Читать книгу Голод Рехи - Мария Токарева - Страница 7

Рехи сперва решил, что очнулся, хотя после удара по голове это не так-то просто, потом понял, что спит, потому что картина предстала совершенно незнакомая. Житель пустоши уж точно никогда не прогуливался по галереям помпезных дворцов, не видел мраморных колонн с затейливой резьбой, не вдыхал аромат пышных роз и разноцветных лилий. Он и слов-то таких никогда не знал, но во сне всякое случается, поэтому Рехи не удивлялся.

Он вновь парил призраком, легко рассекая воздушную гладь. Красоту неизвестного огромного строения он принимал как должное. Множество искусных статуй, картин-гобеленов и барельефов с изображением каких-то гербов ничуть не изумляли, словно когда-то все это существовало неотъемлемой частью мира. Мира до Великого Падения – вот что четко понял Рехи даже в беспамятстве.

Что ж… А может, он уже умер и по недосмотру каких-нибудь сил угодил в прошлое? Или в лучшие миры, о которых так мечтательно твердили старики.

Но в идеальных сферах вряд ли могли идти переговоры о войне… Два человека медленно шли вдоль галереи, и их не радовали дивные ароматы сада, не услаждало слух щебетание разноцветных птиц. На обоих лежала печать тревоги и даже растерянности, однако оба, вероятно, не привыкли поддаваться воле судьбы. Они еще не догадывались, что постигнет их мир, они еще не видели Падения. Рехи мысленно усмехнулся – то ли с горечью, то ли злорадно.

– Белая Крепость не выстоит, мой король, – подобострастно сутулясь, тихо говорил сухонький человечек в желтом балахоне. Одежду его украшала вышивка: красный орнамент змеился вдоль пояса, ворота и рукавов. Свет отражался от дорогой ткани, играл переливами так же, как и на смоляно-черной острой бородке. Человечек все извивался, семеня за собеседником. Но вертлявость и желание угодить шли вразрез с решительными тонкими губами и стальным взглядом, которого недовольно избегал второй, плотный и невысокий.

– Нам не хватает людей, или стены недостаточно крепки? – спросил тот, кого назвали «мой король». Вроде бы так величали в старые времена правителей больших кусков земли. Наверное, они все носили на головах нелепые рожки, насаженные на круглую основу, а еще за ними волочились длинные красные плащи. В пустоши за такие тряпки любой ящер запросто бы схватил. Впрочем, Рехи ничего не раздражало. Он просто слушал и смотрел, пока позволяло время, с какой-то тайной печалью, будто он уже много лет назад попробовал такую жизнь: вкушал сочные плоды и наслаждался шелестом листвы. А король с советником – о, еще одно старое-новое слово – оставались скорее фоном. Впрочем, они обсуждали начало какой-то войны. И это заинтересовало Рехи.

– Нам не хватает людей, господин, – еще больше сутулился советник, словно в иных обстоятельствах он достал бы из-под земли целые легионы. Любят же люди навешивать на себя клеймо вины.

– Тогда… – король запнулся на мгновение, но продолжал решительно, точно самого себя убеждая. – Мы должны перекинуть из-за моря гарнизон наемников. Мы выставим их в битве.

– Казна подвергнется опустошению, – выдохнул советник.

– Если у нас не будет армии, казна достанется завоевателям!

– Да, Вы совершенно правы.

Наемники, деньги… Рехи представлял, что кто-то сражается за еду, кто-то за свои семьи, и все это, на самом деле, – ради выживания, не более того. Деньги – так эти странные люди называли круглые блестящие штучки. Всплывал отзвук перезвона монет. Впрочем, во сне всякое могло возникнуть.

«Да еще я зачем-то слушаю разговоры людей…» – осознал Рехи, но эти двое не напоминали кровожадных людоедов. Они отличались и от знакомых эльфов – наверное, до Падения все было иным. И что же привело к нему? В Рехи разгорался интерес, не сожаление и не злость, а интерес зеваки, который наблюдает случайную драку.

