Читать книгу Женщина на пике мозга - Мария Микулина - Страница 7

⠀

Я возвращалась из командировки в Лондоне, где под присмотром специально обученных людей наблюдала, как бреются чужие мужчины. Серьезно. Выезд организовала марка бритвенных принадлежностей, которую я называть не буду, но намекну, что лучше этой марки для мужчины нет.

Мы побывали на заводах марки в ближайшем Подлондонье, где добровольцы каждый день приходили и брились через стекло от серьезных ученых, с пристрастием записывающих, с какой щеки и под каким углом доброволец начинает бриться, с какой стороны раковины кладет бритву, сколько раз шмыгает носом после каждого цикла бритья. Вся эта информация позволит в дальнейшем делать все более и более совершенные бритвы, которые когда-нибудь – я в этом более чем уверена – захватят власть на земле.

Нашу пресс-группу поселили в шикарном бутик-отеле в Кенсингтоне. То есть холл, ресторан, лифты – все это было несомненно шикарным. Мой номер в мансарде размером с кухню в хрущевке был, пожалуй, поскромнее. Ну что поделать, это Лондон. Зато в ванной я обнаружила кучу маленьких баночек другой французской марки, которую я не буду называть. Скажу лишь, что… Ладно, это L’Occitane. Ну не придумали они себе узнаваемый слоган, что поделать. Так вот, в тот момент, когда я увидела эти баночки, я точно знала, чем будет забит мой потертый рюкзак.

Следующие дни командировки я старательно рассовывала баночки с шампунями, кондиционерами и телами для тела по карманам, так чтобы их не обнаружила горничная – и снабдила меня новыми полными баночками.

Но все хорошее когда-нибудь кончается, даже командировка в Лондон. И вот я уже стою в хвосте длиннющей очереди на досмотр в Хитроу.

Очередь движется драматично медленно: все дети в радиусе 15 метров уже успели по три раза поплакать, все взрослые поругаться, а я – прочитать все объявления, расклеенные на стене вдоль очереди. И тут до меня доходит смысл одного из объявлений. «Ледис энд джентльменс кайндли…» Пожалуй, не буду приводить его дословно. Смысл объявления таков: если вы не засунете все свои пузырьки в маленькие пластиковые пакетики, которые можно взять в начале очереди, мы за себя не отвечаем.

Страх потерять главные впечатления от Лондона – баночки L’Occitane – пронзил все мое существо. Ведь драгоценные баночки лежат в моем рюкзаке привольно и хаотично, не зная цепких объятий пластикового пакетика! А очередь между тем уже почти добралась до рамок досмотра. Действовать нужно было не медля ни фута (или в чем там англичане измеряют время).

Но сначала короткое отступление. Вы наверняка задаетесь вопросом, почему я не сдала баночки в багаж. Очень просто – я принципиально путешествую без багажа, с ручной кладью. Это дает мне возможность почувствовать себя вольным бэкпекером, человеком мира. Правда, санкционного сыра я набираю не как человек мира, а как вполне себе постсоветский человек. Поэтому на обратном пути я всегда выгляжу, как Нонна Мордюкова в начале фильма «Родня». Короткое отступление закончено.

Я обернулась к стоящему за мной человеку. Человек оказался вытянутым светлым пятном – я была слишком захвачена планом по спасению своих тюбиков, чтобы обращать внимание на детали внешности незнакомца.

– Пожалуйста, посторожите мой рюкзак. Я на минуту!2

Нужно отдать должное мужественности пятна: учитывая количество террористических актов в Европе и нервную обстановку, свойственную всем аэропортам мира, оно вполне могло завопить «Бомба»! Тем более что, положа руку на сердце, мой рюкзак за много лет путешествий и походов в баню действительно выглядит как идеальное хранилище для бомбы. Но нет, пятно героически промолчало.

Я же тем временем метнулась в начало очереди и начала истерично выдергивать пластиковые пакетики из прародительницы пластиковых пакетиков – пластиковой тумбы. Когда я вернулась к своему месту в очереди, пятно услужливо кивнуло на мой рюкзак – оно продвинуло его вперед вместе со своими вещами.

– Спасибо, о, большое вам спасибо, сэр! – страстно поблагодарила я и, усевшись на корточки, начала раскурочивать рюкзак в поисках тюбиков, чтобы разложить их по пластиковым мешочкам.

Очередь в который раз замерла. Младший отпрыск многочисленной арабской семьи затянул из коляски скорбную песню.

– Он просто озвучивает то, что все мы думаем, – поделилась я своими соображениями с пятном. Пятно одобрительно хихикнуло в ответ. И тут я обернулась и впервые его разглядела.

