался бежать и нечто, увидев это, издало пронзительный вопль.

– ШШШШп*******ШШр******ШШШо*******ШШШш******уШШ!

«НЕТ! НЕТ! НЕТ! Я должен бежать!»– закричал сам себе мысленно Дион и бросился наутёк. Однако уже через несколько секунд новый неожиданный звук заставил его ошарашенно остановиться.

Фантом не преследовал Диона, а опустился на землю и тяжело зарыдал, закрыв размытое лицо руками.

Дион поражённо посмотрел на неупокоенную душу. Конечно, он знал, что фантомами становились по разным причинам: как от неутолённой ярости, так и от отчаяния. Безусловно, все несчастные души, трансформированные в фантомов заслуживали жалости и сострадания…Но явно не тогда, когда они намеревались поглотить души живых демонов ради временного самозабвения.

Однако всхлипы заблудшей души, что в данный момент лежала перед Дионом, были настолько пронзительны, что юноша невольно почувствовал боль в сердце.

«Нет, я уже ничем не могу ему помочь…А всё что он может сделать, только убить меня, поэтому мне лучше уйти»… – Дион грустно отвёл глаза и достал из кармана наконец найденную склянку с зельем.

– *нШШШШе***ШШу**ШШШх****оШШШШд*****ШШШШиШ!! – вновь завопил фантом сквозь душераздирающие рыдания.

«Он будто очень старается что-то сказать» – замешкав опять с телепортацией, подумал Дион. – «Это невыносимо слушать…А может…я просто попробую обратиться к нему? Я уже держу зелье в руках и если фантом вдруг снова решит напасть на меня, я точно смогу быстро спастись…»

Дион нерешительно вновь посмотрел на корчащегося от душевной боли фантома.

«Это всего лишь попытка, но даже она может стать шансом освободить несчастного от страданий…» – сказал себе юноша, приняв решение.

– Отчего страждешь ты, неупокоенная душа? – закричал Дион, создавая громогласное эхо по всей Пустоши. —Что нужно тебе для успокоения?

Фантом тут же перестал рыдать и, покачиваясь, поднялся. Но приближаться он не стал. Дион заметил, что силуэт несчастного начал принимать более чёткие контуры…Вскоре глазам молодого демона открылись очертания женской фигуры и длинных пышных волос. Подняв колыхающуюся руку, фантом демонессы плавным движением кисти поманила Диона к себе. Юноша не двинулся с места, явно показывая, что не решается на такой смелый шаг. Душа тёмной удручённо опустила руку и снова начал издавать шипящие звуки.

– ШШШШШШШ…п-п-прошу…ШШШ…подойди…ШШ. – в этот раз речи фантома Дион расслышал просьбу подойти.

– Я хотел бы помочь тебе, не жертвуя своей жизнью! Неужели ты не понимаешь, что причиняешь боль живым существам, пытаясь найти то, что давно утеряно тобой! – в голосе Диона слышалось возмущение. Он подумал, что фантом нарочно вызвал в нём жалость, чтобы подлым способом приманить обратно к себе. Увы, но всё же эти обездоленные существа -бывшие вероломные демоны, потому не было ничего удивительного в их лукавых ловушках. Молодой демон был уверен, что на сей раз фантом исторгнет яростный вопль, но к его удивлению, неупокоенная душа приобрела ещё более чёткие формы.

–…п-прошу, – уже гораздо более отчётливо прохрипел фантом. – Мне…н-нужно лишь немного…энергии…– по дрогнувшей и сгорбившейся фигуре мёртвой демонессы казалось, что у неё ушло уйма сил, чтобы выговорить эти слова. Дион не мог не почувствовать новый прилив жалости, видя, как надрывается от напряжения несчастная душа…

Но то, что просил фантом могло означать только одно. Он, точнее она хотела выжать энергию из Диона. Она заверила, что возьмёт только малую часть, такую, чтобы юноша сильно не пострадал, но, конечно, полностью доверять фантому было бы вершиной глупости. Молодой демон сжал склянку с зельем, собираясь покинуть Пустошь.

И в этот момент фантом демонессы вновь обратился к нему.

– …Умоляю…столько лет…! Я…одна…без…единого…… слова…достигшего…м-меня! – руки Диона дрогнули, едва он услышал эти слова, произнесённые разрывающимся и увядающим голосом. Неупокоенная душа повалилась на землю, словно от полнейшего изнеможения…Силуэт её опять начал принимать расплывчатую форму…

«Богиня, что же мне делать?!»– в жалостливом отчаянии воскликнул в мыслях Дион. – «У меня сердце разрывается при взгляде на эту бедную душу, но я могу умереть если позволю себе приблизиться к ней!»

Более всего его схватило за сердце это мучительное слово «одна», слишком душещипательно намекающее на одиночество фантома ещё при жизни…

«Может ли это быть хитроумный обман? Я хочу верить, что не всякий фантом сохранил при себе демоническое лицемерие. Но это было бы весьма наивно…» – Дион не двигался с места, силясь избавиться от колебаний.

«И тем не менее…Я не могу сам себе сказать почему, но…нечто влечёт меня к этому фантому…Что-то в этом сломленном голосе…трогает моё сердце…»– растерянно говорил про себя молодой демон.

«Ох, Богиня…Я, наверное, действительно сошёл с ума, но пускай будет, что должно случиться.» – глубоко вздохнув и набравшись мужества, Дион закричал:

– Не убивайся, несчастная душа! Я согласен помочь тебе, ибо мне невыносимо видеть столь чудовищные страдания!

Будто ободрившись самим зовом молодого демона, фантом прекратил плач и медленно поднялся. Почувствовав на себе его цепкий и преисполненный надежды взгляд, Дион прогнал остатки нерешительности.

Поспешив к фантому, он обнаружил, что к несчастной душе вернулись более чёткие формы. Но как только юноша приблизился, он невольно вздрогнул: на пепельном лице фантома зияли пустые глазницы.

Неупокоенная душа протянула руки к его груди. В следующий момент все внутренности Диона содрогнулись от холода и боли: фантом достиг сердца и начал черпать энергию. Холод внутри превратился в зверскую стужу, способную разорвать каждый орган и нерв молодого демона. Боль была просто адской —Диону казалось, что вот-вот каждая часть его тела начнёт отрываться от другой или трещать подобно подбитому титаническим ударом льду. В сознании всё помутилось и весь мир перед глазами молодого демона начал распадаться…

«До чего же глупая смерть…» – иронично усмехаясь, подумал Дион. Он был близок к тому, чтобы навсегда потерять сознание, как вдруг фантом резко отстранился от него. Немало удивлённый этим Дион мигом прибодрился.

В парящем перед ним фантоме молодой демон уже совершенно точно различал светлокожую статную девушку с гордым и пронзительным взглядом, необычайно длинными волнистыми светло-рыжими волосами (чрезвычайно редко встречающимися у демонов) и глазами цвета стареющей листвы, но ещё не достигшей желтизны. Определённо, при жизни демонесса была необыкновенной красавицей…

– Благодарю тебя от всей души, благороднейший и храбрейший юноша. – изящно, ровно и почти даже величественно промолвила она. – Я множество бескрайних веков блуждала в кромешной тьме, взывая к голосу каждого живого, которого встречала. Однако никто не откликался на мой зов – моя душа пребывала в слепоте, я потеряла контроль над своими силами и не осознавала, что происходило…Ты первый, кто ответил мне. Ты вернул мне осознание и вывел из слепоты, когда заговорил со мной, ибо это было то, в чём я нуждалась подобно страдающему от жажды, которому нужен был глоток воды. Я бесконечно благодарна тебе за это.