– Мой брат всегда готов загрести своими лапами самые лакомые куски, – вздыхал король, опускаясь на каменную скамью возле круглого изящного фонтана. – Ненасытный. Война неизбежна. Только пока мы говорим, время работает против нас, – правитель величественно махнул рукой. – Вели явиться писарю, а потом немедленно отправляй гонцов. Нам нужна эта армия, и мы обязаны выиграть эту войну.

– И пусть Двенадцатый будет милостив к нам, – воздел ладони к небу советник.

Кого он там надеялся рассмотреть? Во двор заглядывало солнце, над головами раскинулся лазоревый купол, осыпанный перьями облаков. Вот этой картине Рехи поразился, попытался потереть глаза. Но потом успокоил себя: это же сон. Хотя, если приходят видения, значит, с какой-то целью. Неужели вечная ночь началась уже после Падения? Неужели раньше молились Двенадцатому Проклятому? Похоже, все так и обстояло, потому что король милостиво кивнул:

– Да, пусть будет… – не слишком молодое лицо исказили морщины. – Если он еще слышит нас в своей цитадели. Последний раз его видел воочию мой дед.

– Милорд, будьте более почтительны к нашему воплощенному божеству! – не по чину возмутился советник. – Он не обязан показываться Вам, но он все слышит, я уверен. И его заступничество нам понадобится.

– Да хоть чье-то! Лишь бы война не затянулась.

«Двенадцатый Проклятый? Милостив? Бред какой-то! Они поклоняются ему, как… как божеству!» – обескуражено охнул Рехи, все чувства смешались, закипая и путаясь.

И еще этот извечный надоедливый голос заунывно напевал:

Опять этот «голос» крутил старые воспоминания, обучал ненужным ныне словам. Кому, спрашивается, интересны барельефы? Фонтаны? Фламинго? Особенно когда вокруг только вонь, кровь и голод пополам со злобой и вечной борьбой.

Лица короля и советника плавились, рассыпались хлопьями пепла, их сметал огненный смерч. И не только их: рушились города, сравнивались с землей крепости. Предстало целое поле брани, но без победителей и побежденных, ибо все корчилось в агонии от огня и застывало пепелищем смерти. Все поглощал ненасытный пламень, превращавший сады в пустоши, а людей – в обугленные кости или зыбкий прах. Ужас умирания взревел оглушительным воплем, последним стоном.

Легкое парение призраком прекратилось. Сначала обрушились жгучая боль в левом боку и ломота в запястьях, потом звон в ушах, и еще зачесалась рана на затылке. От неожиданности с губ сорвался слабый стон, хотя и оставаться в дивном старом мире совсем не хотелось. В обреченном мире хорошо лишь тем, кто еще надеется избежать конца. Рехи-то помнил четко: все умирает, все неизбежно распадается пеплом и тленом. Только кому-то роют могилу поглубже, кто-то сгорает, кого-то съедают ящеры, а кого-то – людоеды.

Вот к ним Рехи и попал, обнаружив себя привязанным к грязному столбу. По неестественно выгнутой спине ползали мурашки боли и холода от прикосновения местами скользкого, местами заскорузлого материала – то ли дерева, то ли металла. Зрение не прояснялось, но вокруг сновали силуэты, чуткий слух доносил отрывистые реплики:

– Пусть мясо посидит до возвращения охотников.

– Но мы его поймали! И мы голодны! – вопил кто-то. Их отгоняла бесформенно-толстая женщина, потрясавшая седыми космами, наверное, одна из жен лучшего воина племени – вождя. Хотя у людоедов, может, и по-другому было заведено.

– Это их право освежевать добычу, – возражал решительный голос.

– Нет, традиции нарушать нельзя. Эльфа может освежевать только опытный охотник, –говорила женщина, пока Рехи силился рассмотреть окружающих. Конечно, он не рассчитывал встретить союзников, но если бы деревня оказалась знакомой, то вспомнил бы пути отступления. Столб, как назло, торчал из зловонной лужи за навесом из шкур, закрывавшим обзор.

