Читать книгу Forest. Книга о медленной жизни и поиске себя - Мария Шипилова - Страница 6

Глядя на меня, трудно поверить, что я родился и часть своей жизни провел в городе. Мои родители – обычные служащие, мама работает в школе, папа – водителем скорой помощи. По совету мамы я окончил педагогический колледж и начал преподавать географию. Предмет выбрал не потому что меня манили дальние страны, просто выбрал и все. Преподавать мне в общем нравилось. Ученики меня слушались, коллеги уважали. Жизнь моя текла спокойно. Никаких масштабных целей перед собой я не ставил, не ждал перемен. Но они произошли, когда в нашей школе появилась практикантка – молоденькая, симпатичная, жизнерадостная. Она была как луч солнца, сгусток энергии, ворвавшийся в наше сонное царство. Улыбка никогда не сходила с ее усыпанного веснушками лица, а к рыжеватым волосам хотелось прикоснуться, такими они казались мягкими и блестящими. Девушку звали Хельга, и она сразу завладела вниманием всего коллектива и, конечно, учеников. Все полюбили ее за легкий нрав, даже ее непоседливость и непостоянство воспринимались как милые особенности. Хельга мне нравилась. Нравился ли ей я – не знаю, но поскольку я был единственным молодым учителем в школе, девушка стала уделять мне внимание. Пару раз мы встретились после уроков в кафе, пару раз сходили в кино, покатались на велосипедах в парке. Потом я пригласил ее домой. Родители, конечно, удивись, что я, такой замкнутый и молчаливый, выбрал егозу и хохотушку, но, как известно, противоположности притягиваются. Через некоторое время Хельга и меня позвала познакомиться с родителями. Вернее, с отцом. Мать умерла, когда Хельга была ребенком, отец жил в деревне. Я волновался, но Хельга заверила, что все пройдет хорошо. Помню этот день, как вчера. Ранний подъем, поезд, и вот он – другой мир. Старенький домик на окраине Грюнберга, смущение Хельги и ее отца. Они, видимо, стеснялись своей… скромности, граничащей с бедностью, аскетичного быта, запущенности жилища. Но я ничего этого не замечал. Словно околдованный бродил по лесу, спускался к реке, наблюдал за овцами, которых пас отец Хельги. Мне кажется, в ту поездку я заново влюбился. Влюбился в это место и решил, что, если Хельга выросла здесь, впитала в себя эту благодать, она особенная. С ней я буду счастлив.

Через год мы с Хельгой поженились. Она уже на постоянной основе работала в нашей школе. Мы сняли неподалеку от нее квартиру и зажили молодой семьей. К отцу Хельги, к сожалению, ездили редко. Жене не нравилась деревня, она считала это место скучным, хотя я был другого мнения.

Мы ждали рождение ребенка, когда случилась беда – отец Хельги внезапно умер от сердечного приступа. Пришлось отправляться в деревню на похороны, решать много хозяйственных вопросов. Дом с нашего последнего визита еще больше обветшал, овец стало еще меньше.

– Нужно все это продать. Или сдать в аренду, если найдется такой сумасшедший, —сказала Хельга, придерживая живот. Последний месяц она раздражалась по малейшему поводу, а в запущенном деревенском доме плохое настроение ее достигло предела.

– Может, нам пока самим пожить здесь, – осмелился предложить я, и Хельга посмотрела на меня так, словно не верила своим ушам.

– Подожди возражать. Скоро у нас появится ребенок, ты все равно какое-то время не сможешь работать. К тому же, малышу лучше на свежем воздухе, чем в крошечной съемной квартире в городе.

– Ты что, хочешь, чтобы я жила здесь одна?

– Почему одна, мы поселимся вместе.

– Но как же твоя работа в школе?!

– Я уйду из школы. Я уже и так об этом думал. Денег платят мало. Когда нас станет трое, совсем перестанет хватать.

– Чем же ты станешь зарабатывать на жизнь?

– Разводить овец.

Хельга рассмеялась.

– Тогда мы точно умрем с голоду, – сказала она и категорически отказалась оставаться в Грюнберге, заявив, что не для того старалась устроиться в городе, чтобы вновь оказаться в деревне.

Мы вернулись в город, но дом решили пока не продавать. Пасти овец наняли кое-кого из местных.

Родился Кристоф. Как я и предсказывал, положение наше ухудшилось. Денег не хватало. Мальчик часто болел, плохо ел и целыми днями плакал, приводя в отчаяние молодую мать. В конце концов, Хельга сказала, что нужно съездить в деревню, проверить дом.

Мы приехали в Грюнберг в начале лета, когда все цвело и зеленело. Я взял в школе отпуск, и мы решили теплые месяцы пожить в деревне. Приводили в порядок дом. Я сам пас овец, вникая в премудрости этого дела. Кристоф перестал болеть, в семье воцарился покой. Добрые соседи снабжали нас фермерскими продуктами, иногда приглядывали за малышом, так что Хельга могла заниматься садом или другими домашними делами. Мы постригли овец и продали шерсть. На вырученные деньги я купил еще пару племенных овечек. И уволился из школы. Хельга ничего на это не сказала, хотя по ее виду я понял, что действий моих она не одобрила. Я же с удвоенными силами взялся за хозяйство, старясь доказать ей, что смогу обеспечить семью.

