Читать книгу Законы безумия. Искушение - Мария Высоцкая - Страница 4

Богдан.

Не так я представлял нашу встречу. Совсем не так. Несся как сумасшедший, а когда увидел, словно онемел, как полнейший придурок. Смотрел на нее и задыхался от переполняющих эмоций. Она стала еще красивее. Моя Гера. Она такая одна. Одна… способная сводить сума, творить полнейшее безумство. Я помешан на ней. Всегда был помешан, с самого первого взгляда.

Смотрел на нее и не мог оторваться. Хотелось к ней прикасаться. До боли в пальцах, до скручивающихся сухожилий. Адская ломка по моей девочке. Она расстроилась. Сначала от моего молчания. После – от звонка отца. Винит себя в том, что папашка отыгрался на мне. Я бы тоже, наверное, винил… точнее, винил первый месяц, просто проклинал. Не жалел о том, что с ней связался, нет. Просто злился. Злился. Но никогда бы не отказался. Был в ярости из-за обрушившихся надежд. Домой приехал к вечеру следующего дня. Все-таки встретился с Максоном. Этот черт позвонил сразу, как только мы с Герой разошлись. Словно чувствовал.

Я проводил Геру до машины, дальше она не позволила. Только сильнее стискивала мою ладонь. Плакала. Знаю, что плакала. Еще при мне глаза пеленой покрылись. Уверен, что в машине рыдала. Некрасиво все вышло, не так я хотел и представлял. Но получилось, как получилось. Вечером бухали на какой-то даче. Не помню и половины того, что происходило. Бухло, девки, громкая музыка… Домой вернулся с бутылкой минералки. Под недовольным взглядом Ма прополз в кухню.

– Объяснишься? Где ты был? Я чуть сума не сошла…

– Я отправил смс.

– Буду завтра. Все хорошо. Богдан, – цитирует, смотря на меня с укором.

– Прости, мам, как-то так вот вышло. Макса встретил.

– Опять этот Федосеев. Я думала, ты с Гердой встречаться шел…

– А у нее как всегда ….

– Ладно, – все еще пригвождает к месту грозным взглядом, – будем считать, что этого всего не было.

Киваю, присаживаясь на стул.

– Ты когда к Георгию Ивановичу пойдешь?

– Завтра, мы договорились, он обещал и работку подкинуть. У них секция без тренера осталась.

– Это хорошо. А с учебой?

– Не нагнетай. Прорвемся, – делаю очередной глоток воды.

– Ой, Богдан, не нравится мне все это.

– Что?

– Гуляния твои, и с Гердой… что произошло?

– Мам!

– Ладно. Я тут думала, в общем, вот, – протягивает ключи.

– Это что?

– Это от городской квартиры.

– Ты же ее сдаешь.

– Жильцы неделю как съехали, а новых я не нашла. Да и все равно тебе придется что-то снимать, расстояние неблизкое. А тут хоть какая-то экономия.

– Мне-то да, а тебе – не очень. Ты так-то этот дом арендуешь.

– Если ключи даю, значит, платить аренду в состоянии и без этого.

– Чет ты мне зубы заговариваешь…

Мама хитро улыбается и, оставив ключи на столе, выходит из кухни.

– Ну, я так и думал.

Следующую неделю бегаю с доками, пашу на тренировках и тренирую сам. Устал адски. Только и успеваю, что до кровати доползти и спать завалиться.

Гера сидит дома. Заболела. Но мне верится в это с трудом. Я все выясню, но уже тет-а-тет. Иваныч доволен мной по всем фронтам, но чуть не убил, когда почувствовал запах сигарет. Курить я бросил, ну вы поняли?!

В воскресенье с утра целый день мотаюсь по городу. Сначала треня, потом индивидуальная тренировка, потом поход за жратвой, а то в холодильнике все мыши передохли. К вечеру звоню Мелку, они с Катькой должны сегодня ко мне подъехать. Так еще и не виделись. Пересекаемся как раз у подъезда.

– Здорово!

Обнимаю этого кабана. Отожрался от безделья.

– Здорово.

– Богдан, привет, – Катрин улыбается, прижимаясь к Сереге, – мы, кстати, не одни. Смотри, кого прихватили. Всех забыла уже, да, Тань?

Мелкова с кроткой улыбкой вылезает из машины, приглаживая ладонями подол синего платья. Темные волосы завязаны в высокий тугой хвост, а лицо меняется от нахлынувших эмоций.

– Богдан…

– Танюха, – притягиваю к себе, – красотка.

Таня облизывает губы, смущаясь, в отличие от Сереги. Тот довольно улыбается, гордится сестрой.

– Ты так изменился, – обхватывает руками мою шею, целуя в щеку.

Хмурюсь. Нагнетается какая-то неприятная атмосфера. Она витает в сознании, но пока до конца не сформировалась.

– Пойдемте уже, дождь начинается, – открываю дверь парадной. Пока все заходят, пробегаю глазами по небу. Погода шепчет.

– Пошли, ща Макс приехать должен.