– Верно, – кивали другие людоеды. – Они не менее ядовиты, чем ящеры.

– Так что пошли прочь! Добыли – молодцы. А еда потом.

– Ничего, хоть ухо отрежем… – хохотнул кто-то из группы недоростков.

– Пшли прочь! Традиции надо чтить! – взвилась старая карга, размахивая руками.

«Попался отряду мальчишек… – осознал Рехи. – Как глупо! Трехногие, солнце им на голову, как же глупо!»

– Ядовитые? – продолжался спор.

– Разве ты не видел клыков? Как у ящеров! Они звери, звери! – пугала ненормальная старуха.

– А вон у этого нет клыков. И ушей нет. И космы не белые, – тыкали на кого-то мальчишки.

– Но он назвался Сумеречным Эльфом. Значит, он эльф.

– Какая вам разница? Они оба – отличное мясо. Я устал жрать ящеров с грибами, – пробубнил кто-то из воинов, но его отогнали все тем же безумным возгласом:

– Пшли!

Наверное, жена сильного воина рассчитывала получить лучшие куски при дележке мяса, вот и придумывала невероятные традиции и преувеличивала ядовитость эльфов. Конечно, хотелось бы поразить всех одним взглядом или укусом. Но сказки остаются выдумками, ложью.

– Сумеречный Эльф… Никакой ты не эльф! Но ты – мясо, – донесся напоследок писклявый голосок одного из стаи мальчишек, а потом сочный звук неумелого удара-пощечины.

«Сумеречный Эльф?! Но как?» – поразился Рехи. Он почти сразу понял, что с другой стороны столба тоже прикручен кто-то, но рассчитывал, что это Лойэ. Еще надеялся позлорадствовать, что своенравная предательница не предупредила об опасности, а сама так увлекалась бессмысленным поединком, что тоже попалась. Теперь же оставалось гадать, кого из этих двоих меньше хотелось встретить на свое м пути.

– Кажется, мой друг, они оставили нас в покое. На какое-то время, – вскоре донесся безмятежный голос.

– Дают мясу «подышать» перед едой, – собрав силы в кулак, съязвил Рехи, а потом буркнул на всякий случай: – И я тебе не друг.

– «Не друг, не враг… а так», – зачем-то пропел Сумеречный Эльф и вздохнул: – Но через горы ты и сам прошел. И пока ничего не понял.

В тот момент боль в левом боку вновь напомнила о себе, прошлась разрядом через все тело, царапнула по сердцу, перехватила дыхание. Тогда будто что-то оборвалось, Рехи в полной мере понял, что попал в западню.

– Отстаньте все от меня, – бессильно прорычал он, хотя получился жалкий скулеж: – Понимать уже нечего. Особенно здесь.

– Ты думаешь, что это конец? – встрепенулся Сумеречный Эльф. Сам он после избиения людоедами будто не верил в это.

– К ящерам такой конец! – мотнул головой Рехи. – Если будешь болтать, тебе свернут челюсть.

– Мне не страшно, – решительно отвечало странное существо. – Или страшно… Страшно, что происходит с вашим миром.

«Проклятье, еще сидеть с ними спина к спине у вонючего столба… – сетовал Рехи. – Если нас съедят, надеюсь, этим они подавятся. Говорил же Митрий, что этот полон яда. Да, пусть его едят и травятся, а я сбегу. Кстати, и где там „проводник“ хваленый? Все у них на словах. Люди слов…»

На миг мысли стихли, в ушах поднялся свист, перед глазами плясали темные точки. Левый бок нещадно жгло, песок налипал на края раны, царапал невидимыми сыпучими когтями. Эльфы редко умирали от потери крови: слишком вязкая и холодная, она быстро сворачивалась, образуя струп. Но общей слабости и мучений это не умаляло.

