Читать книгу Под действием света - Мария Фонтанова - Страница 4

Долгое время Тёмные земли страдали от тирании порочных владык: авторитет и власть доставались не справедливым и мудрым повелителям, а горделивым деспотам, построившим своё правление на насилии и терроре.

Но однажды наступили чрезвычайно страшные времена, когда демоны несли особенно большие потери, как на войне, так и вне её… Бесчисленные жертвы террора, чудовищных распрей, вседозволенности и насильственной мобилизации были столь велики, что горы их трупов, не поместившиеся на кладбищах, усеивали улицы городов в назидание своенравным и жаждущим бунтовать демонам. То было время правления Каллистуса, который за свою кошмарную и крайне кровопролитную политику впоследствии получил прозвище Кровавый.

В малой степени его владычество отразилось лишь на Городе Праздности и Либурбеме, чьи жители всегда были наиболее кроткими. Они принимали новые порядки и идеи с полной покорностью, заслужив тем самым невзыскательное и лояльное отношение правителя к ним.

Смертные казни, зверские убийства и неистовые бойни никогда не были известны этим местам. Тем не менее, правящие в них демоны не всегда удерживались от соблазна злоупотребления своей властью. Если злоупотребления в Города Праздности были довольно мирными и всего лишь поощряли аристократическую и богатую часть населения вести ещё более праздный образ жизни, то в Либурбеме они были по-своему ужасными.

Слабым и беззащитным потому оставалось либо стать частью этой порочной пучины, либо закрыться от неё любыми средствами и молиться о своём спасении.

Большинство в силу своей грешной природы предпочитало первый путь. И лишь меньшинство избрало второй.

Но был ли смысл в том, чтобы противиться своей изначально распутной натуре?

***

В тёмную ночь на одной тихой и ещё не обагрённой кровью улице Тенебрума стояла молодая демонесса, прижимая спящего младенца к своей груди. Её мучили сомнения. Она понимала, что не смогла справиться с испытанием судьбы. Она погрузилась в бездну греха и больше была не в силах выйти из неё.

Действительно ли стоило завещать нравственное сопротивление дочери?

Женщина с нежностью посмотрела на своего ребёнка.

Малютка Квини. Пока невинное дитя. Насколько только может быть невинным дитя демона. И эту невинность ещё можно было спасти. Но нужно было торопиться. Ординум всегда бодрствовал и любое хождение по улицам посреди ночи, тем более иногороднего демона, было достаточным поводом для задержания. А уж если бы они узнали истинную причину её появления, то одним задержанием дело бы явно не ограничилось…

Безмолвно прощаясь со своей дочкой, женщина непроизвольно замешкалась с выбором дома.

Стоило ли ей выбрать покраше на вид? Или побогаче? Или победнее? Но не большой была вероятность, что владельцы бедного дома окажутся добрее владельцев богатого…

А может вон тот – скромный, но опрятный с виду?

Это было не так уж и важно, потому что в одном мать младенца не сомневалась: Квини где угодно будет лучше, чем в том мерзком городе. Не было города более омерзительного.

Женщина аккуратно положила свою завёрнутую в пелёнки крошку на последний встретившийся порог. Квини с непониманием посмотрела на мать своими глазами цвета тучек. Не выдержав этого хрупкого, ищущего защиты взгляда, демонесса нарушила тишину ночи.

– Прощай. – еле слышно всхлипывая, говорила она. – Как бы больно мне ни было говорить это, но, надеюсь, навсегда!

Женщина была искренне уверена, что её дочь при счастливейшем для неё исходе никогда не будет знать своей матери. Как и города, в котором она родилась. И в том числе своего отца…

Из всех возможных городов демонесса выбрала Тенебрум не случайно. Пускай и был этот город самым холодным и тёмным из всех, но в нём пока что невинной душе Квини грозила наименьшая опасность. Меньше всего женщина бы хотела, чтобы её малютка выросла, уподобившись развращённому монстру вроде своей матери или отца. Даже смерть в самом младенчестве казалась ей куда менее страшной участью. Но демонесса никогда не хотела собственноручно привести её в исполнение – это было бы слишком эгоистично…Ведь если у малышки Квини был хотя бы мизерный шанс жить счастливой жизнью вне разврата, то женщина бы ни за что не хотела лишать её его.

Поднявшись, молодая мать позвонила в дверь небогатого, но опрятного внешне домика и молниеносно скрылась.

На её звон дверь открыла демонесса, которая выглядела как женщина средних лет, с скрупулёзно-серьёзным выражением лица. Увидев младенца, она, конечно, была удивлена, но проявились её эмоции весьма скупо. Подняв крохотную Квини на руки тенебрумка внимательно посмотрела вокруг. Она довольно быстро поняла суть произошедшего. Её бесстрастный лик исказила циничная усмешка.

– Славно. Отчаявшаяся мать решила для собственного удобства сделать за незнакомого ей демона выбор. – с горькой насмешливостью произнесла она. – И определить его дальнейшую жизнь…До чего поверхностна нынче добродетель. Хотя добродетель ли вообще? Твоя мать, возможно, просто хотела избавиться от тебя и положила на порог первого попавшегося дома, чтобы не мучила совесть. Что ж, в таком случае она, скорее всего, уроженка Либурбема. Его женщины всегда были на редкость распущенны и легкомысленны… или они невольно становились такими. Нежелательная беременность довольно частое явление для этого города. И всё обычно кончается абортами или подкидываниями детей к чужим семьям.

Квини издала довольно тихий звук – нечто среднее между постаныванием и всхлипом. Демонесcа опомнилась, поняв, что ребёнок начинает замерзать. Отчуждённо прижав его к груди, она поспешила обратно в дом.

– Полагаю, раз твоя мать избрала второй путь, то ей не было полностью наплевать на тебя. – печально улыбнувшись, сказала тенебрумка.

Она уже заметила, что малышка была довольно прелестной внешности: её тёмно-серые глаза напоминали грунтовую землю, едва заметные ростки волос имели приятный нежно-лиловый цвет, а кожа была девственно-чистого молочного цвета…

Демонесса глубоко вздохнула.

«Да, должно быть прекрасных детей сложно не любить…» – подумала она, чувствуя, как сердце сжимает болезненное чувство.

Весьма обидная, но в чём-то справедливая была закономерность жизни в Тёмных землях – самые красивые создания тьмы всегда были окружены наибольшей добротой и любовью.

Красота всегда высоко ценилась у демонов, а некоторых городах даже ставилась в один ряд с добродетелью. Чем прекрасней создание тьмы, тем больше у него шансов преуспеть в жизни, стать влиятельным и обожаемым членом общества. И правитель Каллистус являл тому живой пример. При всём его устрашающем и грозном нраве, никто из демонов не посмел бы спорить о его дьявольской красоте и неотразимости, не без помощи которой он подчинил себе многие женские (впрочем, и мужские тоже) души. Причём, некоторые из них были далеко не самыми покорными.

Конечно, неодарённые красотой создания тьмы необязательно презирались в демоническом обществе (особенно если происходили из влиятельных аристократических семей), но внешность их безусловно рассматривалась как плачевный изъян и дефект.

Задумавшись, демонесса отложила Квини в ближайшее кресло и непроизвольно взглянула на себя в зеркало. Отражение было крайне отталкивающим. Хотя и гармонировало с чинно-серой и одинокой обстановкой дома.

Женщину звали Марлин Хортрей. Ещё в детские годы она осознала неутешительную правду, почему многие демоны взирали на неё с брезгливостью или весёлой насмешкой.

Такие как она могли легко остаться на всю жизнь старыми девами. Мужчины всегда сторонились её как неприятного и даже немного мерзкого предмета с острыми углами. Марлин была не просто невзрачна, черты лица были настолько грубы, что она была почти уродливой: маленькие тусклые глаза, горбатый нос, впалые щёки, заострённые скулы, тонкие губы и мелкий квадратный подбородок – в общем, лицо кардинально противоположное эталону женской красоты в демоническом обществе. Потому казалось, что вместе с мужчинами Марлин порой сторонился весь Тёмный мир.

Тоскливая и одинокая жизнь была предначертана для неё с самого рождения. Будучи самым некрасивым ребёнком в семье, она не сыскала нежной любви родителей – забота о ней и её воспитание велись сухо и холодно как тяжкая обязанность.

Пока однажды не пришёл тот день, когда родители решили «безгрешным» способом избавиться от Марлин.

Демонесса мрачным взором впилась в своё отражение.

«…Иногда я действительно не знаю кого мне стоит ненавидеть больше…»

Лицо Марлин столь сильно очерствело, что смотревшей на неё робким и невинным взглядом Квини оно показалось страшным, и малышка заплакала. Марлин на секунду опешила: этот тихий и нежный плач словно что-то разбудил в ней. Что-то давным-давно забытое, сокрытое и даже заржавелое.

«Ах…должно быть он…или она хочет есть…или пора поменять пелёнки. Придётся теперь привыкать к тому, что этот младенец будет плакать каждый раз при ощущении физического дискомфорта. » – поспешно подумала Марлин, силясь холодным мыслями прогнать странное чувство в груди. Она была уверена, что это было чем-то ненормальным, от чего нужно было поскорей избавиться как от поломки в прекрасно работающем механизме.

«Да уж, прелестный подарок судьбы!» – проворчала демонесса, вновь беря Квини на руки. Как только она это сделала девочка перестала плакать и с чистой радостью улыбнулась новой маме.

«…Бессонные ночи и меньшая рабочая продуктивность мне точно обеспечены…это ещё не говоря о том, что похудеет мой кошелёк … придётся покупать много новых вещей…и нанять пока няньку уж точно…Но нужно быть осторожной…благо с деньгами у меня проблем нет.» – раздражённо думала Марлин, игнорируя явные позывы малютки Квини поласкаться.

В глубине души, возможно даже в тайне от самой себя, Марлин была счастлива появлению младенца в своей одинокой жизни.

Она никогда не знала, что такое настоящая близость с кем-то. Само представление о ней пугало тенебрумку своей неопределённостью. В любовь она не верила, считая, что этим словом демоны лишь лицемерно оправдывают свои необузданные страсти и эгоистические притязания.

Хотя Марлин имела определённые отношения и связи в прошлом, но то было делом обычной необходимости. Оттого эти отношения всего иссыхали и исчезали, когда их необходимость была исчерпана.

Так Марлин жила своей канцелярской работой и домашним хозяйством. Вся жизнь строилась на прагматичном порядке и создание семьи никак не вписывалось в этот чинную и рациональную систему. Марлин могла выйти замуж только по надобности, но этой нужды у ней абсолютно не было. Так же, как и нужды продолжать свой оборванный род. По её мнению, многие демоны изрядно преувеличивали важность размножения. Понятное дело, что, то был один из основных инстинктов, но не главнейший как инстинкт самосохранения.

И вынужденное, и одновременно невынужденное привыкание к одиночеству заставило Марлин довольствоваться серой идиллией без лишних мечтаний о большем. Посему демонесса не смогла сразу принять те проблески материнской нежности, любви и даже счастья, которые она невольно испытала с появлением Квини.

Изначально Марлин твёрдо планировала, что будет опекать подброшенного ей младенца только до тех пор, пока сие хрупкое создание не вырастет и не научится само о себе заботиться. Но время шло, и планы несколько раз менялись…

Прошло пятнадцать лет.

Имя Квини было стёрто с появлением девочки в доме. На его месте возникло иное имя. Серена.

***

В переполненном классе, где сидевшие за партами ученики с напряжённым сосредоточием строчили множество слов на листах бумаги, стояла почти полная тишина.

