Читать книгу Ева Полянская – жизнь и судьба. Книга 2. Жить вопреки - Мария Непеина - Страница 9

– Она живая, – услышала я сквозь пелену и застонала. – Вытаскивайте, вытаскивайте ее.

Я чувствовала, как меня куда-то тянут, и из последних сил прижимала к себе свою сумочку и не выпускала чемодан из рук. Потому что так сказал Николай. Мой Коленька. Я хотела произнести его имя, позвать его, но не смогла произнести ни слова. В ушах звенело, перед глазами все кружилось.

– Контуженная, – снова, как через вату услышала я. – Усаживай ее, вот на эту подводу. А как в сумочку свою вцепилась, – усмехнулся кто-то.

– Это единственное, что у нее осталось, – защитили меня.

Коленька. Родной мой, где ты. Я обводила мутным взглядом людей, которых собирали по всему полю, а кого-то тут же хоронили. Искала взглядом знакомый силуэт. Наверное, он помогает искать живых, раз его нет рядом со мной. Скоро он придет, снова обнимет, прижмет к себе, скажет что любит. Надо просто сидеть и ждать. И сумочка с чемоданом. Держать, изо всех сил держать. Коля строго настрого приказал.

Я еще судорожнее вцепилась в свои вещи, успокоилась и стала смотреть перед собой, немного покачиваясь и морщась от звона в ушах, который все не проходил. Постепенно, я стала слышать крики и стоны, женский плач. Коленька все не приходил, но я терпеливо ждала, знала, что не нужно ему сейчас мешать. Он освободится и придет сам.

Бородатый мужчина подошел к подводе, оглядел ее.

– Эта подвода полная! – крикнул он. – Но! – заорал он на лошадь, и хлестнул ее вожжами, которые взял в руки. Лошадь дернулась и медленно, качая своей большой головой, тронулась по просеке, увозя нас от дымящегося состава. Я сидела спокойно, все еще ничего не чувствуя и не понимая. Значит так нужно, что Коленька не пришел. Нужно ждать, просто ждать.

Я не знаю, сколько мы ехали, сначала по просеке в лесу, потом сквозь большое поле. Нас, уцелевших пассажиров, привезли в какой-то поселок. На улицу из домов высыпали люди и стали с интересом разглядывать.

– Чего встали! – заорал на них мужик. – Разбирайте, давайте, кого куда. Мне еще за остальными ехать.

Кто-то, взял меня за руку, помог спрыгнуть с подводы и повел в один из дворов. Я не поднимала своей головы, которая до сих пор гудела, и не видела, что это была одна из женщин, которая ехала с нами в купе. Вторая несла девочку на руках и шла за нами. Мы зашли в дом, женщина подвела меня к стулу и посадила на него. Старушка, которая жила в нем, разглядывала нас.

– Здравствуйте, – поздоровались с ней женщины.

– И вам не хворать, – ответила старушка, – да вы раздевайтесь, проходите, места у меня много, семья большая была.

Женщины разделись, раздели девочку, одна я сидела, прижимая к себе чемодан с сумочкой, и глядя перед собой.

– Давайте я вам помогу, – ко мне подошла женщина, та, что была постарше.

– А я баньку истопила, – засуетилась старушка, – сходите, искупайтесь, в земле вон все, а потом и обедать будем.

– Вам нужно умыться, – снова обратилась ко мне женщина, но я снова не обратила на нее внимание. Старушка, девочка и вторая женщина смотрели на меня.

– Давайте я возьму ваш чемодан, – женщина потянулась к нему, но я тут же прижала его еще сильнее к себе, вскинула свою голову и испугом посмотрела на нее.

– Коленька сказал не отпускать, – с жаром произнесла я.

– А давайте я подержу, – сказала старушка, – вы пока в баньке купаетесь, я его охранять буду, вот те крест, – сказала старушка и перекрестилась.

Она напомнила мне Диминого дедушку и поэтому, скорее всего, я потянулась к ней, прониклась доверием. Я медленно разжала свои руки и отдала ей чемодан с сумочкой.