Да и людоеды не намеревались ждать, их не интересовало, кого жарить на костре. Лишь бы не заживо! Хотя зачем об этом раздумывать? Рехи не привык сдаваться, поэтому упрямо стряхивал с себя губительную дрему, прикидывая, куда утащили его оружие. А ведь Сумеречного Эльфа не спас и его хваленый настоящий меч. Не специально же дух-призрак попался племени, хотя бестелесного не попытались бы и съесть.

Рехи пришел к выводу, что невероятная битва средь черных небес ему благополучно почудилась, зато последняя часть разборки с заломленными руками выглядела более реалистично. Наверное, два скитальца что-то не поделили, теперь Митрий кинул своего напарника, вот тот и попался.

Да, так все укладывалось в рамки понимания, а всякие вспышки, крылья и полеты – может, игра искусных гипнотизеров. Старики рассказывали, что раньше в их мире существовал целый тайный орден людей и эльфов, способных морочить головы иллюзиями. Вот, наверное, не повезло наткнуться на последних представителей. Так Рехи окончательно объяснил себе все невероятное, что случилось с ним за недолгое время, поэтому сосредоточился на реальности, ее образах и звуках, этом грубом клубке ругательств, рева голодных детей, канючивших подростков. Все бормотали, поглядывая на пленников: «Когда мы уже разделаем эльфов? Когда вернутся охотники, чтобы выпотрошить ядовитых?»

Кто-то в предвкушении обсасывал с голодухи старые кости, на вид – берцовые человеческие или эльфийские. Другие выжидающе прогуливались возле столба, точно стая ящеров. Только дикие твари не брали пленников, не отвечали за свои поступки, а племя еще беспрестанно переговаривалось, создавая иллюзию разумности.

Кто-то плюнул Рехи в лицо, попал в темечко на волосы, потом бесстрашно подошел и схватил за шею, рассматривая со всех сторон, насильно поворачивая голову. В ноздри ударил отвратительный запах пота и гнилых зубов, меж которыми разлагалась старая пища. Они сложились в угрожающий оскал-улыбку. Чья-то косматая голова закрыла обзор, людоед похотливо хохотнул:

– А ничего такого поймали… Может, пустить его по кругу сначала?

К горлу Рехи невольно подкатила тошнота, внутри все смёрзлось и напряглось от ужаса. Его все еще держали за шею, откидывая голову назад. «Ну, почему я?! Вон тот чем не…» – пронеслось в голове, потому что надоело, что все беды мира сыпались только на него. Конечно, про людоедов ходили всякие слухи, но в происходящее не хотелось верить. Рехи сжался, как перед прыжком, выворачивая шею. Казалось, что скоро лопнут жилы и хрустнут позвонки. Что-то и правда болезненно скрипнуло возле затылка, но зато удалось освободиться и стремительным движением загнанного хищника вцепиться в руку врага, который уже тянулся к тесемкам своих сальных штанов.

– Он укусил! – взвился тот. – Укусил меня! Спас-спа…с-и-те…

Яд в клыках немедленно подействовал, голос людоеда поглотили судороги, он повалился в грязь, не в силах совладать с собственным телом. Изо рта у него пошла пена.

«Ну что? Не хочешь больше ?пустить по кругу?? А-а-а! Не можешь!» – со злорадным торжеством думал Рехи, рассматривая корчи. Впрочем, отрава действовала недолго.

– Говорила же! Он ядовитый! – выскочила откуда-то уже знакомая старая карга, но теперь Рехи был ей едва ли не рад. Она давала время составить план побега. Впрочем, вместе с ней прискакало несколько дюжих молодцев, которые без пощады вмазали по лицу и под дых. Удары сыпались со всех сторон: кулаки пробовали на прочность скулы и нос, носки грубых сапог ударяли в живот и в грудь. Вскоре Рехи обмяк, на какое-то время все померкло, но его хотя бы оставили в покое.

***

– Столько миров… столько-столько миров, – пробудил из небытия едва уловимый вздох.

– Эй, ты… У нас нет на это времени, – попытался намекнуть на побег Рехи, хотя расквашенные губы слушались теперь совсем плохо.

