Читать книгу Ритуал для призыва профессора - Мария Лунёва - Страница 10

Внутри, несмотря на обшарпанный фасад, административное здание Академии поразило меня своей красотой и изяществом интерьера. Огромный просторный холл на первом этаже: витая широкая лестница с резными перилами, большие высокие под потолок окна, занавешенные тяжелыми темно-зелеными шторами из габардина, кадка с огромным цветущим кустарником посередине и сбоку даже на вид удобные диванчики с изогнутыми ножками и высокими мягкими подлокотниками. И все так красиво сочеталось в цветовой гамме. Даже этот куст, так похожий на азалию, идеально вписывался в интерьер и гармонировал с аляповатой розово-зеленой тканью диванов. Идеально! И это простой холл учебного заведения. Красота!

Но все это померкло, когда я подняла голову. На мгновение я лишилась дара речи, замерев как дитё, узревшее истинное чудо. Там на приличной высоте слегка покачивалась умопомрачительных размеров люстра, сияющая, кажется, сотней огоньков. Будто кто-то перевернул золотую ель и украсил ее иголки тысячами светлячков. При этом чудные красные, желтые, оранжевые огни постоянно перемещались, перескакивая с одной «ветки» люстры на другую.

И все это выглядело так… сказочно и нереально, что я замерла с поднятой головой. Сил оторваться от этого дива дивного не было.

– Ирина, что-то не так? – немного взволнованно спросил Хаул.

– Не мешай мне наслаждаться магией, – отмахнулась я от него, продолжая, как ребенок, глазеть на чудо.

– И это магия?! – мужчина даже как-то хмыкнул снисходительно. – Халтура мага средней руки. На всем экономили.

Мой внутренний ребенок возмутился.

– Это очень красиво, Хаул, не наговаривай. На такое вообще можно смотреть весь день, не отрываясь, – проворчала я.

Храмовник тихо засмеялся.

– Думаю, тогда и остальные элементы отделки тебе понравятся, – Хаул легонько приобнял меня за плечи и развернул в сторону винтажной круговой лестницы.

– Ух, ты, – не удержалась я восторга, – как во дворцах!

– Нравится? – мы подошли ближе и начали подниматься. – А теперь взгляни на картины.

Заинтригованная, я подалась вперед и буквально прикипела взглядом к ближайшему холсту. Ничего особенного. Простой незамысловатый пейзаж: море, чайки в небе, суденышко какое-то.

Простая картина… и вдруг!

Я четко ощутила солоноватый запах моря, услышала шум волн и крики птиц. Невольно подалась вперед и встала вплотную к «живому» пейзажу. Чувства стали ярче: я слышала ветер; облизнув губу, ощутила горечь соли.

Фантастически! Невероятно! Сказочно!

– Ну как? – ДартФао стоял все это время за моей спиной и следил за реакцией.

– Восхитительно, – прошептала я. – Хочу такую в свою комнату. И море, и горы и все хочу. Они наверняка дорогие. Где можно такую приобрести, Хаул? Это что-то нереальное!

Я с нежностью погладила раму. А потом с интересом посмотрела на другие работы магически одаренных художников. Дети, увлеченные странной игрой, чем-то напоминающую наши «фантики». Погрузившись в изображение, услышала детский смех и споры, лай собаки, которую и не разглядела поначалу за мусорным баком. А еще запах нечистот. Словно на мусорке или свалке какой были дети. Трущобы?! Да, наверное, так и есть.

– Как такое возможно?! – пораженно выдохнула я.

– Все эти работы, Ирина, детей простых деревенских и городских бедняков. Их легко купить за гроши на любом городском базарчике. Идея их разместить здесь принадлежала Эя Аалу. Расчет был очень прост: эти картины чудесны – каждый невольно остановится и спросит об авторе. И несказанно удивится, что писал эти, не побоюсь этого слова, шедевры не аристократ, а сын рыбака, например, – Хаул указал рукой на картину, изображающую море.

Я невольно улыбнулась, поняв, что так тонко прочувствовать красоту морского побережья, его вкус и запахи, может только тот, кто влюблен в него. Сын рыбака. Да!

– Нельзя занижать такой талант только потому, что родители положением в обществе прихвастнуть не могут? – выдохнула я. – Эти картины не могут стоить гроши. Они бесценны, уникальны. В них душа.

