Читать книгу Обратная сторона руны - Мария Куприянова - Страница 3

Эйвон Коул очень дурно спал. За долгие месяцы путешествия он почти привык к жесткой походной подстилке, сырости и холоду северных земель, хотя боли в спине напоминали о себе все чаще и чаще. Переезжая из города в город, он почти смирился с отсутствием элитного вина, горячих ванн и дорогих шлюх. Недавно ко всем прочим неприятностям добавились еще и кошмары. Сначала обрывочные, бессвязные, они оставляли лишь дурное послевкусие по утрам. Но сегодня Эйвон Коул проснулся в холодном поту, дрожащий, с сердцем, колотящимся где-то в районе горла. Его сны обрели форму, такую ужасающую, что заставили выбраться из постели, укутаться в халат и набить трубку самым крепким табаком, какой у него имелся.

Впереди простиралась выжженная земля, покрытая горами человеческих трупов. Сухой, горячий ветер кидал в лицо пепел, нес тяжелый смрад от гниющих на поле брани тел. Повсюду сновали жуткие голодные твари, выискивая тех несчастных, кто уцелел. Они с громким чавканьем драли плоть, глодали кости, шумно дрались из-за добычи. Но не трогали одного человека. Он стоял среди этого хаоса безоружный, безмолвный. Коул не видел его лица – только широкую спину в багровых доспехах да светлые волосы. Твари обходили его стороной: казалось, они его просто не замечали. И неизвестно, что пугало больше: монстры, грызущие людские останки, или же этот одинокий воин, спокойно разглядывающий сверкающий, изрыгающий из земных недр алые искры Разлом.

Маг делал затяжки одну за другой, пуская кольца седого дыма. Понемногу кошмар рассеялся. Разлом… Что за чушь… Многие тысячелетия земля спит ровным, спокойным сном. Дом Мудрецов внимательно следит за тем, чтобы подземные твари не прорвались на поверхность, запечатывает малейшие трещины – по крайней мере, так должно быть… Коул нахмурился, отгоняя нехорошее предчувствие. Этот человек из кошмара… Кто он? Встречался ли он ему в реальном мире? Как толковать увиденное: как глупую выдумку или же как настоящее предупреждение?

Его размышления прервали шум и крики, доносившиеся с улицы. Он выглянул из шатра и увидел, как охранники пытались отогнать мальчишку. Тот ловко уворачивался от цепких рук, не прекращая выкрикивать:

– Пустите! Мне очень-очень к нему надо!

– Проваливай, покуда не всыпал тебе! – рычал неуклюжий телохранитель, пытаясь схватить юркого мальца.

– Пожалуйста!

– Что здесь происходит? – гневно воскликнул Коул.

– Ничего особенного, мисиер. Очередной оборванец помощи просит.

Мальчишка увидел целителя, рванул к нему, поскользнулся и грохнулся на землю.

– Помогите! Прошу!

Коул скользнул по нему равнодушным взглядом:

– Уберите его, и подальше. За что я вам плачу?

– Будет исполнено, мисиер.

Охранники скрутили паренька. Тот, пытаясь высвободиться, стал извиваться и кричать:

– Нет! Нет! Мой друг! Он же умрет! Пожалуйста! Рин умрет!

Целитель замер как громом пораженный.

– Рин? Ты сказал «Рин»?

– Да!

– Такой светловолосый мальчуган, вчера ко мне заходил?

– Да! Да!

– Отпустите его, – бросил Коул. – Ну-ка рассказывай, что стряслось.

Несколько минут спустя Эйвон Коул спешил в нижний город вслед за Кнудом (так представился малец), по пути выясняя подробности произошедшего. Дело выходило скверное: паренек-самородок, самый перспективный из всех, кто мог принять руну, находился сейчас одной ногой в могиле, жестоко избитый отчимом за… Что там тараторил паренек? «За неповиновение и отступничество от Благодетельной Нелл».

– Я зашел к ним сегодня утром, – сбивчиво рассказывал Кнуд, – а там мамка его вся опухшая… Синяки на лице… К нему даже не пустила. Грит, старикана разбужу еще… А он с похмелья похуже медведя-шатуна будет.

– Так как же ты понял, что твой друг в беде?

– Я в окно заглянул… а там…

– Ясно.

Они почти бежали, оскальзываясь на развороченной телегами дороге. Полы светлой лекарской мантии стали черными и мокрыми от грязи, в башмаках хлюпало – давно Эйвон Коул не забредал в такие глухие бедняцкие районы, еще и пешком. Наконец Кнуд остановился возле неприметной лачуги.

