Читать книгу Танец масок - Мария Николаевна Сакрытина - Страница 3

Домой Эш возвращался не один.

На границе с Виндзорским лесом его ждал Ричард – герцог Видзор, двоюродный кузен императора и наследник рода королевских магов. Точнее, настоящий герцог Виндзор и настоящий наследник рода… И так далее. Настоящий.

Но все эти титулы – и даже до поры до времени имя – носил Эш.

Из леса Эш выходил вместе с туманом и под вороньи крики. Как обычно. Ничего не меняется. Больше десяти лет ничего не меняется!.. Эш всем сердцем ненавидел рутину – это досталось ему от людей: фейри могут годами танцевать на балу, и всё их будет устраивать, а людям нужны постоянные перемены, только тогда они чувствуют себя живыми.

Туман на границе с Видзорским лесом словно бы никогда не поднимался. Впрочем, он хотя бы был серым, а не желтовато-белёсым, как в столице. Зато вороны кричали надсадно и хрипло, будто дружно пророчили Эшу все беды разом.

Ричард – тоже как всегда – ждал Эша у калитки с кладбища. Как обычно с плащом в руках. И тоже как обычно сначала поклонился Эшу до земли, проронил: «Господин». И так замер.

Эш, на которого туман всегда навевал меланхолию, тоскливо посмотрел на настоящего герцога Видзора. Темноволосый, как и все в его роду, с острыми тонкими чертами, он чем-то отдалённо напоминал императора, но ещё больше – своего отца. Того самого, что пятнадцать лет назад окинул худенького черноглазого подростка в обносках равнодушным взглядом и приказал дворецкому отвести мальчишку на кухню, накормить, а потом отправить в работный дом, где ему самое место. Или вернуть в тот приют, откуда Эш его, несомненно, вытащил. И не беспокоить благородного лорда по пустякам, особенно, когда он ещё не допил свой вечерний шерри.

Разговор с настоящей матерью Ричарда оказался ещё короче: она при виде «бедного мальчика» сначала упала в обморок, а потом приказала камеристке подарить испуганному Ричарду пирожное. На этом материнское участие в его судьбе закончилось.

С тех пор Эш начал людей презирать. Если родители не узнали своего сына, который так похож на них, который их кровь от крови – то на что годится род людской? Все они предатели, подумал тогда Эш. В пятнадцать ему легко удавалось стричь всех под одну гребёнку. Позже он немного скорректировал свою жизненную позицию. Но лишь немного. В большинстве своём люди, по его мнению, были равнодушными, холодными, опасными лгунами. Эш презирал их, всех до единого, начиная с собственных якобы родителей до императора, с которым приходилось «дружить» с детства, и заканчивая слугами. Особенно доставалось гувернёрам, а после них и школьным учителям.

Единственным человеком, которого Эш выделял, был Ричард. Больше того – Эш считал его братом. В каком-то смысле, так ведь и было.

Всё началось ни много ни мало пятьсот лет назад (плюс-минус век), когда предок Ричарда, бывший тогда ещё ого-го каким чародеем, крепко повздорил с одним из фейри. Магическая дуэль у них состоялась, но и человек, и фейри оказались равны по силе. В итоге, чтобы хоть как-то насолить сопернику, они друг друга прокляли. Первым начал фейри: он пообещал, что на седьмом сыне седьмого сына род Виндзоров угаснет. Маг ему вторил, сказав, что за проклятие гордый фейри заплатит своим ребёнком. На том и расстались.

Седьмым сыном седьмого сына (считая мертворождённых и умерших в младенчестве) стал Ричард. Его склочного предка к тому времени давно уже не было в живых, а Дикон только-только родился и о проклятье, конечно, ничего не знал. Его родители о нём тоже не знали. Магия в их роду за поколения ослабла, знания были утеряны – в общем, ни отец, лорд Виндзор, ни тем более его супруга, в девичестве леди Олейя, никак сына не защитили. Зря – той же ночью фейри, который эти за пятьсот лет нисколько не изменился, пришёл в их дом, забрал малыша Дикона, оставил своего «подменыша» и был таков.

Никто ничего не заметил. Чету Виндзоров совсем не смущало, что их сын рос пухленьким блондином, в то время как в их роду, и в роду матери все были тощими брюнетами. Это ещё про рога никто не знал… А копыта у Эша прорезались только в школе. Впрочем, одновременно с этим обнаружилась и возможность менять внешность. Чуть позже от копыт Эш избавился – гадость мешала ходить. Рога тоже удавалось скрывать – увы, сколько их не спиливай, они росли снова. Но Эш приноровился их рост замедлять. Куда сложнее дело обстояло с глазами – цвет они неожиданно сменили в тринадцать, став ярко-зелёными. Нечеловечески-ярко-зелёными. Приходилось постоянно поддерживать морок, от него глаза болели… В общем, сложно было фейри жить человеком.

В пятнадцать Эш добрался в семейном архиве до нужного тома хроник, где описывалась ссора пятисотлетней давности. Эш быстренько прикинул что к чему, посмотрел на себя в зеркало, люто разозлился и сбежал из школы. Впрочем, это никого не удивило – Эш и до этого сбегал. Что он фейри, Эш понял ещё в десять лет, когда лес впервые позвал его. Лес и огонь. Но раньше он просто бродил на границе, и дальше, в стране фейри. Теперь у него была цель – найти настоящего отца и всё ему высказать. Для большего веса сказанного Эш прихватил с собой железо. Это его и спасло.

Фейри время от времени забирали человеческих детей, это правда. С одной целью: в стране фей должны быть слуги, а правильно воспитанные люди служили с охотой. В этой роли Эш и встретил Дикона, сразу узнал и после поединка, ранив отца (Эш до сих пор надеялся, что смертельно), забрал настоящего наследника Виндзоров домой. Он хотел вернуть приёмным родителям настоящего сына и благородно исчезнуть, навсегда переехав в страну фей.

