Читать книгу Вкус фламинго. С 5 до 40 - Мария Хаустова - Страница 7

Ходить по магазинам после такого отчёта перед огромной комиссией и больнучего трёпа, доставшегося от мамки, было бы огромной глупостью. Теперь Сашка не соглашался идти даже за хлебом – уж больно унизительно. Ему казалось, что там на него будут все показывать пальцем и ждать, что тот чего-то сворует. Тем не менее мальчик, так остро ощущавший вкус «Фламинго» на своих зубах, отказался лишь от магазинов. Он нашёл себя совсем в другом. Причём абсолютно случайно.

«Кто же на меня донёс?» – ковырялся спичкой в зубах Сашка, раскачиваясь на качелях в своём дворе. Он отталкивался старыми ботинками от земли и потихоньку парил в воздухе. Земля качалась, а голову наконец-то осенила мысль: «Быча… Козлина! Он же раньше всегда рядом тёрся, а мы с собой его не брали… Завидно стало… Ну, погоди же у меня!»

Сашка спрыгнул с качелей и уверенной походкой пошпарил в знакомый подъезд. Проскочив два лестничных пролёта, он стоял на той самой площадке, где жил тот самый стукач. Санька уже хотел нажать на кнопку звонка, как с неожиданной силой его потянуло к двери, находящейся по одну сторону с Бычиной… Интуитивно Сашка пнул по коврику, и там зазвенел ключ, который по инерции оказался в руке паренька.

Саня посмотрел по сторонам, заметил, что глазков нет ни в одной из дверей, и позвонился в квартиру. Никто не открыл. Подумав, что наверняка никого нет дома, Сашка провернул ключ в замке и зашёл в квартиру. Красивую кожаную дверь теперь он закрыл и с другой стороны, оставив ключик в замке, чтоб никто не смог ему помешать. Потом глубоко выдохнул и стал осматриваться.

Длинный коридор вёл прямо на кухню, а здесь, в прихожей, стояло трёхстворчатое трюмо. Санька расчесался чьей-то расчёской, проверил, не чёрные ли у него зубы и пошёл к белой деревянной двери, которая вела в одну из комнат.

«Где же вы прячете свои денежки», – вытягивал губы Санька. И вдруг вспомнил, у мамки-то они в шкафу всегда, под одеждой были! Не медля ни секунды, Сашка запустил длинные руки в бельевой шкаф, прошёлся по комоду – и вот тебе – узелок с фамильными драгоценностями к вашим услугам!

Сашка оглядел его и хотел развязать, чтобы рассмотреть всю наживу, но он был скреплен маленькими крепкими стежками. «Пофиг, на чердаке гляну!» – решил он для себя и полез за ковёр. Ладонь нащупала пришитый к красному цветастому ковру с другой стороны карман, использовавшийся людьми среднего возраста вместо тайника… И… И… О, Боже мой! Целая стопка! Сашка скрутил её в трубочку и, убрав за пазуху, ещё раз залез на верхнюю полку шкафа. Лисья шапка не давала ему покоя, и, несмотря на то, что по двору разгуливала осень, рыжий мех так и манил мальца. «Пригодится!» – размышлял он.

Во второй комнате было пусто. Обидно, конечно, но посмотрим, что в третьей. Сашка открыл дверь, и его чуть не сшибла волна храпа, которую извергал мужик, спящий на спине. «Мужик! – испуганно смотрел в дверях на него Сашка. – И как я сразу его не услышал! Не заметил…»

Санька аккуратненько довёл дверь в нужную позицию, подкрался к выходу и, со всей дури хлопнув дверью, выпрыгнул и из квартиры, и из дома.

Мужик открыл глаза и резко сел на кровати, уставившись в одну точку.

***

На Сашкином чердаке было такое место, куда может пролезть только ребёнок, да ещё – голубь. Вот именно там, в той самой лисьей шапке Санька и хранил свои несметные богатства: золото и деньги. Кстати, там, у храпящего мужика, оказалось 500 рублей по пятёрику. Так недолго и на мотик накопить… А чего – «Иж-Планету-5», можно за тысячу купить. А если с рук, так и того дешевле…

***

Школьная пора такая интересная! Но не для всех. Вот Сашка, например, разрывался между уроками, рыбалкой и охотой… Охотой на квартиры. К середине учебного года он нахватал трояков и неудов, хотя был весьма способным и обучаемым. Он мог не готовясь, ответить на уроке, запомнив весь материал с предыдущего, а потом долго объяснять Толстому, почему у него пятёрка, а он не готовился, и почему у Русика трояк, когда тот не спал почти полночи и учил: «Память у меня хорошая. Понимаешь. Запоминаю быстро, подмечаю всё… А дома учить… Дома мне лень, да и некогда».