– Вот, —оперся он руками о колени, пытаясь отдышаться. – Здесь Рин живет.

Коул поднялся на крыльцо, постучал. Дверь скрипнула, и на улицу выглянула женщина: лицо в синяках и ссадинах, один глаз заплыл, губы разбиты. Прежде чем она успела что-то сказать, он произнес:

– Я – лекарь и пришел помочь вашему сыну.

Женщина отшатнулась, опасливо обернулась, после чего прошелестела:

– Уходите. Мы не нуждаемся…

– Нет, нуждаетесь. – Коул мягко отодвинул ее с пути. – Вам не о чем волноваться.

– Но… мой муж… – Женщина сонно моргнула, повинуясь успокаивающему заклинанию, который наложил на нее маг. – Если проснется…

– Где ваш сын?

Она прошла в дом, тихонечко приоткрыла дверь в дальнем углу. Коул оказался в тесной комнатушке, вся обстановка которой состояла из лежанки, небольшого столика и стоящего в стороне сундука. Целитель присел рядом с лежащим без сознания Рином и начал осмотр. Затем закрыл глаза, вытянул руки и провел ими над телом, от головы до ног, исследуя внутренние травмы.

За всю свою жизнь он повидал достаточно, чтобы сделать неутешительный вывод: мальчишка доживал свои последние часы. Целитель тяжело вздохнул и посмотрел на мать. Та стояла в дверном проеме, нервно кусая ногти.

– Ваш сын в очень тяжелом состоянии, – заключил он. – Сломаны правая рука и несколько ребер, повреждены внутренние органы, но самое главное – травма головы. Велик риск скопления крови под черепом, и…

– Это значит, нет надежды… – прошептала женщина и, побледнев, обессиленно сползла вдоль косяка на пол.

– Отчего ж?

– Мой муж – лекарь, кое в чем я научилась разбираться.

Голос ее дрогнул, крупные слезы покатились из глаз.

– О, Милосердная Нелл, за что же… За что…

– Обычному лекарю тут не справиться, согласен. Но я – необычный.

Глухие рыдания прервались. Мать взглянула на Эйвона. В ее молящих глазах блеснула робкая надежда.

– Вы можете помочь? Можете?

– Это будет непросто, и моих сил хватит только на то, чтобы убрать внутренние кровотечения. Но у него появится шанс выжить.

– Так вы тот самый… – Она осеклась и обернулась, опасаясь, что ее услышат. И шепотом добавила: – Сын Аразиэля?

– Не совсем. Но и от истины вы тоже недалеко.

– Но… мне нечем оплатить ваши услуги. К тому же, если Гюнхэл узнает, что Рина лечил приспешник демона, он его просто убьет.

– Так сделайте так, чтобы он не узнал. Не мне объяснять женщине, как запудрить мужу мозги. – Коул снова наклонился над больным и взял его за руку. – Мне понадобится вода. Чем быстрее мы проведем ритуал исцеления, тем лучше.

Мать не надо было просить дважды: через несколько минут она вернулась, принеся все необходимое.

Целитель встал на колени, простер руки над телом Рина и закачался, нашептывая под нос заклинание на незнакомом рычащем языке. С его ладоней посыпались золотистые искорки. Они разлетались, образовывая над больным своеобразный купол. От странного, завораживающего зрелища невозможно было отвести глаз. Голос Коула повысился, по поверхности купола прошла рябь, а затем все исчезло. Эйвон тут же опустил руки в корыто с водой.

– Это… все? – Мать мальчика смотрела на лекаря со смесью надежды и благоговейного ужаса.

– Теперь все зависит от него самого. Но ваш сын – парень сильный, должен выкарабкаться.

Он вытер руки о полотенце и поднялся, едва не стукнувшись макушкой о потолок.

– И что же… Как нам отплатить за вашу доброту?

– Я о многом не прошу: когда Рин поправится, мне нужно будет с ним увидеться, чтобы поговорить в последний раз перед тем, как я покину ваши земли. Ах да, – он остановился на пороге дома и обернулся, – впредь старайтесь, чтобы до подобного не доходило. В следующий раз меня не будет рядом.

Женщина растеряно кивнула, комкая в руках полотенце. Она так и стояла, провожая целителя взглядом, пока тот не скрылся из виду.