Сидевшая у окна Серена мечтательно напевала себе под нос, но делала это бесшумно, чтобы никто кроме неё самой этого не слышал. Со стороны поверхностному взгляду могло показаться, что она также полностью ушла в выполнение задания, целью которого будто бы было создание наибольшей груды хвалебно-патетичных фраз, а в идеале ещё и связанных между собой.

Но единственным, чем заполнялось белоснежное пространство её листа, было лишь бесконечное множество нарисованных сердец разного размера и разного угла наклона. В какие-то моменты контуры ручки Серены выходили из-под контроля, и она боролась с соблазном нарисовать стройную фигуру любимого магистра. Будь у неё под рукой цветные карандаши, фломастеры или краски, она бы точно не смогла не добавить к своей армии сердечек изображения его восхитительных глаз цвета какао. К ним бы присоединились его тонкие круглые очки, высокий лоб, прямой слегка длинный нос, шатеновые волосы…и…мягкие на вид губы…

«Ах, магистр Бальтазар будет очень зол на меня» – с невинной шаловливостью подумала Серена. —«Даже при всей его доброте он точно не простит мне подобной выходки и, наверняка, оставит после занятий…И уж тогда…»– она едва сдержалась, чтобы не издать вслух протяжный томный вздох. – «…я признаюсь ему…»

Серена была уверена, что магистр Бальтазар не будет продолжать злиться на неё, когда всё поймёт и узнает, что она была здесь вовсе не из-за её спонтанного и беспечного выбора, а потому что хотела чаще видеть его. Кроме того, Серена грела нежную надежду, что…он тоже любил её. Она могла поклясться, что иногда чувствовала, как он смотрел на неё по-особенному … по-настоящему заботился о ней…и никогда не ругал как другие магистры за её бездарность.

Серена уже много раз слышала спокойные, но едкие слова от них о том, какая она рассеянная, глупая и ограниченная. А магистр Бальтазар никогда её так не называл и не говорил ничего, что содержало бы в себе хотя бы капельку грубости. Даже тогда, когда он был очень недоволен её результатами.

Серена уже давно понимала о своих весьма малых способностях к учёбе. Конечно, она не могла не стыдиться этого, особенно перед своей матерью, которая была просто образцом прилежности и порядочности, но уже после немногих попыток исправиться Серена сдалась. Учёба носила крайне чуждый для неё характер: она была холодная, казённая и, что самое худшее, не приносила никакого удовольствия. Иногда у Серены было такое чувство, что учёба была нужна только для того, чтобы сделать жизнь тяжелей и неприятней.

Неужели невозможно обучаться, трудиться и зарабатывать себе на жизнь без скучной рутины и хотя бы с чуточкой наслаждения? Почему жизнь должна строится на умственных или физических изнурениях? Серена совершенно не понимала этого и не хотела понимать.

Один раз она пыталась задать эти вопросы матери, но ответ на них был слишком тоскливым и суровым: «Настоящая жизнь – это тяжёлый труд, а не удовольствие. Иного мнения могут быть только избалованные аристократы, за которых всю трудную работу делают другие демоны. Или же изнеженные демонессы, которые хотят, чтобы их всю жизнь обеспечивали и носили на руках как немощных детей их мужья.»

Серена очень любила свою маму и искренне восхищалась её трудолюбием и стойкостью, но иногда думала, что та была несколько категорична. Девушка хотела верить, что каждый демон мог найти в жизни наслаждение вне зависимости от своего сословия и пола…

***

Увидев содержимое листа Серены, магистр Бальтазар аж покраснел и подскочил.

– С-Серена Хортрей! Что это значит!? Не на этом ли листе должны быть изложены твои размышления о поэме «Чёрный бал» ?! – он едва не кричал от изумления. В отличии от многих других магистров, этот милый тенебрумец иногда позволял себе быть эмоциональным. Некоторые насмешливо говорили, что он был сентиментальной натурой, но Серене всегда эта его черта казалась милой.

– Простите меня, магистр, – застенчиво залепетала она, – но я не могу выполнить это задание.

– Почему? – мужчина смягчил тон, но юная демонесса отчётливо видела, что его по-прежнему трясёт от возмущения. – Неужели тебе оно кажется сложным? Или проблема именно в этой поэме?

– Я не уверена…я так запуталась…совсем не понимаю, что делать…

– Ох Серена, тогда я боюсь, что вынужден задержать тебя сейчас… Это сочинение должно быть написано тобой сегодня – таковы правила…Быть может, мы вместе ещё раз подумаем и сможем выйти из этой немного затруднительной ситуации…

***

Закончив изнурительную для ума письменную работу, ученики не замедлили с уходом. Они вырвались наружу с облегчением и восторгом почти таким же как у освобождённых с цепи животных.

Оставшись наедине с Сереной, магистр глубоко вздохнул и задумчиво посмотрел на юную демонессу, будто пытался понять, что у неё было на душе.

– Ты не голодна? – тактично спросил он. – Или…Кхм…Тебе нужен перерыв?

– Нет, спасибо. Всё в порядке…

Стесняясь посмотреть ему прямо в глаза, девушка поспешно уткнула свой взор в парту.

Серена знала, что ей следовало бы признаться, как можно скорее. Чем раньше она начнёт говорить, тем лучше…Но она сомневалась, как ей следовало начать. Просто выпалить «я вас люблю» было как-то глупо, неделикатно и совсем неромантично… Ну, конечно же, можно начинать с фразы вроде «я хочу вам кое-что сказать», но это тоже вышло бы слишком поспешно. Серена хотела выделить важность этого момента. Она очень желала, чтобы магистр Бальтазар прочувствовал это не только через слова.

– П-Простите меня…– неловко промямлила Серена. Это явно было не лучшее начало разговора, но юная демонесса решила довериться своим инстинктам и порывам и сказала первое, что пришло в голову.

– Серена, будь честна со мной, готовилась ли ты к этому заданию? – спокойно задал вопрос мужчина. Он старался звучать не строго, но и не слишком мягкосердечно.

Серена покраснела. Её сердце всколыхнулось, и она почувствовала, что была в этот момент не в состоянии лгать своему возлюбленному. – Простите меня, магистр, но я совсем не готовилась. Я просто не видела в этом больше никакого смысла. Неважно насколько сильно я стараюсь, я совершенно не понимаю и не смогу понять классическую литературу.

– Ради всего святого, Серена, – почти воскликнул магистр Бальтазар, побелев как мел. – Как ты дошла до этого?! – поняв, что его тон близок к резкому, он откашлялся и затем заговорил более умеренным. – Почему ты решила бросить все попытки? Мне казалось, что раньше ты понимала что-то…

– Мне очень жаль, магистр…– Серена не сразу осознала, что начала уводить разговор в другую сторону, – я…должно быть, переоценила себя…Ведь и до этого у меня почти ничего не получалось…

– Но раньше ты же могла писать сочинения по прочитанным книгам и уж точно не бросала работу, даже не начав её…Ты же понимаешь, Серена, что ничего не будет получаться, если не приложить к этому достаточно усилий. Если не получилось с первого раза, то нужно попробовать ещё раз. Знания не даются даром.

–Ах, но…если честно, проблема не только в том, что я плохо понимаю литературу…– Серена смущённо вздохнула. Уже давно была пора говорить. – …дело ещё в том…в том…я…ах… – «Нет, я не могу! Не сейчас! Ещё совсем чуть-чуть…!» – от сильного волнения Серена уже начала чувствовать жар. Речь её становилась всё более и более несвязной. – я…я…не могла ожидать такого…с ч-чем столкнулась…

– О чём ты, Серена? Или ты хочешь сказать, что литература оказалась не столь интересным предметом для тебя, как ты того ожидала?

– Д-Да, магистр…но мне стыдно говорить почему…– это не было ложью.

Девушка действительно питала надежды на ту литературу, которую называли «элитарной» … в особенности на поэзию…Но, возможно, её неудовлетворённость и неприятие лишь доказывали, что Серена ничего не смыслит и никогда не будет смыслить в «высоком искусстве», как говорили другие магистры.

– Ты можешь говорить откровенно со мной, Серена. – без намёка на осуждение и неприязнь, сказал магистр. – Обещаю, что не буду злиться и ругать тебя. – в его словах ощущалась вежливая снисходительность как к ребёнку. Девушку это и расстроило, и немного обрадовало.

– По правде говоря, магистр я никогда не думала, что эти книги будут такими депрессивными и жестокими. Они затрагивают слишком страшные темы, которые пугают меня и оставляют с тяжестью и смятением на душе. Это совсем не то, о чём я хотела бы читать и чем хотела бы проникаться. Это слишком душераздирающе…Особенно когда умирают много героев за одну книгу…Но все магистры говорят, что образованные демоны должны знать эти произведения.

Конфликты историй действительно порой ужасали хрупкую и невинную душу Серены. Но хуже всего было то, как они разрешались для «порочных» героев. Те же персонажи, которых называли «хорошими» или «положительными» были похожи на типичных твёрдых и хладнокровных тенебрумцев. Только изображались они в книгах более добрыми и отзывчивыми, особенно в романтической литературе, где они были похожи на настоящих героев и вообще представлялись выдающимися личностями. Все те персонажи, что были им противоположны, эмоциональные и чувствительные, назывались «плохими», «отрицательными». Или же они были жертвами и запутавшимися созданиями, которых «положительные» герои могли спасти или исправить. Но чаще всего для таких «плохих» персонажей в книгах была уготовлена страшная кара, которая выражалась не только в несчастной, полной страданий жизни самой по себе, но и порой в весьма жестоком её завершении.

–…Мне понятно твоё удручение. – тихо и с сочувственным вздохом произнёс тенебрумец. – Но все эти книги правдоподобны и изображают наш подлинный мир без всяких прикрас. Именно ту его часть, которой движут безудержные страсти. Такой мир очень нестабилен и полон бед, но его можно лучше понять с помощью литературы и усвоить через неё урок о важности хладнокровия и самоконтроля. Не стану спорить, это взаправду не самая приятная и умиротворяющая работа для души, но, если ты сможешь её осилить, – слова магистра преисполнились воодушевления. Серена увидела в его ранее безмятежном и сдержанном взоре чувства восторга и пыла, – тебе откроются глубокие удовольствия, которые познаются только при саморазвитии и которые расширят твой внутренний мир!

Девушка в непонимании склонила голову набок.

«Магистр Бальтазар так увлечён литературой…словно живёт в ней…хотя я не понимаю, почему ему радостна жизни в этих ужасных мирах.» – удивлённо подумала Серена. – «Ах, но как же я рада, что он правдив со мной!»

– Вы правы, магистр…Но я не знаю, готова ли я к этому…Когда я поступала сюда я ожидала иного….

– Чего именно ты ожидала? – чувства восхищения и вдохновения исчезли из глаз магистра, и он вернулся к более нейтральной манере.

–Я ожидала…– смущение опять начало нагорать на лице Серены, – что книги будут гораздо р-романтичней. В особенности поэзия – я думала, что р-романтическая поэзия точно будет о л-любви…

– С-Серена! – сам магистр уже начал заикаться, но явно не от смущения как Серена, а от учёного возмущения. – Я же не раз объяснял, что романтизм представляет собой вовсе не любовные истории! Не в узком смысле слова романтику, в котором его чаще все всего употребляют современные демоны! – магистр не повысил голоса, но говорил уже слегка раздражённо.

– П-простите…я не хотела обидеть вас. – грустно промямлила Серена.

– Всё в порядке, я вовсе не обижаюсь, а всего лишь пытаюсь указать тебе на твои ошибки. – мужчина доброжелательно улыбнулся, желая немного подбодрить Серену.