И правда, ко второй четверти Сашка мог похвастаться не только неуспеваемостью, но и 30 кражами… Как он это делал? Всё просто – у него появился учитель. И нашёл он его сам. Вычислил. Как говорится, рыбак рыбака…

***

Его тоже звали Саня. Не знаю, совпадение это, или судьба, но что-то загадочное и роковое в этом было.

– Наслышан о тебе, – пришёл он к Саньке на крышу. Мальчишка в это время сидел у окна и покуривал «Яву».

– Кто Вы? – увидев непонятную черную фигуру в темноте, спросил Санька, выдыхая дым.

– Меня Сашей зовут. Тоже, – спокойным, ровным голосом говорил мужчина. – Кто я? Считай, единомышленник… Я слежу за тобой.

– В смысле?

– Наблюдаю за твоими делами…

– За какими такими делами? – жался к стене Сашка.

– У тебя более 30 квартирных краж и тебя до сих пор не поймали. Каждый раз ты выходишь сухим из воды. Тебе не кажется, что это о чём-то говорит?

– Н-нет, – зазаикался Санька.

– Вы чего – из милиции?

– Аха-ха-ха? Откуда? – звучно рассмеялся густым голосом мужчина. – Не-ет. Мы с этими ребятами по разные стороны находимся. Хотя, знаешь, от меня они отличаются не многим…

– М-мм… – мялся Сашка. – А чем?

– А позже узнаешь…

– Когда?

– А тут у каждого своё время… – ответил Сашке мужчина.

После непродолжительной паузы, новый знакомый спросил: «А хочешь работать вместе?» «А это как?» – не понимал Санька. «Как?.. Я научу».

***

Они катались на лодке по большой реке и, выплывая на середину, разматывали удочки и ловили рыбу в полной тишине, нарушаемой только для того, чтобы сказать, по их мнению, только самое ценное.

– Запомни, ключи могут быть не только в счётчиках, под ковриком, в почтовых ящиках (это в зависимости, какой перед тобой дом), но и на углах, выступах, и даже… в клумбах! – делился своим опытом Александр с Санькой.

– В клумбах?

– Да, такие затейники тоже бывают! Не забывай о двойном дне в шкатулках, всегда проверяй за коврами. Да, и в «гости» ходи только в то время, пока все на работе. Лучше это делать утром, часов с восьми до двенадцати. Это самое безопасное для нас время.

– Почему?

– Логика, мой друг: если в этой семье есть дети, то они ещё в школе, а взрослые не пришли на обед.

– Как всё просто… – закидывая в очередной раз удочку, произнёс Сашка.

– Да… Поэтому вечером и после полудня в квартиры даже и не думай забираться – спалишься.

«Ого! Смотри! – Санька вытянул большого окуня! – Гляди! Гляди! Я уж думал, крючок за корягу зацепился! А как повело, повело!» «Вот видишь, ты и рыбину поймал быстрей меня, проворливый какой! – возвышал его учитель. – Давай снимай его, да у меня к тебе дело есть».

Санька быстро справился с рыбой и поднял взгляд на Александра: «Что за дело?»

– От твоего дома через дорогу пятиэтажка стоит…

– Ну…

– Там на четвёртом этаже живёт пара молодая. Ну как молодая… Моего возраста. Лет по тридцать обоим. Они машину собираются покупать. Уже и денег накопили…

– И чо?

– Ой, Саш, ну, улавливай-улавливай… Их завтра дома никого не будет.

– А куда ж они денутся?

– На работу уедут. В городе на заводе трудятся, – держа замерзшей рукой удочку, рассказывал Сашкин наводчик. – Завтра на смене будут. Действуй.

***

Сашка долго раздумывать не стал. Не испугало его и то, что окна их квартиры были на самом виду. Молодческая наглость и задор выполнить задание посложнее, всегда брали над парнишкой верх.