– Время – мой главный враг, – не воспринял Сумеречный Эльф. – Только я успеваю в одном мире что-то исправить, случается что-то в другом. Сколько же их было? В одном недавно настал мир ценой уничтожения двух мощнейших армий. Я их всех убил. Убил и даже не помню толком об этом, это случилось в «фазе тьмы». Странно. Все странно. Какие еще миры? Мой родной мир… мир, разрушенный вампирами… Мир с ядовитым океаном. Каменный Эйлис… Все разрушенные миры. А… еще Майорана чуть не разрушила свой. Кое-где я исправлял, подхватывал, не из долга Стража, а потому что я человек. Я хочу помочь людям. Но не имею права. Якобы в будущее нельзя вторгаться, менять канву событий. И там, где я пытался, наставал еще больший хаос. Да, я и есть вестник хаоса, сумерек. Но ваш мир… я не хочу ему помогать. В нем сгнили сами люди. Слишком долго, триста лет после Падения, двести лет каннибализма.

Рехи почти не слушал, все равно не понимал этот бред сумасшедшего. Немало сумасбродов шаталось по Долине Черного песка. Ах да, Рехи сам превратился в одного из них. Наверное, теперь предстояло договариваться с такими же ненормальными.

– Когда тебя сожрут, я могу забрать твой меч? – прервал Рехи поток слов.

– Нет, парень, он не для тебя, – вдруг резко осадил Сумеречный Эльф, значит, все-таки удалось привлечь его внимание. – Меч и я уже две с половиной тысячи лет неразделимы. Не помню себя до шестнадцати лет, но, кажется, его я украл у своего отца.

– Ты хотел убить своего отца? – заинтересовался Рехи. Конечно, не было времени на обсуждение семейных конфликтов, но вроде бы так удалось наладить контакт с сообщником по побегу.

– Наверное. Да, наверное, хотел именно этим мечом, – кивал со своей стороны столба Сумеречный.

– Это нормально. Я бы своего тоже убил, хотя я его не знаю… Ладно. Все равно твоя железка у них… – отвечал Рехи, невольно оборачиваясь к собеседнику и скашивая глаза. Только тогда он заметил, что Сумеречный Эльф не сидел без дела.

«Вот болтун ушлый! Звук голоса заглушает трение веревок. Ящеры трехногие! Да он уже освободился! Та-а-ак, ?ядовитый?, делаем вид, что мы уже друзья», – спохватился Рехи, наблюдая, как бледные руки с изрезанными путами запястьями уже скинули арканы из сложных узлов. Теперь освободившийся пленник только выжидал удобный момент. Впрочем, караулы людоедов по-прежнему бродили вокруг «еды».

– Эй, а мне не поможешь? – прошептал изворотливый Рехи, умерив свою дерзость.

– Ну, если попросишь. Может, я вредный? – тут же поддел Сумеречный Эльф. А хитрым и наглым он точно оказался! Даже чем-то напоминал самого Рехи, поэтому неимоверно раздражал. Но в таких ситуациях союзников не выбирают.

– Ты знаешь, где наше оружие? – шептал едва уловимо Рехи. Сумеречный отозвался:

– Кажется, вон в том шатре. – Он кивнул на круглое строение из добротных шкур крупных ящеров. – Мой меч преподнесли вождю. Сперва обойдемся оружием караульных.

Пришлось замолчать на какое-то время, когда сторожа едва не заметили переговоры пленников.

– А для начала какой план? – вскоре поинтересовался Рехи.

– Прикинься дохлым.

– Почему не ты?

– С такой избитой рожей и связанными руками ты сыграешь эту роль убедительнее, – усмехнулся Сумеречный. – По моей команде. Когда караульные будут в слепой зоне для остального племени.

«Да уж, повезло, что этот столб не в центре деревни», – отметил Рехи, украдкой следя за сторожами. Когда его перестали избивать, а разделывать еще не пришло время, за пленниками остались смотреть всего двое караульных. Другие ушли на сторожевые посты по периметру поселения.