Рин медленно приходил в себя. Казалось, он выплывал из самых недр океана, из царства тишины в мир, полный странных протяжных звуков. Сначала ему показалось, что кто-то очень горько рыдает. Он даже подумал, что это мама вновь защищается от нападок отчима. Все, что случилось накануне, молнией полыхнуло в мозгу, перехватило дыхание, заставило дернуться в постели и тут же охнуть от боли: грудь сдавливали раскаленные тиски, по голове словно били молотами, даже рука – и та с трудом шевелилась, туго перевязанная бинтами. Сколько дней он пролежал без сознания? Что случилось с мамой? С Ани и Дааном? Эти вопросы разрывали сердце, но как получить на них ответы, если даже с кровати встать не можешь? Прислушавшись, Рин немного успокоился: то, что он принял за рыдание, оказалось всего лишь завыванием бури за окном. Ставни скрипели от сильного ветра, стекло отзывалось грустным звоном, а в очаге тихо потрескивали дрова: похоже, зима в этом году пришла намного раньше обычного. Вскоре он услышал и приглушенные разговоры, среди которых явственно различались голоса: мягкий мамин и хриплый отчима. Значит, все снова вошло в свое русло: Гюнхэл проспался и, как всегда, все забыл…

Рин уставился в окно, по которому ползли тонкие щупальца инея. Та драка с отчимом могла закончиться иначе. Получается, Милосердная Нелл – или кто бы то ни был – снова вытащила его из могилы. До следующей схватки…

Тихо скрипнула дверь. В комнату вошла мама, подкинула дров в печь, обернулась и радостно всплеснула руками:

– Сыночек! – Она бросилась к нему, принялась осторожно целовать щеки, лицо, руки. – Очнулся! О, Великая Нелл, я уж думала, что все кончено, что лекарь этот наврал…

– Все хорошо, мам, правда, —натянуто улыбнулся Рин, делая вид, что чувствует себя отлично и что ничего у него не болит. – Не переживай так.

– Да как же, – она смахнула накатившие слезы, – он сказал, что ты поправишься, но ты так долго спал… Я уж решила…

– Кто он? Гюнхэл?

– Да нет, что ты! – Она осеклась и испуганно обернулась, но, увидев, что в комнате больше никого нет, наклонилась и тихо прошептала сыну на ухо: – К тебе приходил тот самый. Целитель. Он тебя и вытащил из могилы.

Рин резко привстал, но скривился и тут же рухнул на подушки.

– Тихо-тихо, – зашептала мать, – тебе покой нужен.

– Что он тут забыл? Люди из высшего общества просто так не заходят к таким, как мы.

– Я не знаю, сынок… – Она задумчиво закусила губу. – Но взамен он просил лишь встречи с тобой, перед тем как покинет наши края. Думаю, тебе лучше знать почему.

Рин сделал вид, что не понимает, о чем она говорит, и быстро сменил тему:

– А как ты? Даан? Эта тварь сильно вас побила?

– Ох… С нами все хорошо: всего лишь пара синяков. Но я бы не хотела, чтобы ты так называл Гюнхэла.

– Мама, он тварь! – глухо процедил Рин. – Ублюдок. Не прощу его…

– Я и не прошу, но пожалуйста: он чуть не убил тебя, и в следующий раз…

– В следующий раз я убью его, – отрезал Рин.

– Ты не понимаешь, что говоришь, – расстроенно покачала головой мать. – Ладно, не время сейчас для разговоров. Отдыхай, набирайся сил.

Она вышла из комнаты, оставив сына в глубоких раздумьях.

Вновь нахлынули воспоминания того вечера… Мало того, что Гюнхэл набрался больше обычного и переборщил с травяными добавками в выпивку. Каким-то образом он узнал, что Рин ходил на представление, но откуда? Сам засечь он не мог, так как занимался стариком Виллемом. Значит, рассказал кто-то другой. Не Кнуд, конечно: другу он доверял, как себе.

И еще его терзал другой вопрос. Чем он так заинтересовал целителя, что тот не побрезговал прийти в нижний город, прямо на дом, вылечить его, да еще и от вознаграждения отказаться?

Хотя, чем именно заинтересовал, было понятно. Слова лекаря все еще крутились в памяти: «Готов взять в ученики и обучить всему, что знаю». Но, спрашивается, зачем? Неужели так сложно найти подходящего человека? Наверняка найдутся способные ученики, не в этом городе – так в другом. Почему именно он? Нищий неродовитый парень, единственный талант которого заключался в отличной мойке полов?