По водосточной трубе, через окно на балконе, выходившем на окна другого здания, Санька пробрался в квартиру молодых и сразу упёрся в портрет молодоженов, висящий над их большой кроватью. Налюбовавшись красивой парой, Санька приступил к осмотру территории. Теперь он не бросался судорожно на золотые побрякушки и деньги, а делал, как велел Александр: запоминал, где что лежит и по дороге к выходу забирал всё по очереди. Потому как, если бы кто-то и помешал, он смог бы уйти, ничего не тронув. Наученный Сашка ничего не ворошил, не переставлял с места на место и не устраивал никаких погромов.

Довольный тем, что обнаружил все кладки молодых, Санька уже хотел приступить к сбору добычи, как в замочной скважине провернулся ключ… «Куда мне? – в панике осматривал мальчишка квартиру. – Четвёртый этаж! Высота! Тут не выпрыгнешь!»

Метнулся он под кровать в их комнате и, затаив дыхание, лежал ни жив – ни мёртв. Расстояние между полом и дном кровати было настолько мало, что Сашка даже башку не мог поднять. Головой на пыльной поверхности он вырисовывал кружки, а кровать так и давила на грудную клетку. «Вот тебе и на смене», – смотрел Сашка, как включается свет в коридоре.

В комнату забежала маленькая собачка и, заметив Сашку, начала припадать перед ним на передние лапки и играться. Она так звонко лаяла, что хозяйка квартиры не выдержала и закричала на неё: «Герда, перестань!» «Герда! Ну надо же! Сказок начитались», – раздумывал под кроватью Александров. – А этот тоже хорош, учитель хренов. Во что меня втянул! Ему бы в такой пыли полежать!»

Радостная псинка, видя, как Сашка отмахивается рукой, подумала, что он с ней играет и начала прыгать ещё больше. Потом присела, выпучила глаза и сделала своё мокрое дело. Тёплая лужа потекла прямо под Сашку. «Фу», – морщил он нос.

– Танечка, спасибо, тебе моя дорогая! Ты у меня умница! Так вкусно готовишь! – послышался мужской бас на кухне.

– Иди отдохни, дорогой, я сейчас посуду домою и тоже приду, – отвечал ласковый голос.

«Надо же, – думал Сашка, – неужели такое возможно? Неужели кто-то живёт мирно, без ругани…» Его мысли сбил только что включившийся телевизор и звон посуды, доносившийся с кухни.

«О-ой, как же я устал», – грохнулся глава семейства на кровать, под которой лежал Сашка.

Мальчишка буквально вжался в сырой и грязный пол. Он уже не думал о добыче, теперь все мысли были только о том, как выбраться из этого ада. «Чтоб ещё раз по его наводке идти! Да ни в жизнь!» – ругал себя Санька.

«Милый, я готова», – в комнате показались женские тоненькие ноги в розовых тапочках 37 размера.

«О, нет! Сейчас и она уляжется!» – боялся Сашка.

С разбегу жена набросилась на мужа, и двуспальная кровать заходила ходуном. Сашка еле дождался полуночи. За это время он так с ними сроднился, что чувствовал уже себя членом их семьи. Ему уже не надо было денег… Хотя постойте. Что он – зря что ли терпел все их выходки?

Санька начал прислушиваться, кто из них уснёт первым. Вскоре послышался мужской, тяжёлый храп, чёткий такой. А она? Спит? Или нет? Даже, как дышит не слышно! Сашка напряг уши ещё сильнее, но так и не понял даже, где она лежит: то ли у стенки, то ли с краю. Как же это вычислить? Толстого б сейчас сюда… «Вдруг я вылезать начну, а она меня за руку схватит, мол, ты кто? И что тогда? Поймает меня, да и всё!» – боялся Санька.

Прошло ещё полчаса, а Санька так и не сориентировался, кто где лежит. Тишина, воцарившаяся в комнате, подсказала воришке, что наконец-то все уснули. Вылез Санька из-под кровати, а весёлая болонка, будто этого и ждала только. Запрыгала, зарадовалась опять! «Эх, ты, собачатина! Всю мазу сейчас испортишь мне!» – обходил её Санька. Взял он со стула ремень, да и вышел.

Стоит Сашка в прихожей и видит – рядом с дверью в комнату молодых – кладовка. Открыл он её, связал ручки от обеих дверей ремнём и думает: «Если дёргаться начнут, хоть убежать успею!» Обернулся Санька, а там – трюмо! А на нём – и портмоне, и кошелёк, и шкатулка! Вычистил он всё по очереди, набил целые карманы, открыл дверь входную, да и, убегая, по обыкновению, так сильно хлопнул ею, что она отлетела от проёма и так и осталась болтаться на площадке.