Пятно оказалось высоким блондином лет 40-ка, с живописной бородой и в интеллигентных очках. Но только я собиралась обворожительно улыбнуться и встряхнуть волосами, как очередь с треском, подобно весенней реке, пришла в движение.

Меня всегда досматривают с особым пристрастием. Удивительно: мое открытое славянское лицо не вызывает никаких вопросов на родине, но в европейских аэропортах меня непременно ощупают и проведут тест на наркотики. Видимо, за наркотрафик в Европе отвечают как раз люди с открытыми славянскими лицами. Этот раз не был исключением: меня долго и нудно досматривали и проводили по рукам бумажкой-тестом на выявление разных запрещенных препаратов. Впрочем, я не жаловалась. Лишь бы тюбики L’Occitane не отобрали.

Когда меня наконец освободили и отпустили в зону ожидания, бородато-очкастого красавца и след остыл. Тем лучше: в планах у меня был налет на дьюти-фри. Закупившись всем необходимым – чаем в коробочках в виде красных телефонных будок и конфетами с портретом королевы, – я наконец выдохнула и со всем своим скарбом расположилась на креслах. И тут мимо меня прошел красавец из очереди. Прошел, кивнул.

Минут через пять прошел еще раз – мы снова обменялись кивками.

Когда он зашел на третий круг, я дала разрешение на посадку.

Выяснилось, что красавца зовут Йорген. (На самом деле я совершенно не помню, как его зовут, так как имя прозвучало как нечто непроизносимое для всех, кроме шведов. Но пусть будет Йорген). Следующие два часа мы с Йоргеном разговаривали без остановки. Если бы это была романтическая комедия, то нас бы показали улыбающимися, перебивающими друг друга, смеющимися, пару крупных планов на глаза – и все это под легкую гитарную музыку.

Откуда мы взяли два часа? Очень просто: нас с Йоргеном сразу объединила боязнь опоздания на самолет, поэтому мы и прибыли в аэропорт неприлично рано.

Выяснилось, что Йорген прилетел в Лондон на конференцию хирургов – ну естественно, он хирург, мы же в романтической комедии! Теперь Йорген возвращается в родной Гётеборг с пересадкой в Амстердаме. Я в ответ пошутила, что возвращаюсь в родную Москву с пересадкой в Москве, но, подозреваю, Йорген не считал шутку и решил, что я просто люблю конкретику.

В Гётеборге Йоргена ждали три дочери. О жене он вежливо умолчал. Я поспешила поздравить его с таким ценным приобретением как дочери. Представляю, что большинство российских мужчин стали бы ныть на тему «хорошо бы сына», но Йорген меня пламенно поддержал. И задвинул такой мощный монолог про феминизм, что я готова была нефеминистски лишиться чувств-с от восторга.

Йорген сообщил, что хоть Швеция и продвинулась в деле феминизации общества, но работы еще предстоит ого-го как много. И оплата труда еще не до конца равная, и мужчины все равно берут меньше декретных дней, чем женщины. И в высших эшелонах шведского бизнеса и власти женщин еще недостаточно, чтобы говорить о победившем равноправии. Мне кажется, где-то на этом этапе я смотрела на Йоргена со слезами умиления.

Йорген не намерен был останавливаться: он сообщил, что и туалеты должны быть общие для мужчин и женщин – это удобно, экологично и феминистично. Тут я втянула слезы умиления обратно – я, конечно, феминистка, но не готова пока расстаться с гендерной приватностью в туалете.

Когда объявили наши гейты, они оказались рядом – что практически невозможно в таком огромном аэропорту, как Хитроу, а в романтической комедии обязательно. Это дало нам возможность поговорить еще с полчаса, пусть мой запас английского к этому моменту уже и истощился до лаконичных «ес» и «ес оф кос».

Но даже романтические комедии не лишены элементов реальности: зрители вряд ли поверят, что до Гётеборга и до Москвы летит один и тот же самолет. Так что нам с Йоргеном надо было прощаться. Нет, мы не обменялись контактами и не подружились в соцсетях Мы лишь обнялись и пожелали друг другу «олл де бест».

Конечно, если бы мы были в романтической комедии, Йорген вернулся бы в Гётеборг и зрители узнали бы, что он вдовец – прекрасная светловолосая жена хранилась бы в фоторамке на каминной полке. А прекрасные светловолосые дочери посоветовали бы ему ехать в Россию и искать загадочную незнакомку с кучей тюбиков из аэропорта. И он бы поехал в Россию, где его на пути к загадочной незнакомке ждало бы множество забавных приключений с медведями, балалайкой и КГБ…

Но мы не в романтической комедии. К счастью. Потому что Йорген – это, конечно, хорошо, но в Шереметьево меня встречал родной русский муж. И не один, а с огромным букетом цветов. Видимо, почувствовал опасность супружеским локатором.