А если слова целителя правда, и он действительно хочет его обучить?.. Рин мечтательно улыбнулся. Хотелось бы помогать людям, но не так, как Гюнхэл. Он бы лечил по-настоящему, чтобы они не чувствовали этой боли, какую он испытывал сейчас… И, конечно же, стал бы великим лекарем, избавляя от недуга всех, независимо от богатства и положения в обществе. И начал бы с Даана. Если братишка выздоровеет, то они будут свободны от Гюнхэла и его странных элексиров. Смогут переехать в другое место, начать новую жизнь без ссор и побоев… А что, если попросить самого мага вылечить малыша? Тогда больше ничто их здесь не задерживало бы.

Он сам не заметил, как за размышлениями погрузился в глубокий сон.

Земля содрогалась от мощных ударов, стонала, изо всех сил сдерживая рвущиеся наружу полчища глубинных тварей. Земля трещала, сдаваясь адскому натиску. Никто на этом свете не мог оставить неминуемое: из Разлома выплеснулись реки жутких существ – монстров, изголодавшихся по живой крови и человеческой плоти. Они вырвались из провала, вгрызаясь в ряды тех, кто старался закрыть Разлом, кто всеми силами пытался остановить катастрофу. Твари прочищали путь своему хозяину…

Демон получил то, чего жаждал очень давно, – свободу. Он довольно взирал на страшное пиршество, и в его желтых глазах отражалось кровавое всепожирающее пламя…

Рин проснулся в холодном поту. Глубоко, насколько позволяли заживающие ребра, вдохнул, пытаясь восстановить дыхание, уселся в кровати и здоровой рукой зажег лампаду. Пальцы все еще дрожали, сердце бухало так, словно он без передышки бежал от дома до самой городской площади. Разлом… Твари… Демон и этот взгляд… Пронизывающий, обдающий жаром адового пламени…

Впервые за много лет Рин осенил себя защитным знаком Нелл. Слегка полегчало, и он снова улегся, но сон никак не шел. Стоило смежить веки, как тут же вспоминались эти демонические огненные глаза, заглядывающие в самую душу, пускающие дрожь по всему телу. Наконец усталость взяла свое, и он все-таки уснул – на этот раз без сновидений.

Проснулся Рин от ярких солнечных лучей, светящих прямо в лицо. Осторожно поднялся, выглянул в окно: буря миновала, оставив после себя белоснежные, сверкающие серебром сугробы. Во дворе Ани катала на санках Даана: на особо крутых виражах тот заходился заливистым, беззаботным смехом. Рин улыбнулся и облегченно вздохнул. Ночь прошла, а с ней и кошмар. Наверное, он просто засиделся дома, вот и снится всякая чушь. Выйдя в прихожую, прислушался к звукам, доносящимся из приемной отчима. Там шел осмотр, а значит, можно погулять, минуя допрос Гюнхэла.

Но только он влез в сапоги, как входная дверь отворилась, и в дом вместе с порывом морозного ветра вошла его мать. В покрасневших от холода руках она сжимала таз, в котором относила сушиться выстиранное белье. Увидев сына, она удивленно воскликнула:

– Куда это ты собрался? Тебе еще рано вставать!

– Со мной все хорошо, мам, – непринужденно улыбнулся Рин, снимая с вешалки тулуп и шапку. – Вечно мне лежать, что ли?

– Да как же ты…

– Я просто немного пройдусь, хорошо?

– А ты точно хорошо себя чувствуешь? Вон бледный какой.

– Все отлично. – Он чмокнул мать в щеку и поспешил выйти во двор.

Свежий воздух вскружил голову, и Рин немного постоял на ступенях, подставляя лицо колючему ветру и яркому солнцу.

– Братишка! —подбежала к нему Ани. – Как же я рада, что с тобой все в порядке!

Он поцеловал сестру в щеку, наклонился и потрепал за плечо Даана.

– А куда ты собрался?

– Да хочу в центр прогуляться: устал лежать уже.

– Слушай, – заговорщически прошептала Ани, – я нашла то, что мы искали. Лавка прямо на углу площади. Очень красивый кулон! Серебряный листик с камешком в виде капли росы. Он ей точно понравится!

– Отлично, гляну на него, раз туда иду.

– Дороговато, конечно, – вздохнула Ани, – но у нас еще есть время подкопить денег.

– У нас все получится, не переживай.

Он подмигнул ей, махнул Даану и не торопясь зашагал в сторону центральной площади.

Вот уже полгода они копили деньги на подарок к маминому дню рождения. Как могли откладывали монеты, чтобы никто не заметил, брались за любую дополнительную работу. И все никак не могли подыскать подходящую вещь. Кулон – идея отличная, ведь старый скряга Гюнхэл никогда не дарил своей жене драгоценностей.