Виндзоры сына не узнали, чем разрушили радужные планы юного Эша. Всё, чего ему удалось добиться – разрешения взять Дикона в личные слуги, валеты. Хорошо, что Ричард перемену места жительства воспринял спокойно, а вот дружбы у него с Эшем не вышло. Целью своей жизни Дикон видел одну лишь службу (хорошо фейри детям мозги промывали), а слуга не мог быть на одной ступени с господином. Так что, сколько ни просил и ни требовал Эш вести себя свободно, как с равным, это был единственный приказ, который Ричард не мог исполнить. Только пугался – если Эш очень настаивал. Становиться настоящим герцогом Виндзором, даже после смерти родителей, он тоже ни в какую не желал. Да и это уже было невозможно…

Вот и сейчас Эш только со вздохом окинул взглядом склонившегося перед ним «брата», тоскливо поморщился и хрипло попросил:

– Дикон, ну сколько можно!

Ричард, выпрямляясь, только улыбнулся быстро – улыбка мелькнула на тонких губах да тут же пропала – и набросил на Эша тёплый плащ.

– Ты же привёл нам коней? – Эш потянул носом. Кони и правда были, рядом, невидимые из-за тумана. Только, почему-то, больше двух. Намного больше. Зачем?

Подувший с полей холодный ветер на время разогнал туман – ненадолго, скоро он волнами наползёт снова. Но сейчас его клочки маленькими облаками полетели к болотам южнее леса. А Эш разглядел карету и шестёрку лошадей. На козлах посапывал кучер.

– Дикон? Какого?..

Ричард снова улыбнулся, на этот раз словно извиняясь.

– Император просит вас в столицу немедленно.

Эш запрокинул голову и застонал. А потом высказал хмурому небу, что он думает об этом ленивом кретине в короне, который уже за… И так далее.

Кучер проснулся, завозился на козлах, кутаясь в плащ.

– Вы закончили, господин? – участливо поинтересовался Ричард. – Я взял на себя смелость привезти вам виски. В деревне неподалёку варят прекрасный виски, вы знали?..

– Да, потому что только пьяным я могу вытерпеть дорогу через полстраны «срочно в столицу» по приказу этого… идиота. Он что, без меня и месяца не выдержит? Сколько ему ещё нужно!.. А, ладно. Идём… Но вот делать мне сейчас нечего, только к нему тащиться!..

– Господин, чем больше вы сожалеете, тем горше становится ваша беда. И ужаснее настроение, – с улыбкой добавил Ричард. Его улыбка – единственное, что освещало сейчас для Эша это хмурое утро.

– На моём месте должен быть ты, – не выдержал он. Эш обожал ворчать на этот счёт. А Дикон всегда отвечал одно и то же:

– Нет, господин. Каждый находится на том месте, где должен. – А сейчас ещё и прибавил: – Его Величеству нужен маг, а мои скудные способности…

Эш хмыкнул.

– Маг? Что случилось?

– Позже, господин. Сначала выпейте. – Ричард услужливо открыл дверцу кареты.

«Значит, мне это «что-то» не понравится», – перевёл Эш и забрался внутрь. Дикон, отдав приказ кучеру, последовал за хозяином.

Виски и впрямь был хорош – Эш отключился за какие-то пять минут. А во сне он снова танцевал с нею… И её проклятая маска всё никак не снималась!

Под конец она вовсе обожгла ему руки, точно железо, и изумлённый Эш подался назад… И чуть не вывалился из кареты.

Растрёпанный Ричард втащил его обратно и закрыл дверь.

– Господин, прошу… – тихо, успокаивающе шептал он, обтирая лицо Эшу мокрым платком.

Эш отфыркивался, уворачивался, а потом в глаза бросился горящий алым железный крест с петлёй, который аккуратный Ричард всегда носил под рубашкой, да ещё и шейным платком закрывал. Сейчас он болтался на виду, платок отсутствовал, а ворот был порван.

Эш скосил взгляд на свои руки – с правой ладони исчезал крестообразный ожог.

– Господин?

Эш перевёл взгляд на Дикона.

– Всё. Больше не пью.

– Конечно, господин, – как ни в чём не бывало кивнул Ричард. – А больше ничего и нет. Я только одну бутылку взял. Надо было две?

– Не надо было вообще ничего брать. – Голова снова болела, и от этой боли Эшу хотелось выть. – Заедем в наш дом… в столице. Отдай кучеру приказ.

– Да, господин. Могу я спросить, зачем?

– Ты переоденешься.

Ричард снова мельком улыбнулся.

– Благодарю, господин, но…

– Не спорь.

Какое-то время в карете царила тишина. Очень относительная: колёса стучали по камням дороги, снаружи шумел листьями ветер, звонко «переговаривались» птицы, и где-то неподалёку что-то хором пели работающие в полях крестьяне.

– Господин, могу я спросить?

Эш удивлённо отвёл взгляд от окна. Ричард смотрел на «брата» спокойно – впрочем, он всегда был спокоен, – но сейчас за этим спокойствием проглядывало плохо скрываемое любопытство.

– Спрашивай.

– Вы разговаривали во сне. С девушкой. Кто она?

Эш хмыкнул и вспомнил, что даже не узнал у девочки имя. Потом ещё вспомнил, как проснулся один – она ушла. Она, оставила его, как!.. Как он всегда оставлял таких вот девчонок. Оказаться на их месте было неприятно.

– Не знаю. Полукровка. – Эш пожал плечами. Потом подумал и добавил: – Красивая.

– Полукровка. – Огонёк любопытства в глазах Ричарда угас. – Да. Конечно.

