Читать книгу Дневник некурящего человека в никотиновой ломке - Мария Волощук Махоша - Страница 5

Интересно, есть ли в армии заядлых курильщиков те, к кому ни разу не забрела мысль с чистой стороны: «А может, ну его, брошу, и всё?» У моего друга детства, настоящего друга, который на всю жизнь, папа бросил курить. Бросил в один день и больше не курил никогда. Для нас, тогда ещё подростков, родители совсем не были авторитетами, скорее наоборот, но его я очень зауважала, и история его силы дала мне крепкую уверенность, что и я смогу остановиться в любой момент, когда захочу. И я останавливалась. Когда носила своих мальчишек, когда кормила их – не курила, но при этом я оставалась курящим человеком. Странно, ведь такой хороший повод был не возвращаться, когда синдром отказа уже пройден, а я оставалась курящим человеком, который ждёт момента, чтобы снова закурить. Дети дороже, знала – нельзя их травить и терпела, но скучала по курению.

Не знала я о том, что со мной делает никотин, не чуяла беды в молодости, да и прижилась я в жёлтом мире, был он для меня своим, родным, привычным, с понятными правилами и населённым своими курящими и понимающими людьми. Но я давно чувствовала, что однажды уйду, и заранее прощалась, сожалея об этом. У меня такой характер, если я скажу «стоп», то возврата не будет – проверено практикой, а глубоко в подсознании сидела мысль – что-то здесь не так, неправильно что-то, надо с этим заканчивать. Мелькала и исчезала под асфальтовым покрытием из оправданий.

Между жёлтым курящим и чистым некурящим миром есть дверь, которая открывается в обе стороны. Я была с той стороны, где дым, и дверь пожелтела от никотина, стекло заволокло, не видно ничего, словно и нет мира без дыма. По другую сторону этой двери, где чисто, много людей, которые не курят, и среди них мой младший сын, у которого с раннего детства отвращение к сигаретному дыму. Я точно знаю, что этим людям там хорошо, явно лучше, чем мне здесь. Я туда за хорошим самочувствием и здоровьем стремиться не могу – рано начав курить, я лишила себя возможности попробовать, как чувствует себя некурящий человек, что такое дышать как некурящий человек, ощущать вкус и запах как некурящий – не умею, забыла, как это. Да и более того – я уверена, что нет никаких отличий. Как же я ошибаюсь!

При этом есть одно немаловажное, понятное в цифрах преимущество чистой стороны: там люди не платят каждый день «коммунальные платежи» за своё проживание табачным магнатам и акцизы за свою дурную привычку государству. Свободная от налогов на зависимость экономическая зона у них там. А я раскошеливаюсь, даже квитанции мне на это с угрозой штрафа выписывать не надо – сама выкладываю денежки, как миленькая. Мысль эта, как заноза, застряла в голове и колется там. Я сама уже много лет эти денежки зарабатываю, очень хорошо их цену знаю. И что табачный бизнес входит в число самых прибыльных легальных, а значит, кто-то сильно богатеет на моей дурости – это очень обидное ощущение. Ну и женское вдобавок – никотин старит и дурно пахнет, этот факт неоспорим, и никакие табачные гиганты его опровергнуть не могут, ибо он всё чаще становится фактом, который «налицо». Это вам не лошадка Шредингера, которая сдохнет, только если каплю (или 9 капель) никотина сожрёт, что, в принципе, практически невозможно. Это я, живая и без фотошопа, которая на себя в зеркало смотрит и в нём собой ужасается.

Аргументы веские, но всё, что я сделала на пути к двери на чистую сторону за последние лет пять, – перешла на очень лёгкие сигареты. При этом выкуривала сигарету как паровоз, за несколько затяжек. Зато на пачке было написано про лёгкие, только единички и нолики, и это немного успокаивало. Говорят, мол, уловка у табачных компаний такая, а на самом деле все сигареты одинаковые – неправда это. Нехорошо обманывать! Люди же слышат этот обман и думают, что всё, что говорят о вреде курения, такая же абсолютная ерунда. Мои сигареты были на самом деле лёгкими настолько, что когда мужики у меня их стреляли, отрезали фильтр, иначе курить было невозможно – пустышка. У меня на углу рабочего стола лежали комплектом пачка сигарет для страждущих и ножницы. Вот почти пачку таких, дорогущих, с самым крутым фильтром из всех возможных, я и высаживала за день последние годы. Успокоила себя мыслью о «лёгких» и в планы себе отказ от курения, честно, не ставила, так что до двери на чистую сторону было ещё очень далеко.

* * *

Тот обычный субботний вечер шёл по привычному графику: доехала, покурила, поужинала, покурила, поболтала с детьми, покурила, заказала домой недельный набор пропитания и блок сигарет, покурила. И после часа ночи, настало моё время – жизнь для себя, в тишине, без графиков и планов. Можно делать то, что хочется: читать, писать, рисовать и опять же – курить. Сладкие мгновения, когда нарушить право на уединение могут только серая кошка и моё танцующее сердце.

Бывает такое – сердце начинает отбивать свой ритм, не придерживаясь привычных всем правил. Пропускает удары, как ему вздумается: то вальс у него, то рэп, то менуэт, а то и африканские пляски устроит с бубнами. Врачи называют это умным словом «экстрасистолия» и успокаивают, будто ничего в этом особо страшного нет, и я склонна им верить. Но когда ночью начинаются такие танцы, никак не уснуть. Разве можно спать, пока твоё сердце танцует? Не бросишь же его в одиночестве, оно ведь меня в моих приключениях не бросает! Так и приходится иногда до утра ждать, пока у него дискотека закончится.