Восприняв, это как хороший знак, она наконец-то решилась. Выйдя из-за парты, девушка стеснительно приблизилась к возлюбленному. Он, похоже, подумал, что его ученица готова снова взяться за задание и поспешно потянулся к стопке чистых листов.

– М-Магистр…я… давно поняла, что … пришла сюда, не потому что хоть сколько-то интересовалась литературой… – дрожащей рукой Серена слегка коснулась руки тенебрумца. – Я…здесь…ради…л-любви!! – с огромным трудом она произнесла это. Серена боялась, что упадёт в обморок от стыда. Но всё же она почувствовала, что готова сказать главные слова. —Я…– юная демонесса посмотрела в глаза магистру Бальтазару и слова её невольно оборвались…

Взгляд его перестал быть мягким и добросердечным. Он стал внезапно холодным и чёрствым. Серена испугалась этого взгляда.

– …я…– вся её готовность открыться мигом испарилась. Онемев от беспокойства и поражённости, она была не в силах больше ничего сказать…

– Мне больно слышать подобное от тебя, Серена. – отдёрнув руку, сказал магистр. Его спокойствие уже не казалось таким же тёплым как раньше. – Я не пойму, зачем ты осталась здесь, если в тебе давно пропал интерес к литературе.

– …

– Что ж, полагаю, это твои личные проблемы… Сейчас, однако, ты должна закончить задание. А потом…тебе решать оставаться здесь или нет.

– …Простите меня…– только и могла вымолвить Серена. В уголках её глаз начали собираться слёзы…

– Просто закончи задание. – магистр устало вздохнул и протянул ей пустой лист.

– …Простите меня…– девушка всё ещё не осознала всей ситуации, но боль уже сильно резала сердце и слёзы накрапывали…

Серена сама не поняла как, но каким-то образом ей всё же удалось выжать из себя какие-то фразы. И патетичные, и бездушные одновременно.

Работа была закончена.

Вряд ли она будет успешной. Однако Серене было уже всё равно.

Она так и не сказала заветных слов… Они застыли в её сердце ледяными обломками. Их уже невозможно было вытащить, впрочем, это было бы и бессмысленно.

***

Едва дойдя до своего дома, Серена громко разрыдалась. Её истошного плача не могли не услышать прохожие, и некоторые из них бросали на неё удивлённые и сочувственные, но очень отстранённые взоры. Словно все они стали свидетелем чего-то, что было, безусловно, жалостно, но при этом довольно неприлично. Непроизвольно Серена обернулась к этим совершенно незнакомым для неё лицам и пару секунд и с какой-то горькой неистовостью всматривалась в них, будто отчаянно пытаясь отыскать кого-то знакомого. И никого в итоге не найдя, она зарыдала с удвоенной силой и бросилась в свой дом как раненный зверь в своё убежище.

Девушка кляла себя, свою несдержанность и своё решение признаться в любви магистру.

До чего же глупой она была, когда думала, что он мог испытывать те же чувства к ней!

Да и с чего Серена вообще это решила?! Нет, она наверняка никогда даже не нравилась ему, а магистр Бальтазар просто из вежливости был добр к ней. Ведь многие не любили Серену…Многие находили очень странными её манеры, излишнюю открытость, эмоциональность, и многих магистров возмущало отсутствие у неё большого усердия и успехов в учёбе.

Для здешних демонов был важен формальный этикет, неследование которому часто порождало антипатию со стороны большинство горожан. Бесстрастность и сдержанность в общении – это было одним из самых значимых правил этикета. Именно оно никак не давалось Серене. Она никогда не могла понять, как у местных демонов всегда получалось так искусно скрывать свои чувства и быть такими хладнокровными. Порой сдерживание собственных чувств для Серены было подобно тому, чтобы утяжелять лёгкие и делать возможность дыхания более болезненной. И подобно тому, чтобы заставлять саму себя молчать…

Слишком больно для её чувственной от природы души.

Серена хотела быть всегда откровенной и никогда не сдерживать свои чувства перед другими, но именно это и делало её хуже в глазах здешних демонов.

Эмоциональность значила вульгарность и слабость.

И теперь, когда Серена позволила себе излить свои чувства перед магистром Бальтазаром, его мнение неизбежно упало о ней. Вряд ли раньше оно было высоким, но сейчас оно, видно, стало таким низким, что мужчина больше не желал быть добрым с ней.

Истеричный рывок Серены внутрь дома неизбежно произвёл шум, нарушая обыденно-тихую атмосферу.

Как не была ошарашена Марлин при резком столкновении со своей дочерью, она сохраняла выражение невозмутимости на лице.

– …П-прости…я…н-не…– сквозь тяжёлые рыдания Серена едва могла проговаривать слова.

–Серена…что… – Марлин прервала саму себя, устыдившись всё-таки промелькнувшему в ней сентиментальному зову. —Тебе стоит отдохнуть. Можешь потом рассказать о делах в школе, и почему ты сегодня в ней задержалась …Ты не голодна?

С переполненными слезами глазами Серена молча помотала головой. На самом деле её желудок едва слышно постанывал, но душа не хотела ничего кроме мучительного лелеяния своего горя.

–Понятно…тогда можешь идти в свою комнату, если хочешь. – сказала Марлин. В этих словах была, возможно, некая нежность, но какая-то отрешённая и потерянная.

«Можно побыть с тобой?» – Серене безумно хотелось сказать эти слова. Хотелось обнять Марлин и, даже плача, порадоваться, что она была рядом. Хотелось сказать «спасибо» за всё, что она делала и ещё нечто совсем простое и очевидное, но не менее важное: «я люблю тебя, мама» …

Но Марлин просила не говорить ничего подобного. Она уже давным-давно сказала Серене, что у той есть настоящая мать, которую она может попробовать однажды найти, если будет нужда.

Под этим скрывалось гораздо большее, чем обычное нежелание лжи. Марлин убедительно просила Серену не привязываться к ней. Потому любое проявление ласки было бы ей крайне неприятно.

Если девушка и могла как-то выразить уважение и любовь своей приёмной матери, то только соблюдая общие приличия. Насколько это было возможно для неё…

Быстро кивнув, Серена почти помчалась в свою комнату. Ещё бы немного и она бы сорвалась и, несмотря на возражения Марлин, пыталась бы приласкаться к ней. Когда чувства невозможно было больше удерживать, для Серены оставалось лишь убегать от них.

***

Серена обрушилась на свою кровать и глубоко зарылась в мягкое одеяло, стараясь немного приглушись свои рыдания. Здесь было тепло, это место обогревало её и давало ощущение уюта…жаль, что только для тела, а не для души. Плачи Серены были почти как случаи пурги: если они начались, то их уже невозможно было остановить. Возможно было только переждать их в пределах своего дома, закутавшись во что-нибудь потеплее…

Зимы в Тёмных землях были весьма суровыми: как-никак, с искусственным источником света очень тёплый климат невозможно было создать. Особенно суровость зимы ощущалась в наиболее далёких от искусственного солнца городах, среди которых был и Тенебрум.

Серена никогда не любила зимы. Как будто это был такой сезон, который заставлял весь Тёмный мир следовать холодному формализму, одеваясь в чистую чинную одежду и замораживая всё живое…

…

Неужели только среди этого и можно было искать счастье?

Неужели в этом и был весь смысл жизни?

И неужели так будет всегда?

Больше всего Серена мечтала иметь роскошь никогда не скрывать и не сдерживать свои чувства. Даже если это и были не слишком «хорошие» чувства. Возможно даже те, что местные демоны назвали бы «грешными». Но зато то были бы её настоящие чувства. Если бы только ей позволили свободно выражать их…Как что-то естественное, а не безумное и непристойное.

Серена верила, что магистр Бальтазар если даже бы и не ответил ей взаимностью, то точно выслушал и признал бы её чувства, ни за что не осуждая. Уж точно не стал бы с таким открытым пренебрежением отмахиваться от них как от противной и неуместной темы. Серена не договорила своё признание до конца и не была уверена понял ли магистр её прямодушного намёка. За резкой переменой настроения в нём она прочла в малой степени выраженное отвращение за непозволительную искренность, дошедшую до интимности.

Да, конечно, Серена знала, что переступает за черту всех приличий, но она не думала, что это обернётся так плачевно, что мужчина не отнесётся к этому с свойственной ему деликатностью, с которой он всегда прощал ошибки девушки. Но излишняя откровенность было той ошибкой, которой он не мог простить ей.

При мысли о том, что внезапное враждебное отношение магистра к ней станет постоянным, Серена невольно усилила свой плач и тем больше от неё отдалялась уверенность в том, когда она сможет прекратить его…

Серена нуждалась в каком-нибудь утешении…Хотя бы самом малом…

Девушка уткнулась лицом в одну из подушек, с горькой страстью обнимая её. В такие моменты Серена представляла, как её обнимает и ласкает какой-нибудь красивый демон, заверяя, что она прекраснейшее и чуднейшее создание из всех, кого он встречал…

Однако, как бы юная демонесса не напрягала своё воображение, ей не удавалось придумать образ милей, чем образ возлюбленного доброго магистра…

Точнее, некогда доброго. Потому что то, как он поступил с ней сегодня было жестоко. Совсем не по-доброму.

Чувствуя, как растёт сердечный голод внутри неё, который невозможно было утолить, Серена вскоре начала испытывать и чувства гнева вместе с безутешной грустью.

Неважно какие причины имел магистр Бальтазар поступать так с ней. И неважно, желал ли он лучшего таким образом для Серены. Он не должен был так себя вести! Общие приличия, субординация магистра и его ученика – всё это лишь бездушные оправдания!

Неужто столь тяжело было бы отвергнуть её иначе?

Даже слова рода «Извини, я не могу ответить тебе взаимностью, потому что ты мне противна» были бы гораздо менее режущими и болезненными, чем те, что сказал магистр. Они были преисполнены абсолютного равнодушия.

Но если же причина в другом…и её возлюбленный всё это время притворялся добрым, храня в душе неприязнь или даже отвращение к Серене…то виноват он был вдвойне!

До чего же бессердечным было кормить её сладкие надежды, а потом в один миг лишить их источника жизни и убить!

Девушка со злобой вцепилась в одеяло, словно пытаясь одновременно и удержать, и оттолкнуть что-то от себя.

«Т-тогда он совсем не заслуживает того, чтобы быть любимым мной!» – сказала себе Серена. Обида была явно не лучшим чувством, но сейчас, увы, только она могла дать юной демонессе хоть какое-то утешение. Если Серена не смогла добиться любви и ничего не получила в качестве облегчения, то ей оставалось лишь заставить себя возненавидеть своего возлюбленного.

Поток её слёз, наконец-то, начал приближаться к концу.

Серена спрыгнула на пол и потянула руки под кровать.

Ей нужно было представить кого-то другого.

Она вытащила из-под кровати лаконичную по форме книжку розовато-красного цвета в бархатном переплёте. Один её внешний вид, приглашающий в необыкновенно ласковый и томный мир, согревал Серене сердце. Однако многие демоны (почему-то чаще всего мужчины), воротили нос от таких книжек как от чего-то зловонного и противного.

Мама Серены тоже почему-то не любила их. Она говорила, что это глупые и бесполезные книги для наивных и неудовлетворённых своей жизнью девиц, мечтающих о приторно-сладкой любовной жизни. Серене тут же стало стыдно, хоть и стыд этот не смог полностью побороть её увлечение. Потому она впоследствии прятала все свои обожаемые книжки от матери.

