Читать книгу Небывалые были - Мария Мартова - Страница 12

Стояла долгая и нудная осень. Собралась как-то Марья Гавриловна пироги стряпать. Сняла с полки тяжелый мешок с мукой да по немощи своей и выронила его. Упал мешок на пол, а мука взяла да рассыпалась. Белой пургой завьюжила по всему дому.

– Вот беда, – запричитала старушка.

Но делать нечего. Натянула она себе на голову толстый черный платок, изрядно потрепанный и обвисший неровной бахромой по краям, обула стоптанные рваные галоши, чтобы в грязи не увязнуть, взяла в руки старомодный потертый зонт с длинной ручкой от дождя и пошла на базар.

Вышла она на улицу, закрыла за собой покосившуюся калитку, глянула на небо. А там, прямо над ее домом, нависла огромная туча, низкая, кривая, черная.

– Смотри, смотри. Наша Горевуха прямо как эта черная туча, – услышала она вдруг веселый детский голос.

Своими подслеповатыми глазами старушка не могла видеть в полумраке двух сорванцов, сидевших верхом на соседском заборе. Но зато она хорошо слышала неприятный для нее разговор.

– Ага, точно, – согласился второй мальчишка, – или как старая ворона с крыльями. Зонт у нее дурацкий. Сейчас вот-вот улетит на нем. Ха-ха-ха!

Его приятель присоединился к хохоту, и оба насмешника чуть не свалились с забора. Старуха, подойдя ближе, пригрозила озорникам вытянутым вверх крючковатым пальцем и пообещала страшную напасть на их головы за непочтительное отношение к ее старости. А сама, не прерывая гневного бормотанья, сложила с трудом свой серый с длинной ручкой зонт и, опираясь на него, как на клюку, поплелась по топким грязным лужам на сельский рынок.

Молодая пышная, как свежий каравай, девка в нарядном ярко-красном платке и таких же сапожках вешала тяжелый чугунный замок на рыночные ворота, когда к ним добралась-таки Горевуха, уставшая, промокшая, вся в грязи.

– Поздно уж, бабуся, – сообщила ей пышнотелая торговка. – Все ушли по домам. Да и вам пора уж. Погода, смотрите, портится. Того и гляди, ненастье начнется.

Она равнодушно стала грызть бублик с маком, а потом вытащила из широкого кармана другой и сунула старушке в руку на утешение. Но та с пренебрежением отбросила протянутый гостинец.

Девушка однако ничуть не обиделась и лишь пожала пышными плечами. Укутавшись потеплее в платок, она поспешила в глубь улицы догонять подругу, чтобы вместе пойти поскорее домой.

«И что это Милка так легко оделась?» – подумала она, глядя на тоненькую кроличью душегрейку на подружке.

Милка, то есть Меланья, Прохорова жена, маленькая худенькая девушка с большим ведром в руке, мелко семенила по скользкой дорожке, дрожа от пронизывающего ветра, и то и дело останавливалась, чтобы потоптаться на месте и немного согреться.

– Полинка, это ты? А я тебя все никак не дождусь, – пожаловалась она догнавшей ее подруге, дыша на свои окоченевшие руки, и показала головой на стоявшее рядом с ней ведро, полное угля. – Вон, запасаюсь. Нынче холод будет, у-у-у!

Та согласилась, и обе, подхватив тяжелое ведро, весело побежали прочь.

А старушка осталась одна на пустынной дороге посреди чужих домов с запертыми дверями и наглухо закрытыми ставнями на окнах. А холод все приближался и с каждой минутой грозился перерасти в настоящую стихию. Вскоре с неба крупными хлопьями повалил густой снег, и все вокруг погрузилось в непроницаемую мглу.

Пока Горевуха ковыляла к своему дому, совсем стемнело. Она едва различала дорогу в беспросветном снежном мраке. Ноги в резиновых галошах немилосердно скользили по заледенелым лужам. Зонтик нисколько не помогал преодолевать глубокие сугробы. Вскоре снегопад превратился в настоящее бедствие. Пурга поднялась с такой силой, что скрыла из виду дорогу. Старуха окончательно сбилась с пути. Подбитой птицей рыскала она среди белого безумия, не находя дороги и не зная, у кого просить помощи. И только глухое безлюдье бесконечных улиц с заметенными по самые окна домами, похожими один на другой, окружало несчастную скиталицу. Не было никакой надежды вырваться из этого снежного плена.