– Значит ли это…– зачарованный голосом и красотой демонессы, Дион отвечал рассеянно, но был преисполнен ещё большего желания помочь. – …что ты успокоилась и готова уйти на покой?

– Нет, этого недостаточно. Общение с тобой помогло мне найти выход из безумия, а твоя энергия дала мне достаточно сил для ясной речи. Но чтобы успокоиться…думаю, мне нужно рассказать свою историю и…понять к чему она привела. – задумчиво произнесла демонесса.

– О чём ты? – пытая понять смысл её слов, спросил Дион. – Тебе необходимо рассказать о том, как ты умерла?

– Нет, разумеется это не просто история о моей смерти…– благородного вида девушка опустила взгляд, в котором читалось глубокое уныние и бескрайнее сожаление. – Я…это не так просто сказать…На мне лежит непомерная вина…Мне кажется она настолько тяжела, что даже самое дно ада проломится под ней.

– Твоя вина…и есть причина твоей неуспокоенности? – встревоженный мрачными речами спросил Дион.

– Именно так. Я уже ничем не смогу искупить её и ничего не смогу изменить. Всё, что мне осталось сделать – исповедаться, чтобы наконец отправить себя и других несчастных, погрузившихся во тьму из-за меня, в загробный мир и прекратить наши скитания.

– Если это действительно успокоит тебя, то мне будет в радость помочь…– хотя Дион заметно напрягся, когда демонесса сказала о тяжести своей вины. Он был абсолютно уверен, что она заслуживала долгожданного покоя. Каким бы страшным не был её грех…или даже преступление, она уже достаточно выстрадала за него. Даже после её весьма краткого описания своих мучений юноша понял, что они были дьявольскими…

– Ты добрый юноша. Но я не из тех, кто заслуживает такой доброты. Знай, что жду я от себя вовсе не сочувствия и жалости, а справедливого осуждения…– эти слова демонесса произнесла довольно холодно.

– Осуждения? Но я не хотел бы…– не успел Дион договорить, как демонесса вспарила немного наверх с распростёртыми в разные стороны руками подобно пребывающему в трансе шаману. В этот момент мысли молодого демона приняли неожиданное для него самого направление.

«Однако она стала фантомом не по случайности. Если дело действительно в вине, то грех её, безусловно, должен быть страшен. Это не может не вызвать осуждения…» – Дион через секунду поражённо взглянул на демонессу, не веря тому что сам себе сказал в уме…

– Что произошло? Почему мне вдруг захотелось осудить тебя? – Дион с непонимающим видом обратился к ней.

– Потому что на то я попыталась настроить ход твоих мыслей. Это входит в мою магию…– отстранённо произнесла демонесса.

– Это было похоже на манипуляцию сознанием. – Дион непроизвольно содрогнулся при жутком предположении.

– Не глупи, юноша, – в тоне демонессы послышалась толика раздражения. – Это был лишь маленький импульс для твоих размышлений. Он бы не подействовал на тебя, если бы в тебе совсем отсутствовало желание осуждать меня.

– В чём же тогда именно состоит твой дар? – слегка смутившись, спросил Дион.

– Мой дар…сложно назвать одним конкретным словом. Видишь ли, для меня каждое место имеет свою духовную составляющую – свою атмосферу. Я способна не просто чувствовать её, но становиться её частью, а также дополнять её.

– Что значит «сливаться» и «дополнять»? И как это связано с тем, что ты послала импульс для моих мыслей? —запутавшись, спросил Дион.

– Сейчас я попробую объяснить. Например, представь себе солнечную и цветущую долину, изобилующую прекрасными цветами, пленительными животными и кристально чистыми источниками. Слившись с этим местом, я не превращусь в одного из её обитателей, не стану растением, источником или природным явлением. Но моя аура приобретёт лучезарные цвета, моя энергетика станет излучать тепло и благоухание и весь мой образ уподобится общему образу долины…Также я смогу привнести в место ещё больше света и красоты, тем самым дополнив его. Однако может случится, что даже в этой долине я найду крохотный кусочек – затаённый мрак. То может быть увядший цветок, погибшее от удара молнии дерево, потрескавшийся участок почвы или…останки умершего животного. По моей же воле этот незначительный, затаённый кусок мрака может увеличится и стать значительным…

Что касается твоих мыслей, тебе может показаться это весьма странным, но как только ты вступил в пределы Пустоши, твои помыслы, твоя энергетика – всё это стало частью здешней атмосферы, хоть и в весьма небольшом масштабе. Это место преисполнилось даже ещё большей меланхолии и потерянности…

– Это поразительно! – с подлинной заинтересованностью вокликнул Дион. – Неужели ты способна даже читать мои чувства?

– Правильней сказать, я читаю не все твои чувства, а то, во что они в общем выливаются – одиночество.

Дион грустно усмехнулся, как бы подтверждая слова демонессы.

– Демоны зачастую от природы наделяются самыми изощрёнными видами магии, но никогда прежде мне не доводилось встречаться с чём-то подобным.

–Однако мой дар сейчас не имеет большого значения. – степенная девушка печально нахмурилась. —Я навеки потеряла возможность использовать его во имя добра…И прежде, чем я начну, я бы хотела знать в каком состоянии пребывает наш несчастный мир… – на лице демонессы отразилась безмерная скорбь.

– Ты спрашиваешь про Тёмные земли? А разве не можешь ты сама прочесть его состояние?

– Перестань глупить, юноша! – демонесса произнесла это с толикой надменности, но потом, вздохнув, вернулась к нормальному тону. – Я бы не спрашивала тебя, если бы могла сама узнать это. Ты должен понимать, что моя магия ограничена в зоне действия: я не могу чувствовать атмосферу мест, которые находятся за сотни метров от меня, тем более, когда я духовна прикована к месту своей гибели.

– Ох, верно…Прошу извинить меня…– сконфуженно произнёс Дион, упрекнув себя за то, что забыл об ограничениях каждого вида магии, вне зависимости от того, насколько чудодейственен то был.

– Что более важно, я хочу знать какого состояние всего нашего мира, а не только Тёмных земель.

– Ты хочешь знать и про Магические земли? – с внезапной мрачностью в голосе задал вопрос Дион.

– Разумеется. Как я и сказала, меня интересует весь наш мир целиком. Я знаю, что проклятие и эта чудовищная война серьёзно поссорили всех нас и разделили мир на две противоположные стороны. Но я не верю, что нам навеки суждено оставаться непримиримыми врагами. Возможно это наивно, но во время всего моего блуждания я не оставляла надежду, что демоны раскаются, прекратят разврат, бесчинства и заслужат прощения у Светлого Бога.

Дион был ошарашен оскорбительными речами от самого создания тьмы.

