Читать книгу Непоучительные истории о несуществующем существенном - Мария Волощук Махоша - Страница 2

Светлый путь укажет и солнечный зайчик, отражённый гильотиной.

Сквозь прозрачные стены игровая комната видна как на ладони. Он оставил малыша постоять немного здесь. Непросто это – впервые остаться одному, с какими-то добрыми с виду, но чужими. Малыш замер, изучая новый для него мир. Эмоции его не замерли – они отражались, словно всполохи на лице младенца, без страха разглядывающего огонь. Пухлые губки то растягивались в улыбке, то становились мягким и бесформенными, как это бывает только у детей, то поджимались и очерчивались чётко, делая его совсем взрослыми. Малыш смотрел и смотрел, он любовался своим малышом и ждал.

– Ты точно за мной потом вернёшься? – вдруг спросил малыш очень тихо, не отрывая взгляда от игровой.

– Ну конечно, как же иначе!

– Точно-приточно? – малыш обернулся и впился в него колючим взглядом.

– Если я обещаю, то всегда исполняю. Я обязательно вернусь! – ответил он вслух, а про себя, чтобы прогнать мурашки со спины, подумал: «Сделаю всё возможное, чтобы вернуться».

Малыш не заметил его метаний, отвернулся и снова стал смотреть.

– Радость моя, пора. Пойдём!

– Давай ты не будешь меня туда отдавать? Можно?

Как эти малыши умеют так просить? Куда пропадает это умение, когда взрослеешь, а оно как раз становится очень нужно? Слова обычные, но мольба в глазах такая, что хочется схватить, обнять, прижать, говорить: «Да, да, конечно же, я тебя никогда и никому не отдам! Бежим отсюда и всегда-всегда будем вместе, взявшись за руки…»

– Нет, нельзя. У меня взрослые дела. У меня много взрослых дел.

– Тогда возьми меня с собой!

– Туда, где у меня дела, не пускают вместе с малышами.

– Почему?

– Малышам там опасно. Там надо много ходить большими шагами, говорить со взрослыми и ни на что не отвлекаться.

– Даже на меня? – малыш стал очень печальным, услышав, что на него не будут отвлекаться.

– Так поэтому я и оставляю тебя здесь, чтобы ты меня дождался и чтобы тебе было весело ждать, играть в игрушки, бегать, лазать.

Малыш снова стал смотреть, только теперь нахмурился, почти как взрослый.

– Ну же! Смелее! Посмотри, сколько там малышей!

– Я смотрю на малышей. Не хочу туда идти. Давай я лучше подожду тебя здесь. Оставь меня где-нибудь тут или вон там, – он указал маленьким пальцем куда-то в темноту, – и я буду ждать, когда ты придёшь.

– Так нельзя, так я не могу. Малышей не оставляют одних, это очень опасно. Малышей надо хранить и беречь, чтобы не случилась беда.

– А какая беда может случиться?

– Ты можешь потеряться. Уйдёшь не туда, и я не смогу тебя найти, – это был тот случай, когда не нужно говорить всей правды. Слишком рано и слишком больно малышам знать, как подходят, берут за руку и уводят туда, откуда уже не вернуться…

– И расстроишься?

– Конечно! Я очень-очень расстроюсь тогда!

– Там, – малыш показал на игровую комнату, – я не потеряюсь?

– Нет.

– Почему?

– Потому, что там будут те, кто тебе поможет не потеряться. Вон, видишь, в ярких жилетах? Они помогают не теряться.

– Жилеты? Жилеты красивые. Мне тоже дадут такой жилет?

– Нет, ты не так понял. Те, кто одет в эти жилеты. Где бы ты ни был, можно кричать им: «Помоги мне!» И они сразу придут к тебе на помощь, – уверил он, а про себя подумал: «Если услышат и если не будут заняты другими делами… Как же много если!»

– Я тоже хочу такой жилет, мне он очень понравился!

– Такой жилет нужно заслужить. Видишь, какие они большие, те, кто в жилетах? Они росли, потому что узнавали много, делали много, показали себя, что им можно доверять важные дела, и за это дали жилеты.

Малыш призадумался. Сложные жилеты больше не казались ему такими уж привлекательными.

– Их мало, они далеко, и они наверняка могут и не успеть, эти жилеты, – малыш словно разгадал его мысли.