– Да, нельзя, – согласился со мной жнец. – У нас магическая академия и помимо целителей, стихийников и некромантов, здесь планируется обучать и художников. А может и лицедеев, и певцов. Всех, кто отмечен магией. До настоящего времени этим не занимался никто.

Я, наконец, оторвала свой взгляд от картины с детьми и внимательно посмотрела на некроманта.

– А как же театры, оперы? – уточнила я.

Он зло улыбнулся, какая-то ненависть скользнула в его взгляде.

– Только аристократы и для аристократов! Забавы богатеньких детей. И все это крайне безвкусно и напыщенно. Ярмарочные представления, где поют и разыгрывают шуточные сценки дети торговцев, в разы красочнее и захватывающее.

– Вот бы увидеть, – размечталась я.

– Увидишь, я свожу тебя в город, – услышала я он него.

– Это обещание? – быстро поймала я жнеца на слове.

– Это приглашение, Ирина, – он как-то странно на меня посмотрел, словно выжидая чего-то. Может за реакцией следил. А вообще непонятный он порою. Словно две личности в нем: простой человек и храмовник.

– Я с радостью его принимаю, – пролепетала я. Как бы там ни было, этот мужчина с каждой минутой нравился мне все больше и больше. Но я все не могла понять, сколько ему лет. Загадка! Вроде лицом юн, ровесник мой, а может и младше, а говорит, как человек многое повидавший и не один день поживший.

– Хаул, – окликнула я храмовника, что, уже поднявшись на три ступени, рассматривал еще один пейзаж, – сколько тебе лет?

– Потом, – он, не оборачиваясь, криво как-то даже проказливо улыбнулся. – Я отвечу на этот вопрос тебе потом.

– Когда? – уточнила я.

– Когда сочту нужным, Ирина, – чуть строже произнес он. – Когда это не будет иметь для тебя никакого значения. Позже.

Я поморщилась. Странная у него все-таки манера вести разговор. Вот вроде обходительный и внимательный мужчина перед тобой, мгновение, и он словно забывается, показывая довольно властный нрав.

– Профессор Холодова, Ирина, ну, где же вы? – снова знакомый голос и опять откуда-то сверху. Подняв голову, узрела перегнувшегося через перила ректора Фигра. Невысокий узкоглазый мужчина улыбался открыто, растягивая губы чуть ли не до ушей.

– Студент ДартФао показывал мне картины, ректор, – попыталась оправдаться я.

– А, это да! Возле них все останавливаются и замирают на пару минут. Мне стоило догадаться, что вас так задержало, – ректор исчез из виду. А через секунду я услышала, как кто-то быстро спускается к нам по лестнице. – Моя любимая вот эта, – появившийся рядом с нами Фигр ткнул длинным худым пальцем в одну из картин, висевшую чуть выше меня. – В одно время я даже утащил ее к себе в кабинет, но слишком быстро понял, что скрывать ее от чужих глаз нельзя. Оцените ее, Ирина, думаю, вы не останетесь равнодушной.

Пожав плечами, я поднялась на пару ступеней и остановилась у полотна. Вроде ничего необычного: пустой дом, грязь по углам, обшарпанные серые стены, развалившаяся каменная печь, зола, рассыпанная на полу, и сшитая явно неумелыми руками игрушка, отдаленно напоминающая зайца.

Придвинувшись ближе, я всматривалась в детали, как вдруг услышала надрывный детский плач, срывающийся на вой. Слух резанул звук розги и яростный визжащий крик женщины. Снова звук удара, просто душераздирающий безумный крик совсем маленького мальчика.

Пошатнувшись, я оступилась на лесенке и попала в крепкие объятья Хаула. На моих глазах проступили слезы. От волнения все внутри дрожало.

– Что это было? – хрипло севшим от нахлынувших эмоций голосом спросила я.

– Картина называется «Графиня изгоняет дар жнеца из сына кухарки», – тихо ответит ректор. – Это напоминание всем нам о том, зачем мы всем этим занимаемся. – Ректор обвел рукой пространство, намекая, видимо, на саму академию.

– Не понимаю, – честно призналась я.

– Это первопричина, Ирина. Крик о том, что наше общество нуждается в переменах, – пояснил Хаул.