– Не могу в это поверить! – обиженно вскричал он. – Неужели ты, будучи одной из демонов, действительно считаешь, что проклятие было справедливым наказанием для всех нас?!

– Я никогда не сомневалась в воле Богов, – по блеску в глазах гордой девушки Дион понял, что его слова сильно разозлили её, но она сохраняла самообладание. – Ты высокомерный и невежественный юноша, если считаешь, что Боги могут быть неправы.

– Поэтому ты и оказалась здесь в духовном заточении? – с озлобленностью проговорил он. – Потому что была покорной слугой Богов?

–Я была ею большую часть моей жизни…– подавленно промолвила демонесса. – Моё первое ослушание и кончилось моей гибелью…Боги, но то, что я услышала сейчас от тебя совсем не обнадёживает меня. Неужто демоны до сих пор не раскаялись и война… не окончена? Я бы хотела услышать, что ошибаюсь в своих предположениях, ибо по одной личности нельзя судить о целом обществе и ты можешь оказаться всего лишь одним из немногих, с кого не было снято проклятие из-за отсутствия раскаяния.

–Я – не один из немногих. Проклятие всё ещё лежит на всех демонах, вне зависимости от их нравственного уровня. И война всё ещё продолжается – больше это не война за некогда родные места, теперь это война на истребление. Многие демоны давно потеряли надежду на возвращение в Магические земли, и в стремлении смириться с этим они прониклись ненавистью к ним. Демоны проклинают эти края, а порой и всерьёз называют территорией ада и адских созданий, убеждая себя в том, что жизнь в Тёмных землях гораздо лучше. Некоторые тёмные даже презрели само явление солнечного света, считая, что оно несёт только ослепление, иссушение и смерть. Война продолжается, не потому что демоны хотят вернуть утраченное: теперь многие из них хотят только жестокой мести. Они хотят причинить светлым как можно больше страданий и лишений, а может и вовсе…уничтожить их всех…

– Боги! – демонесса рухнула на землю, будто потеряв способность парить. – Тысяча лет! Уже тысяча лет длится война и вы никак не умерите свой гнев и гордыню! Совсем скоро вы перебьёте друг друга окончательно! Я поражена, что вы ещё не сделали это…Раскайтесь наконец и прекратите это бессмысленное самоутверждение! Если вам противна мысль о жалости к безвинным светлым, то пожалейте хотя бы самих себя! Это бесконечное самоубийство и в прямом, и в фигуральном, и в духовном смыслах этого слова!

– Нет, не о каком раскаянии не может быть и речи! Не после всего случившегося и всех абсолютно ни в чём не повинных жертв, которые пострадали от кары, так называемого, «справедливого» Бога. Даже если и это и было неподдельным Божьим проклятием, то я отказываюсь принимать такого Бога, который, целясь покарать порочных существ, карает невинных!

– Успокойся юноша, ты ослеплён своей неблагоразумной яростью! – сурово прикрикнула демонесса. – Когда-то и я могла мыслить подобным образом, но…это должно было остаться в прошлом …Не было и нет невиновных, ибо каждый из нас вольно или невольно несёт вину… Позволь мне всё же поведать свою историю, быть может, услышав её, ты перестанешь осуждать меня за моё мировоззрение…

Дион тяжело вздохнул. Он уже почти забыл, что изначально хотел помочь причудливой девушке обрести покой. Сейчас, конечно же, ему хотелось этого уже гораздо меньше. Демонесса хоть и была полноценным созданием тьмы, но вела себя, как типичное существо света…

Тем не менее, она всё ещё была заблудшей страждущей душой-было бы бессердечно бросить её.

Кроме того, хоть Дион не мог не почувствовать резкий прилив неприязни к демонесе после её морализаторских и почти фанатичных изречений, он в то же время никак не мог избавиться от чувства странной симпатии к ней…Такого рода симпатия, которая могла возникнуть к созданию, претерпевшему схожее горе – товарищу по несчастью.

Конечно, страдания юноши не стоили и крупицы того, через что прошла эта тёмная, проблуждав тысячу лет в агоническом безумии, без единого луча надежды…

И, тем не менее, их мучения были в чём-то схожего характера: Дион жил в мире, где никто не понимал его, не слышал и не хотел слышать-из-за этого он чувствовал себя одиноким, покинутым и потерянным. Демонессу никто не слышал в буквальном смысле, когда она остро нуждалась в этом, дабы выйти из состояния безумия. Как понял Дион, из- за того, что на её крики никто в итоге не отозвался, она потеряла свой облик и так же чувствовала себя одинокой, покинутой и потерянной…но в тысячу раз сильнее, чем Дион.

– Кто ты такая? Точнее, кем ты была при жизни? – превозмогая негодование на суждения демонессы, спросил Дион. – Ясно, как день, что ты была совершенно не обычным демоном. И как тебя звали?

– Когда-то меня звали…– гордая дева протяжно вздохнула. —Забавно, я так давно не слышала своего имени, что, похоже, забыла его… оно в любом случае уже не важно, ибо память обо мне уже давно стёрта из всех умов, со всех страниц истории и вряд ли вновь возродится. Моё имя будет лишь пустым звуком для тебя.

– Но разве не правильней было бы с моей стороны запомнить его и передать твою историю остальным? —изумлённо сказал Дион. – Ведь твоё имя не просто какое-то название! Оно – важная часть самой тебе! Имя позволяет тебе чувствовать себя полноценной личностью…

–Вынуждена признать, что твои слова не лишены истины… Однако, дело и в том, что я недостойна памяти.

– Каждый из нас заслуживает того, чтобы о нём помнили! Если не как о добропорядочном создании, то как о сбившемся с верного пути!

– Неисправимых грешников слишком много, чтобы запоминать имя каждого из них. Верных праведников же в мире гораздо меньше – пусть лучше они будут запечатлены в памяти всех поколений. – с гордостью, но безусловно не за себя ответила демонесса.

– Если такова твоя воля, несчастная душа, то я исполню её и никому не поведаю о твоём имени. Но мне интересно знать его самому…

– Зачем же?

– Потому что… для меня отрицать чьё-то имя – значит отрицать саму сущность. Я не могу так поступить даже с самым порочным существом на свете.

–…Мне, правда, весьма сложно вспомнить его. – в некоторой прострации ответила демонесса.

–Странно при этом, что ты без проблем помнишь о своей деятельности при жизни…

– Об этом я не могу не помнить, когда моя деградация и неуспокоенность напрямую связаны с моими должностными обязанностями…

–Кем же ты была?

– Об этом не скажешь в нескольких словах… И потом, раз уж мы решили попытаться заставить меня вспомнить своё имя, то было бы логичней начать с этого…– сухость и несколько праведная холодность ушли из тона девушки, заменившись размеренностью и приятной звучностью. – Хм…скажи мне тогда своё имя, юноша, пока я силюсь вспомнить своё.

– Дион. Дион Ауреусвини.

– Дион…довольно необычное имя. Человеческое происхождение с весьма древними корнями. Я, кажется, помню, что моё имя тоже было крайне необычным…и… тоже коротким…в нём также было всего 4 буквы…– демонесса схватилась за голову, сильно напрягшись. —Да…Улин…так меня звали когда-то.