К тому же, Серене тогда показалось, что за невозмутимым и почти официозным фасадом Марлин промелькнула нескончаемая печаль и даже одиночество…Это было довольно странно. Серена не понимала, как эти чудные и согревающие подобно самому мягкому пуху книги могут вызывать у кого-то грусть одним своим видом. Серена ужасно хотела узнать у Марлин почему…и тоже попытаться согреть её. Но единственное, что она могла сделать, это не показывать своей матери её любимых любвеобильных книг.

Почти утыкаясь носом в утешительные страницы, Серена медленно смахнула остатки слёз с лица.

Возлюбленного главной героини этой истории можно было считать во всём идеальным демоном: он был добрым, дружелюбным, обаятельным, умным и красивым. В него влюблялись буквально все встречные девушки (впрочем, наверняка, не только девушки, но автор истории почему-то решил умолчать об этом), настолько он был неотразим. Каждая из них мечтала стать его избранницей. Но прекрасный демон хотя был любезен со всеми ними, ни одной из них он не отдавал своё сердце. Глаза его всегда светились от удовольствия при взгляде на красивых девушек, которые признавались ему в любви, но сердце оставалось холодно.

Героиня истории тоже неизбежно влюбилась в прекрасного демона. Однако в отличии от других демонесс она безумно боялась выразить ему свои чувства. Девушка думала в ней не было ничего, за что можно было полюбить: она не была сильно привлекательна, не отличалась большим умом или какими-либо талантами и никогда не обладала притягивающей всех харизмой. Она была настолько непримечательной для окружающего её мира, что оставалась незаметной и быстро забываемой для многих демонов (кроме, разумеется, любящих родителей).

Неожиданно прекрасный демон полюбил именно её. Несмотря на её простоту, невзрачность и отсутствие какой-либо уникальной интереснейшей черты.

«Неважно как тебя оценивают другие», – говорит распрекрасный демон, – «для меня ты прелестнейшее создание, ведь в тебе есть то, что я не нашёл ни у одной из девушек, которых встречал раньше.»

«И что же это?» – трепещущим от страсти и невинного смущения голосом спросила главная героиня.

«Искренность.»

И почему подобные книги не могли читаться в литературном классе Серены вместо сложных и угнетающих классических произведений?

Юная демонесса вовсе не хотела оспаривать их культурную ценность, она просто не понимала, почему подростки её возраста обязаны были читать именно это, а не более близкие по душе творения.

Возможно, магистр прав, эти книги действительно помогают лучше познать жизнь, но неужели каждый ученик литературного класса должен был познавать страшную сторону жизни, чтобы научится жить правильно? Неужели им невозможно научиться добродетели без погружения в кровожадность и зверство? Неужели они не поймут пагубный путь ненависти и злобы, если внимательно не рассмотрят его пример? Неужели они не смогут ценить любовь и заботу ближних, не лицезрев картины злобы, ревности и чёрной неблагодарности?

Ведь Серена могла уверенно сказать, что сама она получила представление о любви не из этих мрачных классических произведений, а из её нежных и обольстительных книжек, радостные картины которых создали у неё веру…

Да, нельзя было терять веру… Магистр Бальтазар отверг её, но Серена понимала, что не должна унывать.

Однажды она снова влюбится, ведь её сердце ещё молодо и любвеобильно и один жестокий отказ не способен заставить его увянуть.

Серена сможет найти лучшего возлюбленного, чем магистр.

На этой ноте юная демонесса окончательно откинула грусть и вернулась к наивно-мечтательному настроению.

***

Всё произошло словно в один миг. Казалось ещё минуту назад Серена страдала из-за разбитого сердца, и вот сейчас, внимая сладкой и мелодичной музыке, она шла по живописной и заполненной площади под руки с двумя миловидными демонами её возраста. Хотя их лица, как и у всех присутствующих на празднике демонов, были скрыты под масками, обнажённые губы и глаза юношей давали вполне понятный намёк на их чарующую внешность.

В этот раз юная демонесса была особенно радостна и игрива, ведь наконец-то ей было дозволено не сдерживать себя ради внешних приличий. Привычная застенчивость была сброшена и Серена вела себя совершенно раскованно. В конце концов, даже если бы она сделала что-то непростительно постыдное на этом празднике, всё равно никто не узнал бы, что это сделала именно Серена Хортрей.

А ведь день начинался самым обычным и тоскливым образом. Обычный официоз и отчуждённость со стороны всех демонов в Тенебруме, даже сверстников Серены. Особенно холоден к ней был магистр Бальтазар в последнее время и юная демонесса в свою очередь прикладывала все силы, чтобы отвечать ему той же холодностью.

В этот день произошло нечто необычное. Во время занятия по демоническому романтизму один из одноклассников Серены, сидевший ближе всех к ней, уловил момент, когда магистр сильно увлёкся чтением поэмы для учеников и на какое-то время перестал обращать пристальное внимание на происходящее в классе.

Юноша потянулся в сторону юной демонессы и вдруг игриво ухватил её за руку. Серена была немало удивлена, но удивление это было приятное.

«Так праведность жестокая моя,

Что, думал я, велась любовью,

Лишь залила наши с тобой сердца преступной кровью

То преступление против наших чувств…»

Это были исполненные страсти и негодования слова одного из «плохих» персонажей. Голос магистра притих, как он прочитал эти строки. Борясь с желанием посмотреть на него лишний раз, Серена крепко сжала руку своего одноклассника в ответ. Юноша томно усмехнулся, и, поспешно положив что-то ей в ладонь, отдалился. И сделал он это, как нельзя, вовремя, ибо в следующий момент Серена почувствовала, что магистр перевёл свой взгляд на неё. Инстинктивно она подняла глаза и тоже посмотрела на него.

Пару долгих секунд, которые были заметны только для них двоих, они растерянно смотрели друг на друга.

Серена не понимала магистра. Возможно он так же не понимал её.

Сложно было сказать, что конкретно выражало его лицо.

В нём читалось замешательство и вместе с тем…разочарование?

«Если бы только, я могла понять о чём он думает…» – пронеслась мысль как короткая вспышка в голове Серены.

Сердце тихо заныло…

«Ох, нет…всё это неправильно. Я же должна постараться разлюбить его». Серена мигом опустила голову. Ей нужно было хоть как-то отвлечь внимание. Тут она вспомнила про нечто положенное в её ладонь одноклассником.

Это была записка.

«Сегодня вечером на Багряной площади будет праздник Раскрепощённости. Если хочешь хотя бы раз в год повеселиться, то советую сходить на него. Но никому не говори об этом: этот праздник вроде как тайный. И будет лучше, если ты скроешь своё лицо под маской и никому не будешь называть своего имени. Только в таком случае не будет жутких последствий.»

***

– И всё же, скажи честно, детка, говорил более высокий юноша с волосами бурого цвета. – Если бы тебе пришлось выбирать одного из нас, то кого бы ты выбрала?

– Я честно не знаю. – простодушно улыбаясь, ответила Серена. – Вы оба нравитесь мне, потому я и захотела, чтобы мы втроём провели время.

– Третий всегда лишний в таких прогулках. – сказал темноволосый юноша, недружелюбно косясь на своего оппонента.

– Если тебя взаправду заботит это, то можешь отсоединиться от нас прямо сейчас. – весело ответил буроволосый демон с толикой угрозы в улыбке.

– Я о тебе вообще-то говорил, дубина ряженная.

– Милые, не надо ссориться! – возбуждённо проворковала Серена, в душе искренне наслаждаясь тем, что двое прелестных юношей соперничали за её внимание. – Никто из вас не лишний!

– Всё слишком «по-дружески» из-за того, что мы втроем. – обидчиво пробубнил темноволосый юный демон.

– «По-дружески»? – с наивной озадаченностью переспросила Серена.

– Верно, вся романтика летит к чертям из-за этого. – непроизвольно соглашаясь, добавил высокий юноша.

Услышав до боли знакомое слово, Серена почувствовала себя ещё более сбитой с толку. В голове невольно возник образ магистра, объясняющего истоки понятия «романтика».

Это возвышенно-поэтичное слово казалось не слишком уместным для них сейчас, когда они наслаждались своей разнузданностью.

«Хотя, может он имеет в виду это слово в его узком смысле?» – подумала Серена.

– Если хотите заняться чем-то более любовным, то мы могли бы сделать и это втроём. – выпалила она. Юная демонесса не сразу осознала всю непристойность сказанных ею слов. Как только осознание пришло к ней, она тут же вспыхнула.

Однако её спутники выглядели более недоумевающими, чем смущёнными, будто Серена предложила не нечто крайне бесстыжее и непотребное, а нечто абсурдное.

– Ты что серьёзно? – переварив услышанное, юный демон с бурыми волосами слегка скривился словно съел что-то кислое. – Предлагаешь заняться…кхм …любовью втроём?

– Ну а…почему бы нет? – ответила всё ещё румяная от стыда Серена первое, что пришло в голову. – Мы же все хотим этого, разве не так?

– О, нет это так не работает. С какой стати нам вдруг должно захотеться делить тебя? – немного оскорблённым тоном произнёс юноша.

– Вот именно. – продолжил похожей манерой темноволосый юный демон. – Мы же не в полигамных отношениях и не в Либурбеме, чтобы делать это.

– Но…разве этот праздник пришёл к нам не из Либурбема? – расстроенная отказом проговорила Серена.

– И что с того? – раздражённо сказал темноволосый юноша. – Мы что должны им во всём подражать? Только либурбемцы готовы совокупляться любым числом. Это потому что они похотливые животные.

– Но ведь это принесёт же больше удовольствия! – с невинной убеждённостью проворковала Серена. – Разве наслаждение не стоит того, чтобы отбросить ради него всю ревность?

– …Мне бы это мало доставило наслаждения.

– Пойми детка, мы оба согласились пойти не потому что готовы были поделить поровну твою любовь между собой, – произнёс юноша с бурыми волосами, – а потому что надеялись, что в конечном счёте ты полностью достанешься одному из нас. Так это обычно и происходит. Тебе просто стоит выбрать из нас того, кто впечатлил тебя больше.

Серена удручённо опустила голову, поняв, что обоих юношей уже невозможно будет продолжать держать под руки в их «романтичной» прогулке втроём.

– М-мне очень жаль, – промямлила она, – но вы правда оба мне нравитесь. Я просто не могу выбрать только одного из вас.

Повисла весьма неловкая пауза.

Когда Серена робко подняла взгляд, то к своей ещё большей сконфуженности обнаружила, что её милые спутники смотрят на неё почти как на сумасшедшую.

Неужели её желание было настолько безумным?

– Хочешь сказать, что одного из нас тебе мало? – обиженно сказал буроволосый юноша после продолжительного молчания.

– Ох…я…нет…то есть да…то есть…– Серена запаниковала, почувствовав, что юноши собираются выйти из её хватки. Она взволнованно вздохнула и решила всё же ответить правдиво.

– Да, это так…! Я-я хочу ни одного из вас, а вас обоих! Неужели я неясно это объяснила! – лицо её вспыхнуло и голос дрожал, но всё же она произнесла эти чудовищно неприличные слова. Таковы были её истинные чувства.

Почему-то оба её собеседника округлили глаза в изумлении и побледнели. Внезапно они начали тараторить что-то в унисон. Серена ничего не поняла, но и не успела спросить их, ибо юноши молниеносно отскочили от неё и смешались с толпой.

Выглядело это так, словно Серена их серьёзно спугнула…Похоже излишняя откровенность порой может не на шутку поразить и напугать собеседников. Уход юношей тут же дал о себе знать: по телу юной демонессы пробежался неприятно щекочущий кожу холодок. Серена удручённо вздохнула.