– Федосеев? Вы общаетесь до сих пор? – Катька округляет глаза. – Не думала…

– Да я тебе уже как-то говорил, что вредно…

Куликова морщится, совсем не довольная моим ответом. Открываю дверь, пропуская всех в квартиру.

– Направо сразу, сворачивайте в кухню.

Снимаю кроссовки и набираю Геру, в ответ опять тишина… Сглатываю, вдыхая больше воздуха. Ее молчание меня злит. Очень злит. И я окончательно перестаю верить в болезнь, как и в то, что у нее все хорошо. Но бесит больше ее молчание – это такая глупость.

«Не приезжай, Богдан, не хочу тебя заразить»

Охотно, бл*дь, верю.

Чувствую, что х*рня какая-то, но не лезу, не имею привычки, хотя кому я вру? Просто в последнюю неделю настолько задолбался, что сил на выяснения отношений и думы у меня не было. Только вот почему нельзя рассказать все сразу, не делать из происходящего секретов, превращая отношения в цирк? В кухню захожу уже с улыбкой. Пох*р на все, хочу сегодня расслабиться и ни о чем не думать. В дверь стучат, а после на пороге появляется Макс.

– Ребятки, ваша мать пришла, ромчик с виски принесла, – ржет, ставя пакеты на стол. – Я дверь закрыл, – уже мне.

Киваю.

– Стаканы нужны и тарелки, нож, мы тут еды принесли, – хлопочет Танька.

– В шкафу над раковиной все.

– Покурим?

– Макс, я бросил.

– Быстрый ты. На той неделе еще… а сегодня.

– Хотя… пох*й, пошли.

– Вот, наш человек.

– Серый, пойдешь?

Мелок поднимается со стула, идя за нами. Открываю просторную лоджию, настежь распахивая окна.

– А где твоя эта?

– Серега, не начинай, – обрываю на полуслове.

– А-ха-ха, я смотрю, он тоже Геру Брониславну всей душой любит.

– Заткнись, Максон.

– Да я молчу, – затягивается, облокачиваясь на перекладину открытого окна.

На улице начинается дождь. Небо затягивает хмурыми и какими-то злобными облаками. Духота стоит жуткая. Одежда кажется влажной. Вдыхаю в себя последнюю каплю никотинового яда и тушу окурок. Макс заинтересованно посматривает через окно на Танюху, лоджия простилается на две комнаты. Поэтому мы прекрасно осведомлены, чем занимаются на кухне девочки. Серега недовольно наблюдает за Федосеевым, а мне остается только закатить глаза и не допустить здесь махача.

– Танюша, – Максон лыбится, рассматривая Таньку уже с каким-то особым интересом, – ты просто космос, – садится на стул, широко расставляя ноги.

– Хорош трындеть, – намеренно все это перебиваю, – пить давай.

– Поддерживаю, – вступает Серега, и Максу приходится поднять свой стакан.

– Богдаша, за тебя мы с тобой пили, поэтому давайте за прекрасных дым, – неугомонный.

Прикрываю глаза в подтверждающем кивке и делаю несколько больших глотков рома. Жидкость скатывается по горлу, отдавая какой-то желчью. Настроения как не было, так и нет. И я прекрасно знаю, что не появится, выпей я хоть бочку. Полузаинтересованно поддерживаю разговор, постоянно посматривая на темный экран телефона. Не перезвонила. Вливаю в себя еще пару стопок, но уже водки, и по сотому кругу закуриваю на балконе сигарету.

– Богдан, – Мелок оглядывается, убеждаясь, что мы стоим одни, – я не лезу, но тебе мало было из-за этой девки год потерять, клуба лишиться… ты не понимаешь, что чем дальше, тем…

– Понимаю, – стряхиваю пепел, рассматривая детскую площадку под окнами. Во дворе давно стемнело, и лишь детские качели озаряет фонарями. – Только не понимаю, почему ты так об этом печешься? Это не твоя жизнь и не твои обломы. Успокойся, расслабься и тр*хай Куликову в кайф.

– Ты ах*ел, – рыпается вперед, но я успеваю скрутить его, выворачивая руку слегка.

– Неприятно слышать? Да? – отпускаю, отталкивая от себя. – Так вот и мне – неприятно.

Серега еще с минуту тяжело дышит, поглядывая на меня с ненавистью, но злость быстро проходит. Мышцы расслабляются, я чувствую это.

– Прости, не в свое дело лезу.

– Вот именно, не в свое.

– Не нравится мне все это, Шелест.

– А тебе и не должно, главное, мне по кайфу. Верно? – хлопаю его по плечу, выдавливая из себя смех.

Гера так и не позвонила. На кухню возвращаемся каждый в своих мыслях. Эти советы начинают подбешивать с еще большей силой. Кидаю телефон на стол. Хватит на сегодня занудства.

Наливаю еще рома, пох*й, что смешиваю, и выпиваю содержимое за пару глотков. Макс тянет всех в клуб, но у меня просто нет на это сил физически. Катюха в своем сумасшествии умоляет Мелка поехать, и тот прилюбезнейше соглашается. Идиллия, мать вашу.