Кивнув, я еще раз посмотрела на опустевший дом, растресканные рамы и кролика. Именно эта грязная игрушка приковывала к себе внимание. От ее вида мурашки по коже бежали, на душе становилось холодно и тоскливо.

– Но почему это нарисовано так? – шепнула я.

– Потому что мальчик умер, – негромко произнес Хаул. – Дом опустел, огонь в печи погас и игрушкой больше некому играть. Родители ребенка перебрались в другую деревеньку, а девочка, что стала свидетелем расправы над своим другом, нарисовала это и хранила у себя много лет. Она аристократка и боялась даже признаться, что водила дружбу с поваренком. Но боль осталась, и жила в ней долгие годы. Она и сейчас здесь, в этой картине. А когда женщина узнала, что кто-то подал идею об открытии специальных школ и академий для магов из низших слоев, то поддержала эту идею и принесла этот холст нам, попросив показать всем. Рассказать каждому о том ужасе, что она пережила ребенком. Поведать о ее боли. Она поделилась ею со всеми. Кому-то покажется это странным и даже ненормальным. Но эта картина будет висеть здесь, и ужасать каждого, кто в нее решит всмотреться.

– Это действительно ужасно, – тихо произнесла я.

– Вам так не понравилась картина? – ректор Фигр прищурился, словно пытаясь проникнуть в моё сознание.

– Ужасно то, что творится в вашем мире. Ужасно, что какая-то графиня может вот так просто взять и садистки убить ребенка, и никто не посмеет ее остановить. Ведь были же свидетели!

Хаул зло рассмеялся.

– Еще десять лет назад, Ирина, таких как я убивали. Не прибери меня к себе храмовники, умертвили бы. Теперь все иначе! А с твоим приходом, мы можем смело надеяться, что и эта академия получит лицензию, а вместе с ней и подарит надежду тысячам детей.

Услышанное меня слегка шокировало.

– А как лицензию получили предыдущие академии? У вас все же есть анатомы?

– Нет. В предыдущих пришлось отказаться от специальности «некромантия» и «целительство», – ректор говорил серьезно и немного взволнованно.

– Но я ведь могу обучить своему предмету и тогда у вас будет много квалифицированных преподавателей. На все академии хватит!

Ректор расплылся в доброй ухмылке и медленно кивнул.

– Вот на это, Ирина, я и рассчитываю. Вы у нас как великая драгоценность. Ваши документы – это словно дар богов. Я надеюсь, вы не будете возражать, если самые ценные из них, а именно рефераты, я оставлю в своем кабинете в сейфе.

Немного отойдя от впечатлений, что оставила картина, я, улыбнувшись, кивнула. А самой смешно стало. Да кому они нужны, рефераты эти. Я их забрала из чистой вредности. Чтобы Лешику, ну совсем, ни одной бумажки не досталось. Так что рефераты эти я могу вообще, кому угодно задарить и не вспоминать о них.

– Забирайте их себе. Размножьте и отдайте другим академиям, целителям, преподавателям. Да, кому угодно! У меня есть книги, много с иллюстрациями.

Внезапно Хаул как-то странно сжал меня в тисках объятий, и я разом умолкла. Лицо ректора стало просто каменным.

– В мой кабинет срочно, – рявкнул он. – Хаул бери своих, за кого голову на плаху можешь положить, и заберите все из ее комнаты, – обернувшись к слегка опешившей мне, пожилой мужчина добавил словно извиняясь: – так нужно, Ирина, и так безопаснее для вас же. Но обо всем исключительно в моем кабинете.

– Пригласить проректора? – сухо спросил Хаул.

– Не сейчас, мой мальчик. Кажется, мы получили несколько больше, чем желали. Пойдемте, профессор, – Фигр кивком головы пригласил меня последовать за ним.

Но не успела я сделать и шагу, как услышала над самым ухом.

– Все было во сне: богиня, межмирье, дороги, парящие в пространстве. Все сон!

– Да, – я облизала пересохшие губы, – уснула за рулем, так бывает, когда едешь весь день.

– Ты умная женщина. Молчи обо всем. Не показывай сколько на самом деле ты знаешь.

– Почему?

