Читать книгу Небо в призраках - Мария Печурина - Страница 4

Сколько еще сидела так, вперив взгляд в пустоту комнаты, она не знала. Перед глазами ее мелькали давно прошедшие мгновения. Вот мама наливает им чистой воды. Отец усаживает их с братом к себе на колени и целует в макушку. Вот они с братом, обнявшись, спят на соломенном тюфяке.

Габи резко вынырнула в реальность. Звуки за стеной накатили на нее волной, оглушая. Люди суетились, собирая в замок повозки. Сколько еще времени ей осталось?

Она оглядела скудное убранство комнаты. Взять ей было нечего, да и какой смысл? Меньше, чем через сутки она будет мертва.

Взгляд ее задержался на противоположной стене, где на гвоздике висел деревянный кулон, сделанный Рафаэлем. Все, что она получила в подарок за свою короткую жизнь. И это единственное, что останется с ней до конца.

Габи неуверенно встала с пола, подошла к стене и, сняв с гвоздика кулон, надела его себе на шею. Сразу стало легче.

Оглядев свою одежду, поняла, что порвала и испачкала сарафан. Практически рассудила, что при поездке в замок в платье будет некомфортно. Из отцовой одежды остались одни штаны и рубаха, как будто ожидая, когда их наденут для столь судьбоносного случая.

Каждое движение и решение Габи были осмысленны, но внутри она ощущала пустоту, как будто лишилась чего–то важного.

Переодевшись, присела около стола, как говорила мама, на дорожку. Есть не хотелось. Плакать тоже.

Вышла из дома, только когда колокол прозвонил третий раз, возвещая, судя по закатному солнцу, о сборе в дорогу.

Габи шла на площадь, склонив голову. Она не хотела никому смотреть в лицо, не хотела видеть их глаза, не хотела ни с кем разговаривать. Ноги сами привели ее к виселицам. Она обняла себя за плечи, в страхе замерев и боясь поднять голову.

– Но это же уже случилось, – прошептал разум.

– За дело он помер, за великое дело. Его смерть – начало конца, – возник в голове голос старухи.

Габриелла оглянулась на снующих туда—сюда людей. Никто и не обратил на нее внимание. Никому и дела нет до ее горя. Траур в таком месте давно потерял весь смысл.

Габи решительно посмотрела на виселицы. Ее друзья не ожили и никуда не ушли. Сколько они будут тут висеть, устрашая жителей, неизвестно.

Рука Джека, казалось, еще сохранила едва ощутимое тепло. Габи дотронулась до окоченевших пальцев.

– Не забывай меня, – прошептала она. Ответа ей, конечно же, никто не дал. Она будет помнить его до последнего вздоха, а кто вспомнит о ней?

Когда сходила по ступенькам, заметила, как люди отводят глаза. В конце концов никто из них ничем ей не обязан.

***

Они тронулись в путь, когда уже совсем стемнело. Посланец из замка уехал сразу же после жестокого спектакля, устроенного утром, а повозки и «урожай» остались охранять с десяток вампиров. Видимо, события прошлой ночи их сильно встряхнули, напомнив, что люди все–таки жаждут отнятой свободы.

Впереди и сзади колонны ехало по паре всадников, за каждой повозкой еще по одному. И это не считая извозчиков, которые тоже были вампирами. Габи и двух маленьких девочек посадили на первую подводу. Малышки прижались к девушке, ища хоть какой–то защиты и тепла. Ночь все–таки выдалась довольно прохладной. Габи, как могла, пыталась согреть их, заботливо укрыла сеном и через немного девочки задремали. Сама же прислонилась к мешку, по—видимому, с картошкой и с любопытством оглядывала местность.

Она впервые оказалась за пределами поселения. Дорога пролегала по большей части через лес, но бывало выходила на открытые пространства. В такие минуты Габи с жадностью всматривалась вдаль, но безлунная ночь плотным покрывалом окутала раскинувшиеся поля.

Холодней всего было от взглядов вампиров, которые они то и дело кидали в ее сторону. Она не видела их лица, скрытые во мраке капюшонов, но прекрасно чувствовала, что жаждущие глаза оглядывают ее тело. Тот вампир, что ехал за их повозкой практически не сводил с нее глаз. В душе зародилось неприятное чувство страха. Что если они решат ей попользоваться в свое удовольствие? И почему–то, несмотря на всю омерзительность воображаемой ситуации, Габи молилась лишь о том, чтобы дети не увидели этого.

Через несколько часов они подъехали к небольшой горной речке и остановились, давая лошадям немного передохнуть. Даже зажгли несколько светильников и поставили их на землю вокруг повозок. Видимо, за тем, чтобы не потерять «урожай» из виду.