– Ну и что? – Эш снова попытался поймать взгляд Дикона. – Что с того? Они всегда полукровки. Благо в них нет недостатка. Особенно у меня.

– Конечно, господин.

– Дикон! Говори.

– Простите, я просто подумал, что в вашем возрасте уже необходимо задуматься о наследнике…

Эш опешил.

– Какие мысли… лезут тебе в голову!

– Простите, господин. – Дикон смиренно рассматривал свои колени, но в его голосе слышалась улыбка. – Просто Его Величество уже три раза вам намекал об этом, а наш император не славится терпением…

– Да какое этому кретину дело?!

На этот раз извиняться Ричард не стал. Он поднял голову и спокойно ответил:

– Вы герцог, единственный из рода, который столетия поддерживает порядок в империи. Вы богаты и влиятельны. Кому вы передадите всё это? Если умрёте или захотите уйти… на «ту сторону»? У вас должен быть наследник, господин. И вы это знаете.

Эш откинулся на спинку обитого бархатом диванчика и болезненно поморщился.

– Дикон. Ты меня расстраиваешь.

– Прошу прощения, господин. Может быть, рассказ о той девушке вас отвлечёт? Кажется, она вам очень понравилась. Вы так настойчиво пытались узнать, кто она.

Эш спрятал руки за спину и вздохнул. Пытался, да. Отвлечёт – тоже, наверное, да.

– Она… очень красиво танцует. А ещё она, кажется, редкостная дура.

– Почему, господин? – спросил Ричард, когда пауза затянулась.

Эш поморщился.

– Я предлагал ей уйти со мной. Она отказалась. Она даже не захотела узнать, кто я. И сама своё имя не сказала.

– Если вы позволите, господин, то мне кажется, что это очень умный хо…

– Заткнись.

Карету снова наполнила тишина. Такая же, впрочем, относительная.

– Прости, – выдавил, наконец, Эш, глядя на проносящиеся мимо поля. Однообразные серо-зелёные поля. В затуманенных от боли глазах Эша они превращались в пятна на панцире жука, который летел куда-то… Всё летел…

– Ваша голова снова вас беспокоит? – участливо поинтересовался Дикон.

Эш промолчал.

– Господин, у меня есть маковая настойка, в прошлый раз она вам очень помогла…

– Нет, – отрезал Эш. От мака голова прекращала болеть, но начинала кружиться, и думать трезво потом не получалось ещё долгое время. Ехать в таком состоянии к императору – самоубийство. Обдерёт как липку, а потом проснёшься женатым на одной из его любовниц. Нет уж, пусть лучше голова болит.

– Как скажете, господин.

Поля за окном сменились редкой рощицей – эти искривлённые берёзы Эш помнил ещё с детства. Их сажали люди, и от близости к столице они выросли ущербными, больными, полумёртвыми. Эш мог закрыть глаза и увидеть только золотые пятнышки, очень маленькие и очень редкие – так мерцала в этих деревьях жизнь. Тот же Виндзорский лес, напротив, сиял, как прожектор. А здесь… «Люди, – с ненавистью думал Эш, глядя на кривые деревца. Даже листья на них были не зелёные, как должно, а буро-жёлтые. – Люди вечно всё портят».

В этот момент Ричард потянулся и задёрнул занавеску. А, поймав взгляд Эша, улыбнулся.

– Вы каждый раз начинаете злиться, когда мы проезжаем это место.

Эш хмыкнул.

– Ну и что?

– Прошлый раз вы прокляли проходящих мимо молочниц, – снова улыбнулся Ричард.

Эш снова хмыкнул.

– Ну и что?

Ричард улыбнулся шире.

– Господин, они были не виноваты, что попались вам под горячую руку…

– Умолкни, – бросил Эш, снова отодвигая занавеску. – И не думай, что если я не буду смотреть в окно, моё настроение улучшится.

Ричард промолчал, как и было приказано. Он часто просил Эша за кого-нибудь – слуг, крестьянок и даже полукровок. Просил часто, а слушал его Эш редко. Зачем? Жалость к себе подобным свойственна всем живым существам, в Ричарде говорит именно она, а в Эше – разум… или боль. Или злость. Какая разница? Люди так же нужны в природе, как и жуки. Если жук кусает, человек убьёт его, не задумываясь. И даже если жук просто проползает мимо, человек может его прихлопнуть. Людей Эш часто мысленно сравнивал с жуками: очень уж хорошая получалась аналогия. Их так же много, они так же надоедливы, их так же легко убить, а ещё они так же вредят всему вокруг, включая самих себя и, что ещё хуже, природы.

В общем, филантропом Эш не был.

Дорога стала лучше, карета больше не подпрыгивала на ухабинах и не проваливалась в ямы, зато воздух испортился. Жёлтая дымка тумана висела над столицей всегда, словно город был проклят. И сейчас – вот только что светило солнце, но словно бы карета пересекла невидимую черту: погода ухудшилась, воздух стал влажным (чувствовалось близкое присутствие реки), зловонным, и гул города всё нарастал, пока Эшу не показалось, что он разорвёт уши… Но чуткий слух фейри просто слегка притупился – звуки стали доноситься словно сквозь вату.

Так бывало всегда. Закрыв глаза, Эш видел этот город другим: огромный жирный паук, подтягивая лапами, пожирал всё новые и новые жертвы, и сейчас Эш ехал как раз этому пауку в пасть. Сам, по доброй воле.