– Среди преподавателей есть и те, кто не желает пускать челядь в стены академий. Слишком много странностей. Слишком много бед свалилось на головы тех, кто пытается изменить ситуацию в империи. Про книги ты верно сказала, но обо всем остальном молчи.

– Если спросят откуда книги? – я растерялась и чуточку испугалась, узнав про некие странности.

– Личная библиотека, – тихо ответил Хаул. – Перевозила в новый дом.

– Да, – я уверенно кивнула. – Я переезжала в другой город, поэтому все со мной.

– Это идеально, вот так всем и говори.

– Ирина, – голос ректора сверху звенел от нетерпения, – ну куда вы опять подевались?!

– Иди и не говори ничего лишнего. Если сомневаешься – молчи. О колеснице своей железной – молчи.

Внезапно я ощутила его дыхание на своем виске, а затем и легкий поцелуй, смутивший меня, и заставивший вмиг покраснеть. Никогда еще моё тело так остро не реагировало на мужскую близость.

– Иди, Ирина, – легонько подтолкнув меня вперед, Хаул спустился и исчез в серой тени угла.

Моргнув, я даже как-то затрясла головой, все еще не веря собственным глазам. Но он действительно уходил куда-то в тень. Вот был и словно растаял. Жуть, но так интригует. Подняв голову, еще раз подивилась люстрой, усеянной светлячками. Красота.

– Ирина, – голос ректора быстро вернул в реальность.

Развернувшись, я через одну ступеньку заскочила на второй этаж. Кабинет ректора оказался сразу напротив лестницы. Чудные резные двери были распахнуты, открывая взору приемную. За круглым, вполне себе обычным, столом восседала грозная на вид секретарь с тяжелыми очками на носу и зализанными в дульку редкими жирными волосюшками, и прожигала во мне дыры тяжелым взглядом.

Приподняв бровь, я скользнула мимо нее к стоящему в проходе своего кабинета ректору.

– Мадам Угра, никого ко мне не пускать кроме Судоу и храмовников, – приказал он.

Угриха снисходительно кивнула и принялась что-то старательно выводить пером по белоснежному листу бумаги. При этом в приемной стоял такой противный скрип, что зубы сводило.

Войдя в кабинет ректора, я откровенно разочаровалась. После люстры и картин я ждала очередного чуда. А увидела простой, местами обшарпанный, стол, которому скорее место в каморке сторожа, а не в кабинете руководителя высшего учебного заведения. Над столом висел портрет некого напыщенного лица, восседающего на троне. Вид, по всей видимости, местный император имел грозный. Он так хмурился и скалился в улыбке, что создавалось впечатление, что у мужика запор и никак иначе. По бокам от стола – два простых шкафа с многочисленными полками заваленными бумагами. Покрутив головой, заметила сейф, размещенный напротив окна. Тут же вспомнился фильм про грабителей, которые подсматривали нужный код в бинокль.

Хотя, вот именно эта металлическая коробка меня и заинтриговала.

– Ректор Фигр, а как в вашем мире дела обстоят с техникой? – полюбопытствовала я.

– Осваиваем потихоньку, но до той железной колесницы, в которой прибыли вы, нам еще далеко. Я должен попросить у вас прощения, но, не удержавшись, я все-таки осмотрел вашего железного коня, но так и не понял, на какую кнопку или педаль нужно нажать, чтобы она тронулась с места.

Я покосилась на старичка, хотела было уже пуститься в объяснения, но вспомнила предостережение Хаула о том, что нужно меньше болтать и больше слушать.

– Автомобили сложны в управлении, – я замолчала, подбирая слова. – Вождению долго обучаются и сразу ни у кого ничего не едет.

– А вы можете обучить, – взгляд ректора сделался хитрющим.

– Нет, – я ответила так резко, что сама испугалась. – Для этого нужны учителя, которые знают все правила дорожного движения… ну, и принцип действия всех деталей авто.

Ректор Фигр смотрел на меня так, словно я ему великие тайны вселенной раскрываю. А я не знала, как бы помягче соврать. Оказалось, что вешать лапшу на уши – это сложно. Спас меня в очередной раз Хаул, явившийся с моим баулом через дверь. За его спиной на мгновение показалась недовольная угринская моська, преисполненная любопытством, но заметя на себе мой взгляд, секретарь скрылась из виду.