Но на сей раз её грусть была поверхностной и недолгой. Ведь горевать из-за потери пары ухажёров на этом празднике было бы равносильным тому, чтобы переживать из-за двух упущенных конфеток на роскошном пиру, где можно было бы найти бесчисленное множество им подобных. Нужно было просто найти другие «конфетки». Те, которые бы больше подошли ей по вкусу.

Взгляд Серены начал блуждать по площади, насыщенной пышными нарядами и пёстрыми масками. Ей на глаза попадались тысячи очаровательных и прелестных фигур и все они были столь притягательны, что юная демонесса растерялась, не зная, к которой из них следовало приблизиться в первую очередь.

Быть может вон тот, стройный и подтянутый юноша?

А может лучше тот прелестный кучерявый мужчина молодых лет?

Ох, но тот невысокий красавец с дерзко-томным взором кажется уже без слов призывал Серену к себе и маняще улыбался.

Вдруг мимо юной демонессы прошли двое хорошеньких мальчиков с женственной, насколько она смогла разглядеть, внешностью. В душе её откуда-то возникла уверенность, что они были близняшками. Сердце Серены наполнилось безмерным умилением, и она направилась к ним порхающей походкой.

Но прежде, чем она успела пойти к близнецам взгляд её внезапно был захвачен иной фигурой.

Той, что особенно выделялась.

То был некий молодой демон.

Но необычный.

При всём при том, что Серена уже увидала немало прекрасных тёмных созданий на маскараде, она была немало поражена красотой нарисовавшегося перед ней создания.

В лучах заходящего искусственного солнца его рыжие волосы выглядели обжигающе ярко подобно разгорающемуся пламени. Серене ещё не приходилось встречать демонов с таким удивительно ярким цветом волос. Свойственная всем тёмным бледность выглядела на редкость изящно, придавая его коже мраморный цвет.

Он был высок, но не слишком, в стройной фигуре его виднелась аристократическая деликатность, которая сочеталась с лёгкой атлетичностью. Насыщенный рубиновый цвет блестящих глаз молодого мужчины был заметен и с расстояния.

Его красота была пленительна в самом глубоком смысле этого слова.

И Серена чувствовала себя полностью, всем существом, пленённой ею.

Никогда в жизни она не встречала никого настолько прекрасного.

Даже в своих бескрайних на самые изощрённые выдумки грёзах ей не ещё удавалось создать столь совершенный мужской образ.

Сей облик виделся почти фантастичным, и в какой-то момент Серена задумалась, не впала ли она просто-напросто в блаженный сон…

Внезапно прекраснейший демон заметил юную демонессу и, встретившись с ней взглядом, ослепительно улыбнулся ей.

Сердце девушки дрогнуло.

На щеках её загорелся румянец от приятного волнения.

При обычных обстоятельствах Серена не посмела бы ни на шаг приблизиться к нему, но в этот день в этом месте никакая застенчивость больше не сковывала её.

Лёгкой поступью она подошла к прекраснейшему демону.

– Моё почтение, господин. – на одном дыхании произнесла девушка. По особенному внешнему облику она заключила, что прекрасный демон, вероятней всего, принадлежал к высшему классу.

– И моё почтение, чудесная сивила, – бархатным и благоухающим голосом произнёс прекрасный демон, галантно взяв Серену за руку. – Красота подобных вам делает любой праздник ярче. – с этими словами он приблизил её ладонь к своему лицу и нежно поцеловал.

Серена не могла не покраснеть. Наверное, это было одно из самых больших смущений в её жизни. На этом празднике Раскрепощённости ей уже успели оказать немало беззастенчивых знаков внимания и сделать не слишком приличных жестов, но ни один из них ещё не был выражен столь изящно и ласково как не нечто вульгарное и непристойное, а привычное и естественное.

– С-спасибо, —стеснительно, но не без наслаждения сказала она и затем чистосердечно выпалила. – В-вы тоже безумно прекрасны, господин!

– Благодарю. Ничто так не греет душу, как комплимент от прелестной девушки. – продолжив сладкие заигрывания, сказал прекрасный демон и провёл пальцем по краю своей чёрной узорчатой маски. – Весьма приятно, что сие таинственные аксессуары не скрывают от глаз наших природных достоинств. Для моего города всегда важно внешнее впечатление. Не по формальностям и общим манерам, а именно по выразительности красоты.

– Вы не из Тенебрума? – спросила Серена, начав догадываться, что прекрасный демон был иногородцем.

– Ох, нет. Я прибыл из иного края. Того, который славится за свою большую страсть ко всем земным наслаждениям. В различных местах наш менталитет оценивается по-разному, и, тем не менее, каждый город сохранил наши следы. Даже сюда, в город, живущий по принципу отчуждения от чувств, мы смогли перенести крохотную часть нашего духа, подобно лёгкому и короткому, но полного страсти поцелую, который запоминается на всю жизнь. Хочется верить, что сей праздник достаточно блаженен для жителей Тенебрума.

Лицо Серены просияло от нескрываемого восторга. Наконец-то ей довелось повстречать кого-то из жителей Либурбема. Она много слышала о несравненной красоте и неземном обаянии либурбемцев и теперь лично убеждалась в правоте тех слов. Без преувеличений, они – наиболее обожаемый народ в Тёмных землях.

– Не сомневайтесь в этом господин! – с пылом сказала Серена. – Праздник Раскрепощённости, наверное, счастливейшее событие в году. В нашем городе не часто бывают праздники, поэтому такие как ваш запоминаются надолго.

– Таки это счастливейшее событие по-вашему мнению? – с приятным удивлением переспросил прекрасный демон.

– Да-да! Для меня оно, безусловно, счастливейшее. – произнесла Серена и расплылась в невинной улыбке. – Я безумно счастлива, что этот праздник даёт нам возможность быть…чувственными. Ведь…разве это не лучшее, что должно быть у нас в отличие от сухих и бесчувственных светлых?

– Очень редко мне приходится слышать от здешних демонов столь чистосердечное восхищение чувственностью. И да, я полностью согласен с вами. Наша верность чувствам как раз и есть то, что делает нас демонами. Однако мне известно, что у вас не поощряется эмоциональность. Ваш менталитет предполагает сдержанность, учтивость и разумность. В этом вы наша полная противоположность. Мы часто безрассудны и безудержны.

– И даже вы? – тут же задала вопрос Серена. Прекрасный демон, стоящий перед ней, совсем не виделся юной демонессе созданием с буйным нравом.

Серена вдруг подумала, что её вопрос прозвучал не совсем почтительно.

Не слишком ли она фамильярно стала себя вести с прекрасным демоном?

В конце он же был аристократом (а могло внезапно оказаться, что даже выше, чем аристократом).

Заволновавшись, Серена уже хотела извиниться и сменить тему разговора, но в этот момент прекрасный демон дал свой ответ.

– Не «даже», милая сивила, а в особенности. Все либурбемцы склонны к этому. Я ни в коем случае не исключение. – прекрасный демон сказал это, нисколько не переменившись в выражении лица. Оно оставалось мягким и простодушным.

– Извините, господин…Я…я…вы просто не кажитесь мне неблагоразумным и агрессивным. – промямлила Серена.

Прекрасный демон издал пушистый смешок.

– Полагаю, благоразумия не хватает многим из нас, однако агрессивным мне ещё быть не доводилось.

Серена застенчиво хихикнула. Прекрасный демон сильно отличался от аристократов Тенебрума. Все они вели себя холодно, гордо, а порой и с откровенным пренебрежением к простым жителям и плебеям вроде Серены. Но прекрасный демон говорил с ней очень добродушно и открыто, без толики надменности.

Чувства Серены разгорались всё с большей силой.

Но приближающаяся темнота нещадно напомнила, что часы таяли. Серена хотела забыть о них.

– Если честно, господин, я всегда восхищалась вашим городом и безумно хотела побывать в нём. Неважно, что думают о Либурбеме и его жителях большинство тенебрумцев, я верю, это чудесное место, полное любви и чувств. – томно выпалила она. Если это действительно был последний шанс Серены сказать всё, что она всегда хотела, то она готова бы сделать это тот же миг.

– Если вы всерьёз так увлечены мои городом и его культурой, то позвольте ли мне дерзость пригласить вас прогуляться по нему? Я знаю все интересные места Либурбема и не стану скрывать, что мне доставило бы удовольствие провести больше времени с вами.

Но услышав эти блаженные слова, Серена вдруг почувствовала, что смогла сбежать от времени.

– Что скажете? Вы не против продолжить наше знакомство? – когда прекрасный демон сказал это, Серена утонула в его голосе.

– Да! Да, я буду счастлива! – воскликнула она, забыв обо всём на свете.

Инстинктивно Серена подняла взгляд и очарованно посмотрела в его большие рубиновые глаза.

А могло ли оказаться…?

Что он был…тем самым…

Распрекрасным верховным Либурбема?

Настолько известным своей красотой, что о нём слагали легенды.

Говорили, что в него влюблялись все, видевшие его женщины….

…Все неизбежно следовали за ним…

…И все до одной…

…Пропадали…

Серена была полностью поглощена сказочными глазами распрекрасного демона.

В какой-то момент ей показалось, что она что-то забыла, что-то, что было важным, но эта мысль быстро унеслась как пушинка на ветру.

Серена теперь слышала только его голос.

«Тогда, пойдём со мной.»

***

Первым, что почувствовала Марлин, когда её приёмная дочь не вернулась домой до наступления темноты, было раздражение. Раздражение из-за нарушения естественного порядка жизни в её доме. По крайней мере, того естественного порядка, который установился за последнее время. Находясь под опекой Марлин, Серена должна была чётко следовать элементарным нормам приличия и безопасности, среди которых, разумеется, было избегание пребывания на улице в тёмное время суток. Тенебрумка, конечно, понимала, что в подростковом возрасте демоны бывают чрезвычайно непокорны и часто страдают из-за собственного неблагоразумия, но всё же надеялась, что ей не придётся проводить воспитательную беседу в родительской манере с Сереной. В конце концов, если в скором времени они собирались расстаться (до совершеннолетия уже пятнадцатилетней девушке оставалось меньше года) без лишних привязанностей и сентиментальностей, то изображать из себя морализатора было бы ханжеством…

Демонесса прекрасно понимала, что Серена ушла вовсе не проводить время с друзьями, как она пыталась неумело соврать, а на праздник Раскрепощённости. Очевидно, что он сильно увлёк приёмную дочь Марлин, настолько сильно, что она потеряла счёт времени. Так что, с минуты на минуту это наивное дитя должно было опомниться и поспешить домой…

Потому поначалу Марлин решила хладнокровно проигнорировать провинность своей подопечной и заниматься домашними делами.

Но всё же, когда стрелки часов перескочили за 12 ночи, женщину охватило беспокойство.

Вероятность того, что Серена могла попасть в беду изрядно поколебала хладнокровие Марлин. И прежде, чем она смогла дать себе отчёт в этом, она схватила свой телефон и набрала номер юной демонессы….

И в тот же момент…

Заиграла громкая мелодия в соседней комнате… в комнате Серены.

Марлин вздрогнула и через секунду чертыхнулась. Девушка слишком часто позволяла себе непозволительную беспечность. Раз уж демонический мир так далеко продвинулся в развитии технологий, то стоило пользоваться, а не пренебрегать этим. Довольно странно, но для Серены в отличии от многих её сверстников современные электронные устройства не представляли большого соблазна. Её похоже куда сильнее привлекали более старомодные виды развлечений, которые оставляли больше простора для воображения.