***

Ночью, когда Санька пришёл домой, мать уже не спрашивала, где он был. Слушать бесконечное враньё сына, который не краснеет и не понятно, правду или нет, говорит, ей надоело. Она уже знала, если младший пришёл поздно, утром ждать Семёныча.

Менты уже выучили Санькин почерк, появившийся в посёлке и возникающий, то в одной, то в другой точке. Знали, что он. Наверняка. А доказать не могли. Поэтому снова и снова вызывали мать вместе с ним на комиссии и теперь уже не жалели их, давали штрафы.

Саньке на такое наказание было плевать, про них он забывал быстро, а вот выходку своего наставника он простить не мог…

***

«Ты меня зачем подставил? – вбежал мальчишка в его холостяцкую квартиру через несколько дней. – Ты же сказал, они на смене будут! Что дома только вечером появятся! Я там таких ужасов натерпелся! За такие переживания мне таких денег не надо! Ты понял?! Чо не предупредил, что там собачка?!» «Болонка-то? – почёсывая ногу в сером носке, спокойным тоном спрашивал Александр взъерошенного пацанёнка, лёжа на диване. «Болонка! – не успокаивался ученик. – Это сучка настоящая! Чуть не спалила меня несколько раз! И так, и сяк предо мной припадала! Да я Бога молил, чтоб мужик под кровать не заглянул! А ты?! Подстава! Больше я с тобой не работаю! Понял?!»

Наставник иронично ухмыльнулся: «Ну, во-первых, я тебя не обманул. Кто ж знал, что они разом, оба возьмут отгулы. Во-вторых, деньги там и драгоценности были. А то, что тебе потерпеть маленько пришлось, ну уж извините… Выходит что?» «Что?» – пристально смотрел на него Санька. «Выходит, что никакой подставы с моей стороны не было. Я могу ответить за каждое моё слово. А вот ты?» – перекинулся тот на мальца.

«А что я?! Ты лежал когда-нибудь в собачьей моче, на пыльном полу, в пальто под кроваткой, куда только промокашка может пролезть, как там места мало?!» – тараторил, жалуясь, Сашка. «О-ой, не драматизируй. Это, во-первых, – останавливал его старший друг. – А, во-вторых, запомни, со мной в таком тоне разговаривать нельзя. Я всё-таки тебя старше… раза в два. Имей уважение…»

«Уважение?» – заходился Санька. «Пррр», – наливал тот чай в гранёные стаканы. «Будешь?» – показал он на коричневый напиток, в котором кружились чёрные чаинки. «Давай…» – со вздохом Санька присел на стулик.

«Так ты всё-таки забрал у них то, за чем ходил?» – интересовался наставник. «А как же!» – отхлёбывал Санька из стакана. «Мне половину принеси», – кивнул головой он Сашке. «Сколько?» – чуть не вспрыгнул со стула парнишка. «Да ладно-ладно. Проверял я тебя. Четверть принесёшь, – сказал Александр и, заметив, как у мальчишки поджалась губа, дополнил. – Да не себе я это беру… Для дела надо. Мужикам».

Каким мужикам, и для какого дела нужны были честно заработанные, пропитанные страхом и Гердиной мочой деньги, Сашка тогда не знал и даже не представлял. Да, честно-то сказать, ещё и не время было для этого… Позже… Всё позже…

***

Никакие уговоры остепениться маленького Сашку не останавливали. И даже, когда он слышал ругань матери и принимал побои от старших братьев, в его крови рождалась только новая и новая злость, от которой вкус «Фламинго» хотелось чувствовать назло, причём, как можно больше и чаще. Поэтому после очередного штрафа Александров смог продержаться не больше двух месяцев. И не из-за того, что он исправился, а из-за того, что выжидал, пока разойдутся круги и появится тихая гладь. Как на рыбалке…

***

Ключи на этот раз поселковый воришка нашёл в электросчётчике. Подхватил за колечко, по-хозяйски открыл замок и, захлопнув двери, спокойненько отправился по своим делам. Он собрал все деньги по шкафам и зашёл в узкую комнатку, больше напоминающую спальню, стены которой были усыпаны жёлто-белыми одуванчиками. Бледными. Сашка посмотрел на фотографию у тяжёлого школьного стола и остолбенел: «Что за лицо знакомое? Да эта девка на два класса старше меня! Во попадос!.. Ну, ща я и тебя обнесу, моя дорогая…»

Поочерёдно сорванец открывал ящики стола, разглядывая зелёные тетради, как в двери заскрежетал ключ. «Опять? Я же снял уже ключ! Второй что ли есть?» – промелькнула мысль в Саниной голове.

