Читать книгу Когда ты станешь моей. Книга 1 - Мария Высоцкая - Страница 11

Агония. Тело погрязло в агонии и нестерпимой боли. Кровь заполонила все пространство, я почти не вижу и ничего не слышу. Только глухие отголоски где-то на задворках сознания. Ледяная вода, выплеснутая на мою голову, отрезвляет, я не ориентируюсь в пространстве, но некоторые чувства ко мне возвращаются, а боль становится сильнее.

Прикрываю глаза, втягивая воздух.

– Еще плесни, – этот голос, опять он.

Вода стекает по телу, я и подаюсь вперед, ощущая режущую боль в запястьях. Наручники, которыми я распят, стоя на коленях, впиваются в кожу до костей. Кромсают мясо металлом, врезаясь от каждого движения все сильнее. Сжимаю – разжимаю пальцы, смотря перед собой помутненным взглядом.

Напротив, вроде и близко, а вроде и далеко, стоит кресло. Из кресла раздается голос. Я не помню лица и уже не могу его разглядеть, но знаю этот голос, он преследует меня все это время. Все время, что я хлебал собственную кровь, он был рядом.

– С тем, что ты убил моего человека, мы разобрались. Приступим ко второму, – он говорит медленно и даже лениво. – Кто помог тебе уйти?

– Я сам.

– Не-е-ет! Машина, там была машина, – протягивает, испытывая удовольствие от всего происходящего.

– Я был…о…дин, – на выдохе.

– Плохо, – качает головой, – очень плохо. А я хотел по-хорошему, – вздох, – топи баню, Гризли, – хлопает в ладоши, – пора очиститься.

Сглатываю, понимая, что все только начинается, они не готовы просто убить. Им нужно зрелище и информация. Я должен сдать им Лукьяна. Чтобы спокойно сдохнуть, я должен подставить и его голову тоже.

Слышу голос вне комнаты, он громкий, надрывный. Дверь распахивается, в ушах стук каблуков, а я не могу разлепить веки.

– Он спас твоего сына! – Людкин голос врывается в мое сознание. – Когда Василек потерял мальчишку, его поймали звери, и мой брат его спас! – она говорит громко, но спокойно.

Ее ледяной тон и ни разу не дрогнувший голос удивляют.

– Позови Влада.

– Пошла вон отсюда. Уберите ее.

– Позови Влада!

Люда не унимается, и ее начинают выводить.

– Если бы не он, ты бы похоронил мальчишку, слышишь, похоронил по частям. Ты знаешь, что бы они с ним сделали!

Звуки потасовки прекращаются. Открываю глаза, видя свою сестру, стоящую напротив Аккорда.

– Ты обязан ему, – указывает на меня ладонью, – жизнью сына.

– Откуда ты знаешь?

– Я была у Вилейкина, он мне рассказал, – касается его запястья, – Василек подтвердил, что так и было, он нашел Влада, когда мой брат всех отделал. А еще позавчера люди Зверя пришли с отверткой, их что-то спугнуло, но они обещали вернуться.

– Он выпотрошил Капу.

– Я знаю, – Люда опускает голову, проводя ладонями по лицу, – Яковлев не отдал мне компромат, даже не связался с отцом, – сглатывает, – я хотела спасти брата, хотела принести эти бумажки тебе. Я сделаю все, что ты захочешь, – ее губы дрожат, – отпусти его. Прошу тебя.

– Он убил моего человека, это не прощается.

– Он спас твоего сына, – подается вперед, – неужели это не ценно?

Аккорд громко втягивает воздух, поворачиваясь к двери.

– Василька ко мне в кабинет, живо.

Я вижу, как они уходят, они все. Дверь закрывается, а свет гаснет.

Не знаю, сколько я там нахожусь, час или несколько суток. Я то проваливаюсь куда-то далеко, чувствуя расслабление и отрешенность, то прихожу в себя, ощущая боль.

В одно из таких возвращений дверь распахивается, а свет, мгновенно раздражающий сетчатку, включается надо мной.

– Закрой глаза, – Людкин голос, – все закончилось, – она расстегивает наручники, – тебе помог Веня, слышишь? Его уже наказали.

– Он не… – губы пересохли и покрылись коркой.

Они трескаются, стоит мне хоть немного приоткрыть рот.

– Это был он, – с нажимом, – понял?

Киваю, либо же думаю, что киваю.

– Сейчас тебя отвезут в больницу, а после мы все обсудим.

Людкины пальцы касаются моего лица, и я слышу всхлип.

– Твой друг редкостная тварь, – сглатывает, – он просто тянул время. Нам никто не поможет, Сашка, никто кроме нас самих, – вытирает слезы. – Пока будешь в больнице, я скажу маме, что ты поехал к папе в Мурманск узнать насчет работы. И отцу позвоню, он поймет. Мама не должна ничего знать, она просто не сможет это пережить.

– Хо-ро-шо.

Это последнее, что я помню, перед тем как отключился. В себя прихожу уже в палате, с капельницей в руке. Люда сидит на диванчике по другую стену, поджав под себя ноги и накрывшись покрывалом. Спит.