Раздражённо вздохнув и одновременно почувствовав возрастание волнения, Марлин поспешила в комнату Серены. В ней был заметен лёгкий беспорядок, который ясно отражал спешку юной демонессы в определённое место. Истоком беспорядка был туалетный столик с лежащими на нём вперемешку различными косметическими принадлежностями и выдвинутым ящичком, из которого выглядывали блестящие, в меру роскошные украшения и аксессуары, что Марлин дарила своей приёмной дочери на праздники да дни рождения.

Скорее всего, именно здесь Серена хранила свою маску. Насколько Марлин помнила, она была серебряного цвета. То был не просто аксессуар, купленный однажды из бессмысленной девичьей прихоти. Маска была предметом, который имелся у каждого жителя Тенебрума. Фактически это был некий символ тенебрумского нрава.

Маска использовалась всеми ими хотя бы изредка, но отнюдь не только для маскарадов.

Проведя взглядом до края стола, Марлин увидела скромный телефон Серены.Взяв его в руки, женщина первым делом принялась смотреть историю последних вызовов и сообщений. Но в следующие пару десяток секунд она с удивлением обнаружила, что Серена практически ни с кем не контактировала через мобильную связь кроме самой Марлин.

Впрочем, вполне возможно, что с это было связано не с недостатком у юной демонессы друзей, а, опять же, с тем, что она не слишком часто пользовалась современными средствами общения. Что за ребяческая самонадеянность!

Однако перед тем, как отложить телефон Серены в сторону, признав, увы, его абсолютную бесполезность в поиске непутёвой девушки, Марлин всё же решила заглянуть в список контактов.

Он был весьма кратким. Но в нём числилась не одна Марлин.

Магистр Бальтазар.

Имя казалось знакомым. Да, юная демонесса рассказывала о нем. Он преподаёт то ли литературу, то ли словесность, то ли ещё какой-то патетичный предмет. Может, он и не просто магистр.

Вероятно, что классный руководитель, раз Серена записала только его номер. Если только, у неё не было иных причин для этого…

На секунду в порыве какого-то странного инстинкта Марлин вдруг захотелось позвонить этому магистру. Но демонесса быстро пришла в себя.

Нет, это было бы слишком опрометчиво. Подключать других демонов к поиску стоит только в случае крайней необходимости. Ибо узнает один лишний демон обо всей ситуации, значит, скорее все, о ней узнают все вокруг. Огласка неприятности или даже беды мало кому ещё приносила пользу в демоническом мире. Неважно насколько надёжным созданием казался этот магистрСерене (если казался?), нельзя было доверять секретность этого щекотливого дела никому.

Доверять тенебрумцам было бы также наивно как верить, что плотоядные и ядовитые рептилии, окружившие полное крови существо, не захотят хотя бы раз укусить его или вплеснуть в него яд. Впрочем, примерно таковы же и остальные демоны. Такая же и сама Марлин, и если бы ради своей выгоды ей нужно было бы укусить кого-то или даже более того, то она смогла бы хладнокровно сделать это…

Как ей уже и приходилось это делать не единожды.

Все демоны были таковы, потому прыгать в змеиное логово и просить о помощи надо было только в действительно отчаянном положении.

Такой, конечно, была и Серена…И, не исключено, что происходящее – следствие разложения её нрава…

И тем не менее …нужно было убедиться, что никакой иной беды не случилось и девушку не пытаются нигде убить или изнасиловать…

Быстро осмотрев остальную часть комнаты юной демонессы и по отсутствию праздничного платья окончательно уверившись, что она уходила на праздник Раскрепощённости, Марлин в скором темпе направилась в свою комнату.

«Для меня хорошей всегда была та маска, что полностью скрывала черты моего лица.» – сказала себе тенебрумка, надевая маску безупречно белого цвета.

***

После наступления глубокой ночи веселье на Багряной площади совсем не утихло, а продолжало играть, намереваясь продержаться до самого утра. В этот день и в этом месте всем жителям Тенебрума фактически было позволено делать что-угодно. Молодёжь в основном была занята распущенным флиртом и всеми формами блуда. Зрелых же демонов больше клонило к различному, зачастую ребяческому, баловству или к каким-либо рискованным или легкомысленным мероприятиям. Кто-то здесь также выступал с крамольными речами, кто-то ставил свои запрещённые пьесы или продавал свои книги в полном виде, не желая подвергать их жестокой цензуре, кто-то размещал картины (которые часто были эротического, а то и порнографического характера), играл запретную музыку, рассказывал об отвергнутых наукой теориях, читал непринятые в обычном обществе лекции – в общем говоря, каждый точно знал, чего он хотел в этот день и в этом месте и в том было блаженство, что он мог позволить себе осуществить это.

Особенно если он был хорошей внешности или имел сопутствующий успех с удачей в жизни.

– Мы все знаем, что приход младшего сына Каллистуса Тенилвура к власти не даёт нам никакой надежды! – возглашал некий харизматичный радикал у западной части Багряной площади, обозначенной величественным зданием ратуши. Туда и попала сначала Марлин.

– Мы скоро столкнёмся с новой, более изощрённой кровавой тиранией. В наших же силах не дать ей случиться!

– А как же демократия, которая наконец-то пришла в наш мир? – закричал кто-то самый смелый и инициативный из слушателей. – Наш новый правитель вполне убедительно показал нам, что хочет глобальных реформ.

– Неужели вы в серьёз поверили в этот огромный правительственный спектакль под названием «Установим демократию в нашем мире»?! Посмотрите кругом! На рабочих, которых за ничтожную плату продолжают эксплуатировать, на бедных сирот, которых лишают всякого покровительства, на несчастных юношей, которых продолжают насильно мобилизировать и на наших драгоценных девушек, которых родители продолжают продавать в рабство! Это ли ваша демократия!?

На эти громкие, страшные и красноречивые слова никто не решился ничего ответить.

Марлин на пару секунд остановилась.

«Слова его звучат крайне правдиво, но всё же я почему-то не верю не единому из них.» В тот же момент какой-то мужчина с края толпы рассеянно почесал голову и что-то пробормотал: «странно…уж казалось…на моей улице…никто…»

Забираться в политику у тенебрумки не было никакого желания, даже при том, что Тенилвур младший после их немногочисленных встреч невживую сумел вызвать у неё определённую симпатию. Хотя, возможно, после Каллистуса кто-угодно выглядел бы адекватным правителем…

Двинувшись дальше по аккуратной кирпичной дорожке, Марлин стала проходить мимо рядов различных прилавков и стоек со всякой запретной всячиной.

Вдруг в поле зрения засветилось название книги: «Созидание светлой энергии в душе. Возможно ли оно без солнца?»

«Очередная пафосная ересь с нарочито «скандальной» темой и дерзким названием.» – фыркнув, подумала Марлин. «В последнее время некоторые демоны так отчаянно пытаются возвратить «свет» в свою душу… Будто бы это и вправду может что-то прояснить…»

Отчего-то она подумала о себе – «Я так давно не заглядывала в себя, что уже почти и забыла форму своей души. Надеюсь она не искривилась.»

Игнорируя навязчивые зазывания продавца, заметившего краткий интерес женщины к запрещённой книги, Марлин двинулась вперёд.

– Минутку внимания, сивила! – вдруг перегородил ей дорогу демон в позолоченной длинной мантии. – Не хотите ли узнать кое-что новое о нашем Святом Писании? Шокирующую истину, которую наша официальная церковь скрывала на протяжении всей истории?!

– Я не верующая. – отрезала Марлин и шагнула в сторону, чтобы обойти этого резко нарисовавшегося демона, очевидно сектанта.

– Как же это возможно! Вы не веруете в нашу Тёмную Богиню?! – он также шагнул в сторону, не давая демонессе прохода. – А как же ваши родственники? Близкие демоны? Неужто никто из них не хочет знать истинный завет нашей Богини и всю жизнь блуждать в темноте?

– Нисколько. – с чрезвычайной неприязнью ответила Марлин и, оттолкнув настырного сектанта, пошла дальше.

Всё, что она сказала, было правдой и подобным образом она могла бы ответить и обычному навязчивому проповеднику или миссионеру. Особенно раздражали любители заповеди о подчинении родителям и пожизненном долге перед ними.

Так не должно было быть…Это не было правильным…

Остановившись, Марлин обернулась назад и вновь задумалась о Серене.

А могла ли она проникнуться подобными речами? Она ещё совсем девочка. А ведь подростки бывают такими хрупкими, нравственно незащищёнными и легко поддающимися вредному влиянию…Ими бывает легко манипулировать.

Серена приняла веру по своему желанию, но Марлин не знала было ли оно обоснованно, произошло от глубокого интереса или же это просто легкомысленная прихоть? Бездумное приобщение? Или праздное любопытство?

Скрепя сердце, Марлин вернулась к сектанту.

– Скажите мне, вы не видели здесь девушки со светло-лиловыми волосами, в серебристой маске и в платье тоже серебристого цвета?

– Мой соратник час назад отвёл группу юношей и девушек в нашу церковь! Я уверен, в ней был кто-то похожей внешности! Если пойдёте с нами, то точно найдёте свою подругу! – С ярым воодушевлением отозвался сектант. – Так может вас всё же интересует подлинный смысл Священного Писания?

– …Забудьте. – раздражённо сказала Марлин и поспешила направиться в противоположную от сектанта сторону.

Дойдя до центра площади, где и гуляла большая часть временных блудников, женщина подумала о своих дальнейших действиях. Логичней всего было начать поиски, опрашивая примерных ровесников Серены.

Марлин постаралась изменить свой голос, сделав его более молодым и приятным по звучанию, чтобы юноши вступали с ней в контакт с меньшей неохотой.

Однако многие отвечали весьма поспешно, неуверенно и коротко, не давая толком никакой полезной информации. Видимо, Марлин не посчастливилось застать многих из них в самый разгар похотливых заигрываний друг с другом. Темнота сгущалась, секунды, минуты, вырастающие в час, уходили…Тенебрумка точно опросила не меньше сотни подростков, прежде, чем наконец-то смогла найти того, кто дал содержательный ответ.

– Со светло-лиловыми волосами и серебряной маской, говорите? – промелькнуло всё-таки узнавание в глазах юноши с бурыми волосами. – Да, мы мило пообщались ней сегодня. Странное существо. Предлагала довольно чокнутые и даже немного жуткие вещи.

– Какие именно вещи? – с хорошо скрываемым напряжением спросила Марлин.

– Ох, не поверите даже. На полном серьёзе, предложила групповые потра…– при всей своей беззастенчивости юноша внезапно почувствовал невольное смущение под строгим и холодным взглядом тенебрумки и осёкся. – Ээмм…то есть групповое соитие…

«Не дрянная ли это шутка?» – подумала Марлин. – «А может та особа была вовсе не Сереной…»

– Во-во, я тоже прихере…а…в смысле удивился, когда услышал. Но судя по всему ей просто хотелось соблазнить кого-нибудь познатнее.

– Что вы имеете в виду?

– Ну так её увлёк с собой какой-то рыжий аристократишка. Шла за ним, как собачонка на привязи, то-то и видно, кто больше всех увлекает девушек.

– А вы уверены, что она шла добровольно?

– Но вроде так всё выглядело…

– А куда они примернаправлялись?

–О, не знаю…я видел их мельком, и они довольно быстро пропали из виду. Как в воздухе растворились…Ну, или телепортировались.

– Благодарю тогда за помощь. Кстати, тот друг, который гулял вместе с вами, всё ещё здесь?

– Да, вон он, тот, что стоит в сером костюме и треплется с танцовщицей. – сказал юноша, небрежно ткнув пальцем позади Марлин.

Демонесса ещё раз из вежливости поблагодарила юного демона и пошла в указанном направлении. По пути она попробовала хладнокровно и нелицеприятно обдумать всю полученную информацию.