– Да, поэтому сначала с каждым малышом рядом ещё и своя женщина.

– С каждым?

– Да.

– Всё время?

– Да. Вначале все время, а потом малыш уже может играть сам.

– И со мной будет?

– Да, – он старался не терять терпения и объяснить каждую мелочь. В таких делах, как начало, нельзя спешить. – Вон та, видишь, красивая, с длинными волосами. Нравится?

– Нет.

– А какая нравится?

– Никакая. Я хочу быть с тобой.

– Я знаю, радость моя, и я скоро вернусь за тобой и заберу тебя. Но сначала ты поиграешь. Может быть вон та, в голубом плаще? У неё уже есть малыш. Вместе вам будет весело.

– Я хочу один, – капризно надул губы малыш и насупился ещё больше.

– Хорошо. Будешь один.

– А давай ты там побудешь со мной немного и потом пойдёшь, вместо женщины?

– Нет, дорогой. Там свои правила, так нельзя, иначе все малыши так захотят, и там совсем не станет места. Да и мне пора, очень много дел, меня ждут.

Они замолчали. Малыш снова смотрел в игровую, он смотрел на малыша. Малыш был хмур и печален. Как же сложно сдержаться! Чего ждать, если всё равно так будет? Хочется подтолкнуть его в спину, закрыть за ним дверь, и дело сделано, а приходится тратить себя на его капризы.

– Ну что, дорогой, ты решился, наконец? Пора!

– Я убегу, – продолжал упрямиться малыш, – подожду, пока все жилеты отвернутся, и убегу искать тебя.

– Нет, нет, дорогой, так нельзя! Так ты точно потеряешься! Я приду за тобой, а тебя нет.

– А я буду смотреть на эту дверь и убегу в неё, чтобы не потеряться!

– Дорогой мой, это вход и эта дверь открывается только для входа, а я-то приду за тобой к другой двери, туда, где выход.

– Зачем так?

– Чтобы не было толчеи, и малыши не мешали друг другу, и все понимали, где вход.

– А где выход?

– Везде. Я приду прямо туда, найду тебя и заберу с собой. Тебе не надо его искать, играй! Договорились? – он взял малыша за руку и попробовал вести за собой ко входу.

– Так не честно! Ты договорился, а я не договорился. Малыши там дерутся, видишь? Они злые! Там плохо! – сопротивлялся малыш что есть силы, упираясь своими кромешными ножками.

– Вижу. Ты не хочешь драться? – он отпустил руку и оставил малыша.

– Не хочу, – и он снова замер, глядя в игровую.

– Тогда ты можешь не драться. Зачем делать то, что ты не хочешь?

– А если он меня первый ударит?

– Или дай сдачи, или уйди. Тебе решать. Там много места, и каждый может делать то, что посчитает нужным.

– А здесь? Я же не хочу туда идти, а ты говоришь идти. Зачем делать то, что не хочешь?

– Чтобы вернуться и уже не бояться самому ходить в игровые, их будет у тебя ещё много разных. Вот ты видишь там что-то, что тебе интересно? – он побыстрее перевёл разговор от вопроса, на который у него не было ответа.

– Да, вон там, где все-все улыбаются и купаются, – щеки малыша раскраснелись, он смотрел туда, где малыши улыбались.

– Да. Там и правда много мест, где очень весело. И ты будешь их там все время находить. Пойдёшь?

– Нет, – отрезал малыш, снова помрачнел и спрятал руки за спину, чтобы его не могли схватить и вести.

Он был такой крошечный, что его легко можно было взять на руки и отнести, но разве можно нести того, кто совсем не готов? Рано. Поторопился. Спугнул, теперь всё сначала и никуда не спешить. Чтобы успеть, надо не спешить, дать ему захотеть туда идти, по-настоящему, нестерпимо…

– Посмотри туда, где белая горка. Там тоже интересно – там снег! Нравится? – указал он на самое любимое место.

– А вон у того малыша очень красивая лошадка. Когда я приду, он мне её отдаст? – малыш увидел там что-то своё, что ему интересно, и это очень хороший признак начала.

– Если захочет – отдаст.

– А если не захочет, я отниму?

– Вряд ли. Тот малыш уже большой, силёнок твоих может не хватить. Найди свою лошадку, ещё лучше этой. Она там точно есть!

– Почему?