Душный, громкий, очень людный город Эш ненавидел. Ненавидел его зловоние, его постоянную пыль и копоть, болезненного цвета туман. Этот город был сосредоточием людей, и для Эша олицетворял всё человеческое: грязь, боль, тоску, равнодушие. При первой же возможности Эш норовил сбежать, но его обязанности при императоре слишком часто требовали личного присутствия. Если бы не Ричард, фейри нечего было бы здесь делать. Весь город смердел и дышал жаром раскалённого железа. Но Эш не мог забрать Дикона обратно в страну на «той стороне», где Ричард был бы рабом любого фейри. Здесь Дикон подчинялся только Эшу, и Эша это более чем устраивало. Если бы он только мог вернуть «брату» свободу! Если бы только знал, как!..

Но он не знал и не мог, а Ричард зависел от него, и потому Эшу приходилось всё это терпеть. Его характер это не улучшало.

Столичный дом Виндзоров больше напоминал дворец – с ним могла соперничать только резиденция императора – и находился в Верхнем городе, на холме, откуда Сенжерменский дворец был виден. Чтобы попасть туда, даже самым коротким путём (через Южные ворота) требовалось проехать весь Нижний город, пересечь Средний, почти весь Верхний – и только тогда личная пытка Эша заканчивалась. Хорошо, что из особняка Виндзоров в королевский дворец путь был сравнительно лёгок и без лошадей (которых Эш тоже презирал за то, что покорно носят людей). Дворец и особняк – как и почти все дома аристократов, Верхний город и Средний – соединяли воздушные поезда. Таким образом, время в пути сокращалось от получаса до десяти минут. Эш мечтал, чтобы сеть воздушных поездов соединила столицу с провинциями, тогда бы он мог доехать до Виндзорского леса и вуали на «ту сторону» за час. Но, с другой стороны, император бы тогда вызывал его в столицу чаще, а отпуск Эша сократился. В жизни людей у всего есть плюсы и минусы.

Уже подъезжая к Верхнему городу и вдоволь налюбовавшись на столицу, Эш вдруг вспомнил:

– Так что случилось? Ты говорил, что знаешь, зачем меня зовёт этот кре… император.

Дикон встрепенулся, поднял на Эша глаза.

– А вы не чувствуете?

– Что? – Вопрос прозвучал слишком резко, но Ричард спокойно продолжил:

– Это… Ужас. Даже я чувствую, а я ведь… – Он замялся. – Вы должны ощущать это в разы сильнее.

Эш изогнул бровь. Столица никогда не была для него райским местом, и, хм, одним ужасом больше, одним меньше…

– Дикон, ты хочешь поиграть в загадки?

Ричард вздрогнул – когда фейри играли в загадки, добром для человека это никогда не кончалось.

– Прошу прощ…

– Тогда говори, что случилось.

Ричард покосился на окно: дорога как раз круто свернула, и из-за поворота показался холм с Сенжерменским дворцом. «Как всегда уродливый», – подумал Эш.

– Принц погиб.

Эш чуть не расхохотался.

– Филипп? Наконец-то! А то я думал, сам его прибью. И что, император желает, чтобы я казнил убийцу? Всего-то?

– Убийцу не нашли, господин. Его Высочество стал первой жертвой: с тех пор погибли ещё четверо из Верхнего или Среднего города. И все мужчины.

Эш фыркнул. С его точки зрения, если кто и давит этих жуков, то пусть продолжает. Но теперь ясно: бесполезные, беспомощные людишки боятся за свои жизни, а найти убийцу не могут. Кто же им ещё поможет!..

– Ясно, – только и сказал он. – И убивают, конечно, ночью.

– Да, господин.

Ну ещё бы: самое страшное и таинственное для людей время. Когда ж ещё, если не ночью?..

– До заката ещё часа четыре, значит, ужинаем мы дома.

– Господин, но Его Величество приказал сроч…

– А я желаю ужинать дома, – отрезал Эш.

Дикон промолчал.

Столичный особняк Эш тоже не любил, он очень напоминал ему о детстве, которое Эш мысленно сравнивал с тюрьмой. А уж как Эш ненавидел вышколенных слуг, предупредительного дворецкого, вечно улыбающуюся экономку и эти проклятые ковры, всюду ковры, выцветшие, блёклые, с непонятными рисунками… Их коллекционировал отец (он называл их гобеленами) и в них он вложил ту малую долю магии, которой владел: проклятые ковры невозможно было отодрать от стен. Покойный лорд Виндзор был не ахти каким магом, но тут он так постарался, что Эш как-то неделю пытался распутать его заклинание, и всё без толку.

И сейчас ковры смотрели на Эша со стен холла: все эти молящиеся рыцари и чахоточные девы с единорогами. Бр!

– Господин, – послышался за спиной голос Ричарда, и Эш с трудом отвёл взгляд от змия под копытами коня на очередном гобелене.

– Что ты так долго там копался?

Ричард вместо хозяина приветствовал выстроившуюся во дворе прислугу. Эш терпеть не мог этот обычай, поэтому, как всегда ни на кого не обращая внимания, сразу прошёл дом, а одаривать слуг шиллингами остался Ричард. Все к этому давно уже привыкли.

– Простите, гос…

– Ты распорядился насчёт ужина?

– Милорд, ужин будет готов через час, – вмешался дворецкий, как всегда безупречно поклонившись. – Будет ли кто-то приглашён?..

– Он. – Эш невежливо ткнул в Дикона пальцем.

Ричард и так никогда не ел с прислугой, так что требование Эша дворецкого не удивило.

– И с его одеждой, – вспомнил Эш, кивнув на Ричарда. – Разберитесь. Дикон, приведи себя в порядок.

– Да, господин.

Позже, когда Дикон в сопровождении лакеев поднялся на второй, «хозяйский» этаж – его комнаты располагались рядом с комнатами Эша и ничем им не уступали – дворецкий остался выслушать, какие у хозяина могут быть ещё приказания.

Они были.

– Я там видел девушку у крыльца… рыжую. – Эш снова принюхался. Слабый запах свежего хлеба, которым пахли полукровки, ему точно не померещился.

