Читать книгу Пленники хрустального мира - Мария Кущиди - Страница 2

В холодных каплях промозглого дождя тает весь город, сонливо посматривая на каждого жителя, обреченного скитаться внутри тесного короба, сотканного из опасных шипов ядовитого одиночества, проедающего насквозь. Тусклый свет настенных ламп, выполненных в причудливой форме факела, едва касается сонных коридоров старинного здания, в котором могло бы ужиться не одно мифическое создание из самых разнообразных фантазий самого искушенного фантазера. Холодными руками он притрагивается к молчаливым стенам, крадется дальше по коридору, заглядывая в тихие комнаты учащихся, тайком проникая в их сновидения, нередко посылая ночные кошмары.

Резкий крик за одной из дверей, разнесшийся волной по ночной мгле, стал свидетелем еще одной несчастной жертвы, пострадавшей от хищных лап реальности укромного городка. Кошмары здесь стали неотъемлемой частью жизни каждого, сопровождая его с самого рождения, поэтому уже никто не обращает внимания на страшные крики, бродящие по темноте, как сорвавшиеся с цепи одичавшие псы.

Поднявшись с пола, легкая пыль кружится в холодном потоке воздуха, проделывая долгий путь по ночным коридорам, медленно растворяясь в нежном лунном свете. По старому керамическому полу разносится таинственный звук шагов, неспешно приближающихся к одной из комнат.

Моя рука легко ложится на изящную дверную ручку, но в какой-то момент я останавливаюсь, оборачиваюсь назад. Что же привлекло мое внимание в этот поздний полночный час, когда сам город тихо посапывает, утопая в своих тайных сновидениях? Мое собственное отражение смотрит на меня по ту сторону зеркальной реальности, прожигая своим холодным взглядом, в котором никогда не было меня. Нахмурившись, я потер лоб рукой, тяжело вздохнул и легким движением отворил дверь своей комнаты, выбросив из головы все дурные мысли, которые давно преследовали меня по пятам.

Прохлада неприятно ударила по лицу, резко упав мне на плечи. Едва поежившись от неприятного ощущения, которое буквально застало меня врасплох, я бросил настороженный взгляд в сторону открытой двери в ванную комнату, из которой доносился странный шепот, взволнованный и, как мне показалось, невероятно напуганный чем-то.

Сделав пару легких шагов в сторону струящегося из комнаты света, я остановился на входе, нерешительно заглянув внутрь.

– Сэм, – окликнул я парня, стоящего у стены. Он был без рубашки, поэтому я мог увидеть его болезненные шрамы, расползающиеся повсюду, подобно липкой паутине.

Шепот прекратился, и парень резко обернулся в мою сторону. В этот момент взгляд его был очень похож на взгляд кошки, которую только что ошпарили кипятком.

Схватив с пола свою белую рубашку, он быстро надел ее, молниеносно застегнув. Пальцы его при этом дрожали, казалось, в каких-то болезненных конвульсиях.

– Что случилось? – Осмотрев его с ног до головы, я никак не мог выбросить из своих мыслей эти жуткие шрамы, рассыпавшиеся по его спине.

Он не ответил, пройдя мимо меня, точно тень, более не способная существовать в этом мире. Упав на свою кровать, он закрыл лицо руками.

Прохлада снова кольнула меня по лицу, забравшись мне под рубашку. Это неприятное ощущение возникло вовсе не из-за холода, а из-за жгучей атмосферы, царящей внутри комнаты.

Меня не было всего пару часов, но этого хватило Сэму, чтобы впасть в некую душевную пропасть, о существовании которой я и не догадывался.

Резким движением поднявшись со своей кровати, он подошел к окну, пристально уставившись в ночную мглу, окутанную холодным туманом и проблесками света едва горящих фонарей.

– Когда-то я думал, что все эти души вижу только я один. Поначалу я даже считал себя особенным, не таким, как все, – на мгновение он замолчал, не сводя глаз с пары неприкаянных душ, слонявшихся на территории академии. Каждую ночь, когда одна жизнь запирается в домах, скрываясь от темноты Сан-Лореила, город наполняется иной, отчужденной жизнью, бок о бок существующей с дневным светом, – но я был слишком большого мнения о себе, пока они не захотели меня разорвать. И недавно мне приснился кошмар, в котором я сам рассыпаюсь на части, а все вокруг показывают пальцем и смеются… смеются.