Наверное, остальных воинов племени ждали с охоты на ящеров. Отряды мелкоты обычно отправляли недалеко на поиски чего-то полезного среди развалин старых городов, а в этот раз они притащили настоящую добычу. Ничего-ничего, Рехи надеялся отыграться на них позднее, уж он бы напился их крови. Но все по порядку.

«Соберись! Соберись!» – уговаривал себя Рехи, слегка ударяясь затылком о столб. Не к месту напоминала о себе рана на боку. Поганая Лойэ! Кто еще больший предатель? Хотя, может, она тоже попалась, может, ее уже съели. Или с ней развлекались людоеды. От подобных вариантов сделалось ужасно тоскливо. Не заслужила она, чтобы о ней кто-то тревожился, но не получалось выкинуть ее совсем, вытравить из мыслей. Рехи встряхнулся в ожидании сигнала.

– Сейчас, – выдохнул Эльф.

Рехи тут же обвис, опустив голову на грудь. Притвориться мертвым и правда не составило труда, но приходилось твердить себе: «Только оставаться в сознании!». Бескорыстно вытаскивать его никто не стал бы.

– Эй! Вы! Эй, вы! Мертвечину есть собираетесь? Он сдох тут, кажется, – подозвал охранников Сумеречный Эльф.

– Посмотри, что там, – кивнул караульщик.

– Эй ты, урод! Да, ты, – провоцировал Эльф, заставляя подойти не к Рехи, а сперва к себе.

– Заткнись, падаль! – рыкнули на пленника, приближаясь к нему. Караульный, судя по звукам, уже занес кулак для смачного удара, но неожиданно сам получил в морду. Рехи распахнул глаза, но едва заметил, как стремительно метнулся Сумеречный в сторону второго караульного. Последний не успел и рот разинуть, чтобы позвать на помощь.

«Я так не умею…» – со смесью ужаса и восхищения подумал Рехи, уже начиная нервничать: освободит ли его ненадежный союзник, потому что Сумеречному Эльфу явно не требовалась помощь. Он свернул шеи обоим воинам и уже успел оттащить тела в тень шатра, оставшись незамеченным для остальных.

«Уйдет… ой, уйдет! Кинет эльфоедам на потребу», – почти запаниковал Рехи. Кажется, никогда раньше он мысленно никого не умолял, а теперь буквально заклинал помочь. Надежда и отчаяние смешались непонятным водоворотом. За короткие мгновения пронеслось несколько жизней. И вот Сумеречный подошел с острым костяным ножом, перерезал гнилые веревки. Возможно, стоило самому их перетереть еще раньше, но прикрутили уж очень туго.

– Бежать или сражаться? – почти приветливо ухмыльнулся Сумеречный, впервые заглядывая в лицо Рехи и даже помогая ему подняться. Удалось не с первого раза: ноги не гнулись.

– Я всегда предпочитаю бегство! – честно отозвался Рехи. Сражаться на территории врага – верная смерть. Прошли времена баталий наподобие тех, что причудились во сне: осады крепостей, армии наемников. Значения новых слов улавливались скорее на уровне интуиции, да и никак не помогали справиться с этой треклятой невыносимой реальностью.

– «Способ остаться в живых – бегство»… – пропел какую-то ересь Сумеречный Эльф, сжимая костяной клык. Людоеды неплохо его наточили, лучше, чем Рехи свое утерянное оружие. На возвращение его не было времени, житель пустоши не отличался сентиментальностью по отношению к вещам. Все дается на время – предметы, еда, друзья, сама жизнь.

– Сам разберешься, – дернулся Рехи, но благодарно принял один из клинков, изъятых у караульщиков, а потом склонился над свежим трупом.

Свернутая шея – не помеха. Пока их не хватились, Рехи впился клыками в грязную кожу поверженного врага. Пришлось с некоторым усилием вытягивать желанную алую влагу. Еще теплая кровь наполнила исстрадавшееся тело приятной легкостью. Голод… Четыре смены красных сумерек приходилось идти с ним рука об руку, а теперь он отступал, отползал в свою темную пещеру, чтобы слишком скоро вновь вступить в свои права.