– Это Бетси, милорд, – кивнул дворецкий. – Посудомойка. Она из…

Эш отмахнулся.

– Пришли её ко мне. На этом всё.

Дворецкий снова поклонился в ответ.

Дом был готов к приезду хозяина – о котором дворецкий с экономкой явно были извещены заранее. Зевая, Эш нашёл в своей спальне горячую ванну, куда тут же с удовольствием плюхнулся. Рядом, на низеньком столике стоял кувшин с молоком и пряностями. От напитка Эшу немного полегчало, и настроение чуть-чуть улучшилось.

Через час, когда Ричард постучался к хозяину сказать, что ужин готов, дверь в комнату оказалась открыта, на полу лежала рыженькая посудомойка, а Эш, стоя над ней, задумчиво грыз яблоко. Заметив в дверях Ричарда, он только руками развёл.

– Фо? Я фыл фолофен. – Потом, проглотив остатки яблока вместе с огрызком, добавил: – Она жива. Расслабься.

– Да, господин. Ужин накрыт.

– Хвала богам, я всё ещё умираю с голода!

Это Эш тоже делал почти всегда: по приезде звал к себе какую-нибудь полукровку, причём неважно, какого пола. Их среди слуг всегда хватало. И выпивал магию иногда досуха – для этого фейри хватало одного прикосновения. В результате бедняги отправлялись на больничную койку, а Эш на пару дней смирялся с серой столичной действительностью: голова переставала болеть, а близость железа – отравлять. Прислуга относилась к этому с понимаем: платил герцог хорошо. А богатый лорд мог позволить себе некоторые причуды.

За ужином царила тишина, если не считать хруста: Эш уминал свежую цветную капусту. С аппетитом. Все деликатесы как всегда достались Ричарду, Эш, как истинный фейри прекрасно мог обойтись «подножным кормом» – травой и цветами. Когда были живы лорд и леди Виндзор, ему приходилось, конечно, есть то же, что и они. И безбожно толстеть, потому что мясо ни одному фейри не идёт на пользу. Зато после их смерти Эш стал красавцем хоть куда, а повару пришлось уяснить, что хозяин любит свежую траву. И фрукты с овощами, тоже свежие. И цветы, особенно розы. Впрочем, Эш питал страсть и к кошачьей мяте: её дворецкий подсовывал хозяину, если тот находился совсем уж в чёрной меланхолии. Тогда Эш резко веселел и перебирался в сад под яблоню. Была у Эша там любимая яблоня, под которой ему нравилось лежать даже зимой. Ещё одна маленькая странность сиятельного лорда.

– Господин? Вы хотите, чтобы я поехал к императору с вами? – нарушил затянувшуюся тишину Ричард.

Дворецкий тем временем разлил по бокалам вино.

– Угу. – Эш жестом приказал принести вместо вина воду.

– Господин, я только хочу напомнить, что мне не место…

– Поедешь, – отрезал Эш, прекрасно зная, что спорить глупо. Лет в пятнадцать он ещё взрывался: «Твоё место быть герцогом, твоё, а не моё!» Ричард всегда молчал, непонимающе глядя на Эша. И только.

Дворец Ричард не любил, наверное, так же, как и Эш. Правда, по другой причине. Эшу не нравилось железо, от которого не спрятаться, не нравились слуги-марионетки и дико не нравился император. Ричард не любил застенки, которые Эш по долгу службы посещал всегда. Он мнение хозяина о людях как о жуках не разделял.

Эш, со своей стороны, таскал с собой Ричарда везде, где мог – как любимую куклу. С куклой Ричарда сравнивал император, и за это Эш не любил его ещё больше.

Так что в вагоне воздушного поезда и Эш, и Ричард были одинаково задумчивы. Ни тому, ни другому не хотелось здесь находиться. Эш маниакально щипал фиалки с подоконника, а представлявший ужасы подземелий Ричард его не останавливал.

На контрасте с ними император, когда герцога и его слугу провели в кабинет Его Величества, просто светился оптимизмом. Высокий и такой же худощавый, как Ричард, он обладал классической красотой – золотоволосый, голубоглазый и с правильными чертами лица. Именно такими предпочитали изображать юных героев живописцы, и именно о таких принцах мечтали девушки любого достатка. Его Величество Генрих Тринадцатый был уже не юн – недавно ему исполнилось тридцать, – но всё ещё очень красив. Да, императорская семья не зря «выводила» свою породу многие века – в основном, магией, но и на красоту невест тоже обращали внимание. Правители сильной и независимой страны могли это себе позволить.

В строгом траурном костюме, украшенном серебряной вышивкой и чёрными жемчужинами, Его Величество стоял у окна, облитый закатными солнечными лучами, и улыбался почти так же солнечно.

– Эш! Друг мой! – воскликнул он, распахивая объятья. И тут же заметил: – А ты, однако, не торопился.

– Век бы тебя не видел, – бросил в ответ Эш, обходя императора по широкой дуге к креслу у письменного стола. – Ты бы как раз сдох. Дикон, выпрямись.

Ричард тут же разогнулся и спокойно выдержал изучающий взгляд императора. Его Величество улыбнулся.

– Здравствуй, Ричард. Что, твой хозяин стал ещё злее после его маленького путешествия?

– Мой господин нуждается в отдыхе, – кротко ответил Ричард, наконец, опуская взгляд.

Император хохотнул.

– Увы, дела не ждут. Эш, ты уселся в моё кресло. Встань немедленно.

Эш, наоборот, ещё и ногу на ногу положил. Тогда император резко обернулся – взметнулись полы шёлковой чёрной накидки – и скрестил с Эшом взгляд. Так они смотрели друг на друга минут пять, молча, не шевелясь. Ричард, замерший у стены, не шевелился тоже. К подобной сцене он уже давно привык.