Впервые на нем не было лица. Привычное беззаботное выражение сменилось неизгладимой горечью и глубокой печалью. Я не мог понять, как давно мой лучший друг, которого я знаю с самого детства, вот так легко изменился, став не тем, кого я привык видеть каждый день. Но самым страшным было вовсе не это. Осознание того, что я ничем не могу помочь ему, было намного сильнее.

– Прости, не знаю, что на меня вдруг нашло. – Обернувшись ко мне, он выдавил из себя глубоко уставшую улыбку. – Просто мне как-то не по себе.

– Кошмары – это нормально. Рано или поздно они приходят к каждому.

– Нет, – на выдохе сказал он, тяжело опустив голову, – вовсе не нормально. Когда-то я тоже думал так же, как и ты, но что-то невероятно страшное есть в этих эпизодах… Я не могу забыть этот кошмар, не могу забыть ни одну его деталь, словно он уже въелся мне в мозг, как какой-то вирус, пагубная зараза, проедающая весь здравый разум.

Я уловил его дрожащий тембр голоса, готовый вот-вот выдать его слезы, но Сэм был не таким, он никогда не показывал свою слабость.

– Не думал, что когда-то ты будешь говорить об этом. – Я до сих пор не мог поверить в то, что передо мной был тот самый Сэм. В эту холодную дождливую ночь его словно подменила сама Луна, одурманив своим нежным светом.

– Как и я сам, – как-то безжизненно обронил он, вновь завалившись на свою кровать.

– Шрамы на твоей спине, – решился спросить его я об этих страшных отметинах, которые до сих пор мелькали у меня перед глазами, – откуда они у тебя?

Но Сэм не ответил, погрузившись в глубокий сон, как только прислонился к мягкой подушке.

С минуту не сводя глаз с его изнеможенного тела, которое, казалось, трещало по швам не то от смертельной усталости, не то от чего-то более страшного, я, плененный тоской и красотой лунного света, вновь покинул комнату, тенью проскользнув по широким коридорам академии.

Сан-Лореил не простой город, как может показаться с первого взгляда. Он такой один во всем белом свете, во всевозможных вселенных и жизненных воплощениях. Город из кошмарных снов, отчужденный самой реальностью, существующий вне каких-то границ, установленных рамок. Никто еще не понял его до конца, никто и не может понять. В нем странно абсолютно все, но самым странным является его характер. Ни один город на карте мира не имеет своей натуры, роднящей его с живым существом, но Сан-Лореил имеет свою собственную душу, свое реальное воплощение, живущее рядом с нами, обычными, как может показаться, жителями. Здесь нет ничего обычного, ни единой крупицы, рассыпавшейся по старинным мостовым дорожкам, по которым медленно ступает нога той или иной несчастной души, запертой, словно в незримой, но ощущаемой, клетке. Тусклый свет, горящий в искривленных от ночного холода и сырости окнах стареньких громоздких домов, не способен согреть лишь потому, что он этого не умеет. Кто-то даже поговаривает, что ночами можно услышать, как по мостовым дорожкам прогуливается сам бог городка, однажды пожалевший его и тех, кто обитал внутри него. Я же ни разу не слышал, чтобы Лореил вот так гулял по ночному городу, напевая себе под нос тихую колыбельную, от которой засыпает все вокруг. Но я не уверен, что эти разговоры можно назвать простыми байками, вымыслами жителей от нечего делать, ведь Лореил безжалостно избавляется от лгунов.

Кончиками пальцев я ощущал колющий холодок, пришедший после долгого ледяного дождя. Он слегка покалывал, поддергивал и слегка покусывал, отчего пальцы медленно начинали неметь, уже не чувствуя никакой боли, ровным счетом ничего. Холодный воздух, пропитанный влагой и запахом сырости, ударял по моему обонянию, запрещая даже думать о прежних запахах, которые мне и самому уже были незачем. Темное небо, на котором огромным и прекрасным божеством уселась Луна, точно на величественном троне, казалось невероятным, великим и по-настоящему свободным. Освещая темные закоулочки и мостовые дорожки, сияющие от большого количества разлитых небесных слез, лунный свет целовал каждый камушек, десятками лет служивший дорогой для жителей Сан-Лореила.

