Читать книгу По дороге на Оюту - Мария Лунёва - Страница 8

Проснулась я от того, что кто-то в один миг выдавил из моих легких весь воздух. Этот кто-то не просто упал на меня, а еще и нанес мне обжигающе колючий удар локтем под дых. Хватая ртом воздух, я все не могла понять: где я и что вообще происходит.

– Извините, – в нос ударил сильнейший аромат стойкого перегара и немытого тела. У нас в трущобах бомжи приятнее благоухали, наверное.

После этого вежливо-вонючего извинения туша с меня слезла и, пошатываясь, двинулась дальше по проходу. Я же судорожно сообразила, что это за помещение и как я сюда попала. Воспоминания с болью врезались в реальность. Война окончена, мы проиграли: дома, мамы больше нет. А я сделала самую большую глупость, на которую только была способна. Я села на корабль, летящий на неизвестную пересадочную станцию. Вокруг меня какой-то сброд. А я одна и помочь мне некому.

И ко всем моим бедам прибавилась еще одна. Я банально хотела в туалет. Было такое чувство, что у меня в глазах скоро забулькает. И тот факт, что я не знаю, где тут санзона, может обернуться катастрофой для моей репутации. Хотя, глядя на окружающих, подумалось, что для них сходить под себя вполне может оказаться нормой. Как они вообще нашли деньги на перелет? Откуда такие средства у столь морально деградированных личностей? Нет, конечно, здесь были и приличные нелюди, но их можно и по пальцам пересчитать.

Я ощущала все более настойчивые физиологические позывы отправиться на поиск санблока. Осмотревшись, обнаружила, что сосед мой отсутствует. Так что спросить у него, где отхожее место, возможности нет. А время поджимает: мой организм вечно терпеть тоже не сможет.

Потирая ноющую после удара грудную клетку, я, кряхтя, поднялась. Вокруг ходили, общались между собой пассажиры. Но вот никто не располагал к знакомству. Поэтому я решила, что вполне в состоянии отыскать туалет и сама.

Двинувшись по проходу, тут же была остановлена. Рослый миранец схватил меня за плечо и, осмотрев с ног до головы своими огромными немигающими кошачьими глазами, скривился в улыбке.

– Вещи, – промурлыкал он.

– Что? – непонимающе я таращилась на его звериные уши, торчащие из копны темно-рыжих волос.

– Не оставляй здесь вещи, – медленно повторил он, – носи всегда с собой. Надевай рюкзак так, чтобы висел спереди. Запомнила?

Стыдливо покраснев, поняла, что мужчина абсолютно прав. Я, рассеянная клуша, совсем забыла о своем имуществе и оставила сумку лежать на койке.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я миранца.

Вернувшись, я подхватила рюкзак. Быстро надела его на плечи так, что теперь он болтался спереди. И тут до меня дошло, что неплохо бы спросить у этого нелюдя, где тут туалет и кормят ли. Ведь он вроде как не злой и прилично выглядит. Обернувшись, я побежала по проходу, ища глазами рыжего миранца.

– Простите, – окликнув его, я, наконец, остановилась и перевела дыхание.

– Что у тебя еще случилось, красавица? – раздалось немного смешливое надо мной.

Вскинув голову, уставилась на инопланетного мужчину – кота. Он так тепло улыбался. На вид ему было около сорока лет, ну это если бы он был человеком, а так даже и определить затруднялась.

– Так и будешь молчать? – улыбка стала шире и теплее.

– А где тут… ну…комната для нужд, – выдавила я из себя.

– Каких нужд? – весело отозвался миранец.

Каких-каких, а таких! Ведь все он понял, стоит тут и забавляется за мой счет.

– Не важно, – буркнула я тихо и попыталась пройти мимо мужчины.

– Если ты про АСУ, то оно расположено перед столовой. Это по коридору направо.

Надо же, ответил. Я и забыла, что туалет на космических кораблях носит гордое название ассенизационно-санитарного устройства или попросту АСУ.

Прошмыгнув мимо мужчины, понеслась на выход. АСУ там или туалет мне все равно. Главное, чтобы было, куда отходы жизнедеятельности организма слить.

Искомая комната нашлась быстро. Привычного разделения на мужской и женский я не заметила. Хотя, если тут пассажирские отсеки общие, без разделений, что уж говорить.

