Читать книгу Ноилениум - Мария Шкурцман - Страница 6

Чёрная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви (с)

С той поры в Саше боролись два противоречивых чувства. Порой ему казалось, что он находил рациональное зерно в словах цыганки. Как оказалось, бабушка была гораздо более скрытной, чем он предполагал. Ведь она никогда не рассказывала о том, что дед был учёным и тем более о том, что Роза приходилась Саше двоюродной сестрой. Последнее обстоятельство возмущало больше всего. Возможно Маргарита молчала, чтобы не запятнать честь погибшего сына. Но что при этом чувствовала Роза, живя на правах прислуги в доме собственной бабушки?

Почему Маргарита скрывала такие важные обстоятельства? Саша вспоминал её строгие выволочки за любую провинность и обида нарастала в нём, как в детстве. Может быть она и в самом деле незримо управляла его судьбой, дёргая за невидимые нити, а он даже не подозревал об этом…

С другой стороны, странное стечение обстоятельств в виде знакомства с цыганкой и Фесселем в один и тот же день, порождало не меньше вопросов. Эти два персонажа были словно актёры, занятые в одном и том же спектакле. Но в таком случае, кем являлся его главный режиссёр? Как минимум, он был тонким и осведомленным психологом ибо сумел понять, что после встречи с Каце Саша обязательно завернёт в Лисий Хвост. Да и под его Тойоту цыганка бросилась на том участке дороги, где шёл ремонт. Наверняка «режиссёр» был осведомлён о данном обстоятельстве и не желал, чтобы Каце получила серьёзные увечья. Из этого вытекало ещё более неприятное открытие: невидимый «кто-то» знал о Сашиных передвижениях. Это нервировало больше всего.

Утром погода наконец-то сжалилась над жителями Петербурга и одним движением ветреной руки разогнала все тучи в небе. Солнце пробралось даже в самые забытые переулки, залило светом набережную Невы и теперь стучалось в окна звонкими лучами. Саша долго валялся в постели, наблюдая за полётом пылинок в солнечном свете. Но вскоре сонная тишина покинула спальню. Небесное веселье породило чувство лёгкости и вновь обретённой надежды на лучшее. Сегодня Чернецов должен был вернуться на работу.

Пробок на дорогах почти не было. Саша легко и быстро домчался до «Пегаса». По такому случаю он даже прикупил в гастрономе ванильный рулет и пару лимонов. Представляя, как будет довольна габаритная Фаина Аркадьевна, заядлая сладкоежка, Саша вошёл в офис и бодро поздоровался:

– Приветствую почётных тружеников монитора и мыши! Фаина Аркадьевна, ставьте чайник. Будем устраивать планёрку.

К изумлению своего начальника, Фаина Аркадьевна не расплылась в счастливой улыбке, а сделала круглые глаза и кивнула на Сашин кабинет. Судя по тому, что она была приоткрыта, в кабинете Чернецова ожидал некий сюрприз. Саша вошёл, полный неприятных предчувствий.

За его столом сидел незнакомый мужчина лет пятидесяти или старше. Род занятий красноречиво выдавали погоны на плечах. «Человек в казённой форме…», – кольнуло неприятное воспоминание предсказанное Кацэ. Перед милиционером лежала кожаная папка, будто тоже ожидая Сашиного прихода и готовясь извлечь из своих недр какие-то убийственные документы. Мужчина встал и спросил:

– Александр Васильевич Чернецов?

– Да, чем обязан?

– Добрый день! Я – следователь ОВД Центрального района, Слепцов Виктор Анатольевич. Прошу извинить за то, что вынужденно оккупировал ваш кабинет. В приёмной ждать было несколько неудобно.

– По какой причине, позвольте узнать, неудобно?

– По причине излишней энергичности вашей, э-э, сотрудницы.

– Чем вам досадила Фаина Аркадьевна?

– Собственно говоря, только тем, что после десятиминутного разговора с ней у меня сложилось впечатление, что следователь она, а не я.

Саша улыбнулся и произнёс:

– Ну что ж. Поскольку вы устроились самостоятельно, прошу сообщить мне цель вашего визита. У меня как-никак рабочий день начался.

– Да, конечно. Я должен задать вам пару вопросов по поводу преступления, совершенного несколько дней назад.

– Слушаю вас.

– Где вы находились четырнадцатого сентября в период с пятнадцати до семнадцати часов? Можете вспомнить?

– Если не ошибаюсь, в тот день я закончил работу около трёх часов дня и названный вами промежуток времени провёл в дороге. Моя машина не совсем исправна и я воспользовался общественным транспортом. Значит, примерно к четырем часам был дома. И следующий раз покинул квартиру около восьми вечера, чтобы съездить к моему приятелю Максиму Капралову. Он владелец автосервиса. Я рассчитывал на его помощь в ремонте авто.

– Это кто-то может подтвердить?

– Фаина Аркадьевна подтвердит, что я вышел в три. Капралов естественно, тоже расскажет о моём визите. Но не уверен, что водитель электропоезда, в котором я ехал с работы, согласится дать показания в мою пользу.

– Ценю ваш юмор, но ёрничаете напрасно. Убита ваша близкая родственница, Роза Валерьевна Фессель. Вам об этом известно?

– Нет, не известно. Я много лет не общался с Розой и о степени нашего родства даже не догадывался до недавнего времени.

– А что такого произошло в недавнее время, что прояснило ваше родство? – насторожился Слепцов.