«Ты что творишь?!» – подумал Рехи, но выкрикнуть это не успел, когда Сумеречный Эльф бесстрашно скользнул в шатер вождя. Затем оттуда донеслись сдавленные возгласы. Впрочем, для Рехи тоже нашлось дело: проклятая карга встрепенулась на шум.

– Пленники! – воскликнула она. – Сбежаа-а-а…

Но договорить ей не удалось – клинок быстро резанул по шее. «Ого, а мой клык так не умел», – отметил Рехи острое лезвие, когда в лицо брызнула кровь. Длинный язык взволновано слизал с губ дополнительную подпитку. Привычно и приятно.

Хотя много ли чести воевать со старухами. То ли дело с теми, кто поймал. Может, с мальчишками тоже нечестно, но желание поквитаться пересилило.

Пока Сумеречный отвлек на себя внимание – к шатру сбежались все сторожа, – Рехи подкараулил виденных в отряде подростков. Кажется, именно они бесчестно ударили по голове. Одного Рехи пырнул мечом в спину, второго случайно распорол, в очередной раз подивившись остроте нового клыка-меча. Месиво потрохов вывалилось в пыль, неудачливый мальчишка еще пытался их как-то удержать и пару мгновений обескураженно стоял на месте. Потом повалился разорванным мешком. Рехи не хотел убивать их так. Он бы обрадовался свежей молодой крови, но времени уже не оставалось ни на что. Бежать! Бежать прочь!

Но появился Сумеречный Эльф, пламя тусклых костров отражалось в егочудесном отполированном клинке. Впрочем, с одним, пусть настоящим, мечом против всего племени – самоубийство. Все сбежались к шатру вождя, схватились за оружие. Опять не оставалось выбора, потому что мусорный частокол проступал сквозь мрак предательски далеко.

Рехи и Сумеречный встали спина к спине в плотном оцеплении. Со всех сторон маячили озверевшие грязные рожи. Кто-то с костяными мечами, кто-то с каменными топорами и молотами. У парочки блеснули старинные мечи из гробниц прошлых людей. Это с таким штурмовали некую Белую Крепость? В любом случае все поглотил пепел, а потом изрыгнул: вот таких, кровожадных, примитивных.

Первым атаковал недавно укушенный людоед. Быстро же он отошел от обездвиживающего яда. С бешеным возгласом он занес свой топор, метя Рехи по черепу. Удалось уклониться, перекатившись боком по песку, но отомстить за себя клинком не представилось возможности: стремительное оружие Сумеречного взметнулось яростным отблеском, рубанув по шее. Первая жертва грядущей битвы затихла в песке, и это послужило сигналом всем остальным.

«Ну… ему с таким мечом сподручнее. Пора бежать от этого безумца», – сообразил Рехи, когда разгорелось сражение. На Эльфа накинулись целой кучей, а он без устали вращал мечом, еще успевая приговаривать:

– Вот твари! Конец света не повод убивать в себе человека.

Казалось, он выбирал, кого пронзать верным клинком, словно имел список целей. Уж не специально ли позволил взять себя в плен?

Лезвие со свистом рассекало воздух, врезалось в тела с сочным чавканьем, с хрустом вгрызалось в кости, отрубая руки, ноги, головы… Рехи только успевал немного помогать, тыкая кого-то своим костяным оружием. И ему не нравилось волочиться где-то на вторых ролях, будто даже мешая. Впрочем, он никогда не геройствовал. Добраться бы до частокола… Наметанный взгляд налетчика уже приметил подходящее место, чтобы перепрыгнуть. А дальше – убраться куда подальше. Как обычно.