Габи не шевелилась, боясь привлечь к себе внимание. Ее обнадеживало, что вампиры заняты своими делами – кто–то повел лошадей на водопой, кто–то стоял в сторонке и переговаривался с товарищем, осматривая местность хищным взглядом. Радовал и тот факт, что вампир, который так пристально разглядывал ее весь путь, тоже куда–то ушел.

Приятно журчащая река, легкий шелест листьев деревьев действовали лучше любого снотворного. Глаза у Габи слипались. Все–таки она привыкла спать в столь позднее время. Уставшая от событий дня, согретая теплом двух маленьких тел рядом, она задремала.

Сколько прошло времени, трудно было понять. Габи распахнула глаза от щекочущего нервы пристального взгляда. Снова тот вампир. Он заметил, что она открыла глаза, и подошел вплотную к повозке. Сердце девушки на мгновение сжалось и пустилось в галоп. Дыхание участилось. Неужели все–таки решили расслабиться? Но вместо этого вампир поднял руку, в которой была зажата какая–то тряпка, и прижал к ее щеке. Все, что оставалось Габи так это замереть, смотря удивленными глазами на вампира. Точно. Ее щека. Все это время она неприятно саднила, но не настолько, чтобы обращать на нее внимание.

– Эй, Рич, – бросил вампиру один из всадников, – ты что, в добродетели решил податься?

Смешки раздались со всех сторон, вызывая у Габи двоякое чувство. С одной стороны, ей было неприятно и стыдно, а с другой, как и любая девушка, Габи мечтала о добром и храбром юноше, который сможет заступиться за нее и увезти на край света. Вот и сейчас промелькнула эта странная, несвойственная ей слабость, и мысли наполнили всевозможные картинки того, как Рич, а именно так, оказывается, звали этого вампира, спасает ее от злой участи. Габриелла даже успела отметить, что он был по—мужски красив. Высокий, широкоплечий, с сильными крепкими руками. Хотя и не удивительно, учитывая, кем и у кого он служил. Огоньки фонарей скупо освещали его лицо, скользя по щеке, высоким скулам. Разглядеть его лучше Габи не могла, но была уверена, что он соответствует идеалу любой девушки. Только вот ответ вампира, заставил ее спуститься с небес на землю.

– А ты, видимо, забыл, что ОН не любит, когда ему привозят брак.

Габриелла без пояснений поняла, кого имел в виду вампир. Видимо, это поняли и другие, раз притихли.

– Держи, – приказал ей Рич. Габи перехватила мокрую тряпку и на секунду ее пальцы встретились с пальцами вампира. Наверное, ей показалось, что он даже дернулся от этого прикосновения. В любом случае она решила, что ей стоит выбросить дурацкие мысли из головы.

***

Через некоторое время вампиры потушили фонари, снова оседлали лошадей и двинулись в путь. То ли от того, что она все–таки заснула, то ли от того, что он действительно прекратил на нее смотреть, но Габи больше не чувствовала на себе пугающего взгляда.

Разбудил ее гомон людских голосов. Повозки с конвоем заехали в поселение, которое лежало на пути к замку. Солнце уже практически встало из–за горизонта, и народ спешил на свои рабочие места. Жители, кто с недовольством, кто с жалостью посматривали на вновь прибывших.

Повозки остановились около какого–то амбара. Несколько из них стали разгружать незнакомые мужчины. Откуда–то повеяло свежим хлебом. Габи почувствовала, как сильно проголодалась, ведь не ела уже сутки. Маленькие девочки тоже встрепенулись, тихо прошептав ей, что хотят кушать. Габи ничего не оставалось, как малодушно врать им, что скоро их покормят, надо лишь немного потерпеть. Ответ девочек устроил, и они покорно прижались к ней, снова прикрывая глазки.

Рич возник будто из ниоткуда через несколько минут. Он поставил на тележку крынку с водой и большую буханку свежего хлеба. Такой же завтрак ждал и маленьких мальчиков на соседней подводе. Девочки как голодные детеныши накинулись на еду, но не забыли и о Габи. Она не понимала такой щедрости со стороны вампиров по отношению к ним и списывала это все на корыстные цели. Все–таки жертвы должны быть живы, иначе какой в них смысл?

Они двинулись в путь, как только подводы были разгружены. Будто насмехаясь над пленниками, солнце светило ярче, а небо было абсолютно голубым, без единого облачка. Сейчас, в утренних лучах, мир вокруг преобразился, и Габриелла с любопытством осматривалась вокруг. Они теперь ехали в основном через поля, уже перепаханные и засеянные озимым зерном. Все так же, как и у них в поселении. Неужели так везде? Никакого разнообразия? И так будет и дальше… год за годом.

Снова мрачные мысли поглотили ее, и Габриелла вспомнила рассказы матери о том, как люди попали в рабство Первого Вампира.