Воздух, казалось, искрился от напряжения, а от тишины звенело в ушах. Личина золотоволосого юноши сползла с Эша, пару мгновений перед императором сидел очень злой рогатый фейри. Мгновений, потому что потом Эш, бросив взгляд на Ричарда, встал.

– Ну и зачем ты меня вызвал?

Император как ни в чём не бывало сел в кресло и тут же скрылся под столом. Поднатужившись, поднял укрытую тканью огромную банку, поставил на стол, снял ткань.

В банке плавала человеческая голова.

Ричард, прикрыв рот рукой, подался к двери, Эш только закатил глаза.

– Вот, – в голосе императора зазвучали слёзы. Голосом Его Величество всегда прекрасно владел. – Вот, что сделали с моим братом. Видишь?

Эш прошёл к столу, нагнулся над банкой. Потянул носом. Пахло дорогим вином.

– Честно говоря, так мне он больше нравится.

– Да мне тоже, – хмыкнул император, резко прекратив играть убитого горем брата. – Я тебе больше скажу: я даже хочу приплатить его убийце за то, что осчастливил своим внимание дворец и избавил меня от этого… семейного недоразумения. Только, Эш, я хочу знать, кому платить.

Эш стянул перчатку, поскрёб стекло на глазах отросшим и заострившимся ногтем – звук получился премерзкий.

– Я не сыщик, Генри. Пусть твои слуги ищут, а я потом донесу этому самоубийце твою благодарность.

Император снова исчез под столом. Но на этот раз на свет он извлёк не банку с головой, а ворох фотокарточек.

– Слуги, говоришь? Слуги – люди. Посмотри.

Игнорируя свободное кресло для посетителей, Эш уселся на стол – на этот раз император не возражал – взял фотографии веером, как игральные карты, и всмотрелся. Все они показывали одно и то же: расчленённые человеческие тела. Очень… красочно расчленённые: руки, ноги, голова, части туловища, – всё складывалось в надпись, а кое-где эта надпись дублировалась кровью. Эш нахмурился.

– Я правильно понял, это же ваш язык? – небрежно поинтересовался император.

– Угу.

– И что там написано?

Эш изучил все карточки: надпись была одна и та же. И никакого смысла она не несла.

– А что, у тебя нет учёных, кроме меня? Специалистов по нашему языку?

– Есть. Но единственный специалист, – в голосе императора послышалось раздражение, – не должен такое видеть.

– Это ещё почему?

– Она женщина.

Эш на мгновение забыл про карточки и уставился на императора.

– Да что ты!

– Позже поговорим о женщинах, – процедил император. – Что там написано?

– Ничего особенного. – Эш снова принялся изучать фото. – Ничего такого.

– Эш!

– «Она танцует».

– Что?!

– «Она танцует». Я же говорил, чепуха.

На минуту в кабинете наступила тишина. За окном скрылось за горизонтом солнце, и столицу снова проглотил туман. А над Нижним городом он и не исчезал.

Эш отбросил карточки, напоказ зевнул и соскочил со стола.

– Всё? У тебя больше ничего для меня нет?

– Расспросишь моих слуг, съездишь в министерство, – из голоса Его Величества пропала вся благожелательность. – Они тебе расскажут всё, что нужно. И я хочу, чтобы поймал этого убийцу. Иначе…

– Иначе? – улыбнулся Эш.

Император тоже улыбнулся – холодно и издевательски.

– Он убивает только мужчин из Высокого и Среднего города. Слуг, аристократов… Различий в статусе не делает. Не боишься?

Эш хохотнул, но смех стих, когда фейри проследил взгляд императора: тот смотрел на Ричарда.

– Что ж, если кто-то из моего народа сошёл с ума… Мне будет интересно на это посмотреть. У вас будут ещё приказания для меня, Ваше Величество? – сладенько добавил Эш. И, не дожидаясь ответа, шагнул к двери.

– Будут, – бросил вслед ему император. – Сядь.

Эш сел. Снова на стол.

– Ну?

– Как твой император…

– Ты не мой император.

– Не перебивай. Ты живёшь в моей стране, значит, подчиняешься мне. Итак, как твой император я приказываю тебе в ближайшее время обзавестись наследником. На это я даю тебе год. А невесту ты выберешь на следующем же балу. На котором ты обязательно появишься. Он, кстати, уже скоро.

Эш фыркнул и снова встал.

– А больше ты ничего не хочешь?

– Эш. Это был приказ.

– Ты перепутал меня со своими лошадьми или собаками? – процедил фейри. – Я не буду спариваться по твоему желанию.

– Будешь.

Эш снова фыркнул – вложив в это всё своё презрение к чудному человеческому правителю: когда это жуки смели приказать фейри?

А потом Ричард закашлялся и упал на колени. Он кашлял и кашлял, с его губ на ковёр стекала струйка слюны вперемешку с кровью, и Эш прекрасно чувствовал в ней приторный запах яда.

– Я знаю, что ты фейри, – спокойно произнёс император, когда Ричард чуть успокоился и часто-часто задышал. – Знаю, что вы свободолюбивы. А ещё знаю, что ты хреновый лекарь, Эш, и что всегда сажаешь с собой за стол свою куклу. И что ты ешь только траву, но своего питомца кормишь мясом. Поверь, друг мой, сломать твою игрушку будет проще простого.

Эш резко обернулся к нему.

– Тебя тоже!

– Да, – улыбнулся император. – Но твой любимый Дикон всё равно умрёт. Пусть и вместе со мной. У меня же есть противоядие, и я могу его тебе дать. Но только если ты пообещаешь, что исполнишь мой приказ. Оба моих приказа. Обещания фейри священны, не так ли?

Ричард снова закашлялся, со стоном проталкивая себя воздух на вдохе. Эш, сжав кулаки, процедил:

– Когда-нибудь я тебя убью.