«А что, если где-то здесь Лойэ? – вспыхнули зачатки вины и совести, но их тут же засыпал песок ненависти: – Да она предала тебя еще раз! И ты ее снова предал, даже если она не узнает об этом». Непривычно схлестнулись противоречивые чувства – вины, неприязни, желания найти ненормальную девушку или, наоборот, избавиться от нее.

Но от них спас Сумеречный, который внезапно эффектно разрубил одного из воинов на две равные половины, развалившиеся в разные стороны. Мощнейший удар обрушился сверху, Эльф мастерски успел уклониться от атаки других дикарей и броском вырвался вперед, достигнув цели. А ведь на людоеде красовался почти сохранившийся доспех, теперь разрубленный вместе с его обладателем. Тогда среди людоедов внезапно повисло замешательство, несколько неслабых воинов отступили на несколько шагов в священном трепете, где-то завыли женщины.

«Да это же был вождь!» – изумленно осознал Рехи, не прекращая взмахивать мечом, используя ступор в стане противника. Сумеречный тоже продолжал сражаться рядом, он хрипло дышал, на кроваво-алых губах играла ухмылка. И показалось, что вокруг него вновь формируется кокон плотной тьмы, отлетавшей черными искрами.

«Опасный. Очень опасный», – отметил про себя Рехи и вдруг испугался Сумеречного едва ли не больше, чем врагов. Животный, первобытный ужас пробрал от кончиков пальцев до корней волос.

«Все, теперь точно надо убираться!» – сказал себе Рехи, отсекая любые сомнения. Энтузиазм людоедов тем временем опять нарастал, теперь они мстили за вождя, но уже бестолково, каждый на свой лад. Рехи уже не смотрел. Он кинулся к частоколу, проскользнул под чьим-то шатром, разбил несколько глиняных кувшинов, запутался в плетеной корзине, опрокинул варево из костей, устроил пожар, раскидав угли из очага. Так даже лучше! Чем больше хаоса, тем лучше.

Забор, частокол – еще чуть-чуть. Ноги несли быстрее, чем обычно, или так казалось. Лишь бы вырваться из кипящего котла, в который превращалась деревня. Из-за спины доносились взрывы, дикий скрежет и душераздирающие крики. Неужели это все творил Сумеречный Эльф? Или люди устроили свару между собой? Да уже неважно! Лишь бы добежать, докатиться. Прыжками, на четвереньках и как придется. Но внезапно кто-то повалил наземь, придавив ноги.

– Попался! – прорычал людоед. Рехи извернулся змеей, отчаянно лягаясь, непроизвольно заревел взбешенным зверем и впился клыками в шею врага, ударив несколько раз мечом в живот, пронзая доспех из кожи ящера. Другой рукой он отводил от себя оружие противника, сжимая запястье. В тот миг мысли вообще отключились, осталось только телесное, животное, озлобленное.

Когда короткое противостояние закончилось, Рехи выплюнул кусок выдранной с мясом гортани противника. Сердце бешено колотилось, и только возле самого забора пришло осознание: «Да это же был воин, настоящий воин». Но гордости за себя или радости победы не было, страх гнал прочь – в родную ночь, в пустошь, подальше от костров людоедов.

За спиной оглушительно рвануло, взвилось вихрем. Но снова наблюдать что-то невероятное и жуткое не хотелось. «Нет, Сумеречный точно не из ордена гипнотизеров. Да хоть сам Двенадцатый Проклятый, но он помог мне бежать. И хватит с меня», – отсек лишние рассуждения беглец, перемахивая через забор. Он мягко приземлился на песок, но тут же споткнулся обо что-то и быстро-быстро покатился под гору по дюне.

«Тринадцатый… Я – Тринадцатый», – донесся в голове с прощальной печалью далекий голос, но Рехи уже никого не слушал, он бежал прочь, утопая в клубах пыли. Он опять направлялся в сторону красных сумерек, точно там находился неведомый полюс притяжения, не позволявший сбиться с пути. «Так, цель прежняя. Двенадцатый Проклятый. Может, уже не для того чтобы набить морду? Может, чтобы спросить, как мы такими стали… За что мы такими стали?»