В тот вечер, наверное, бразильский карнавал внутри случился, ощущение было, что всё там трясётся и переворачивается. Ничего дельного под такой аккомпанемент не организовать, дай, думаю, ленты новостные почитаю, чтобы ни уму, ни сердцу, так – бездумно побаловаться. В заметке чьей-то печальная информация – умер чей-то родственник, инфаркт. Курил всю жизнь, а после инфаркта запретили. Бросил сразу, мучился от отмены сильно и все равно через месяц умер. Врачи сказали, что его организму без никотина уже очень сложно было справиться и просто с жизнью, а уж с выздоровлением тем более.

Народ соболезнования выражает, обсуждают. Кто-то пишет о том, что нельзя было ему бросать, другой пишет, что бегать ему нужно было, третий – что хватит посмертные рекомендации деду давать, в которых он, увы, уже не нуждается. Вроде бы обычная заметка, ничего в ней особенного. Подумалось мне только: получается, если «чё», то шансы мои выжить всегда будут определённо ниже, чем у некурящих, потому что (если опять же какой-нибудь час «Чё» подкрадётся), моему организму нужно будет срочно бросить курить, и его будет корёжить ещё и от отсутствия никотина, а некурящий организм в это время спокойно бы себе боролся за жизнь.

Воображение моё богатое разыгралось, представилась картинка, как лежу я в реанимационной палате, ширмой отгороженная. На мне рубаха в голубой цветочек. Мне тепло, и закуток у меня маленький и очень милый. Ни капельниц, ни приборов страшных медицинских, только кровать больничная – трансформер и белье слишком белое, перекрахмаленное и оттого жёсткое. Начинаю гадать, почему я сюда попала – вроде не болит ничего. Руки-ноги целы, голова тоже думает, сердце танцует привычно – все, выходит, на своих местах. Ладно, думаю, сейчас врачи придут, у них и спрошу.

Зазвучали голоса вдалеке, и в проёме появились силуэты двух врачей в белом, в ярком свете, как в тумане, но хорошо слышно, как они между собой переругиваются:

– Не справляются сосуды, давай ей немножко никотину дадим, а то весь организм вразнос идёт.

– Не положено, не дадим.

– Так помрёт ведь, жалко!

– Ты что, с ней знаком?

– Нет.

– А с чего тогда о ней беспокоишься? Она сама о себе не слишком-то беспокоилась, а тебе вдруг жалко!

– Ты прямо уже в прошедшем времени о ней. Ей покурить надо, и тогда, может, выкарабкается, а без этого и правда статистику испортит.

– Пусть, зато по инструкции помрёт! Я за неё отвечать не собираюсь. Сейчас смену сдадим, глядишь, к утру уже и койку освободит.

Последний постарше вроде, ворчливый, скрипящий такой голос. Я как его услышала, обиделась и давай тужиться, чтобы прям сейчас помереть, в его смену, и статистику ему испортить, и… проснулась с мыслью о том, что, может, они и не обо мне вовсе говорят, а я тут тужусь не по делу. Ну да, бывает, к утру уже время – задремала. Самба сердечная внутри продолжается, дай, думаю, чайку тёпленького попью, покурю и баиньки уже в кровать. И вдруг отчётливо понимаю, что НЕ ПОКУРЮ.

Не знаю, может, я съела чего не того, может, уснула «не с той ноги» – именно в это момент мне вдруг хватило той самой мотивации, которой раньше не хватало, и я осознаю, что больше не покурю никогда. Много времени уже прошло с тех пор, но именно это ощущение запомнилось мне очень хорошо – вроде как я прежняя, и при этом что-то во мне изменилось безвозвратно.

Никаких «с понедельника», «выкурить прощальную», снизить число сигарет, заручиться поддержкой друзей, настроить себя на твёрдое «да» – НИЧЕГО. И сказать, что это меня удивило, не сказать НИЧЕГО. Тридцать два года берегла свое право быть курящим человеком, отстаивала его с пеной у рта, даже перед младшим сыном отстаивала, только что блок сигарет себе заказала опять же. Такие лёгкие никчёмные сигареты, кроме меня, никому и не нужны. Не практично это, куда дену теперь? Может, хоть напоследок сигаретку выкурить, попрощаться?

Нет, не могу. И рада бы, да не могу – нет больше моих тысячи оправданий. Я не то чтобы бросила курить, нет – я стала некурящим человеком, а для некурящих людей сама мысль о курении противна, не то что покурить. Дурацкое ощущение, когда сам собой не в полной мере владеешь, будто где-то в спине был встроен тумблер, и его переключили на некурение.

Что с этим делать – пока не знаю. Утро вечера мудрене́е будет, если посплю хоть немного. Ожидание чего-то интересного щекотало воображение, сердце прекратило пляску экстрасистол и успокоилось, словно ему того и надо было. Серое утро сменяло черноту ночи, у меня всё было ещё красочнее – с жёлтой стороны я перешла на чистую сторону. Не думала, не гадала, а проскочила в ту самую дверь, словно кто-то меня там караулил, за шкирку схватил и на чистую сторону вытянул. Какая неожиданность!