«До чего странное имя.» – подумал Дион, но мысли свои решил не произносить вслух.

– Что ж, полагаю, теперь я могу, наконец-то, начать свою историю.

Я была рождена в мирную эпоху, рассказ о которой сейчас многим бы показался мифичным. То было время, когда создания света и тьмы сосуществовали в мире и согласии, терпимо принимая каждого и оказывая друг на друга благотворное влияние. Как и нынче, дети Светлого Бога жили в основном духовной жизнью праведников, в то время как дети Тёмной Богини считали невозможным достичь счастья без удовлетворения земных чувств. Но в совместной жизни различные по сути создания уравновешивали друг друга, не позволяя никому впадать в крайности. Благодаря этому рождённые от света не становились агрессивными фанатиками, а тёмные не превращались в беспринципных грешников и преступников.Такова была жизнь когда-то…

Моя матушка принадлежала к известному дворянскому роду Либеравис, прославившемуся значительными вкладами в науку, а мой отец происходил из древней аристократической семьи Портауреа, члены которой из поколения в поколения занимались политической деятельностью вне зависимости от пола. Я не уверена, что сейчас народ демонов продолжает придерживаться уважительного отношения к женщинам, как к наиболее близкому подобию нашей Богини, но в моё время эти принципы были абсолютны. Женщина была фактически символом благословления, потому принималась в любой деятельности с распростёртыми объятиями. Чего не скажешь про народ светлых, где всегда было в корне противоположное восприятие. Женщины ассоциировались с порочным началом и виделись основным предметом соблазна. Конечно же, это не выражалось в дискриминации, деспотизме и прочих преступных вещах – проповедуя добродетель, народ светлых мог быть фанатичным, но ни в коем случае не ханжеским. Однако не самое лестное представление о женщинах можно было…прочуять в их церковной атмосфере, причём отнюдь не только мне с моим специфичным даром. Женщины могли быть допущены к некоторой «серьёзной» деятельности, но с заметно меньшим энтузиазмом, чем мужчины. Потому моё политическое будущее виделось преимущественно среди демонической цивилизации, а не светлой.

Однако с самого детства меня больше всего влекло к созданиям света и их культуре. Я мечтала не только о добронравном труде, но и о признании себя как непорочного и добродетельного создания, равного во всём обычному светлому.

По этой причине, когда я открыла свой весьма странный дар, первое о чём я подумала-о том, может ли он помочь мне сделать наш мир лучше.

Моя магия была поистине уникальна, ведь несмотря на свой тёмный исток она способна была производить положительные явления и даже преумножать их…

Мой проницательный отец, узнав об этом, довольно скоро нашёл выгодное применение моим способностям: благодаря мне организованные им праздники, балы и фестивали становились более красочными, а переговоры в совете завершались в пользу его мнения. Сейчас ты мог бы подумать о том, что я беспрекословно следовала указам отца, не зная на что соглашалась. Да будет тебе известно, Дион, что мой отец возможно и не был самым честным демоном среди тёмного народа, но безусловно он был волевым и решительным мужчиной, относящимся весьма серьёзно к своей должности… За это я всегда уважала его и старалась брать пример. Стоит ещё сказать, что я стала частью его политической деятельности в достаточно сознательном возрасте, когда я вполне отдавала себе отчёт в своих поступках и том, как они влияют на мою нравственность.

Матушка поначалу не слишком одобряла моё решение присоединиться к политике, считая, что данная работа была сродни игре с огнём и в демоническом обществе часто сводилась к лицемерию и бесчестности. Она вовсе не была праведницей и моралисткой, но и у неё были свои идеалы.

Однако мой трудолюбивый пыл, моя осторожность, нравственное благоразумие и умение образумить отца, когда он подумывал совершить не самые благочестивые поступки, убедили её, что мне и моей добродетельности не грозила страшная опасность…В моей работе, действительно, не было ничего безнравственного, ибо, как я уже объясняла тебе ранее, никакой манипуляции над сознанием демонов я не производила, а лишь давала им мысленные толчки к одному из возможных для них заключений ума. Но отец считал, что стоило держать мой дар в тайне, поскольку многочисленные политики, желая любыми способами подорвать авторитет их врага, могли превратно истолковать эти способности публике.

Так что магия моя долгое время оставалась в тайне, пока не была случайно замечена одним из магов. Сей мудрейший имел весьма своеобразный дар – дар живописи, так он почему-то называл то, что давало ему возможность касанием окрашивать в любые цвета, претворяя придуманную внешность в жизнь.

Я никогда не забуду того, что он сказал тогда на одном из праздников.

«Боги в свидетели, но я ощущаю создание, занимающееся своего рода живописью подобно мне! Похоже я встретился с настоящей Живописной девой, ни больше ни меньше!»

Любопытство этого мага к моей персоне породило любопытство и всех прочих. Совсем скоро они нанесли нам визит, попросив рассказать о моих способностях как можно подробнее.

«Это необыкновеннейший дар» – воскликнули они, осмыслив весь мой рассказ. – «Он был дарован вам самим Светлым Господом для великой миссии! То, что он производит никак не может быть истолковано иначе! Отец, наконец-то избрал, создание, которое сможет оберегать наш мир от войны!»

Маги так сказали мне о том, что я была избранной, чтобы стать Леди мира – созданием, отвечающим за отсутствие военных конфликтов и сохранение мирного течения жизни. Осознав это, я была немало потрясена, ровно также, как и мои родители.

«Мудрейшие», – совершенно растерявшись, но стараясь сохранить ровный тон, говорила я, – «я была уверена, что Леди становятся только создания света, ведь контроль баланса явлений требует большого количества светлой энергии в душе. Даже самому добропорядочному и праведному из демонов не всегда удаётся достигнуть её в таком объёме.»

«Светлый Отец решил, что разумней всего будет передать власть над балансом мира между противоположными народами тому, в чьей душе одинаково сочетаются энергии света и тьмы. Хоть и рождена ты демоном, но в магии твоей сейчас не преобладает тёмная энергия над светлой.

Твоя душа, Улин – уникальный случай равномерного сочетания двух противоположных начал – светлого и тёмного.»

Отец мой и не думал спорить с мудрейшими, придерживаясь мнения, что если речь шла об избранничестве и самом мире (который, кстати уже начал приходить в шаткое состояние в то время), то я обязана была стойко принять свой долг. Тем более, когда новость о моём специфичном даре стала бы известна в том числе в политических кругах, отец понимал, что только данное избранничество и факт о положительном характере моей магии могли спасти его и моё имя от яростной и чёрной клеветы врагов. Потому он воспринял слова магов и решение Светлого Бога покорно и с присущим ему чинным хладнокровием.

Однако реакция матушки была прямо противоположной. Не было бы преувеличением сказать, что она была в ужасе.