Итак, если сказанное было абсолютной правдой, значит, Серена с головой погрузилась в развратное настроение праздника. И даже слишком хорошо.

На самом деле, удивляться было нечему, учитывая, что Марлин даже после пятнадцати лет жизни с ней не так уж и хорошо её знала. К тому же она почти забыла о важнейшем факте, который мог прояснить причины поведения её приёмной дочери, а именно – сомнительное происхождение. Либурбемцы никогда не отличались целомудрием и вполне возможно, что Серена, даже прожив всю жизнь вне родного города, сохранила предрасположенность к похоти и распущенности.

Разумеется, подобные качества были неприемлемы в обыденной жизни Тенебрума. И лишь праздник Раскрепощённости мог их позволить.

Значит ли это, что Серена была крайне несчастлива до сего дня?

«Если при перемещении действительно использовалось зелье телепортации, чем пользуются часто только демоны с патологической расточительностью, то из этого можно заключить, что некий рыжий аристократ, с которым ушла Серена, прибыл из далёкого отсюда города…или же из города Праздности…» – тут же сформировалась мысль у Марлин.

«Хм, помнится мне, что наиболее дальние от Тенебрума города – это Рейджленд и, как раз-таки Либурбем…»

– …Ну и тогда я с открытым сердцем сказал ей, что не приемлю подобного…– прервал ход мыслей Марлин голос темноволосого юного демона, который говорил с какой-то немного напыщенной чувственностью, рисуясь перед молодой, слегка изящной демонессой. Наряд её в виде короткого, ярко выраженного и упругого платья выдавал в ней танцора страстных танцев.

– …Ведь для меня был важен не сам процесс единения тел, чтобы его можно было совершить любым числом, а чувство глубокой женской ласки, которую даровали бы только мне. Это развеяло бы мою печаль и одиночество. – договорил юный демон, очевидно стараясь придать своему тону немножко трагичное звучание. И похоже всё прекрасно сработало. С возбуждённым женским сочувствием молодая демонесса наклонилась и ласково поцеловала его.

– До чего же ты романтичная натура! – промурлыкала она. – Пару минуток подожди малыш, я должна вернуться на сцену, а затем, обещаю, я заставлю тебя забыть о печали на всю оставшуюся ночь.

С этими словами молодая демонесса с воздушной беззвучностью балерины побежала к подмосткам, где уже начала играть лёгкая музыка. На секунду она обернулась и послала юноше воздушный поцелуй.

Марлин едва не закатила глаза. Да уж, некоторые «проявления женской жалости» она совершенно не понимала. Это больше было похоже на какое-то извращение.

– Прошу прощения, юный сивил, – обратилась Марлин к темноволосому подростку, выводя его из грёз, в которых он, видно, уже предвкушал любовные утехи, – не доводилось ли вам встретить сегодня девушку вашего возраста с лиловыми волосами и серебряной маской на лице?

– Ох да, конечно. Как же забыть, эта девушка пыталась склонить меня к полигамному действию. Думаю, она больна нимфоманией. – с нескрываемым пренебрежением сказал юноша.

– Скажите, где вы в последний раз видели её?

– Да прям недалеко отсюда. Шла чуть ли не в обнимку с каким-то вроде иногородним и ряженным демоном умопомрачительной внешности.

– Умопомрачительной? – слегка удивилась столь откровенному комплименту Марлин.

– Ну, – юноша покраснел, – да, стоит сказать, что тот сукин сын был довольно привлекателен. Не подумайте ничего странного, мне нравятся только женщины, но чёрт возьми! Наверное, это тот случай, когда демон настолько красив, что вызывает симпатию или даже восхищение у каждого. Наверняка, он просто осчастливил вашу девушку своим вниманием.

– …Осчастливил, говорите? – отрешённо переспросила Марлин.

– Да, иначе не скажешь. По виду было видно, что она готова была просто воспарить на небеса от радости. Вот что значит удавшийся день Раскрепощённости.

– Что ж…Благодарю вас за информацию. Всего доброго.

– Кстати, а почему вы спрашиваете о ней? Вы её подруга или родственница? – поинтересовался юноша, но демонесса, ничего не ответив, скрылась из виду, и он лишь равнодушно пожал плечами.

***

Похоже Марлин могла и с едкой иронией, и без неё поздравить Серену.

За один единственный день она не только нарушила комендантский час, установленный в её(бывшем!) доме, повела себя как распутница и вообще эротоманка, но и умудрилась соблазнить иногороднего аристократа. Либурбемская кровь дала о себе знать, что и говорить. Довольно удивительно, что Серена проявила блудные наклонности только недавно. Если она чувствовала столь большую неудовлетворённость и жажду наслаждения, то ей стоило вернуться в Либурбем и начать свойственный ей развратный образ жизни гораздо ранее. А не безуспешно пытаться ассимилироваться в Тенебруме. Ведь никто не принуждал её к этому и Марлин всегда говорила Серене, что та в праве уйти и жить своей жизнью, когда пожелает. Да, она была ещё юна, инфантильна и мало умела заботиться о себе, но всё же она обладала прелестной внешностью и невинным обаянием, с которыми в Либурбеме, да и во всех остальных городах, ни одно тёмное существо не прозябло бы в трущобах.

Так почему же? Почему она продолжала оставаться здесь? Не могла же она быть настолько глупой…

Марлин глубоко задумалась.

Возможно тогда, Серену просто-напросто что-то удерживало в этом городе…или кто-то…Кто-то, от кого она невольно стала зависимой…Марлин знала, что только одна вещь была способна настолько сломить естественную жажду свободы и независимости у демонов.

Любовь. По крайней мере, то, что демоны называют её именем. Да, скорее всего Серена была влюблена в кого-то. Возможно в кого-то из друзей, одноклассников или…магистров.

В памяти Марлин тут же мелькнуло имя магистра Бальтазара. Обдумав эту теорию, демонесса улыбнулась с горькой насмешкой. Слишком очевиден был вывод, что сердечная драма Серены кончилась не особо благополучно. И вполне возможно, что юной демонессе даже не хватило смелости открыть чувства своему предмету воздыхания.

Может, оно и к лучшему. Ведь в конце концов Серена вернулась в более близкую для себя среду.

Марлин уже почти покинула главную площадь, но что-то остановило её. Она обернулась и печально-отстранённым взглядом прошлась по толпе веселящихся демонов.

Интересно…неужели всё, что они делали доставляло столько наслаждения? Чем меньше вольных удовольствий в жизни, тем больше ими дорожат, то, пожалуй, правда…Но Марлин настолько сильно в своё время придушила все порывы к наслаждениям, что, похоже, утратила их окончательно…

Присев на скамейку, демонесса продолжила наблюдать за праздником со стороны и размышлять. Погружаясь взором в блики танцующих по площади огней, она принялась оживлять в голове далёкие образы прошлого.

…Эленей, кружащаяся в своём прекрасном платье, искрящимся драгоценными камнями…Красавица и любимица родителей, она никогда не в чём не знала отказа.

Марлин иногда казалось, что некоторые создания рождались только для того, чтобы их любили и баловали.

Но боже, до чего же дёшево стоила эта любовь…

Эленей совсем не нужно было прикладывать усилие, чтобы вызвать у кого-то восхищение, как будто весь мир любил её за одно существование. Единственным талантом, которым она обладала был талант к пению, но при этом родители превозносили её так, словно Эленей была талантливейшим гением, умеющим абсолютно всё и лучше всех во всём мире. Ей прощали все проказы, проступки и, наверняка, никогда за всю жизнь ни разу не ругали.

Марлин сама никогда и не мечтала о такой жизни. Всё, что она хотела, лишь толику любви от родителей и хоть какое-то проявление искренней заботы…Ей вовсе не нужно было, чтобы её так же, как и Эленей одаривали бесконечными подарками, объятиями, поцелуями, похвалами и какими-либо жестами обожания. Марлин не нужно было, что ей всё позволяли так же, как и её старшей сестре и прощали все прегрешения.

Хоть единственный раз в жизни, ей хотелось услышать то, что бесчисленное количество раз говорили родители Эленей, но никогда не говорили Марлин.

Все те годы, пока её сестре было позволено развлекаться, посещать баллы, различные праздники и не заботиться об учёбе, Марлин отгородила себя от всех наслаждений и посвящала всю себя тяжёлому и утомительному учебному труду. Она надеялась, что однажды заслужит своим волевым усердием и заслугами любовь родителей, ну а если не её, то хотя бы чувство гордости собой.

Но Марлин не представляла себе, насколько им было всё равно. Даже если родителям и доставлял удовольствие тот факт, что младшая дочь отлично училась, то только лишь потому, что с тем увеличивалась вероятность, что в ближайшем будущем она покинет их и будет обеспечивать себя сама.

Что ж, так и случилось в конечном счёте. Но с более трагичным финалом для них.

Марлин с каким-то странным самобичеванием с примесью садизма принялась рисовать в своём воображении страшную картину…

Но ужасные мазки резко рассеялись, стоило Марлин услышать чей-то мягкий и взволнованный голос:

– Прошу прощения, сивила. Позвольте задать вам вопрос: не встречали ли вы здесь миловидной и чувствительной девушки с волосами цвета светлой фиалки?

– Что? Вы имели в виду с волосами лилового цвета? – с рассеянным удивлением переспросила Марлин.

– Да…возможно и лилового…так вы видели её? – появившийся перед демонессой демон выглядел сравнительно молодо, ибо на его мало скрытом гладком лице не было пока заметно первых признаков старения, которые у некоторых тёмных созданий появлялись уже к 30 годам. Глаза его были обычного, встречавшегося у многих цвета коричневой почвы, волосы бледно-каштановыми, будто едва начавшими терять свою насыщенность. Взгляд демона сквозь белую узорчатую маску казался добрым, но отстранённым и в чём-то даже немного робким.

– Я…знакома с ней. Но здесь я сегодня её не встречала. – сухо ответила Марлин.

– Ох, вы точно уверены, что не видели её даже мельком? – похоже мужчина едва удерживал вздох разочарования.

– Да, уверена. Но позвольте спросить, почему вы её ищете?

Он на минуту замолк, видно, размышляя стоит ли ему отвечать на этот вопрос. Искренность – не то, что легко даётся тенебрумцам, даже в разговоре с самыми близкими тёмными созданиями. Но некоторые считали, что есть вещи, о которых гораздо легче рассказать незнакомцу, чем родственнику или лучшему другу.

– …я думаю, что должен попросить прощения у неё…– на одном выдохе произнёс демон. – Точнее сделать, как минимум, это…

– Почему? Вы чем-то обидели её? Или сделали нечто худшее? – бесстрастно спросила Марлин.

– Я боюсь, что …ох, я сильно ранил её чувства. И всё из-за своей щепетильности и трусости. Я уже давно понимал, насколько она искренняя натура и как тяжело ей держать любые чувства в себе. Но полагаю тогда её искренность поразила даже меня, так сильно, что я растерялся и не знал, что мне стоило сказать. В итоге первые пришедшие мне на ум слова были ужасно бездушны по отношению к ней, и мне стыдно за то, что я машинально позволил себе сказать их…Ну и, конечно, за то, что не позволил ей высказаться до конца…– мужчина смущённо откашлялся, проведя рукой по задней части шеи. – разумеется, я понял, что она хотела признаться мне в любви и …на самом деле давно чувствовал её влечение, но…не хотел признаваться себе в этом. Возможно больше всего меня испугала именно сила её чувств…

– … я сочувствую вашим душевным терзаниям. – холодно произнесла Марлин, поднимаясь со скамьи. – Жаль, но я правда ничем не могу помочь. – сказала она, поспешно отдаляясь от демона. – Могу лишь дать вам совет: лучше перестаньте тратить время на поиски. Они бесполезны. – обернувшись к демону прежде, чем он успел что-либо сказать, Марлин добавила. – Я уже искала её сегодня. И сделала вывод, что Серена счастливо покинула пределы города в сопровождении прекрасного аристократа. Полагаю, это точка для нас обоих, господин магистр.