– Потому что, если ты будешь отнимать чужое, это будет долго. Ты не успеешь наиграться, а я уже за тобой приду.

– Почему там есть лошадка ещё лучше? – поправил его малыш.

– Потому что так устроено: в игровых всегда есть для тебя всё, это только нужно отыскать. Такие правила, малыш.

Он говорил с малышом почти как с взрослым, и это ему нравилось. Быть вместе с тем, кто взрослеет, это здорово! Скучно быть взрослым настолько, что знаешь уже всё. Знаешь, что делать, знаешь, что будет, знаешь, чего остерегаться и к чему стремиться, и скучно совсем не хотеть отнять у кого-нибудь лошадку.

– Ну почему тогда всё так устроено, что ты должен меня где-то оставлять? Пусть в этой игровой будет для меня то, что ты меня не оставляешь!

– Ты задаёшь очень взрослые вопросы, малыш. Когда будешь играть с другими малышами, узнаешь ответы на много вопросов и много всего попробуешь. Там будет много всего вкусного, что можно пробовать, но для этого туда нужно войти, – он снова попытался подтолкнуть малыша, но тот снова сопротивлялся, обхватил его колени, прижался к ним всем своим крошечным тельцем.

Малыш весь взмок. Он поцеловал влажный затылок и аккуратно отвёл его руки, присел рядом так, что они стали почти одного роста.

– Ну же, не капризничай, дорогой, это нужно сделать, о-бя-за-тель-но!

– Только вкусного? – спросил малыш, так, словно не услышал его «о-бя-за-тель-но».

– Разного. Можно будет выбрать.

– А что ещё там можно выбирать?

– Можно выбирать, где играть, с кем играть, во что играть. Можно играть в чужие игры и придумывать свои. Там очень интересно!

– А ты там был, когда был маленький?

– Тогда игровые были совсем другие. Крошечные местечки, в которых почти нельзя было выбирать.

– Но ты все равно пошёл туда?

– Да. Нас просто приводили и оставляли там, где за нами могли хоть как-то присмотреть. Не церемонились.

– А мы сейчас церемонимся?

– Да, родной, сейчас мы с тобой именно этим и заняты – мы церемонимся.

– Давай перестанем?

– Давай!

– Я пойду?

Малыш что-то увидел на игровой площадке, отчего искорки заиграли в его глазах, уцепился за что-то вдали, о чём не хотел говорить, это была его самая первая тайна.

Вот такие они, малыши. Только что держался за колени мёртвой хваткой, так что еле достало сил разжать крохотные пальчики, и вот уже готов бежать не оглядываясь.

– Ты выбрал, с какой женщиной будешь?

– Да. С той, какую ты показал, с волосами и без других малышей, – ткнул пальцем малыш без раздумий, словно это не было важно. – Только ты постарайся быстро-быстро.

Он отрицательно покачал головой в ответ. Он ответил честно. Малыш сделал вид, что расстроился, но он еще слишком мало знал, чтобы хорошо притворяться. Зов его маленькой тайны, которая скрывалась где-то в игровой, стал нестерпимым, страх неизвестного и добрых чужих померк, и он уже облизывал губы в предвкушении.

– Поцелуешь?

Они коротко обнялись напоследок, и малыш побежал.

– Только не забудь про меня там, а то заиграешься ещё…

Но малыш был уже далеко и вряд ли слышал его слова.

* * *

– Поздравляю нас, дорогуша. Наконец-то разродились! Мальчик. Крупненький, четыре триста и пятьдесят пять сантиметров. Богатырь! – радовалась акушерка, лихо подняв малыша одной рукой высоко над столом. Он неумытый ещё, запищал, словно маленький котёнок. Ему было больно. Раньше он не знал вкус боли, сила её удивила, и он кричал как мог: «Я передумал! Забери меня, забери, я не хочу таких вкусов!» Если бы он только мог видеть, то нашел бы глазами эту дверь и бежал за ним, но перед глазами плыли только мутные пятна.

Женщина с длинными волосами, измученная, с воспаленными искусанными губами, устало улыбнулась и прошептала тихо:

– Добро пожаловать, мой малыш! Как я тебя ждала! Добро пожаловать, мой малыш! Как я тебя ждала! Теперь я тебя никогда и никому не отдам, слышишь, никому!

Махоша, 2019

Costa de Caparica