Быстренько решив проблемы организма, я несмело, по стеночке, отправилась на разведку в столовую. Признаться, у меня уже кишечник к спине прилипал – так кушать хотелось. Это помещение я нашла ещё быстрее предыдущего. Тут стоял такой галдеж, что слышно было издалека. За легкими пластиковыми столиками сидели, в основном мужчины и рубились в карты. У дальней стены виднелся стандартный пищевой аппарат. Но тех, кто действительно использовал столовую по прямому назначению, было мало – основная масса пассажиров следила за игрой.

Вокруг в воздухе витал такой азарт, что я немного расслабилась. Моё появление никто не заметил. Проскользнув к аппарату, я пыталась сообразить, как извлечь из него еду. Думать долго не пришлось. Бесцеремонно и даже нагло оттолкнув меня плечом в сторону, к пищевому аппарату подошла та самая землянка, что вчера распутно виляла пятой точкой перед мужчинами. Достав из бюстика карточку с номером койки, она вставила ее в специальный проем, тут же, после коротенького жужжания, аппарат ей выдал пластиковый контейнер с едой и бутыль с водой. Как только она отошла, я повторила ее действия и получила свою порцию пропитания.

Тихонечко сев у дальней стены, подальше от игроков, принялась то ли завтракать, то ли ужинать. В емкости оказался вполне обычный белково-углеводный бульон с полным комплексом витаминов и микроэлементов. Таким кормили на Земле обычно в больницах, он мог обеспечить организм калориями на весь день. Так что ужина тут явно не выдают, обеда хватает на весь день. Ела я быстро и жадно. Голод душил и подгонял быстрее махать ложкой.

Главное тут – бульон не рассматривать. Просто, мутная склизкая жижа визуально напоминала… ну, словно у повара насморк случился.

Уже убирая контейнер в блок самоочистки, заметила своего соседа. Вошедший марионер внимательно осматривал помещение и явно кого-то искал. Как только его глаза остановились в какой-то точке, он призывно нагловато улыбнулся. Моё сердце на краткий миг сбилось с ритма. Вот такой вот расслабленный он выглядел безумно красивым и мужественным. В душу пробралась холодная змейка зависти к той женщине, которой он так улыбался. Все так же виляя задом, к нему приблизилась, вдруг ставшая ненавистной мне, землянка. Столько томности было в ее взгляде и женственности.

Еще бы с такой внешностью. Медовые волосы, пышные формы – все в ней гармонировало и завлекало мужчин. Взяв за руку, марионер вывел ее из помещения. Я же готова была разреветься на месте. Глупо. Конечно, он мне никто и мы даже незнакомы. И рассчитывать мне вообще не на что. Но это первый мужчина за всю мою сознательную жизнь, который так сильно запал мне в сердце. Я завидовала той, на которую он посмотрел и возжелал.

Мне до нее, как с Земли до Луны пешим ходом.

Да, я кипела от зависти и полнейшей неуверенности в себе. Забросив бутылку с водой в рюкзак, я двинулась на выход. Нервно и рассеянно кусая нижнюю губу, брела по коридору обратно в жилое помещение. У самого входа в первый большой пассажирский отсек заметила еще одну дверь, на которой красовался знак санитарной промывочной зоны. Робкая надежда на то, что тут все-таки есть душ и место, где предоставляется возможным хотя бы одежду сменить, ярко вспыхнула и не желала угасать. Осторожно надавив на панель сенсорного замка, отворила дверь. Несмело заглянула в помещение и тут же забыла, как дышать. Лицо вспыхнуло, и жар смущения прошелся по всему телу.

Прямо передо мною мой сосед с женщиной… Занимались этим. Нет, они еще были в одежде, вернее он был, а вот у нее все женские прелести уже на виду. От шока мысли сбивались в кучу.

Заметив меня, землянка грозно сощурилась и грубо выкрикнула:

– Пошла вон, занято.

Обернулся на ее вскрик и марионер. В его взгляде было столько злобы и холода.

– Я не знала, что вы тут… – рвано выдохнула я, – простите.

Развернувшись, я позорно сбежала. Принимать душ и переодеваться мне в миг расхотелось. Добравшись до своего места, забралась на кровать и, сжавшись, уже привычным жестом накинула на себя одеяло. Здесь в коконе я чувствовала некоторую безопасность и главное – уединенность. Меня никто не видел. Словно и не существую я.

Время тянулось мучительно медленно. Я ждала только одного – когда погаснут лампы дневного освещения и пассажирский отсек погрузится в полумрак. Для меня это будет еще один прожитый день.

Бестолково прожитый день. Потерянный день.