Печальная красота таилась во всем, что попадалось мне на глаза, кричало от одиночества десятками разных, но до боли знакомых каждому, голосами тех, кто вынужден вечность скитаться по ночной мгле холодного города, завывая в темных закоулках давно уснувшего пространства. Холодные капельки дождя, застывшие на лепестках замерших парковых цветов: роз, тюльпанов, маков, нарциссов и лилий, утомительно сияли настоящими бриллиантами. Ледяной ветерок забирался мне под рубашку, разбрасывал по сторонам пряди моих едва волнистых волос, цвет которых легко можно сравнить с цветом самой ночи.

Блуждая один по ночному городу, по самым секретным и темным его закоулкам, я не испытывал ни капли страха, оставшись с ним наедине.

В полночный час никто не покидает своих домов, оставаясь верным свету, но я не могу сидеть в четырех стенах, когда весь мир лежит точно на ладонях, открывается с другой стороны, которая известна только ему одному. Ради этой свободы я готов пойти на все, что угодно, даже если на кону будет лежать моя собственная жизнь, никогда не знавшая ярких красок.

Вдалеке академия «Кёрс-Роуз» казалась настоящим великаном, смотрящим на весь город широко раскрытыми глазами, в которых буквально утопало все. Это было самое старое и величественное здание во всем городке, скрывающее свою собственную темную историю, надежно хранящуюся под огромным замком. Я уверен, что ключ от этой тайны хранится ни у кого иного, как у директора Ва´льмонта, который уже на протяжении многих лет присматривает за порядком и гармонией жизни в стенах академии, бережно хранит наши жизни. Он является одним из тех людей, которые всегда готовы пожертвовать собой ради других, броситься под приближающийся поезд, чтобы спасти несчастную, уже умирающую душу. Каждый студент «Кёрс-Роуз» – несчастная душа, найденная им на обочине непростой жизни. Никто не знает, как он всегда так удачно появляется рядом с теми, кому нужна помощь, да и никто уже не задумывается над этим, получив бесплатный билет в новую жизнь.

Наслаждаясь прохладой ночного парка, окутанного легким туманом и душистым ароматом запорошенных инеем цветов, я размеренным шагом брел по тоненьким дорожкам, проходя меж играющих в прятки призрачных детей, совершенно не обращающих на меня никакого внимания. Их тоненькие, едва различимые голоса сливались с порывами легкого ночного ветра, вмиг исчезая в серебристом тумане, хватающем меня за руки. Я часто вижу их здесь, проходя мимо в одно и то же время каждую ночь, которая беспристрастно зовет меня прогуляться по своим просторам, сокрытым дневным светом, который показывает лишь то, что хочет он сам. Еще никто из них, из этих потерянных навеки душ, не обращал на меня внимания, живя своей привычной жизнью, из которой уже давно нет выхода. Мне жаль их, мне всегда было их безумно жаль. После смерти они не обрели желаемую свободу, а остались навеки прикованными ржавыми цепями к Сан-Лореилу.

В какой-то момент я остановился, замер на месте, услышав впереди чей-то тихий плач. Он был таким пронизывающим, что сердце мое впервые в жизни сжалось, замерев вместе со мной. Боясь сделать хоть одно резкое движение, я стоял на месте, чтобы не спугнуть таинственный звук. Почему-то мне показалось, что все вокруг приостановило свой ход: туман застыл на одном месте, ветер больше не касался моих ладоней, оставив в покое мои взлохмаченные волосы, да и ночные жители городка просто-напросто растворились, оставив ночную мглу в полном одиночестве. Я не мог понять, что вмиг изменило все пространство вокруг меня, заставив вот так легко остановиться на полпути. Тайна ли моей души или очередная причуда Лореила? Не знаю, что и думать, но я очень хочу узнать, кому принадлежит этот жалобный плач, меняющий всю окружающую реальность вокруг меня.

Когда тело мое снова стало подвластно мне, я сделал пару осторожных шагов в сторону раскидистой старой ивы, со стороны которой разносилась скрытая мольба об утешении. Я не хотел напугать еще одну несчастную душу, загнанную в клетку собственного отчаяния, поэтому я тихо подкрался сзади, пробравшись сквозь тяжелые висячие ветви ивы.

Плач приближался ко мне все ближе и ближе, заставляя сердце мое биться в два раза быстрее. Какая-то неведомая сила овладела мной в эту минуту, ослепив не то божественным сиянием, не то дьявольским светом.