Стать Леди значило не только возложить на себя огромную ответственность, но и посвятить себя полностью этой деятельности, забыв обо всём остальном: о вольной жизни, удовольствиях и личном счастье – о том, что более всего ценится у демонов. Для Леди важно не просто целомудренный образ жизни, но полное сосредоточение на своих обязанностях и отказ от всех земных уз, ибо любой разлад или чувственное волнение в душе Леди может пагубно сказаться на балансе явления, который она пытается поддерживать. Так деятельность божественных дев можно было сопоставить с деятельностью монаха и монахини – те также отказывались от всех земных благ во имя служения Богу. Для матери моей, которая никогда не была особо набожной, подобная участь для единственной дочери виделась ужасно мрачной.

«Это решение – полнейшее извращение!» – вскричала она. – «Вечное подчинение, воздержание и самоограничение – удел моралистов, которыми чаще всего и являетесь вы, светлые существа! Демоны созданы, чтобы быть открытыми земным наслаждениям! Подумайте, на какие мучения вы обрекаете мою дочь, заставляя её противоречить собственной природе!»

«Перестань, матушка!» – строго возразила я. – «Тебе не следует разговаривать с мудрейшими в таком тоне, и ты должна понять, что не они захотели избрать меня Леди, а сам Светлый Бог, которому мы обязаны подчиняться так же, как и нашей Тёмной Богине. Раз сам Господь определил меня на эту должность, то я принимаю её с гордостью и верю, что осилю любые тяготы.»

Судя по язвительной усмешке матушки, она собиралась сказать нечто богохульное, но, к счастью, её остановил отец.

«Улин уже сделала свой выбор», – сурово произнёс он. – «Если ты действительно так дорожишь свободой нашей дочери, то прими этот выбор, как выражение её вполне свободной воли!»

После этих слов матушка ничего не говорила и лишь тяжко вздохнула. Печалясь из-за её смятения, я попыталась использовать свою магию и дать толчок её мыслям в более компромиссную сторону. Но это было бесполезно, поскольку матушка была абсолютно уверена и непреклонна в своём мнении…

В итоге я стала Леди мира…

После всего случившегося я часто возвращалась к этому эпизоду, думая о том, что могло бы случиться встань я на сторону матушки…Приняли бы маги мой отказ? И, самое главное, принял бы его Светлый Бог? А если бы принял, то смог бы найти мне на замену более достойного избранника? …Избранника, который предотвратил бы страшное проклятие и чудовищную войну? …А если бы и не смог, стало бы всё хуже, чем при моём падении? – в тихом унынии Улин опустила глаза.

– Что же произошло? – с мягкой настойчивостью спросил Дион. – Ты совершила ошибку при исполнении обязанностей? Или же что-то помешало тебе исполнить их должным образом?

–я…не просто совершила ошибку. – Улин начала тяжело дышать. – Я…никогда не прощу себе того, что сделала. Это непростительно.

– Но я полагаю у тебя были веские причины поступить так, как ты поступила…

–Всё шло хорошо по началу…Мне потребовалось немало времени, но я смогла привыкнуть к замкнутому, скромному и во всём сдержанному образу жизни Леди. Как и многие божественные девы, я жила в отдалении от поселений и городов, покидая свой дом исключительно ради выполнения своей работы. Мне приходилось довольно много исследовать улицы городов и просторы долин для выявления атмосферы враждебности- к счастью, при помощи фей и различных скакунов, с которыми я умела обращаться, эта задача значительно облегчалась. Конечно, практичней со стороны магов было бы позволить мне поселиться в центре городов, а не вдали от них, но как Леди я обязана была оградить себя от всевозможных соблазнов.

Так я отслеживала зоны конфликтов и всеми силами старалась устранить их. Я сталкивалась с огромными порывами желчи, ярости, зависти и страданий, которые облекались в форму злобы. Не все ссоры удавалось безупречно прекращать и не все столкновения до конца улаживать, но всё же я как-то удерживала хрупкое состояние мира

Однако по прошествии нескольких лет, когда я думала, что моя порочная природа была окончательно укрощена, ко мне внезапно пришла сильная меланхолия.

Жизнь под неволей постоянных запретов и строжайших обетов угнетала меня гораздо сильней, чем мне изначально казалось. В самом расцвете молодости, когда моё всё ещё неискушённое сердце пылко жаждало любви, я не имела права даже грезить о ней…

Каждый день я была одарена возможностью общения со всеми созданиями различных сословий, но я не имела права ни с кем сближаться и создавать любого рода эмоциональную связь, от которой я могла бы стать зависимой. И более того, я должна была забыть о всех науках, о самообразовании и саморазвитии и знать лишь одну цель в жизни – исполнить свою деятельность, свой долг перед Богом наиболее совершенным образом.

Тогда я поняла: цепи долга были не просто отречением от всех удовольствий и увлечений. Они были отречением от самого себя. Осознав это, я почувствовала, как на меня нахлынуло отчаяние.

Я всегда хотела служить во благо живым созданиям, но не такой ценой…После моей жизни в качестве Леди я начала терять связь с собственной душой…Мне казалось, я теряла саму себя…Я могла сливаться с атмосферой мест и приобретать их яркие краски, но всё больше они виделись мне фальшивыми, ведь внутри я обесцвечивалась…

–Богиня… – промолвил Дион с печальным и сочувственным взглядом.

– Ох, должно быть это звучало не как исповедь, а оправдание. – с нахмуренным взглядом Улин издала смущённый вздох. – Итак, моя матушка оказалась права, и я действительно страдала от воздержания. И хуже всего было то, что единственная связь, что я могла себе позволить иметь с созданиями света и тьмы соединяла меня со спектром весьма гнетущих чувств и мыслей, которые только усугубляли мои душевные страдания. Обжигающая ненависть, ядовитая злоба, обиды, нетерпимость, зависть и сомнения – всё это я вынуждена была впитывать в себя каждый день, избегая влияния на мои собственные переживания.

Однажды, когда дух мой был особенно подавлен, я ослабила защиту своей души и позволила отравляющим эмоциям вторгнуться в неё. То было чувство горькой обиды. Я разозлилась на вечно ссорящихся друг с другом созданий и не умеющих самостоятельно приходить к мирному решению – из-за них дух мой слабел и был подавлен. Я злилась на мудрейших за их праведный деспотизм над моей жизнью. Я злилась даже на своего отца и в тот момент верила, что он был больше обеспокоен своим авторитетом, чем моим благополучием…Я злилась на Богов…злилась на Богиню за то, что она создала меня порочным созданием, а захотела, чтобы я стала праведным. Я злилась на Бога за то, что он предпочёл выбрать именно меня, а не создание света, которое наверняка претерпевало бы меньше мучений от подобной жизни…Но больше всего я злилась на саму себя за свою неспособность исполнить свой долг и сделать всё правильно, встав вровень с праведными созданиями света, как я и мечтала.

Тогда я подумала, что, возможно, это была не моя мечта, а какого-то безгрешного создания, чей поток чувств я однажды уловила в слиянии и случайно приняла за свои.

Вероятность того, что всю жизнь я прожила чужой мечтой, от влияния которой не смогла оградить себя, наполнила меня ещё большей обидой на всех созданий.

«Лучше бы я никогда не знала жизни среди общества и всю жизнь жила бы в спокойном одиночестве! Никогда бы не знала ни демонов ни светлых с их хаотичным и опасным миром и никогда не страдала бы от злобы и ненависти, от которых должны страдать они сами! И никогда не становилась бы заключённой долга, боясь их осуждения!» – такие страшные слова я сказала самой себе в сердцах.