В какой-то момент я отчетливо уловила, что на кровати больше не одна. Хотя наши места и были отделены друг от друга, но, по сути, они стояли вплотную, и создавалось впечатление, что это двуспальная кровать. Я чувствовала, как продавился его матрас, слышала, как скрипнули пружины, и молилась высшим богам только об одном, чтобы он не притащил эту женщину сюда и не занялся с ней любовью у меня на глазах. Уж слишком быстро он вернулся.

Так нелепо и глупо ощущать ревность. Я не понимала, откуда вообще пришло это чувство. Ревновать незнакомого мужчину к продажной женщине. Что же со мной творится?

«Стресс» – мелькнула мысль. Просто я не в себе.

Слишком много горя, слишком резко изменилась жизнь. Мне не за кого ухватиться. Я подсознательно ищу того, кто смог бы меня поддержать. А этот мужчина сильный и решительный, смелый и огромный, поэтому я и реагирую так на него. Эта мысль, пришедшая мне в голову, успокоила. Да, я просто подсознательно ищу сильного человека, чтобы спрятаться за него. Никакой влюблённости здесь нет. Я не могу влюбиться в незнакомца. Это просто стресс и желание найти поддержку и опору.

Судорожно выдохнув, я только сейчас заметила, насколько напряжена. Как сильно сжимаю в ладонях ручки рюкзака, как неприятно побаливают искусанные губы. Сглотнув застрявший ком в горле, я заставила себя немного расслабиться. Все пройдет. Как только я немного приду в себя, эта никчемная влюбленность исчезнет. Я все забуду и посчитаю это небольшое путешествие просто плохим сном и сотру его с памяти.

Крупные непрошенные капли слез скатились по моим щекам.

Как глупо все вышло. Я так долго ждала, чтобы мне хоть кто-нибудь из мужчин понравился. Все гадала, какой она будет – моя первая любовь. И такой абсурд. Всхлипнув, я попыталась ладонью вытереть слезы.

Одеяло резко слетело с моей головы, а меня в упор очень зло рассматривал марионер. Испуганно я попыталась вновь скрыться под одеялом, но его буквально вырвали из моих рук и откинули в сторону.

– Ложись нормально на кровать и вытри эту сырость с лица, – от его голоса стало холодно. Поежившись под взглядом желтых глаз, я неуклюже проползла вперед и легла. Хоть слово сказать ему против, я не смогла. Опасалась.

– Ко мне лицом ложись, а не к этому чахоточному, – рыкнул на меня мужчина.

Я послушно перевернулась на другой бок и сильно сжала веки. Сверху на меня опустилось одеяло.

– Что ты вообще тут делаешь, малышка? – Такого вопроса я не ожидала.

Растерявшись окончательно, распахнула глаза и уставилась на него, не зная, как реагировать на его фразу.

– Земляночка, что ты потеряла на этом корабле? – повторил он вопрос.

– Не знаю, – честно ответила я, – хотела сойти, а они не пустили. Начался предстартовый отсчет, – мой ответ самой показался сумбурным и каким-то жалким.

– А, понятно, куда ты тогда так резво рванула, – процедил он сквозь зубы, – как тебя звать?

Я насторожилась, зачем ему это знать? Что он вообще ко мне с расспросами полез? Какое ему дело до глупой землянки?

– Мне каждый свой вопрос дважды повторять или ты с первого раза его понимаешь?

– Я Анита, – прошептала я, напуганная его резкостью. – Анита Корф.

– Анита, – повторил он мое имя.

– И куда же ты летишь, маленькая Анита? – мне показалось, что на его устах появилась нежная улыбка.

– На какую-то станцию, а оттуда на Оюту, – тихо прошептала в ответ.

Я уже сама запуталась со всеми пересадками и даже забыла, в какую космическую дыру вообще билет покупала.

– И кто же тебя, солнышко, надоумил лететь на Оюту? – на его лице отразилось удивление.

– Никто, – опустив глаза, поняла, что сейчас он окончательно убедится в том, что я непроходимо тупая баба. Потому как лететь неизвестно куда одной с моим характером, в моем положении, да еще и при таких обстоятельствах, не обдумав все, не разузнав, что да как, может только недалекая особа, страдающая скудоумием.

– Никто? Что же ты проснулась утром в мягкой постельке и решила, что тебе очень надо лететь на край вселенной? – хохотнул он.

– Нет, – я подняла на него взгляд, – мне больше некуда лететь, дома больше нет. Ничего не осталось. Так какая разница куда лететь?

– Ааа, – его взгляд стал серьезней, – подлые марсиане отобрали у землянки теплый дом и обобрали до нитки.