– Танюш, ты с нами?

– Спасибо, Максим, я домой.

Танька улыбается, хоть и капли не выпила. Она всегда такая, добрая. Настоящая.

– Давай тогда докинем.

– Я на такси, – отмахивается, а Катрин что-то шепчет ей на ухо.

– Все, поехали тогда, – командует Федосеев, и троица, сверкая пятками, сваливает за дверь.

Поворачиваюсь к Танюхе, стоящей посреди кухни.

– Давай я хоть убраться тебе помогу, потом такси вызову.

– Давай, – пожимаю плечами, мне в принципе пох. Так даже лучше, мыть с утра тарелки желания маловато.

– Прости, что спрашиваю… просто ты сегодня один…

– Так сложились обстоятельства.

– Поругались? – тяжело вздыхает.

– Нет, так, мелкое недоразумение.

– Не расстраивайся, все будет хорошо, – касается ладонью моей груди, смотря прямо в глаза.

У Танюхи большие серые глаза, по сравнению с Гериными они кажутся блеклыми. Нет в них тайны и очарования нет. По крайней мере для меня. Убираю ее руку, усмехаясь. Мне не нужна эта неловкость взглядов, эти глупые надежды в ее душе. Я знаю, что она ко мне чувствовала. Думал, прошло – оказывается, нет.

– Не стоит, – говорю сдержанно. Стараясь не грубить.

– Прости, – хмурится, присаживаясь на стул, – я просто хотела, – поднимает голову, – просто хотела тебя поддержать.

– Спасибо. Тань, я мальчик взрослый, мне жилетка поплакать не нужна. Сам справлюсь.

– Извини еще раз, – начинает хаотично переставлять тарелки, открывает воду, та шумит, и я не слышу ее всхлипов, только вижу, как изредка подрагивает спина, а пальцы сильнее сжимают поролоновую губку.

Только этого всего мне здесь не хватало.

– Тань, я вызову тебе такси, – касаюсь ее плеча и ухожу из кухни.

Заказываю машину. В дверь настойчиво трезвонят, убираю телефон, открывая защелку. Дверь распахивается мгновенно, а на пороге стоит Гера. Хмурюсь, пробегаю взглядом по ее лицу, волосам, спускаюсь ниже и только потом замечаю стоящий рядом чемодан.

– Впустишь? – ежится под моим взглядом.

Киваю. Пока ничего не могу понять. Ни *ера.

Гера топает мимо меня, таща за собой своего двухколесного друга. Отпускает ручку, а я как раз закрываю дверь. Мы поворачиваемся друг к другу одновременно. Смотрю и сатанею от желания убить ее или тра*нуть прямо здесь. В башке бардак. Алкоголь уже успел тяжелым грузом лечь на мои мысли по поводу нас, и я не совсем адекватен.

– Чего пришла? – усмехаюсь, рассматривая ее смазливое личико. – Вылечилась?

– Мне уйти? – приподымает бровь.

На кухне становится тихо, и Таня выходит в коридор. Гера бледнеет. Я вижу, как сжимаются ее кулаки, как расширяются зрачки и стискиваются зубы. Она зла и подавлена. Она готова рвать голыми руками, я чувствую ее неприязнь и ненависть, словно свои собственные эмоции. Но она натягивает на лицо улыбку и с ядовитым, полосующим на куски взглядом задает свой вопрос:

– Я не вовремя?

– Я уже ухожу, – бормочет Танька, натягивая ветровку.

– Вот спасибо. Удружила, – Гера злобно смеется. – Какая же ты сволочь, Шелест, – губы начинают подрагивать.

Она хаотично ощупывает себя руками, теряясь в пространстве. Думает, размышляет. В ее голове сейчас, как и в моей, тысячи мыслей. Хватает свой чемодан и ломится обратно к двери. Преграждаю ей путь, крепко стискивая плечи.

– Не трогай меня, сволочь, гад, – бьет с остервенением по моей груди, пытаясь вырваться, – я … Как, как ты мог? – содрогается в рыданиях, переставая кричать.

Таньки уже давно простыл след. И правильно. Не стоит Гере под горячую руку попадаться. Не нужно.

– Тише-тише, – прижимаю ее к себе, – ты не так поняла…

– Что я не так поняла? Время – ночь, а она здесь. С тобой! – вновь начинает кричать и вырываться.

– Успокойся, – встряхиваю ее, заставляя посмотреть на меня, – прекрати истерику, – повышаю голос, не ору, просто говорю, чтобы до ее взвинченного сознания дошло хоть что-то. – Ничего у меня с ней нет и быть не может, слышишь?

Трясу ее, как куклу, но она не слышит, продолжает сопротивляться. Не верит. Хочет, по глазам вижу, что хочет верить. Но не может. Двоякая ситуация. И я это знаю. Становится жарко. Ее тело настолько близко, что у меня окончательно сносит крышу. С силой прижимаю ее грудью к стене, шире разводя коленом стройные ножки. Гера сопротивляется, бьет меня по рукам, пока я не стискиваю их мертвой хваткой, продолжая…