После этого во мне словно что-то окончательно сломалось. И я была больше не в силах продолжать свою жизнь Леди мира. Возникшее убеждение о неизбежности ежедневно назревающих конфликтов и бессмысленности их приглушения заставило меня пренебречь чувством вины.

Я сделала судьбоносный и катастрофический выбор в своей жизни – я сбежала…

Мне хотелось уйти туда, где никто не смог бы найти меня. Где не звучало бы звуков вражды и кругом был бы лишь мир и покой.

Место, на котором ты сейчас стоишь, Дион не всегда имело такой жалкий и пустынный вид. Когда я впервые пришла сюда, это была прекрасная долина золотистого цвета. Единение с ней не было похоже ни на что прежнее, что я испытывала. Это место казалось было совершенно нетронутым ни поступью живого существа, ни ударами бушующего ветра. Долина была совершенно «пустой», но при этом она излучала жизнь. Это была тихая и умеренная жизнь. Она была самодостаточна и не нуждалась ни в каких дополнениях. Долина жила сама по себе. Сама по себе процветала и дышала. Это и было идеальное место для меня. Я полностью зарылась в атмосфере этого места, наслаждаясь умиротворяющим одиночеством и забывая о своей предрешённой миссии.

Но то время, что я отсутствовала в Магических землях не прошло мирным чередом. Тёмные и светлые стали чаще вступать в конфликты, а меня не было рядом, чтобы сгладить острые углы. Демоны стали всё чаще и чаще бесчинствовать, погружаться в разврат и меня не было рядом, чтобы образумить их. Светлые стали всё чаще и чаще гневаться на тёмных и меня не было рядом, чтобы успокоить их.

Потом демоны совершили нечто крайне чудовищное…То, о чём я не знаю, но смутно догадываюсь…Леди счастья, оберегающая всех нас от глобальных бед и трагедий…

– Я…– нерешительно проговорил Дион. – Я знаю об этой истории. Леди счастья была жестоко убита… Однако ничего не…– юноша вовремя остановил себя, чтобы не разжечь новый спор. – Подробности её гибели окутана густым покровом тайны. Никто не мог с уверенностью назвать виновника этого преступления.

–Вскоре после её смерти пришло проклятие…Многие оставшиеся в живых демоны бежали в поисках спасения в Тёмные земли…Кого-то похоже гнали туда насильно, ибо светлые восприняли проклятие, как приказ самого их Господа изгнать демонов с Магических земель.

Долгое время я не знала об этом, пребывая в совершенно ином мире и наслаждаясь сном души. Меня пробудило землетрясение, вызванное войной…

Созданием тьмы не потребовалось много времени, чтобы понять на какую жизнь они обречены без главного источника света. Тёмные земли теряли не только плодородие почвы и многочисленных животных, но и гораздо большее-со всем светом, казалась, исчезла вся жизнь из наших родных краёв…Если что и осталось из её остатков, то только в своём скудном, а зачастую и отрицательном виде…Многие плоды, растущие на наших землях, даже если и имеют пленительный вкус, ядовиты или вредны, животные худощавы и малокровны, а источники воды мутны и несвежи…А наша магия не способна ни к какому созиданию, она сеет одно лишь разрушение!

Демоны попытались вернуть потерянные земли, создания света пытались их защитить, избегая насилия…Война создана была не для детей светлого Бога. Война противна всем им по природе так же, как нам противно самоотречение. Но им пришлось это сделать. Полились океаны крови. Магические земли запятнались следами войны.

– Ох…– Диону показалось, что Улин была готова снова разрыдаться. – …если бы я была там, то слёзы мои смешались бы с этими кровавыми океанами…Две различные расы, которые много лет просуществовали в мире и согласии, нещадно убивали друг друга…

Ты, разумеется, можешь подумать, что я преувеличиваю, приравнивая всё количество пролитой крови к океанам. Но кровь проливалась не только телесная. Я уверена, что кровоточили души всех существ, вовлечённых в войну. Это было подлинное самоистязание ради самоистязания. Самоубийство ради самоубийства. Самоуничтожение ради самоуничтожения.

…После продолжительной кровавой битвы демоны временно отступили…

Землетрясение, которое пробудило меня, было следствием яростного порыва народа светлых в их желании прочертить границу между Магическими и Тёмными землями. В мою душу ворвалась атмосфера войны и за считанные мгновения я ощутила всё произошедшее, которое отчётливо отразилось в стихийном бедствии. Но прежде, чем я успела что-либо сделать, хоть что-нибудь, подо мной раскололась земля.

Я провалилась в глубокую расщелину… мой крик потонул в чёрной бездне. Даже если кто-то услышал бы меня, вряд ли он прыгнул бы за мной…

Когда я очнулась, вокруг была холодная темнота. Мои ноги и руки были сильно искалечены – я едва могла перемещаться, но мне ещё сильно повезло, что они не были сломаны. Осмотревшись по сторонам, я взглянула наверх: в дали виднелась ничтожно тонкая линия света. Тогда я вспомнила, где нахожусь и принялась звать на помощь. Я кричала изо всех сил, пока не надорвала голос. Но никто не отозвался. Я делала попытки вскарабкаться по ставшей невыносимо жёсткой почве, но лишь сильней изувечила себя…Мне ничего не оставалось, кроме, как молиться Богам и просить их спасти меня…Но Боги молчали…

Впервые в жизни я поняла насколько страшна пустая тишина…Она сравнима только с голосом самой смерти, который беззвучен как разум и душа в минуты отчаяния.

Ты, наверное, уже понял, что в пропасти не было никакой атмосферы. Только безысходная тьма…Сливаться с ней означало опустеть самой, навсегда потерять себя и…обесцветиться…– да, абсолютно то же, что я наивно верила ждало меня при жизни в роли Леди.

Если бы я слилась с той атмосферой, я бы безусловно лишилась страданий, но в то же время я бы навеки погрузилась во мрак и ничто никогда не смогло бы пробудить меня…Даже твой живой глас.

Это было последним, на что у меня хватило силы воли… Дождаться своей естественной смерти от голода и обезвоживания….

– …Это ужасно…

– Но знаешь о чём я мечтала больше всего в последние мгновенья своей жизни? – с горькой улыбкой произнесла Улин. – О, нет, не о куске хлеба или глотке воды! Я мечтала услышать голос живого существа! Пусть даже был бы он преисполнен лютого гнева и жестокости, это всё равно было бы лучше, чем ничего…Я умирала, понимая, как не хватает мне их ссор, их злобы, зависти, скорби, нетерпимости и при этом…проблесков доброты и справедливости, за которых я не смогла бороться и которые не сумела защитить. Я не выдержала давления негативных чувств и боли от воздержания…Смерть проучила меня: лучше быть сломленной, чем опустошённой.

Могла ли я предотвратить войну? Я множество раз задавала себе этот вопрос. Но теперь я никогда не узнаю ответ на него…Так я была убита не столько голодом и жаждой, сколько чувством вины и одиночества… Моя трансформация в фантома была неизбежна.