Я не понимала, чего он хочет от меня добиться. Почему он терзает меня своими расспросами и рычит в мою сторону?

– Нет, – мой голос дрожал, – это были дезертиры. Свои пришли и уничтожили все.

Схватив одеяло, я сильно дернула его на себя. Больше разговаривать с ним или еще с кем-либо я не хотела. Я не заслужила его злость. Если он ненавидит землян – это его беда, не моя.

Но моё призрачное уединение продлилось недолго. Одеяло вновь сдернули с лица. Сжавшись, я ждала его дальнейших действий. Теперь я боялась и его.

– Где твои родители? Ты хотя бы совершеннолетняя? – спокойно задал он очередной вопрос.

– Какая вам разница, где они и сколько мне лет? Какое вам дело до меня? – пропищала я таким жалким голоском, что самой противно стало от своей беспомощности и немощности.

Я ожидала, что он разозлится еще больше или оскорбит. Но он просто смотрел на меня сверху вниз абсолютно нечитаемым взглядом.

– Я не люблю, чтобы мои вопросы оставались без ответов, – запомни это на будущее. Мне напомнить тебе вопрос?

Да что это вообще такое? Хныкнув, я прошептала:

– Просто оставьте меня в покое и забудьте, что я вообще существую.

– Не выйдет, у меня память хорошая, – ухмыльнулся он. – Где твои родители, Анита?

– Мамы больше нет, а отец на Ио.

Крепко обняв рюкзак, я ткнулась в него лицом. Мне так захотелось вынуть хоть одну фоторамку и взглянуть на мамочку.

– Почему не осталась с отцом? – мужчина мягко дернул за лямку моей сумки и, вынув ее из моих рук, убрал в сторону.

– Он не пришел встречать, вызвал бригаду медиков и договорился с охраной, чтобы они меня им сдали, – немного сбивчиво ответила я.

Бровь на лице марионера медленно поползла вверх. Холодная маска окончательно слетела с лица. Сейчас он выглядел озадаченным.

– Ты чем-то больна?

– Нет, ничем, – шепнула я, без рюкзака в руках я чувствовала себя неуютно, не за что было спрятаться.

– Зачем тогда больница? – мужчина осторожно убрал пару прядок волос, упавших мне на лицо. – Анита, расскажи все, и я постараюсь тебе помочь.

– Он меня в психушку сдать хотел, – я нервно рассмеялась. – Подумал, что я на голову больная. Хотя чего уж там, правильно решил.

Злость поднималась внутри удушающей волной. Я судорожно схватила край одеяла и сжала со всей силы. Так гадко на душе стало. Захотелось оттолкнуть от себя мужчину и обидеть его. Чтобы он больше не лез ко мне с вопросами и приказами.

– Тихо, маленькая, – мужская ладонь нежно погладила меня по волосам.

Этого оказалось достаточно, чтобы я мгновенно успокоилась и расслабилась.

– У меня в детстве были проблемы с психикой, – честно призналась я, – но меня вылечили. Я здорова. И психически, и физически. А он даже не встретил, зато успел место в психушке для меня подготовить. А мамы больше нет, я оставила ее дома, укрыв своим детским пледом. Ее нет. Ничего нет!

Я разрыдалась. Такой стыд и боль. Стыдно за то, что слабая такая, а больно оттого, что ничего не вернуть и не исправить.

– Ты есть, – ладонь теплая и неожиданно нежная скользнула по моей щеке, стирая слезы, – это главное.

– Нет, – я хмыкнула носом, пытаясь успокоиться, – меня тоже нет. Это вопрос времени. Я не смогу выжить.

Понимание этого оглушило. Я не смогу выжить одна. Просто не смогу. Все мои попытки куда-то переселиться, улететь, сбежать – это жалкие попытки уцелеть. А по факту: не изнасилуют, не убьют здесь, так свернут шею потом.

– Выживешь, – марионер странно окинул меня взглядом, – это, Анита, я тебе обещаю.

Какая-то расчетливая усмешка исказила его лицо. Не злая, а именно расчетливая.

– А вы кто? – голос звучал хрипло и жалко. – Как вас зовут?

– Ммм, – он чуть склонился ко мне. В жёлтых глазах вспыхнуло озорство, – значит интересен. Я – Демьян Стартхов. Запомнила?

Я кивнула.

– Ну, тогда повтори.

– Демьян Стартхов.

Он улыбнулся, лицо его преобразилось: стало мягче и теплее.

– Вот и умница, а теперь спи. Больше тут заниматься нечем.