Читать книгу Дети Нитей. Эллед - Мария Вилонова - Страница 3

Большую часть дня мы проводили в дороге. Я ехал с Анха на его лошади, но мастер редко говорил со мной, особенно в пути, был сосредоточен и задумчив. Вопросов о Пустоте я от него не слышал вовсе, как и от остальных. Думаю, Анха просто решил, что все это ждет до Элледа, а другие приняли за единственно возможную истину то, что с новой Нитью станет разбираться Великий Мастер, и оспаривать подобного не имели ни права, ни желания. Даже Рицико.

После разговора той ночью у Суурха хэдден к теме нашей беседы не возвращался. Он подшучивал надо мной, как и над остальными, был вполне дружелюбен, крайне полюбил называть меня учеником Великого Мастера и, кажется, перестал интересоваться черными Нитями просто-таки совершенно. Я понимал, что сейчас Рицико от меня не требуется ровным счетом ничего, кроме верности Анха. Он предупредил о том, что будет дальше, дал столько информации, сколько посчитал нужным, и оставил в покое, милостиво позволив мне учиться защищать Пустоту по-настоящему, а не так, как, я полагал, ее требуется защищать. С другой стороны, кому как не мастерам Элледа знать, что именно нужно ткани мироздания и ее Нитям. Потому я поверил Рицико на слово, а сам хэдден, убедившись, что я осознал, куда именно влез, все-таки выделил мне время, хоть и утверждал, что у нас его нет.

В основном в дороге у меня был философ Найши, которому Анха, судя по всему, выдал право пояснить мне некоторые детали того, что есть королевство и его Эллед. Сууден, друг для всех и верный помощник каждого, просто невероятно обожавший цитировать слова моего нового учителя, говорить и обсуждать, с превеликим удовольствием посвящал меня в члены Дома и с еще большим отвечал на возникшие вопросы. Остальные мастера, хоть и имели полнейшее представление об Элурене, слушали Найши с любопытством и вниманием. Думаю, выводы суудена о некоторых моментах жизни Элледа были интересны и им самим, и временами, после очередной фразы Найши, между пятью мастерами Дома разгорался очередной философский диспут, в ходе которого они словно забывали о моем присутствии в их жизни, да и от первоначальной темы уходили совершенно. Я понимал, что они всегда помнили обо мне. Понимал, что говорят мастера куда меньше, чем могли и хотели бы сказать друг другу. Замечал их быстрые взгляды на меня перед очередной фразой. И совершенно не собирался делать вид, что мне неинтересно то, о чем они беседуют. В конце концов, рядом с Анха, который видел меня словно насквозь, чуял все эмоции и стремления, подобное притворство было бы совершенно бессмысленным. Да и лгать никому из них мне не хотелось совершенно. Эти люди нравились мне, они были моей семьей. В слова суудена по данному поводу я предпочел поверить сразу же и абсолютно. Потому что, как минимум, никого кроме них в жизни и во всем этом мире у меня не было. И я действительно не хотел, чтобы кто-нибудь из мастеров Элледа сомневался в моей искренности или преданности.

Мирро, дейден, оказался среди них самым сдержанным и спокойным. Он любил помолчать и подумать не меньше, чем поспорить и посоревноваться в риторике с Найши. Оказываясь рядом со вторым Великим Магом у костра вдвоем, чаще всего мы оба просто сидели в тишине, каждый сам для себя глядя на Нити, видимо. Я на Пустоту, а Мирро – на Огонь. Не знаю, так ли оно было на самом деле в случае с дейденом, но вот я точно любовался Нитями. Рядом с ним это было неимоверно просто и легко, словно именно его компания настраивала меня на подобные мысли и наблюдения. Хотя я замечал, что периодически, задумчиво хмыкнув, с загадочной полуулыбкой Мирро подплетал узоры в костре. Будто пробовал что-то новое и экспериментировал. Я не понимал ровным счетом ничего в его Огне, но мне нравилось смотреть, как дейден с ними взаимодействует. Как бережно и с любовью касается, как аккуратно, неспешно плетет. Это было красиво.

– Хорошо, наверное, видеть все Нити, – задумчиво бросил мне Мирро однажды ночью.

Мы снова сидели вдвоем. Дейден дежурил, а я просто не хотел еще спать.

– Я замечаю, как ты за мной наблюдаешь. – Мирро покосился на меня и улыбнулся. – За моими узорами. Понимаешь, что я делаю?

– Нет. – Я качнул головой и вздохнул. – Мне просто нравится смотреть. Как ты взаимодействуешь с Огнем. И с Пустотой.