За год дела мои продвинулись. Появились новые ягнята, снова удалось хорошо продать шерсть. Кристоф окончательно окреп, рос здоровым и любознательным мальчишкой, но с женой творилось неладное. Она то впадала в уныние и неделями ничем не интересовалась, временами плакала, то на нее нападала лихорадочная жажда деятельности. Я предложил ей иногда ездить в город, развеяться. Хельга ухватилась за эту возможность. Сначала ездила туда раз в пару недель, потом раз в неделю, потом два раза в неделю, потом начала ночевать в городе. Говорила, что остается у подруг по колледжу. А в один прекрасный день сообщила, что устроилась на работу и будет приезжать в Грюнберг только на выходные. Я протестовал.

– Мне нужно работать, – убеждала Хельга. – Дохода от хозяйства мало. Чтобы привести усадьбу в порядок нужны деньги, а где мне устроиться в Грюнберге? Сам понимаешь, негде.

– А как же Кристоф? – ухватился я за последнюю соломинку.

– Кристоф останется здесь, с тобой. Ему хорошо в деревне. Боюсь, в городе он опять начнет болеть, – отмела мои возражения Хельга.

Я уступил. Сначала жена держала слово и каждые выходные возвращалась в Грюнберг. Красивая, воодушевленная, с подарками для Кристофа. Потом начала пропускать выходные, ссылаясь на занятость в офисе, куда ее взяли секретарем. А потом призналась, что встретила мужчину и хочет жить с ним.

– А как же Кристоф? – снова опросил я.

– Кристоф останется с тобой. Забирай его, и дом, и овец. Мне ничего не нужно.

И Хельга ушла. Иногда, пару раз в год, на рождество и на пасху, приезжает к сыну. В остальном, не знаю, как она живет. Вышла ли замуж? Работает? Хельга ничего не рассказывает, а я не спрашиваю. Не в моих это правилах, тем более, мы с ней уже чужие друг другу люди.

– Ты не жалел, что переехал сюда? – спросила Эльза, когда Мартин закончил. – Может, если бы остались в городе, были бы вместе.

– Ни минуты не пожалел, – ответил мужчина. – Здесь мой дом. Я почувствовал это, как только оказался на этой земле. И если Хельга этого не разделяет, значит нам с ней не по пути. Кристоф, когда подрастет, выберет свой путь. В любом случае, я и наш дом останутся местом, куда он всегда сможет вернуться.

– А когда ты начал фотографировать? – спросила Эльза, стараясь отвлечь Мартина от горьких воспоминаний.

– Еще подростком посещал фотокружок. В студенчестве окончил фотокурсы. Потом надолго оставил это дело, а после разрыва с Хельгой снова потянулся к камере. Кстати, это она мне ее подарила.

В кустах закуковала кукушка. Потом откуда-то неожиданно потянуло дымом.

– Что это? – встревожилась Эльза. – Пожар?

– Думаю, Хирши растопили свой огромный камин.

– Какие Хирши? Здесь, в лесу?

– Неужели ты никогда не слышала про Хирша? – удивился Мартин. – Мать тебе не рассказала?

Эльза покачала головой.

– Тогда я должен обязательно показать тебе его усадьбу, вернее, замок. Чудак, этот Хирш, и дом себе построил под стать.

Эльза и Мартин поднялись с дерева и зашагали в сторону гор. Молодая женщина никогда еще не заходила так далеко, удивительно, что кто-то мог там поселиться.

Лес стал реже, и в ложбине, у самого подножия каменных массивов, возник сказочный замок. Эльза даже ахнула, так неожиданно он появился из-за деревьев и так странно было видеть его здесь. Когда подошли ближе, стало заметно, что это лишь подобие замка, перестроенного из обычной усадьбы. Но впечатление не стало меньше.

– Сейчас дом выглядит неважно, – сказал Мартин, – но когда-то был словно с картинки.

Дорога к замку заросла травой и мелким кустарником. Все окна были закрыты, штукатурка со стен осыпалась, в некоторых местах они позеленели от мха и покрылись таким сложным узором трещин, что можно было разглядывать, как в музее. На земле валялись обломки черепицы и куски сгнивших оконных рам.

– В нем кто-то живет? – спросила Эльза.

– Живет. Старый Петер Хирш.

– Чудак, который построил этот дом?

– Он самый. Живет и скорее всего умрет здесь. Уж очень он плох.

– Я никогда не видела его в деревне.

– Петер Хирш так стар, что о его существовании многие давно забыли. Мне про Хирша рассказал отец Хельги. И показал замок. Сейчас я расскажу его историю тебе.