– Но если ты осознала свою вину и покаялась перед смертью, то почему трансформировалась? – задал наводящий вопрос Дион.

– …Должно быть, потому что этого было недостаточно. Боги хотели покарать меня сильнее. Но теперь, когда я встретила тебя, муки мои кончились. Я получила своё наказание в полной мере…

– Улин, я не считаю, что ты заслуживаешь сурового осуждения! – выпалил Дион. – Маги не имели право заставлять тебя, отказываться от личного счастья ради воли их Бога.

Демонесса вздрогнула, услышав эти слова. В следующий момент лицо её вспыхнуло от гнева.

– Ты не понимаешь, что говоришь… Во-первых, Светлый Господ был и нашим Богом, когда мы жили в мире!

– Не он нас создал. – твёрдо возразил Дион, перебив её.

– Это не важно! Боги руководили нами вместе, а значит, мы должны были подчиняться им обоим! А во-вторых, ты ослеплён эгоизмом и думаешь, что путь самопожертвования ложный. Ты – глупый юнец! Демонический индивидуализм и привёл вас сюда. Раз ты так доволен собой и своей жизнью без света, то ты тем более не смеешь гневаться на Светлого Бога за то, что он запер тебя в твоём обожаемом омуте!

– Тёмные земли вовсе не столь плохи! Пускай мы не обладаем цветущими долинами, плодородными почвами и чистыми источниками как в Магических землях, но наши края всё равно способны производить съедобную пищу, пригодную для питья воду и надёжные ресурсы. И пускай наша Магия имеет отрицательное воздействие, а наши души ещё более стали склонными к пороку, это не лишило нас добродетели окончательно! Не взирая на всё, среди нас находятся те, кто живёт ради того, чтобы сделать наш мир лучше, а его обитателей счастливее!

Диону показалось, что на лице Улин промелькнула саркастичная усмешка.

– Забавно, что я слышу это всё от тебя – того, кто сам пришёл сюда не в самом миролюбивом настроении. -сказала она.

– Я…– Дион потерялся в словах. Да, это была правда, ведь он сам пришёл сюда, проклиная свой родной город. И так же, как Улин назвал его омутом. Конечно, Дион называл так не все Тёмные земли, но всё же он почувствовал себя ханжой.

– В любом случае, у меня нет желания продолжать дискуссии с тобой. – холодно отозвалась Улин. – Я сделала, что должна была, хоть мне попался и не самый лучший слушатель. Теперь я отправлюсь на покой…– договорив свои слова, Улин отлетела на порядочное расстояние от Диона.

Её тело должно было приобрести максимально чёткие формы, а затем начать растворяться, но ничего подобного не произошло.

– Как странно…– с грустной рассеянностью сказала она. – Возможно я что-то упустила…

–Улин! – позвал её Дион.

– Нет, не разговаривай со мной! Я не желаю больше слышать тебя! Твои речи дурны и порождают лишь сомнения в душе! – как только девушка прокричала это, её силуэт внезапно приобрёл расплывчатые формы.

– Улин, прошу, выслушай меня! – крикнул Дион, подбегая к ней.

– …Почему…– она, казалось, не услышала его и шокировано посмотрела на свои теряющие форму руки. —Неужели этого всё ещё недостаточно?

– Улин! Послушай! Ты стала фантомом не потому что Боги хотели наказать тебя!

– Что? О чём ты говоришь? – непонимающе спросила она.

– Ты стала фантомом, потому что ты была не до конца честна сама с собой!

– Не понимаю…– растерянно проговорила Улин. – Хочешь сказать, что я повинна в большем, чем я думаю?

– Нет, я совершенно не то хотел сказать…

Прослушав внимательно историю Улин, Дион не мог не заметить противоречия в ней.

– Улин, ты дала ясно понять, что безумно раскаиваешься в совершённом отречении от своего долга…Но твоё последнее сожаление перед смертью связано с потерянной связью с обществом, а не с невозможностью искупить то, что ты считаешь своим преступлением. Ты сама сказала, что мечтала лишь услышать голос любого живого существа и ничего иного.

– …Я поняла. Похоже мой рассказ вышел несколько противоречивым…– Улин старалась говорить невозмутимо, но Дион заметил, что она с трудом сдерживала слёзы. – Однако я просто неправильно выразилась. Ведь я имела в виду именно сожаление о невозможности вернуться к своей деятельности…поскольку она напрямую касалась общения…хоть и не в полноценном виде…

– Но Улин, – продолжил Дион, – ты также сказала, что была убита чувством вины и одиночества, но перед этим намекнула, что чувствовала опустошение в душе…

– И что же тут странного?

–Я не сомневаюсь, что одиночество опустошает дух, но не думаю, что то же самое можно сказать о чувстве вины.

– Откуда тебе знать, юнец, – едко процедила Улин, – что гигантская вина, лежащая непомерным грузом на твоей душе, не принесёт опустошения, когда ты не в состоянии искупить её и вынужден навечно оставить в себе!?

– …Признаюсь, я не знаю, какого это быть носителем столь душераздирающей вины…– упавшим голосом сказал Дион. По мере того, как он проникался страданиями Улин всё больше и больше, у него начинало невыносимо щемить сердце. – Но разве не даёт чувство вины… осознания…ясности и определённости? Ведь с ним ты знаешь почему терпишь страдания… почему всё вышло именно таким образом…и что ты сделала неправильно. А чувство одиночества может быть сопоставимо с потерянностью…

Улин замолчала, глубоко задумавшись. Невольно задумался и Дион.

А может он был в чём-то виноват? …

Когда Улин принялась подвергать резкой критике культуру тёмного народа он переживал довольно смешанные чувства. С одной стороны было возмутительно, что Улин так высокомерно и почти фанатично позволяла себе осуждать других демонов из-за того, что те якобы были главной причиной войны. И хуже всего то, что она назвала Тёмные земли, свой родной дом, омутом и источником пагубной тьмы. А с другой стороны, всё это отчасти отражало самого Диона. Он словно впервые в жизни посмотрел на себя со стороны. Увиденное ему не слишком понравилось. Осуждение и неприятие своей Родины в такое время, когда она сильно нуждалась в защите, нравственной опоре и, самое главное, в стойкости своих детей в решении быть верными своей природе казалось так неправильно, малодушно, эгоистично, жестокосердно …и так трагично словно добровольное вечное одиночество…

– …Как я и говорила, истинная праведность есть самоотречение…– тихо произнесла Улин после молчаливых раздумий. Фигура её вернулась к более чёткой форме. – Всё верно, перед смертью вся моя жажда искупления и раскаяния была приглушена чувством одиночества…

Я никогда не понимала праведников, которые становились отшельниками и истинно верили, что жили счастливой и духовно насыщенной жизнью. Как демонесса с особенно странным даром слияния с миром и потоком его энергии, я не могла представить себе счастья в изолированности от всех созданий. Тем более, в эмоциональной изолированности от них. Да, я правда мечтала стать безгрешным существом. Но не тем, кто живёт ради одних Богов, пренебрегая земными узами и земным счастьем. А тем, кто живёт этими земными узами ради тёмных и светлых…Пускай «безгрешный» священник никогда не назвал бы подобный образ жизни праведным…Но для души моей, – в этот момент Пустошь озарилась белоснежно-золотым сиянием звезды, вышедшим из груди Улин, – нет более праведного пути.

