Читать книгу Цена красивой картинки - Мария Курсанина - Страница 4

Дамы и господа, наш самолет готов к взлету. Пушистые облака со всех сторон бережно обволакивали корпус воздушного судна, а в моих наушниках на повторе крутилась «Protégé-moi», вмиг ставшая «нашей». Трогательно и по-женски. Только вот трогательного и романтичного в этой песне и ситуации, к сожалению, было немного.

Раз на двенадцатый непрерывного прослушивания в голове плотно обосновалась уверенность в том, что эти строчки непременно должны остаться на теле в качестве татуировки. Я, как человек глубоко фаталистичный, всегда считала, что идеи для татуировки непременно приходят в нужный момент. Мне всегда было непонятно украшение тела рисунками «для красоты». Безусловно, каждому свое. Для меня татуировка – всегда фраза, наполненная смыслом и связанная с определенным событием или человеком. То, что отражает каким-то образом мои философию и взгляды на жизнь. Та фраза, истинный смысл которой понятен лишь мне. Именно поэтому я не люблю демонстрировать татуировки окружающим – они сделаны в первую очередь для себя.

Размышляя о предстоящем сеансе, прикидываю примерную дату. Если возвращаюсь я двадцатого июля, то сделать можно будет, например, двадцать первого. Стоп! Двадцать первого!

Ну конечно, как можно было забыть про свой собственный День Рождения?! Получается, что свой двадцать третий день рождения семнадцатого июля я проведу в Греции. И правда, как можно было забыть про свой День рождения, Маш? Очнись уже, наконец.

«Напиши мне, пожалуйста, как долетишь. Обязательно. Я буду ждать»

Быстрее бы. Мне было жутко неудобно перед родителями, но я ничего не могла с собой поделать. За два дня подготовки и четыре часа полета я не сказала почти ни слова. Ровно так же, как и за два часа поездки по серпантину с живописным видом до отеля. Единственная мысль, крутившаяся в голове на тот момент: «Надеюсь, в отеле есть Интернет. Нужно быстрее написать ему».

– Привет. Я долетела. Смотри, какой здесь классный стеллаж с книгами прямо в холле. Ты бы точно нашел, что почитать. Тут много книг на английском, как ты любишь.

– Знаешь, я сегодня на работе сказал, что увольняюсь. И самое удивительное – это реакция на мое заявление. Я ждал чего угодно, но не того, что первым вопросом будет: «А как же Маша? Она тоже едет?» Наверное, нам следовало получше скрывать общение, но мне уже, если честно, все равно. Пусть думают, что хотят.

На тот момент мне тоже было абсолютно все равно. Я не понимала одного – если даже окружающие недоумевают, от того, что он оставляет меня одну, то почему его совсем не заботит эта мысль?

– Как ты себя чувствуешь? Не грустно?

– Мне грустно лишь от того, что я мало поработал с тобой, Маш. Мне еще так многому нужно было тебя научить. Отдыхай и пиши вечером, договорились? Хорошего дня.

***

Греческие дни сменяли друг друга и явно шли мне на пользу. После двух дней, выделенных на компенсацию недостатка сна из-за интенсивной работы, снова захотелось улыбаться и открывать для себя удивительный красоты остров Крит. Нужно отдать должное моим родителям – каждый день у них была запланирована какая-нибудь поездка. Забегая вперед скажу, что за эти две недели мы исколесили почти весь остров.

Ежедневно после ужина я начинала свой долгий и насыщенный эпитетами рассказ об уведенном за последние двенадцать часов, сопровождала его фотографиями, а в ответ неизменно получала новый миф из мифологии Древней Греции в свою «копилку». Как оказалось, в детстве он был увлечен Греческими мифами, поэтому с энтузиазмом рассказывал мне все новые и новые удивительные истории. Мы, как и прежде, говорили обо всем на свете, а договор о временном прекращении общения канул в небытие после одного короткого разговора, который можно было предсказать изначально:

– Мы можем общаться, Маш. Я очень не хочу терять тебя и прекращать общение. Но только как друзья, слышишь? Нам нужно научиться делать это, иначе придется отказаться вообще от всего. Ты согласна?

Ну конечно я была согласна. Ведь я уже и дня не могла представить без всей этой истории. Чем это было на тот момент? Наверное, я еще не осознавала. Тогда наше общение казалось наркотиком невероятной силы, не дающим отложить телефон дальше, чем на полметра, потому что именно он служил «передатчиком» очередной «дозы». Мне хотелось узнать все об этом мужчине ровно так же, как и рассказать ему все о себе без остатка.

– Отлично. Тогда я создам отдельную страницу для нашего общения. Через пару минут добавь в друзья. Сергей Крит.

После нескольких дней я привела себя к мысли о том, как же круто, что мы можем просто дружить, и как же здорово, что на нашем жизненном пути встречаются такие близкие и по-настоящему комфортные в общении люди.

Сейчас я задаюсь вопросом: кто хотел быть со мной на тот момент – Петр или Сергей Крит, который был лишь его частью?

– Какой ты любишь секс? Что тебе нравится? Нежность или грубость?

Так, стоп. Что? Перечитываю. Нет, не показалось. Краснею, осторожно отвечаю.

– Как бы тебе сейчас хотелось заняться этим прямо сейчас? Расскажи мне.

Продолжая недоумевать, отвечаю. Из интереса спрашиваю, чего хотелось бы ему.