– Вот и хорошо, – заговорила женщина и повела меня из дому, когда хозяйка дала нам полотенца и во что можно было переодеться.

– Что это с ней, – спросил она у второй женщины, которая сидела и укачивала девочку на своих руках. – Больная штоль?

– На ее глазах мужа разорвало бомбой, – сказала женщина. – Прямое попадание. Я рядом была, видела, как она из воронки в это время высунулась, кричала ему что-то, – женщина вдруг всхлипнула, и из ее глаз полились слезы. – Такой хороший молодой человек был, так любил ее, пылиночки сдувал. Все про малыша говорил, которого она носит.

– Господи, – старушка прикрыла свой рот рукой и тоже заплакала. – Не зря говорят, что Господь хороших людей быстрее к себе забирает. Как же она теперь.

– Не знаю, – пожала плечами женщина. – Нам бы доехать сначала, а там уж посмотрим. Может, мы с сестрой приглядим.

– А откуда вы, – спрашивала старушка и накрывала на стол.

– Из Ленинграда, – ответила ей женщина.

– Из того самого? – закачала головой пожилая женщина.

Когда меня привели из бани и снова посадили на тот же стул, старушка отдала мне мою сумочку и чемодан. Я вцепилась в них и опять стала смотреть перед собой.

Сходила, вымылась в бане вторая женщина с ребенком и все сели за стол.

– Неудобно с чемоданом то кушать будет, – обратилась ко мне старушка.

– Коленька сказал держать, – ответила я ей.

– Ты пока в баньке купалась, Коленька заходил, велел накормить тебя, да спать уложить, – сказала старушка, забирая у меня чемодан. Сумочку она уже трогать не стала.

Мы поели, а потом меня отвели в одну из комнат и уложили в постель.

– Коленька, Коленька, где же ты, – шептала я, пока не уснула.

Так прошло несколько дней. Мы ждали, когда починят пути, и наш поезд. Обгоревшие вагоны разбирали, чтобы сцепить целые, создавая тем самым, новый состав. Составляли списки погибших, чтобы выдать справку о смерти. Я целыми днями сидела на стуле, прижимая к себе свои пожитки и отдавая их только старушке, когда нужно было покушать, или сходить в баню.

– Здравствуйте, – сказал мужчина, который зашел в наш дом. Он выглядел очень усталым, даже можно сказать изможденным. – Вы у меня последние остались. Состав скоро будет готов, и вас отвезут к нему. Есть у вас погибшие?

– У нее, – кивнула женщина в мою сторону. – Муж погиб, спасая других. Прямое попадание. Она контужена и еще плохо понимает что происходит, а скорее всего, находиться в шоке, потому что до сих пор ждет его.

– Понято, – кивнул головой мужчина и подошел ко мне. – Дайте мне документы вашего мужа, пожалуйста, – обратился он ко мне.

– Зачем, – я с испугом посмотрела на него и прижала сумочку к себе. – Зачем вам, не дам. Коленька придет, и сам даст. Он помогает, некогда ему, – заговорила я с жаром.

Мужчина вздохнул, оглянулся на женщин, которые тихо плакали, глядя на меня.

– Как вас зовут, – снова обратился ко мне мужчина.

– Ева, – ответила ему я. – Ева Адамовна Романовская.

– Ева Адамовна, – он опустился передо мной на корточки. – Мне нужны документы вашего мужа, чтобы выписать вам справку о его смерти. С этой справкой вы…

– Какой смерти, вы что, – я нервно рассмеялась, – Коленька жив, он просто занят, он помогает, всем помогает. Он у меня хороший, и я люблю его.

– Ваш муж погиб, Ева Адамовна, простите меня, что именно я говорю вам об этом, но он погиб, спасая других. Поэтому мне нужны его документы. Я потом верну их вам, просто мне нужны.

– Он не погиб! – заорала я на него. – Вы все лжете! Вы хотите украсть мою сумочку! Не отдам! Коленька сказал держать и я не отдам!