Звук шагов, закрывающейся двери и голоса матери и дочки заставили его биться в панике: «Куда? Куда мне деться?! Ужас! Всё пропало! За двери! Скорей!»

Мальчишка встал за белые межкомнатные двери и одной фалангой указательного пальца придерживал её, чтоб та не открылась.

«Вера, котлеты разогревать? Или только супа поедим?» – спрашивала мать дочку. «Да, мам, как хочешь. Смотри сама», – приближался девчачий голос к комнате.

Мелкая изморось выступила у Саньки на лбу, подбородке и над верхней губой. Сашка наклонился немного назад и задел головой за какую-то тряпку. Обернулся и увидел, что на вешалке висит… халат! Цветастый, фланелевый Веркин халат! «Всё пропало! Щас она переодеваться придёт, а я тут! Если рыпнусь, до окна добегу, а фортку открыть не успею! Тфу-ты!» – лихорадочно бегали мысли в Сашкиной голове.

«Я сейчас, мам, форму только сниму, чтоб не испачкать», – говорила прилежная ученица матери, в то время, как Сашкин живот подтягивался до самых рёбер, а путей отхода, как не было, так и не появилось.

В комнате появилась Верка. Тоненькая. Красивая. С длинной косой. Она сняла накрахмаленный фартук, за которым вверх потянулась форма. Сашкин взгляд проскользнул по её телу, запнулся о длинные ноги и зажмурился от стеснения. В белых трусах и майке девчонка шла к дверям, за которым висел её халат.

«Ве-ра… Идёшь? Всё разогрелось!» – звала её мама. «Да щас уже!» – крикнула дочка в ответ.

«Иди, иди, миленькая, поешь. Тебе нужно. Вишь, какая худенькая. Иди, супчика, котлеточку. Иди, всё там умни, ради Бога», – молился только что придуманной молитвой Сашка на Верку.

Дверь открылась, и вместо любимого халата Верка увидела ошарашенного Санька. Глаза школьницы приобрели форму пятака, а Санька приставил палец к своему рту и, прошипел, как змея: «Тш-ш-ш-ш». Верка не закричала, но одним взглядом показала, что не понимает, что здесь происходит. «Тихо-тихо-тихо», – шептал ей Сашка. Худышка смотрела на него, прикрывала себя рукой и молчала, а потом также шепотом спросила: «Ты чё тут делаешь?» «Я тебе потом объясню, только сделай так, чтобы мама твоя меня не заметила», – не придумал, что ей сказать, Санька.

«А вообще, – оглядел он её и заметил, что она довольно симпатична. – Я тебе хотел сюрприз сделать». «А как ты здесь оказался?» – разглядывала она ученика из младших классов, стоящего у него в комнате, за дверью. «Да меня пацаны подсадили, я и залез. Чо тут – первый этаж! Ерундовина!» – раздухарился сорванец. «Да-а? Ерундовина? Я вот сейчас маму-то позову, мы и посмотрим: ерундовина или нет», – стояла руки в боки вредная девчонка.

«Не, не надо. Ты знаешь, мы же с тобой в одной школе учимся», – пытался уговорить её Санька. «Я вообще… в кино хотел с тобой сходить!» – не ожидая сам от себя такого ответа, выпалил Сашка.

Вера аккуратно прикрыла дверь и кивком головы показала Сашке, чтоб тот подал ей халат. Она порхала, как бабочка, в своём цветастом, а Санька продолжал ей вешать лапшу на уши: «Понимаешь, я не знал, как с тобой познакомиться. Думал, что ты одна сейчас придёшь, и тут я! В школе-то ты меня совсем не замечаешь…»

«Хорошо, вечером ко мне придёшь?» – воодушевилась Вера. «Конечно! Я через два дома и живу-то!» – снова соврал радостный Сашка. «Повелась!» – табуном проскакали Санины мысли.