Рин остановился у ювелирной лавки, про которую говорила Ани. Кулон и правда бросался в глаза: лучи солнца падали на витрину, отражаясь от сияющего серебром листа и небольшого камешка-росинки. Мальчик посмотрел на цену и вздохнул: денег требовалось собрать больше, чем они рассчитывали вначале, но подарок того стоил.

Оставалось еще одно дело: повидать целителя.

Шатра на прежнем месте не оказалось. Оно и понятно: буря накануне бушевала такая, что смела бы этот раскрашенный кусок тряпки в считанные секунды. В Хэйндсел зима пришла без предупреждения, по-хозяйски замела улицы, запорошила деревья, застелила белым одеялом крыши домов. Людей на улицах поубавилось: несмотря на сияющее солнце, ветер дул резкий, ледяной. Рин поднял воротник, спрятав онемевшие щеки и нос, и направился в сторону постоялого двора «Медвежья берлога»: именно туда, по словам прохожих, переместился «тот странный человек». Где-то в глубине души он опасался, что Эйвон Коул забыл о своем обещании, забыл вообще о самом его существовании. Но напрасно: как только слуги услышали его имя, тут же препроводили его в комнаты целителя.

– Эйдерин! – Коул радушно распростер руки. – Рад видеть тебя на ногах. Как здоровье?

Не дожидаясь ответа, он помог парню раздеться и тут же принялся водить руками над его головой и вдоль тела, при этом бормоча что-то нечленораздельное себе под нос. Наконец кивнул и отошел в сторону:

– Все в порядке, ты идешь на поправку.

Ошарашенный подобным приемом, Рин не знал, с чего начать разговор, поэтому просто произнес:

– Спасибо. Мама сказала, вы помогли.

– Не стоит благодарности, – отмахнулся Коул. – Моя помощь – ничто по сравнению с тем, что могло бы произойти.

– А что могло произойти? – Рин осмотрелся и опустился на ближайший диван, который оказался слишком мягким, так что он сразу провалился в его подушки.

– Мир утратил бы невероятно сильного целителя. Ну, по крайней мере, я вижу тебя таковым.

– Почему вы так уверены?

– Послушай, мальчик, – Коул опустился в кресло напротив, – я странствую уже который год, столько городов осталось позади. И все напрасно… И вот здесь, когда я уже утратил надежду, мне удалось найти то, что я так долго искал. Тебе ведь мама сказала, что я просил о встрече? – Рин кивнул. – Так вот, я все еще надеюсь, что ты передумал и пойдешь ко мне в ученики.

– Но…

– Я знаю про твоего отчима и его отношение к нашему дому. Но, поверь, никакому демону мы не поклоняемся, крови младенцев не пьем и не приносим в жертву девственниц.

– Для Гюнхэла все, кто ему не нравится, отступники и безбожники, – усмехнулся Рин. – Но дело в том, что я не могу бросить родных. Он их… просто убьет.

– Вот как… – Коул задумчиво почесал покрытый щетиной подбородок. – Давай сделаем так. Дороги замело: местные говорят, что зима в этом году ранняя. И я вынужден задержаться в вашем городе до наступления весны. Честно признаюсь: путешествовать по заснеженным землям я хочу меньше всего. Мы могли бы использовать это время для твоего обучения. Тайного, если боишься за себя и семью.

– А если кто-то узнает? Да и не могу я бросить работу, а другого свободного времени у меня нет.

– С твоим нанимателем я уже договорился. – Маг широко улыбнулся, наблюдая за тем, как удивленно округляются глаза мальчика.

– Как…

– Твой отчим делает ему особый элексир для увеличения, так сказать, мужской силы. То, что предложил ему я, не имеет с этим бесполезным варевом ничего общего. Поверь, пекарь никогда не расскажет, что ты у него больше не работаешь.

– Но…

– Я буду платить тебе. В два раза больше, – не давал и слова вставить Коул, предупреждая каждый следующий вопрос. – И если вдруг такое случится, что Гюнхэл или кто-либо другой не увидит тебя на рабочем месте, пекарь скажет, что послал тебя с личным поручением. Ну что? Ты согласен? Только представь: ты сможешь помогать людям, как сам того всегда хотел. Я ведь прав? Я вижу в твоей душе милосердие. Тебе проще понять страдания других и прекратить их…

Да, ему хотелось помогать людям. К тому же ему чертовски хотелось порадовать маму, купив ей тот самый кулон. И теперь у него появилась такая возможность. Как можно ее упустить?

Рин кивнул:

– Хорошо. Когда начинаем?