В один из летних вечеров, много лет назад в их поселение прибыл молодой и своевольный правитель. Он прознал, что на его земле живет ведьма, которая может исполнить любое его желание. Как говАрили, он был очень удивлен, когда вместо привычного образа старой сморщенной колдуньи, он увидел молодую девушку, обладающую притягательной красотой. Можно было бы представить, что он женился на ней и забрал ее к себе, но на деле все вышло иначе. Он ухаживал за ней, дарил красивые и дорогие подарки, но время от времени не чурался взамен просить ее о некоторых услугах. Ведьма, которая была еще молода и неопытна в сердечных делах, не смогла устоять перед ухаживаниями правителя. Однажды он попросил ее сделать его бессмертным и всесильным. Затея была плоха. Ведьма прекрасно знала, что такие просьбы не проходят бесследно, что в мире должен сохраняться баланс, но любовь сделала свое черное дело. Это чувство затмило голос разума, и ведьма выполнила просьбу возлюбленного.

Вместо обещанной любви, заботы, богатства пришло одиночество. Получив то, что хотел, правитель сначала все реже стал бывать в поселении, а через месяц и вовсе перестал там появляться. К тому времени и обнаружилось, что наивная ведьма носит под сердцем его ребенка.

Слепо веря, что возлюбленный не бросил ее, а был вынужден решать какие–то поспешные дела, ведьма отправилась в замок сама, дабы сообщить ему, что у него появится наследник. Ее не пустили даже за ворота. Тогда она отправилась к одному знатному человеку, являющемуся другом возлюбленного, но тот лишь ответил, что ей лучше больше не появляться с подобными глупостями.

Ведьма вернулась домой униженная, растоптанная. Конечно же, весть о беременности молодой незамужней соседки разлетелась по поселению. Люди, подобно зверям, почуявшим кровь, стали затравливать бедную девушку. И никто до сих пор не знает из–за травли ли или предчувствия беды, она покинула поселение до того, как туда наведалась стража правителя. Ведьму они не нашли и стали чинить беспредел, убивая всех, кто попадался им на пути, не щадя ни женщин, ни детей.

Люди и правитель открыли ведьме глаза на другую сторону чувств – темных, злых. Как выяснилось позже, ведьма не осталась в долгу ни перед правителем, ни перед людьми. Она наказала всех. Правителя уничтожить она не могла или не хотела. Кто знает? Вместо этого она наслала на него проклятье, которое обратило его в бессмертного монстра, все время жаждущего крови и боящегося солнечного света. Друга его, который отказался ей помочь, она сделала оборотнем. Днем он был обычным человеком, но по ночам во время полной луны, он обращался в огромного волка. В отличие от правителя, он не был бессмертен. Это была единственная милость со стороны ведьмы. А вот людей она не пощадила нисколько, заставив их расплачиваться до сих пор. Она сделала из них рабов и пищей для вампира, который поначалу терзался в муках раскаянья, но с каждым убитым человеком, его душа становилась черней. Так и появились поселения, в которых люди имели прав не больше, чем скот.

Ведьма, как говАривали, родила девочку, наделенную небывалой силой, ведь она появилась от союза ведьмы и сильного бессмертного. Что с ней стало, и где она была сейчас, никто не знал, но, если верить тому немногому, что знала Габи, малышка стала тем самым балансом, и Первый Вампир до сих пор пытается найти ее. И навряд ли потому, что в нем проснулись отеческие чувства.

Зато других своих детей он любил. То, что у монстра могут появиться дети, ведьма не предусмотрела. А между тем, женщины, которые смогли пережить ночь ужаса с вампиром, выносили ему наследников, которые рождались очерненные, как и отец, проклятьем. Как говорят, ведьма отдала свою жизнь, пытаясь исправить то, что она натворила, но единственное, что она смогла сделать, так это запечатать проклятье у последующих поколений, рожденных от союза вампиров и человеческих женщин. Таким детям это давало определенный срок человеческой жизни, но рано или поздно проклятье пробуждалось, и тогда человеку необходима была кровь вампира, чтобы стать одним из них. В противном случае – смерть.

Габриелла еще ни разу не сталкивалась с людьми, у которых пробудилось проклятье, но судя по тому, что вампиров становилось все больше и больше, часть слухов все–таки была правдой.

Она посмотрела на всадников, которые охраняли повозки. Все скрывали лица под капюшонами, которые были натянуты до самого носа, так, чтобы солнечный свет не лез в глаза. Руки были у всех в перчатках и точно не из–за холода.

Солнечный свет оказался губителен только для Первого Вампира и его детей, а вот для обращенных вампиров он рано или поздно переставал быть опасным. Многие списывали это на веру человека в доброе начало, но сейчас, в окружении вампиров, которые везут их на верную гибель, Габи сомневалась, что все дело в вере. Было что–то другое. Возможно, со временем люди и вампиры разберутся в этом… но ей уже тогда будет все равно.