Женщины больше не могли смотреть на это и поэтому вместе со старушкой и девочкой ушли в другую комнату, всхлипывая при этом.

– Они плачут? – удивилась я и в моих глазах тоже появились слезы. – Почему они плачут.

– Оплакивают вашего мужа Ева Адамовна, – он взял мою руку и стал поглаживать ее. – Я не сомневаюсь, что он был хорошим человеком, которого вы очень любили. Но его больше нет. Он не придет ваш Коленька. И мне нужны его документы.

– Нет, нет, – шептала я. Меня всю затрясло, по лицу бежали слезы. – Он обещал, всегда быть рядом, он вернется.

– Он не вернется, – устало сказал мужчина и вздохнул.

И вдруг как молния в голове. Я высовываю голову из ямы, противный звук, глаза моего Коленьки, а потом…

– Ааааааа! – заорала я и согнулась пополам от боли. – Коооляяяя! Коленька! Родной мой! Коооляяя!!!

Мужчине пришлось схватить меня, потому что я стала дергаться в каких-то конвульсиях от той боли, которая обрушилась на меня.

– Я люблю тебя Коленька! Коля! Я люблю тебя! – кричала я слова, которые так и не успела сказать ему.

Из комнаты прибежали женщины и помогали мужчине уложить меня в постель. А я все кричала и кричала от дикой скручивающей боли имя мужа, которого больше никогда! Какое страшное слово! Никогда! Не увижу…

Прибежал местный фельдшер, за которым сбегала старушка. Он поставил мне укол с успокоительным, пока мужчина удерживал меня.

– Пятая по счету, – сказал он. – Все не верят, что их муж погиб.

Мужчина взял мою сумочку, достал из нее документы Николая. Тут же на специальном бланке, который принес с собой, написал свидетельство о смерти и положил документы обратно.

– Простите меня, – прошептал он, когда ставил сумочку у моего изголовья.

На следующий день нам сообщили, что состав готов, и нас на подводах отвезут обратно к поезду. Я снова была как не живая. И только мысль о том, что во мне растет ребенок Николая, его продолжение, заставляла меня жить дальше. Я пока боялась думать о его смерти. О том, что больше не увижу его. Поэтому думала, только о ребенке. О той мысли, что Николая больше нет, я старалась привыкать постепенно. Пока я думал о нем, как о тяжелораненном, который должен вот, вот умереть. Так мне было легче. Так я не боялась сойти с ума.

Мы тепло попрощались со старушкой, поблагодарили ее за теплый прием, за кров и пищу. А я достала из своего чемодана теплые носки, которые связала сама и подарила их хозяйке.

– На память, – тихо сказала я. – Коленьку помяните, – прошептала я ей, когда обнимала ее.

Старушка, утирая слезы и прижимая носки к себе, долго махала нам рукой, пока подвода не скылась из ее вида, а мы перестали видеть ее. Нас привезли к поезду и стали рассаживать. Женщины постарались сделать так, чтобы я оказалась с ними в одном купе. К нам присоединился мужчина, который тоже выглядел усталым. Когда всех рассадили по местам, поезд тронулся дальше, а я не могла отвести взгляда от того места, где погиб Николай. В эти минуты мне казалось, что я больше никогда не буду счастливой. Никогда не буду улыбаться, смеяться и вообще радоваться жизни. Ведь его нет, а я живая. И ребенок наш жив. Теперь я буду жить ради него, как когда то Николай жил ради меня.

Я не плакала, нет. Слез не было. Была просто тупая ноющая боль и пустота. Я сидела и смотрела перед собой, покачиваясь в такт вагону. Говорят, время лечит, но в эти минуты я в это не верила. Я готовила себя к жизни без него, с этой болью и пустотой в себе, которая образовалась во мне, после того, как я поняла, что мой Коленька погиб, стараясь не сожалеть о том, что столько времени с ним было упущено. Я готовила себя…