– Ко мне наведался потенциальный покупатель моего загородного дома, адвокат Фессель Борис Вениаминович. Он и сообщил эту информацию.

– Что ещё он сообщил вам?

– Больше ничего заслуживающего внимания.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Как часто вы общаетесь с Фесселем?

– Я общался с ним один раз на предмет продажи дома.

– И никогда прежде? – Слепцов прищурился внимательно разглядывая Сашу.

– Никогда прежде, – твёрдо ответил Чернецов.

– Что ж. В таком случае, вспомните, пожалуйста, когда вы в последний раз виделись с Розой Фессель.

– Много лет назад. Думаю, лет этак в двенадцать.

– Вы хотите сказать, что все эти годы ничего не знали о ней?

– Совершенно верно, ничего не знал. И в свою очередь хотел бы поинтересоваться, Виктор Анатольевич, почему вы допрашиваете меня. На каком основании?

– Не допрашиваю, а собираю информацию. И собираю её на основании того, что вы с убитой – родственники. Более того, есть основания полагать, что перед своей гибелью она искала встречи с вами.

– Да? – вяло удивился Чернецов. – С чего вы это взяли?

– Она была убита недалеко от вашей квартиры по улице Тимирязева. Вам это известно?

– Нет. Я уже отвечал вам.

– И вы не обратили внимание на милицейское оцепление у вашего дома в тот вечер?

– Обратил, но выяснять подробности не стал. Торопился в автосервис. Меня там ждал друг.

– Хорошо. В таком случае, скажите: у вас есть предположения, кому могло быть выгодно убийство вашей двоюродной сестры?

– Нет. Не представляю себе. Я не знал, как сложилась её судьба после смерти бабушки. А у вас, господин следователь, уже есть версии?

– У меня, к сожалению, пока тоже нет. Нам также мало что известно о её жизни, поэтому любая информация может быть важна. Собственно поэтому и прошу вас оказать возможное содействие следствию.

– Я могу быть чем-то полезен? – осторожно поинтересовался Саша.

– Можете, – быстро отозвался следователь. – У меня к вам есть просьба.

– Какого рода?

– Откровенно говоря, не особо приятного. Я хочу, чтобы вы взглянули на фотоснимки, сделанные на месте убийства. Опознала убитую её мать, Майя Фессель. Так что это – всего лишь формальность.

– Показывайте.

Папку, лежащую на столе и ждущую своего часа наконец-то открыли и следователь извлек из неё стопку фотографий. Как и следовало ожидать, они производили жуткое впечатление. Роза с широко распахнутыми глазами и с тёмной дорожкой у уголка рта, лежала в кровавой луже. Снимки были монохроными и оттого, и лужа, и нелепый плащ, в который убитая была одета, казались чёрными. Саша поневоле вспомнил тот пасмурный день, когда встретил её, возвращаясь домой. Потом мысли увлекли в далёкое детство, когда эта незаметная женщина заботилась о них с бабушкой, а он никогда этого не ценил, не видел, не ощущал. Она искала его зачем-то спустя столько лет и вот теперь лежит в этой жуткой луже. Почему?

Следователь, внимательно следивший за реакцией собеседника, правильно расценил его состояние и ровно произнёс:

– Понимаю вас. Гибель человека сложно воспринимается, особенно, если знал его в детстве, когда жизнь кажется бесконечной. Но это пройдёт, поверьте. Выпейте спиртного, легче будет, – и Слепин огляделся в поисках бара.

– Спасибо, я в порядке. Это действительно Роза. К сожалению, могу добавить, что изменилась она не в лучшую сторону.

Следователь кивнул:

– Года и пули никого не красят.

– Господин следователь, а как вы поняли, что это именно Роза Фессель? – Саша задал давно волнующий его вопрос. Он хорошо помнил, что в новостных хрониках упоминалось: при женщине не было никаких документов, указывающих на её личность.

Слепцов пристально посмотрел на Сашу, провёл рукой по седой коротко стриженой голове и медленно ответил:

– Счастливая случайность, если можно так выразиться в данном случае. Майя Фессель, мать Розы, увидела репортаж с Тимирязева по телевидению и обратилась к нам сама.

– Кажется, она пьёт.

– Да, хроническая алкоголичка. Однако дни просветления случаются даже у неё. Откуда у вас информация о Майе Фессель?

– От её брата.

– Что-то Борис Вениаминович разговорился. Не похоже на него. Мы знакомы по некоторым судебным делам. Он сильный адвокат.

– Может быть, по-родственному, – предположил Саша.

– Фессель сентиментальностью не страдает. Делиться подробностями, да ещё такого свойства не в его стиле. Он известная личность в в наших кругах. Видимо, господин адвокат в крайней степени заинтересован в покупке вашего дома.

– Возможно. Могу я вам задать ещё один вопрос?

– Задавайте. Отвечу, если это в моей компетенции.

– Почему вы решили, что Роза искала меня? Только потому, что её убили на Тимирязева, где я живу? Это могло быть случайным совпадением, – голос Саши почти не дрожал.

– Может быть и совпадение. Вообще, хороший вопрос, но ответить на него, увы не могу. Сначала я должен подёргать за все ниточки. Уж больно странное преступление: ни мотивов, ни подозреваемых, – задумчиво отозвался следователь. – Назовите мне адрес вашего приятеля из автосервиса и пожалуй, на сегодня у меня вопросов больше нет. У вас ко мне, как я понимаю тоже?