«А как ты выйдешь отсюда?» – шёпотом, чтоб не выдать тайного поклонника, говорила Верочка. «А ты мне окно открой, я через него и выйду», – шептал Сашка, чувствуя в кармане все собранные в их доме купюры. Вера повиновалась, и через пару секунд похититель денег и девичьих сердец бежал по дворовой тропинке. «Ура! Я их сделал!» – восторгался вор.

***

В лисьей шапке накопилось уже порядком и золота, и монет, и советских купюр. Особенно Санька ценил кольца и цепочки. Насмотревшись мультфильмов и начитавшись сказок, он мечтал иметь много золота. И по-своему парнишка был богат. Правда, деньги эти подолгу здесь не задерживались. Они расходились на друзей, которым нужно было отчитаться перед своими родителями за каждый рубль. Сашка же мог достать из кармана, сколько ему было нужно и купить, что угодно. Так, постепенно у его друзей появлялись джинсы, фотоаппараты, дорогие краски и всё, что только им могло понадобиться. Не хватало у него денег только на семью. Может, из-за этого дома его и недолюбливают, думал Сашка. Да и на это ему было уже тоже плевать. Пока он был со своей компанией, которая росла вместе с его ворованным состоянием, он не вспоминал о них, как впрочем, и они о нём. Чувство равнодушия, воспитанное в мальчишке с малых лет, а может, и вовсе – впитанное с молоком матери – заставляло его быть таким, каким он был – холодным ко всему. Хотя нет, не ко всему. К Толстому он относился, как к родному. А тот платил такой же монетой. Он даже деньги, потраченные Александровым на него, пытался потихоньку возвращать.

***

– Слушай, Русик, а ты тогда, ну в ментовке… откуда знал, сколько денег мы потратили? – спрашивал Сашка лучшего друга, прогуливаясь по летнему двору.

– Так я считал по дороге… – отломив веточку у ивого куста, разросшегося у тротуара, ответил Толстый.

– В смысле?

– Я всегда считаю. У меня же их не бывает столько, как у тебя…

«Смотри! «Минск»! – увидел Санька, как мужик парковал к подъезду мотоцикл. Он заглушил мотор и, не забрав ключ из зажигания, зашёл в дом. «Пойдём, глянем!» – предложил Александров Кезаве и не заметил, как тот ринулся вперёд его.

– Давай прокатимся? – смотрел пухленьким личиком Толстый на Саню.

– Ты чо? – отговаривал Сашка. – С ума что ли?

– А чо? Я этого знаю! Он по-любому пьяный! Спорим, спать щас завалится – он напротив нас живёт, я точно знаю! Так и будет! – тараторил Толстый.

– Эх! Ну, давай! – согласился Санька!

– Чур, я веду! – выкрикнул Русик.

***

За рулём, и правда, сидел Толстый. Кое-как малолетние друзья выехали на трассу и мчали по прямой три километра, пока не свернули на лесную дорогу, на которой несколько раз падали и вставали, после чего отвалилось крыло.

– Вот и доверяй тебе управление после этого, – причмокивал языком о верхнее небо Сашка.

– Да чего? Щас приедем, поставим на место, да и убежим, – планировал Русик.

– Убежи-им! Насмеши-ил! – истерично смеялся Сашка, предвкушая, что его ждёт во дворе.

А он и не ошибался. Когда они с Толстым подкатили к тому самому подъезду, около него их уже ждал наряд милиции…

***

В тот же вечер Саньке откатали пальцы. Толстого почему-то не тронули. Конечно, он ведь тут не причём! Какой из него зачинщик?! Славный, добрый мальчик, который просто любит поесть. Поэтому у него из списка грехов только этот. Остальные же, касающиеся шести пальцев, принадлежат только Саньке… Эх!

«Есть всё-таки справедливость! Есть! – думал Сашка, сидящий в углу своей комнаты, на синей от материных побоев заднице. – За мотик платить будут обе мамки! Не только моя!»

В то время Сашка не знал, что радоваться такой справедливости ему останется всего каких-то пять дней, после которых пройдёт очередная внеочередная комиссия по делам несовершеннолетних, его мать прилюдно пристыдят вместе с мамкой Толстого. И если детсадовская повариха будет отстаивать своего пухляша до последнего, то Санькина мать плюнет, и устав от позора, с лёгкостью сдаст воришку… в интернат.