Очертания тела демонессы достигли наиболее чётких форм, словно она на мгновение вернулась к жизни. И дальше она начала растворяться. Вслед за этим из зажёгшейся звезды вышло множество тёмных огоньков, устремившихся ввысь – то были когда-то поглощённые, а нынче освобождённые души.

– Дион, – мягко и плавно произнесла Улин, – спасибо тебе. Я рада, что встретила именно тебя и смогла открыть правду для себя. И прости меня за морализм, навязанный моим мнимым идеалом праведности. Прости, что осудила тебя и твоё поколение – я не в праве судить ваши решения. Тем более, когда я виновата в этом исходе. Если бы я была более правдива с собой, я бы не пыталась стать тем, кем никогда не хотела быть.

– Не вини себя, Улин. Конфликт бы в любом случае рано или поздно назрел. Ни ты, ни мы все не ответственны за немногих демонов, преступивших закон и разрушивших мир.

– Спасибо за добрые слова…Так или иначе, сделанного не вернёшь и пусть меня справедливо судит наша Тёмная Богиня. – тело Улин уже почти наполовину растворилось, как она сказала это.

– Дион, прежде, чем я уйду позволь мне спросить кое-что. – вдруг сказала девушка, подлетев ближе к Диону.

– Да, конечно. Что ты желаешь узнать?

– Мне интересно, в чём была причина твоего одиночества…Не думаю, что ты заблудившееся и застрявшее в ловушке душа вроде меня. Ты также не похож на отшельника…По твоему наряду складывается ощущение, что ты сбежал с какого-то праздника.

– Ох…это…– юноша тут же почувствовал неловкость. В этот момент, находясь перед созданием, которое испытало по-настоящему мученическую участь, Дион думал, что преувеличивал все свои страдания, и они покажутся Улин ничтожными.

–Ты не хочешь рассказывать мне? – слегка удручённо спросила демонесса.

– Нет, не в этом дело. – Дион задумчиво вздохнул. – Откровенно говоря, мне стыдно. После всего рассказанного тобой, мои переживания видятся мне незначительными.

– Тебе не стоит так говорить. – серьёзно и слегка сурово, но с нежным блеском в глазах сказала Улин. —Каждый страдает по-своему, и всё, что заставляет подлинно страдать, не может быть незначительным. К тому же, несчастья и горести – никак не то, что должно делать нас лучше в глазах других. И я точно бы не желала, чтобы кто-то повторил мою участь. Поэтому не стыдись рассказать мне о том, что печалит тебя.

–Я…Мне всегда казалось, что я не такой, как все жители моего города. Многие демоны и даже моя семья никогда не понимали меня …Потому что я не хочу жить по их принципам…Я хочу иного… большего, чем постоянных веселий и отдыха. Однако моя семья считает, что раз я родился среди праздных демонов, то я обязан быть таким же, как они. И не имею права жить по-иному. Я вынужден, изображать из себя того, кем не являюсь. Но никакие мои попытки уподобления праздным не дают положительных результатов – я всегда остаюсь чужим и ненужным среди всех них. Я не могу даже сбежать, как сделала это ты в своё время. Меня вечно преследуют и упрямо не желают отпускать на волю…

– Не верится, что ты назвал свои проблемы незначительными. – понуро произнесла Улин. – Если всё настолько непримиримо в самой семье, то тебе стоит…

– Но я понял кое-что важное благодаря тебе, – добродушно перебил её Дион. – Ты была права, когда сказала «лучше быть сломленным, чем опустошённым» – всё это время, я верил, что был опустошённым. Но, на самом деле, я был всего лишь сломленным, ведь я не был одинок…не так, как ты, Улин. Я не забыт и не брошен. Я связан с теми, кто неравнодушен ко мне. Пускай они не понимают меня и не хотят понимать…но они пытаются заботиться обо мне, хоть забота это безумно эгоистичная, а порой и отравляющая…Но всё же именно её проявления доказывает, что я существую для них…Это точно не оставит меня с чувством пустоты в душе….

Это не значит, что я перестану стремиться к тому, чего хочу и откажусь от борьбы за мечту в угоду им. Я не думаю, что также перестану злиться на них и критиковать их образ жизни, но…я точно не буду отрекаться от них всех…и от моего дома.

В воздухе засиял серебристый месяц, возникший из груди Диона.

На лице Улин расцвела одобрительная улыбка.

– Могу с уверенностью сказать, что ты являешься аристократом, Дион. Не только по твоему красноречию.

– И по каким же ещё признакам? – немного смутившись, спросил Дион.

– Многие из нас, аристократов имеют весьма дурную привычку желать большего, чем имеют, – с толикой язвительности проговорила Улин, – и далеко не многим хватает силы духа, чтобы добиться этого. Я верю, что ты сильный юноша, Дион и тебе удастся добиться того, чего ты желаешь.

– Спасибо, Улин. – в сердечном порыве Дион хотел обнять её, но в последний момент вспомнил, что демонесса была фантомом, которого уже невозможно было обнимать.

Девушка заметила это и поспешно отвернулась, не желая, чтобы юноша увидел вспыхнувшей на её лице румянец.

– …Эм…Вне зависимости от того, куда я попаду…я буду молиться за твоё благополучие. – поспешно сказала она после минутного неловкого молчания.

– А я буду молиться за то, чтобы ты оказалась в лучшем месте…– почему-то в сердце Диона вдруг возникла глубокая тоска, как он увидел, что Улин уже почти растворилась…

«Как странно…Я словно знаю её уже давным-давно…»

Внезапно недалеко позади Диона раздался оглушительный зов.

– Дио, ты что совсем сдурел!!! Что за световое представление ты устроил в логове фантомов!!!!

Дион сразу же узнал Анэкриона. Очевидно он был сильно раздражён. Что не удивительно, если он искал его всё это время. Дион почувствовал благодарность и вину перед ним, дав себе слово извиниться за свою враждебность и беспокойство, которое он причинил своим друзьям.

– Улин я…– когда Дион вновь повернулся к демонессе, её уже не было….

Она исчезла гораздо быстрее, чем ожидалось…Тоска и сожаление ещё больше сковали сердце Диона: он не успел сказать прощальных слов. Важных слов, которые слишком поздно возникли в его сердце.

«Ты больше не одинока, Улин. Хоть ты и просила не делать этого, но я собираюсь поведать твою историю всем, кому смогу. Я не хочу, чтобы ты оставалась в забвении и носила прозвище рода "Пустотная дева " …»

С виноватой улыбкой Дион направился к Анэкриону и тот облегчённо вздохнул, поняв, что его непутёвый друг больше не собирается никуда сбегать.

И, что лучше всего, похоже глубокомысленный Дио больше не намеревался обрекать себя на добровольное одиночество. Хоть Анэкрион никогда и не мог похвастаться глубокой романтической чувственностью, но в тот момент, он отчётливо почувствовал миролюбивую и дружелюбную атмосферу, царившую в воздухе.