На изогнутой деревянной скамейке сидела девушка, тоскливо сокрыв свое лицо руками. Она тихо вздыхала, роняя горячие слезы на холодную парковую дорожку, которая тут же спешила поглотить тепло прекрасной особы. Ее белоснежные короткие волосы, касающиеся хрупких плеч, переливались на лунном свете необычным голубоватым оттенком, придавая незнакомке особенно таинственный образ. Насквозь промокшее легкое лазурное платье, прилипшее к ее тонкому телу, нисколько не скрывало ледяную дрожь, подаренную холодным дождем. Мне не хотелось прерывать ее плач, ее вечную муку от несносного ночного холода Сан-Лореила, ломающего кости, но не потому, что я не хотел помочь ей, а лишь потому, что в эту минуту она была самым прекрасным существом, которое мне однажды удалось повстречать в стенах проклятого городка.

Ее тонкие плечи трепетали, как тонкие крылышки нежной бабочки, попавшей в паутину к кровожадному пауку. Весь ее образ, такой легкий и хрупкий, запал мне в душу, но мне до сих пор не верилось, что я вижу ее наяву.

Моя рука сама по себе потянулась к ее нежному плечу, бережно легла на него. Холод резко ударил по моей ладони, отчего все мое тело пронзило неприятное ощущение онемения. Вздрогнув от неожиданности, она рывком обернулась назад, посмотрев на меня глазами, полными печали и немыслимой тоски. В этот момент мне не хотелось даже двигаться. Ее необычайно прекрасные голубые глаза, в которых застыла вся чистота нашего порочного мира, насквозь прожигали мою душу, не оставив мне и шанса на чудотворное спасение.

– Кто ты? – смахивая с глаз крупинки бриллиантовых слез, она тихо, едва различимо, задала мне вопрос, на который я не сразу нашел, что следует ответить.

– Твой друг, – спустя томительную минутную паузу ответил я, не сводя с нее своих настойчивых глаз. Мне казалось, будто я смотрел на самое настоящее чудо, о котором по вечерам матери рассказывают своим чадам, собрав их у теплого камина.

Она хотела было улыбнуться, но что-то внутри нее, какое-то едкое чувство, не позволило ей это сделать, снова сокрыв хрупкую душу от меня.

Холодный поток встречного ветра накрыл ее с головой, заставив все тело содрогнуться в неприятной конвульсии. Голубые глаза уже не смотрели на меня, опустившись вниз, став жестом какого-то глубокого разочарования. Не став медлить, я резким движением стянул с себя свой пиджак, бережно набросив его на ее тонкие плечи. Ее внезапно поднятые на меня глаза, полные непонимания и неожиданности, вновь застигли меня врасплох.

– Ты замерзнешь, – тихо обронила она, виновато потупив глаза.

– Я не боюсь холода. Никогда не боялся, – как-то сухо ответил я, зачем-то осмотрев ее с ног до головы. Она смущенно отвернулась от меня, укутавшись моим пиджаком, в котором она легко могла бы уместиться целиком.

– Спасибо, – на исходе сил ответила девушка, уткнувшись носом в мой пиджак. В этот момент она была донельзя похожа на беззащитного ребенка, которому была просто необходима защита. – Меня зовут Вейн. Странное имя, не так ли?

Я вовсе не ожидал, что она начнет подобный разговор, доверится мне, но, признаться, я был очень рад тому, что рядом со мной она чувствует себя в безопасности.

– Вовсе не странное. По-моему, оно очень красивое и точно создано только для тебя одной.

Она удивленно подняла на меня свои большие светлые глаза, которые буквально поедали меня без остатка.

– Почему только для меня одной? – Ее вопрос загнал меня в тупик. Она все больше и больше напоминала мне невинного ребенка, нежели взрослую девушку.

Немного помедлив, я все же подобрал нужные слова:

– Потому что ты такая одна.

Она больше не сказала ни слова, опустив голову вниз.

О чем она думает в эту минуту, когда я смотрю на нее, не сводя своих глаз? Ей, вероятно, неловко, но я ничего не могу с собой сделать. Мне хочется прикоснуться к ней, нежно обнять, но я боюсь, что она вмиг исчезнет, подобно первому снегу.

Краем глаза я заметил, как девушка начинала засыпать, все глубже погружаясь в сон, прижимая к себе мой теплый пиджак. Аккуратно подхватив ее на руки, я лишь на мгновение посмотрел на ее спящее лицо, освещенное лунным светом и тусклым блеском уличных фонарей. Тогда я еще раз убедился в том, что она реальна.