– Я бы хотел взять, нагнуть, а потом жестко оттрахать в рот.

Чувствую напряжение внизу.

– Пойдем спать, Петр. Сладких снов.

– Ну пойдем, если ты сейчас сможешь заснуть, милая леди.

Улыбаюсь, ложусь на бок, а в голове вместо еще недавно затуманивающего разум сна крутится лишь последний диалог. Тянусь рукой к телефону и мысленно благодарю себя за то, что он предусмотрительно отложен подальше во избежание таких вот предсказуемых порывов. Спокойной ночи, милая леди.

***

На следующий вечер после очередного мифа я сидела на веранде в кафе отеля, слушая отправленную им песню.

Как оказалось, он превосходно писал тексты и исполнял их, а коллега с работы, с которым они создали небольшой творческий тандем, – в свою очередь накладывал на них музыку. И это не было какой-то претензией на славу или будущие хиты, просто занятие для души.

«К сожалению, она всегда была против моих занятий музыкой. Ей казалось, что я должен стать серьезнее, работать еще больше, чтобы обеспечивать нас еще лучше. Мне же хотелось иногда расслабиться и поделать что-то в свое удовольствие». Я слишком много вопросов задавала о ней, отравляя себя всё больше. Наверное, тогда это было моей основной ошибкой, ведь каждый новый факт добавлял во мне уверенности в том, что конец этой истории будет счастливым именно для меня.

– Я когда-нибудь услышу, как ты поешь?

– Конечно. Мы обязательно сходим в студию вместе, и я сыграю для тебя на фортепиано.

– Ты ей посвящал песни?

– Нет, не было кого-то конкретного.. Просто всегда писал и пел, что чувствую.

В тот вечер меня позвал погулять официант из кафе. Симпатичный грек, до которого мне не было никакого дела. Но, адекватно оценивая ситуацию и понимая, что начинаю тонуть, я решила использовать любой шанс на спасение и хоть какое-то отвлечение от происходящего, которое могло бы стать спасательным кругом.

Мы сидели смотрели на море, романтично освещаемое розовыми лучами вечернего солнца, болтали о жизни, он рассказывал что-то о своей семье, работе, о том, что занимается музыкой и записывает песни.

– Я тоже пою, – рассеянно роняю я, понимая, что спровоцировала сейчас еще больший интерес с его стороны, который был совсем некстати.

– Ты споешь для меня?

– Вряд ли. Я стесняюсь своего голоса, прости.

И это – чистая правда. Мне часто говорят, что у меня получается, но это не помогает бороться со стеснением. В августе мне предстояло выступать на свадьбе у сестры, я безумно волновалась и репетировала при каждой удобной возможности, когда оставалась одна. Пару дней назад записала репетицию ему, не колеблясь ни минуты. И ему понравилось.

«Ты очень красиво поешь на французском. У тебя приятное произношение, Маш, мне нравится. И эта песня… Petite Marie (фр. Маленькая Мари) … Мне кажется, она очень тебе подходит. Моя Petite Marie.»

Все это крутилось у меня в голове, когда я почувствовала, что парень взял мою руку, и машинально ее отдернула. Именно тогда в голове в первый раз промелькнула мысль о том, что я не хочу, чтобы меня трогал кто-то кроме него.

– Ты знаешь, у меня есть молодой человек.

– Но ведь он там, далеко.

– Извини, но это так не работает.

Сказав, что мне нужно возвращаться в номер, дала понять, что на дальнейшее продолжение прогулки не настроена. Мой спасательный круг сдулся, так и не выполнив свою миссию. Проводив до домика, парень попытался меня поцеловать, на что получил резкий отказ.

– Ты действительно его любишь?

– Даже не представляешь, насколько.

***

После прогулки, окончившейся абсолютным фиаско, прихожу в номер, делаю себе вечерний чай и незамедлительно получаю сообщение:

– Где ты была?

– Гуляла.

– Одна? Почему так поздно? Родители отпускают тебя одну? На улице же уже темно!

– Я просто около моря сидела рядом с отелем, не переживай.

– Я не могу не переживать, Маш, ты же в чужой стране! А если бы что-то случилось?

– Расскажи мне про нее, пожалуйста.

– Что именно ты хочешь знать?

– Какие у вас отношения, как долго вы вместе, все, что угодно.

– Мы вместе с первого курса. Она – моя первая и единственная девушка. Мы познакомились в университете, когда я отчислился и перевелся в группу на год младше меня. Она всегда была очень старательной, помогала мне в учебе. Я искренне ее уважаю, она – замечательный человек.

– Что тогда сейчас не так?

– Маш, это сложно объяснить. Наверное, что-то меняется со временем. Мы изменились. И сейчас я могу сказать, что мы смотрим в разные стороны. Не мой человек, видимо. Для нее счастье заключается в одних вещам, для меня – абсолютно в других. Мне всю жизнь хотелось развиваться, становиться умнее, но я никогда не получал необходимой мне поддержки. Сначала это была учеба, затем – две работы, чтобы прокормить семью. После этого – дети и упреки в недостаточной серьезности. Мне всегда хотелось писать книги, играть на фортепиано, заниматься творчеством, в общем. Я даже курсы сценаристов закончил. Преподаватель говорил, что у меня неплохие способности. Но, к сожалению, я застрял в этой работе. Возможно, когда-нибудь наберусь смелости и уйду в творчество. Но не сейчас, к сожалению. На мне слишком большая ответственность.