– Я ее даже не вижу, Найт. – Приподнял бровь дейден. – Как я могу с ней взаимодействовать?

– Она… словно оболочка для каждой Нити. – Я прищурился. – Без нее других не существует в принципе. Когда касаешься Огня, ты и ее касаешься, не можешь не касаться.

Мирро глянул на меня с интересом и усмехнулся:

– Тогда смотри. – Он сплел крошечный узор. – Что сейчас стало с твоей Нитью?

Я видел, что узор Мирро немного выместил из естественного плетения Пустоту. Одна из веток в костре от этого начала гореть сильнее остальных. Я прищурился.

– А можешь оставить так, только убрать руку? – попросил я. – Не касаться Нитей.

Дейден, кивнув, что-то изменил в плетении и с любопытством принялся ждать. Я, прикусив губу, дотронулся до Пустоты в узоре Мирро. Если это работает с коконами магов, может, сработает и просто так? Я уже слишком многое переступил в собственных убеждениях, в общем-то, чтобы сейчас отказать себе в подобной мелочи. Очень осторожно я убрал черные Нити из узора. Пламя взвилось, становясь горячее и куда сильнее прежнего.

Мастер с широкой улыбкой оглядел результат, а после, взглянув на меня, рассмеялся. Видно, на моем лице сейчас был тот же бешеный восторг, что я и испытывал, в принципе.

– А если так. – Я, прищурившись, с жутким азартом от самой возможности попробовать направил Пустоту обратно в узор дейдена. Пламя стало уменьшаться, а после, когда черных Нитей в плетении оказалось сильно больше самого Огня, потухло вовсе. Просто ветка, лежащая в костре. Совершенно не горящая, обугленная ветка посреди всполохов пламени на остальных.

– Я не вижу больше своего плетения, – задумчиво рассматривая произошедшее, заметил Мирро.

– Там уже почти нет Огня. – Я, еще в невероятном воодушевлении, поспешил вернуть все как было и убрал лишнюю Пустоту из узора.

– Интересно. – Дейден покосился на меня. – Ты словно сам не ожидал подобного.

– Мы никогда ее не плели. – Я вздохнул. – Только наблюдали. Знали, что нельзя пускать лишнее в коконы магов, что нам нельзя самим иметь эти коконы, а как она работает, даже не проверяли.

– Значит, все, что ты умеешь делать со своей Нитью, – это убивать? – приподняв бровь, уточнил Мирро.

– Получается, так. – Я опустил глаза.

– Найт. – Дейден подождал, пока я вновь посмотрю на него, и криво ухмыльнулся. – Это не она такая. Это вы такие. Вы позволили ей только уничтожать, сами. Она не смерть, она – жизнь, поддержка, опора других Нитей. Но вы не увидели в ней этого. И не показали никому.

Я, судорожно вздохнув, стиснул зубы. Как бы больно мне ни было от слов Мирро, я знал, что он прав. Мы даже не попытались понять, что есть Пустота. Мы любовались ей, восхищались, практически преклонялись перед ней, но изучить, узнать не собрались в принципе. Наплевав на последствия. И она чуть не была уничтожена. Она оказалась истерзана убийцами, которые издевались над нашей Нитью просто потому, что ничего, кроме оружия, в ней не видели. Как и мы сами.

– Огонь опасен, – вздохнул Мирро, внимательно меня разглядывая. – Без контроля, без знаний, без спокойной работы с ним он способен только уничтожать. Но если знаешь, что есть Огонь, посчитаешь ли ты его исключительно оружием, средством убийства и тем, чего не должно существовать по определению? Захочешь ли избавить от него мир?

– Мастер Анха изучит ее. – Я печально улыбнулся. – Ему я ее отдам.

– Ты и есть она, Найт. – Дейден качнул головой. – Никто, кроме тебя, не способен ее плести. Анха сможет помочь, но только тебе теперь решать, какой ее увидят другие. И как станут использовать в дальнейшем. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы о ней забыли вовсе. Тогда – просто отдай, большего от тебя никто не потребует.

Я смотрел в костер, раздумывая над словами дейдена. Эти слова пугали меня куда больше, чем то, что я пару ночей назад услышал от Рицико. Потому что хэдден просто отдал мне приказ, очередной, в котором не может быть оговорок и вариантов. А Мирро давал мне выбор, который однажды я уже не смог сделать. И он был совершенно прав – никто, кроме меня, сделать его не сможет и впредь.