Император с улыбкой пожал плечами.

– Хорошо, – Эш попытался, чтобы его голос звучал ровно. Ровно и спокойно. – Хорошо, я найду себе жену. И в течение года у нас родится ребёнок. И я найду убийцу твоего брата. Обещаю. Ты доволен?

– Абсолютно, – кивнул император. Покопавшись в ящике стола, он вытащил пузырёк с прозрачной жидкостью и протянул его Эшу. – Отсчитай десять капель. – А позже, наблюдая, как Эш даёт Дикону противоядие, не удержался от замечания: – Боги, Эш, у тебя даже руки не дрожат. А если бы это был не тот пузырёк? Если бы это был яд?

– Я чувствую ложь, – отозвался Эш. – Всегда. Я сильнее тебя, Генри, был и буду. И ты боишься меня, это я тоже чувствую. Ты не вечно сможешь мне приказывать, человек.

Император в ответ промолчал.

Ричарду быстро стало лучше, но Эш, когда аудиенция закончилась, всё равно хотел отправить «брата» ждать в воздушный поезд. Однако вспомнил, что на одной из фотокарточек голова Филиппа была надета на шпиль дворцовой ограды, выходит, люди не смогли защитить своего принца даже около императорской резиденции. Нет, Ричард здесь не в безопасности.

– Я в порядке, господин, правда. Всё хорошо, – виновато улыбался Дикон, когда они спускались в подземелья.

– Угу. Вижу. Ты бледный, как смерть.

– Вы видели смерть? – схватился за эту тему Ричард. – Вы видели её на «той стороне»? Я никогда её там не видел…

– И не увидишь.

– Она женщина?

– Помолчи.

– Конечно, господин. Вы думаете, она пришла в этот город? Это она?..

Эш вспомнил статую богини загробного мира – сутулая старуха в сером балахоне. Представил, что она вполне может прогуливаться сейчас по столице, и уж она-то точно не будет делать различий между слугами и их господами. Представил и поёжился.

Ключи от восточного коридора на самом нижнем ярусе дворца были только у Эша. Деревянные лакированные ключи, и он хранил их на шее, всегда. Дубликат при их потере было бы сделать, конечно, несложно, но пришлось бы распутывать целый клубок заклинаний, наложенных на двери и замки, а это потребовало бы не меньше недели. Целую лишнюю неделю в этом затхлом человеческом городе!..

Когда последняя дверь за ними закрылась, Ричард привычно замер у стены. Огромный зал без окон был тёмен и неприветлив, в нём царила напряжённая тишина, как будто что-то затаилось в этой темноте и ждёт момента вырваться. Иногда Ричард даже слышал рычание, хотя отлично знал, что это ему только мерещится. Некому тут было рычать.

Эш щёлкнул пальцами, в ответ под потолком зажглись зеленоватый коконы, в каждом из которых виднелся человеческий силуэт. От кокона к кокону тянулась нить, и вся конструкция очень напоминала паутину. Не хватало только паука.

Посреди зала – и ровно посреди выведенной алой краской на полу схемы – стоял стул, на котором сидел связанный человек с мешком на голове. Эш склонился над ним.

Ричард отвернулся. Что будет дальше, он видел не раз, в том числе и в кошмарах. И прекрасно мог обойтись без очередной демонстрации обязанностей придворного мага. Но Эш не приказал ему подождать снаружи, как иногда делал. Не только потому, что тревожился, что неведомый убийца может бродить по дворцу, просто страх «зрителя» очень помогал заклинанию. Особенно «зрителя» хотя бы с каплей магии в крови. Ричард прекрасно мог бы дождаться Эша и дома, если бы «улов» полукровок в столице нынче был больше. В последнее время людям они попадались не так часто, как хотелось бы – значит, Эша ждал очередной рейд. Но это потом, а пока были более насущные дела.

Эш сдёрнул мешок с головы связанного, на мгновение заглянул в полные ужаса глаза. Равнодушно отвернулся и принялся зажигать тонкие восковые свечи.

Связанный дёргался. Одна из свеч попала ему под ноги – он задел её, свеча переломилась и погасла.

Раздражённо дёрнув уголком рта, Эш поднял на него взгляд. Полукровка. Мужчина, наверняка лакей, очень смазливый и высокого роста. Красивые ноги. Точно лакей. И боится до колик. Эш чувствовал его страх, как будто рядом кто-то разлил помои. И всё же…

Эш поднёс половину свечи к лицу связанного. Улыбнулся, обвёл взглядом комнату.

– Видишь это?

Связанный изо всех сил закивал.

– Слышал про воздушные поезда? Подземные? Печи, – Эш хмыкнул, – говорят с температурой нагревания. Или другие маленькие бытовые мелочи. Чудеса. Ты же ими тоже пользовался, а?

Пленник замер.

– Ты никогда не думал, что это очень похоже на магию?

Пленник тут же замотал головой и замычал, силясь что-то сказать сквозь кляп. Эшу было совершенно плевать, что.

– А зря. Что-то же должно питать поезда, печи… И что там ещё?.. Ах да, военная мощь нашей империи, над которой никогда не заходит солнце. – Эш снова поднял взгляд вверх. – Видишь? Они её и питают. Полукровки фейри и людей. И да, они живы.

Пленника била крупная дрожь, но свеча всё никак не загоралась. Эш мог, конечно, зажечь её и от другой свечи, но зачем лишать себя удовольствия? Ужас тоже горит.

– А знаешь, кто я? Догадываешься?

Пленник в ужасе отвёл взгляд.

– Вы называете меня Серым. Из-за моего плаща. Вон он, – Эш кивнул в угол залы. Там действительно висел обычный серый, без украшений, плащ. – Теперь знаешь, у кого ты?