– Постойте! Что вы…! И с чего вы решили, что…! – похоже тенебрумец намеревался броситься за демонессой вдогонку, потому Марлин перешла на бег и молниеносно исчезла из виду.

– Постойте! Госпожа Хортрей! Марлин…! – крики магистра быстро утихли по мере отдаления женщины от главной площади.

***

Остановившись где-то у иссохших кустов некой тёмной и заброшенной аллеи, Марлин позволила себе громко отдышаться.

«Честное слово, если этот назойливый демон будет преследовать меня, я закричу и позову на помощь…» – в раздражении подумала она.

Резкий шорох спереди заставил Марлин, несмотря на весь её хладнокровный нрав, сильно вздрогнуть.

«Чёрт возьми! Неужто он всерьёз догнал меня?» – такова была её первая мысль. Но меньше чем через секунду холодок пробежал по спине тенебрумки. Перед ней возникла фигура, которая никак не могла принадлежать магистру…Некий демон, приближающийся к ней, был гораздо крупнее и выше…и старше…

– Марлин Хортрей…неужели это ты? – раздался шипящий как у змеи могильный голос.

– …Да, это я. – попытавшись вернуть себе хладнокровие, отозвалась Марлин. – Кто вы такой? И что вам нужно от меня?

– Кто я такой? Это хороший вопрос…– мужчина подошёл ближе, и Марлин увидела блеснувшие в темноте глаза желчного цвета. Рядом с ней прошёлся едва уловимый звук рассекаемого чем-то острым воздуха.

Почувствовав опасность, Марлин хотела отпрянуть, но незнакомец с жёсткой цепкостью хищника схватил её за запястье и почти вплотную притянул к себе. В следующий же момент маска была снята с лица демонессы.

– Посмотри на моё лицо внимательно и скажи не помнишь ли ты меня. – с едким спокойствием сказал демон, внимательно рассматривая её.

При всём возмущении и желании Марлин влепить дерзкому незнакомцу хорошую пощёчину любопытство все же взяло верх над всеми её чувствами, и она принялась всматриваться в физиономию мужчины, который не носил никакой маски.

Черты лица были грубы подобно неровным краям плохообточенного камня. Выражение было суровым и даже свирепым как у зверя, наслаждающегося охотой и в то же время страдающего от неутолимого голода. Расколотые в нижней части жутким шрамом губы расплывались в дикой ухмылке.

Демон не был уродлив или некрасив и имел, что называется, брутальную красоту. Хотя и была то засыхающая красота, поскольку возраст незнакомца похоже уже давно достиг «преклонного» по демоническим меркам.

Да, образ этого мужчины казался Марлин смутно знакомым…Особенно этот мерзкий оскал…Но осознание никак не приходило к ней.

Демон озлобленно нахмурился, недовольным её озадаченным молчанием.

– Брата моего ты тоже не помнишь? – неожиданно спросил он.

– Брата? – как в прострации переспросила Марлин.

– Да, шестнадцатилетнего мальчика… в тот день он пришёл ко мне, когда я стоял на посту …тогда ты…

Марлин побледнела. Эти слова всё прояснили. Воспоминания вспыхнули перед ней ярче фотоаппаратной вспышки.

Да…конечно…она вспомнила … она бы никогда не забыла лица того наивного ребёнка…Он был слишком лёгкой мишенью…

«…да, мне было немного жаль его, но…»

Марлин инстинктивно выпустила когти.

– Значит, вспомнила, наконец. – с жестоким довольством произнёс демон, увидев некоторое ошеломление в глазах тенебрумки. – Да, мне пришлось долго искать тебя, но гораздо дольше…– демон был прерван внезапным когтистым ударом по лицу.

Удар пришёлся неслабым. Мужчина непроизвольно подался назад, отцепившись от запястья Марлин. Вероятно, он уже начал терять форму и быстроту реакции, которой обладал, будучи молодым.

– Меня это совершенно не волнует. – с ледяным равнодушием сказала тенебрумка. – Я не позволю вам из-за каких-то личных обид делать со мной что вздумается.

– Чёртова сука! – яростно прорычал демон, хватаясь за раненое место. – Что ты о себе возомнила! Ты всерьёз думаешь, что сможешь уйти от меня живой?

– Может смогу, а может нет. Но добровольно убить себя я точно не позволю. – твёрдо ответила Марлин.

– Ты слишком самонадеянна… Так и будешь продолжать изображать бесстрашие? – с надменной издёвкой произнёс демон. – Или это в тенебрумском стиле притворяться до последнего? Если хочешь выжить, то лучше тебе попробовать убежать от меня, чем противоборствовать мне.

– Нет, я не буду сбегать. – гордо промолвила Марлин. – Я хочу жить в спокойствии и с уверенностью, что за переулком меня не поджидает кровожадный убийца, жаждущий мести. За это я готова драться даже на смерть. Потому…– демонесса приняла угрожающий вид, – разрешим нашу вражду здесь и сейчас.

– Не смеши меня. Невозможно никакого равного поединка между стойким воином и слабой женщиной, которая по дьявольской случайности избежала своей участи прислуги.

–Ты не смеешь это говорить! – с трудом сдерживая гневный крик, процедила Марлин. – Женщины никакие вам не прислуги! И ты никакой не воин, а презренный убийца! – тенебрумка бросилась на демона, но не смогла осуществить свою атаку: она была сшиблена тяжёлым ударом в челюсть.

Едва устояв на ногах, Марлин почувствовала металлический вкус и адское жжение во рту. Инстинктивно она притронулась к щеке: распухнув, та горела и отдавала болью почти по всей правой половине лица. Когда Марлин проверила это место изнутри, язык её натолкнулся на месиво вместо пары зубов: они похоже не только были выбиты, но и вылетели изо рта при ударе.

Меж тем демон начал злорадно смеяться.

– Посмотри, уже первый удар почти повалил тебя на землю. Такая немощность даже жалостна.

Марлин яростно сжала зубы.

– Тебе уж точно не над чем смеяться, раз твой боевой удар все же не смог сбить с ног простую «немощную» женщину. – язвительно проговорила она.

Усмешка тут же исчезла с лица демона.

– Я понял, что тебе мало. Попробую удовлетворить следующим выпадом. – сказал он и с бешеной скоростью направил свой кулак в центральную часть лица Марлин.

Но в самый последний момент страшный удар был кем-то остановлен. Точнее, преграждён.

Послышался тихий хруст.

– П-Прекратите! – поражённый мощным ударом пробормотал магистр, тяжело дыша. – Как вы смеете нападать на беззащитную женщину!

– Ты ещё кто, чёрт возьми, такой?!– обозлённо проговорил демон. – Очередной псевдо-телохранитель? Прочь с дороги! Я не собираюсь щадить эту старую крысу из-за её беззащитности!

– Магистр, что вы здесь делаете?! – негодую, сказала Марлин. – Это вас не касается. Не вмешивайтесь и уходите! – Пока она не видела, где конкретно тенебрумец был поранен, но понимала, что уже один удар нанёс ему немалый ущерб. Если он продолжит и дальше изображать из себя героя, то точно долго не продержится.

При мысли, что на её душу могло лечь совершенно не обязательное чувство вины, Марлин не могла не испытать сильного раздражения.

Но магистр похоже не собирался двигаться с места, продолжая оборонительно закрывать собой демонессу.

– Вы вправду полагаете, я настолько малодушен, что готов бросить вас на растерзание этому бандиту!? – воскликнул он. – Для этого я бы точно не нашёл себе оправданий.

Незнакомый мститель же, послушав его, вновь оскалился.

– Ты глупец. – его грозный шёпот словно эхом прошёлся по всему пространству тёмной аллеи.

Магистр со своей большой неискушённостью в борьбе не успел и подготовиться к новой атаке, как был сбит в сторону внезапно врезавшимся в него, твёрдым как камень коленом демона. Сокрушительность этого удара отбросила назад и Марлин, стоявшую вблизи, и на сей раз демонесса не смогла избежать встречи с чёрствой землёй.

Всё-таки мирный житель, по чудесной удаче избежавший жестокой мобилизации в своё время, не соперник опытному в бою, хоть и пожилому тёмному.

– Ты так уверен, что делаешь благое дело? – насмешливо воззрился кровожадный демон на поверженного и корчащегося от боли тенебрумца, пригвоздив его тяжёлой ногой к земле. —Ты, наверняка, даже не знаешь кого защищаешь.

– Богиня …Кто-нибудь…На помощь!!! – не слушая кажущиеся безумными речи ужасного тёмного, вскричал магистр.

Марлин быстро оценила обстановку и решила прибегнуть к крайнему оружию, которое намеренно спрятала в глубоком кармане своего платья, но до сего времени опасалась вытаскивать из-за явного физического превосходства противника.

Сейчас же возник мимолётный шанс!

Марлин сделала лютый рывок, с отчаяннейшей скоростью, на которою была способна душа, потерявшая смысл во всём кроме выживания любой ценой…

–Не просто беззащитную женщину, а убий…– вдруг прогремел звук глубоко разрываемой плоти, и озлобленный демон замолк. Глаза его опустели, и он замертво обрушился на землю. Позади него стояла Марлин, держа в руке окровавленный и покрытый сгустками плоти длинный кинжал.

– …Марлин…вы…? – магистр лишился дара речи от увиденного, но уже через пару десяток секунд оправился от шока. Он посмотрел на Марлин с нескрываемым уважением, хоть и не без доли трепета.

Наклонившись к нему, демонесса увидела, что нос его был разбит, и на белой рубашке уже красовались немалые кровавые пятна. Оставалось только надеяться, что вместе с носом злобный мститель не сломал магистру рёбра.

«Чёрт возьми, в итоге он пострадал куда больше меня…» – вздохнув, подумала Марлин.

– Вы целы, магистр? – безэмоционально спросила она, протягивая ему руку.

– Да, я в порядке…– поднявшись сказал тенебрумец. – Но, куда важнее, что с…?

– КТО ЗДЕСЬ? Что происходит?! – разразился по аллее чей-то суровый глас, заставивший и магистра, и Марлин похолодеть от испуга. Даже ожившего трупа мстительного бандита, они, наверное, не столь сильно бы испугались, как этого внезапного свидетеля их кровопролитной самообороны….

Облачённый во всё чёрное и со скрытым под широким капюшоном лицом, некий демон моментально настиг их. Марлин с магистром интуитивно ощутили, как в первую очередь он окинул многозначительным взглядом распластавшийся труп.

– Я слышал, кто-то звал на помощь…– растерянно произнёс незнакомый тёмный и тут же железной хваткой вцепился в сжимающую окровавленный кинжал руку Марлин и левую руку магистра. Голос его значительно ужесточился. – Вы двое…немедленно объяснитесь!

– Господин, – обратился к нему магистр. – Это я звал на помощь! Демон, лежащий перед вами – бесчестный бандит, напавший на эту беспо…на эту женщину, которую вы сейчас держите! Я пытался защитить её, но, к своему стыду, оказался сам в положении жертвы и был спасён лишь мужеством этой сивилы. Поверьте нам, я обычный магистр, а эта женщина всего лишь…эм… …