И тогда свеча зажглась. Эш поставил её на пол в нужном месте, машинально отметил цвет пламени и начал ритуал.

Позже, уже в поезде Ричард тихо спросил:

– Господин, вы получаете от этого удовольствие?

Эш оторвался от изучения вечернего города – тот тонул в серо-синих сумерках, словно подёрнутый плёнкой пепла.

Обернулся.

– От чего?

– От того, что вы делаете, чтобы… мы могли жить так. – Ричард обвёл взглядом вагон, напоминающий убранством маленькую гостиную. Даже место для камина имелось, правда, фальшивое.

– А, – Эш усмехнулся. – Нет. Я вообще не получаю удовольствие от общения с людьми, как ты мог заметить. Кроме разве что общения с тобой.

– Но раньше вы никогда не разговаривали во время ритуала. А сегодня вы специально пугали. Зачем?

– Для ритуала. – Эш зевнул, собираясь снова отвернуться к окну. Но поймал взгляд Ричарда и продолжил: – Ну хорошо. Как думаешь, для гусеницы большая трагедия превратиться в куколку?

– После они всегда становятся бабочками.

– Думаешь, они это знают? Но в любом случае, наши бабочками тоже становятся. В каком-то смысле. – Эш улыбнулся удачной шутке. Но Ричард его веселье не поддержал.

– Господин, они же люди, а не насекомые.

– Полукровки – люди только наполовину, – напомнил Эш.

– Им больно, господин.

Эш пожал плечами.

– Никогда не интересовался, что чувствует куколка. И, между прочим, благодаря им мы живём в богатой и могущественной, а главное свободной стране. Тебя это не радует? И ещё…

– Но вы же не ради этого поступаете с ними так?

Эш почесал виски: рога снова готовились вырасти. Сколько можно!

– Нет. Я делаю небольшое одолжение моему другу-императору. Оно, понимаешь ли, ничего мне не стоит.

– Господин, – помолчав, снова начал Ричард. – Сегодняшняя горничная из вашей спальни скоро тоже окажется в том подземелье?

– Конечно.

– И любая полукровка, с который вы встретитесь, также окажется там?

– И любой, мне всё равно, какого они пола или возраста. Дикон, к чему ты клонишь?

– Вы рассказывали про девушку-полукровку с «той стороны». Девушку, с которой вы танцевали. Если вы встретите её, вы тоже отправите её в это подземелье?

Эш открыл было рот, чтобы ответить: «Конечно». Но вспомнил её грудь, изгиб её бёдер, как красиво её кожа мерцала в лунном свете от пыльцы и магии. Как красиво эта девица танцевала…

– Она была в маске, Дикон. Я её не узнаю.

– Но вы предлагали ей пойти с вами. Если бы она согласилась?

Эш вспомнил и поморщился: она отказалась.

– Какая разница? Этого не случилось.

– Но если бы?..

– Дикон. Помолчи. Ты меня утомляешь. К чему эти вопросы?

– Простите, господин. Просто иногда мне интересно, есть ли у вас сердце.

Эш приложил руку к груди и улыбнулся.

– Ну что-то же там бьётся, а? Как думаешь, что бы это могло быть?

Дикон ничего не ответил.

«Она танцует, – думал Эш, глядя на засыпающую столицу и не видя её. – Она танцует…» Перед глазами вставала улыбающаяся черноволосая танцовщица-полукровка в маске.

Она танцевала и в его сне, но теперь её танец был похож одновременно и на ведьмину пляску, и на танец змеи. В коричневом платье, украшенном листьями по вороту, рукавам и поясу, она изгибалась, как змея, и тут же кружилась осенним листопадом. Потом срывала жёлуди с послушно склонившего к ней ветви дуба, растирала их маленькой ступкой и сыпала себе под ноги. Затаптывала пыль и кружилась снова под музыку барабанов, отмечая каждый удар бёдрами или грудью. То быстрый, то медленный, танец завораживал. Сейчас танцовщица уже не стремилась изобразить сломанную куклу – она была лесной ведьмой. Сердце Эша замирало при каждом её повороте или прыжке. Да, сердце у него всё-таки было.

– Скажи мне, кто ты, – не выдержал фейри, потому что однообразная музыка, казалось, не стихнет никогда.

Она обернулась: в лунном свете её маска сверкнула змеиной чешуёй.

– Ты? Что ты?.. Ты соединил наши сны? Зачем? Как ты посмел?!

Её гнев возбуждал почти так же, как её танец.

– Я хочу узнать, кто ты. – Он шагнул к ней так быстро, что она не успела отпрянуть. И замерла в его объятьях, сначала напряжённая, потом тающая, как свеча. Её губы снова были вкуса карамели.

Эш задрожал – сам не понимая, почему, – когда она провела пальцами по его щеке, коснулась его маски, отбросила со лба чёлку.

– Уходи. И больше никогда не смей так делать.

– Скажи мне, кто ты? – повторил Эш и потянулся к её маске, но девушка уклонилась. – Кто ты?!

Она улыбнулась – так же игриво, как и наяву. Но, прежде чем он успел сдёрнуть с неё маску, сложила ладони лодочкой и дунула Эшу в лицо желудёвую пыльцу.

Эш дёрнулся, а когда глаза перестало щипать, на поляне он был один. Только примятые её босыми ногами дубовые листья вздрагивали, точно живые. Точно она ещё танцевала на них.

Эш запрокинул голову, глядя на луну, прищурился. Снова в голове пронеслось, как заклинание: «Она танцует».

Следующим утром экономка Виндзоров наскоро подыскивала новую кухонную прислугу. Повариха и трое поварят не проснулись: у всех остановилось сердце. И у каждого в руке оказалось по пять гиней – как раз хватило на приличные похороны.