Читать книгу Пороги и перекаты прогресса. ХХ в. - Марк Бойков - Страница 5

Вывод, который мы получаем из прочтения: социализм, по Сталину, есть «классовое общество», с «совершенно новыми классами».

Но так ли это?

Вопрос не праздный, даже сегодня. Поскольку и прошлое надо понять и в будущем не ошибиться.

Дело, конечно, не в том, назвать ли рабочих и крестьян классами, соответственно, и социализм – классовым, а в том, что из этого следует. Не в названиях дело, а в сути вещей. Ведь даже сегодня оттого, называете ли вы «новых русских» буржуазией или ворами, зависит, будете ли вы против них проводить революцию или, законно вернув себе власть, привлечете их к уголовной ответственности. И, следовательно, развернете или экспроприацию посредством ревкомов или конфискацию по решению суда. Стало быть, оттого, что вы видите за названием, зависит, примут ли ваши действия характер широких репрессий или же справедливого, адресного и соразмерного взыскания.

Пушкин, между прочим, говорил, что, если бы люди точно называли вещи своими именами, они избавились бы от половины заблуждений. Добавим: и от половины, если не более, неправильных действий. А, следовательно, – и трагедий. Люди, которые относятся к вещам не по их сути, а по тому, нравятся они им или нет, не могут быть вершителями своих судеб. Поэтому вопрос о социализме не только не праздный, он – краеугольный. От ответа на него зависели и зависят судьбы многих людей и поколений. Как и посмертная память о самом Сталине.

Обычно Сталина судят не за то, в чем он действительно виноват. Поэтому цель данной попытки состоит в том, чтобы от несправедливых обвинений в его адрес перейти к справедливым суждениям о нем. Все остальное сделает история, на которую он так любил ссылаться. С истории же и начнем.

Еще в первом Манифесте К.Маркс и Ф.Энгельс предупреждали: «Если пролетариат в борьбе против буржуазии непременно объединяется в класс, если путем революции он превращается в господствующий класс и в качестве господствующего класса силой устраняет старые производственные отношения, то вместе с этими производственными отношениями он уничтожает условия существования классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное господство как класса» (1).

В тех же Сочинениях, совместно и порознь, то же подтверждали и далее:

К.Маркс: «…диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов» (2).

Ф.Энгельс: «Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности» /выделено Энгельсом/ (3,4,).

Энгельс выступил даже как пророк, с научной точностью предрекая:

«…должен произойти переворот в способе производства и распределения, устраняющий все классовые различия, чтобы все современное общество не оказалось обреченным на гибель» /выделено мной – БМВ/ (5).

Размышляя «О социальном вопросе в России», он фатально предсказал:

«Только на известной… ступени развития общественных производительных сил становится возможным поднять производство до такого уровня, чтобы отмена классовых различий стала действительным прогрессом, чтобы она была прочной и не повлекла за собой застоя или даже упадка в общественном способе производства» /выделено мной – БМВ/ (6).

Да, с «отменой классовых различий» мы изрядно задержались – и поплатились «застоем и даже упадком в общественном способе производства». К сожалению, для многих после Сталина Маркс и Энгельс уже не авторитеты. Сегодня беднота жмется к «отцу народов» как символу эпохи. От безысходности и беззащитности. Обездоленность и безнадежность всегда рождают мифы о заступничестве богов и героев.

Но вот что говорил в продолжение и подтверждение классиков о классах действительный борец за интересы трудящихся, ученый Владимир Ленин.

В «Проекте программы Российской Соц. – Дем. Рабочей Партии» в 1902 г. он отметил: «VIII. Эта революция пролетариата совершенно уничтожит деление общества на классы, а, следовательно, и всякое социальное и политическое неравенство, вытекающее из этого деления» (7).

В Проекте и второй Программе РКП (б) в 1919 г.: «Заменив частную собственность на средства производства и обращения общественною и введя планомерную организацию общественно-производительного процесса для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества, социальная революция пролетариата уничтожит деление общества на классы и тем освободит все угнетенное человечество, так как положит конец всем видам эксплуатации одной части общества другою» (8).

Обратите внимание: не социализм /как сообщали учебники/ уничтожит классы, а, по Ленину – «революция пролетариата» и не отдельные /скажем, эксплуататорские/, а само «деление на классы», т. е. все и всяческие. Марксизм никогда не смешивал понятие «уничтожение классов» с физическим уничтожением людей, их составляющих. В отличие от некоторых.

Ленин был верным марксистом и во избежание неверных толкований и недоразумений постоянно разъяснял основные концептуальные положения:

«Все знают, что марксизм есть теоретическое обоснование уничтожения классов» (9).

«Господство авангарда всех трудящихся и эксплуатируемых, т. е. пролетариата, необходимо на это переходное время для полного уничтожения классов» (10, выделено Лениным).

«Общество, в котором осталась классовая разница между рабочим и крестьянином, не есть ни коммунистическое, ни социалистическое общество» (11).

«И классы остались и останутся в течение эпохи диктатуры пролетариата. Диктатура будет не нужна, когда исчезнут классы» (12).

«… социализм будет тогда, когда не будет классов, когда все орудия производства будут в руках трудящихся» (13).

«Будет диктатура пролетариата. Потом будет бесклассовое общество» (14).

«Сейчас, проходя ваш зал, я встретил плакат с надписью: «Царству рабочих и крестьян не будет конца». И, когда я прочитал этот странный плакат,… я подумал: а ведь вот относительно каких азбучных и основных вещей существуют у нас недоразумения и неправильное понимание. В самом деле, если бы царству рабочих и крестьян не было конца, то это означало бы, что никогда не будет социализма, ибо социализм означает уничтожение классов, а пока остаются рабочие и крестьяне, до тех пор остаются разные классы, и, следовательно, не может быть полного социализма» (15).

И все это не за семью печатями, не в секретных хранилищах. Это – в библиотеках, государственных и личных, в приемных и рабочих кабинетах институтов и культурных учреждений. Я цитирую /а это крохи из того, что можно процитировать/ не для того, чтобы укрыться за авторитеты, а чтобы читатель мог отличить марксизм и сталинизм, марксизм и собственные взгляды в одном из самых основных вопросов истории, в вопросе о классах.

Следует отметить, что и сам И.Сталин в Отчетном докладе XVII партсъезду 26 января 1934 года еще заявлял: «Взять, например, вопрос о построении бесклассового социалистического общества. XVII Конференция партии сказала, что мы идем к созданию бесклассового, социалистического общества. Понятно, что бесклассовое общество не может прийти в порядке, так сказать, самотека» /выделено Сталиным/ (16).

Вторила ему и партийная пресса, подтверждая общую верность ленинизму вплоть до принятия Конституции:

«Советская страна под руководством Ленина-Сталина завершает построение бесклассового социалистического общества»/Передовая статья ж. «Большевик» № 8, 1936, с. 39/ (17).

«Новое в решениях февральского (1935 года) Пленума ЦК ВКП/б/ и VII съезда Советов – превращение нашего общества в бесклассовое, социалистическое»/П.Юдин. «О государстве при социализме»/ (18).

«Поскольку ликвидированы основы классовых различий между рабочим и крестьянином и ликвидированы эксплуататорские классы, наша страна пролетарской диктатуры вступила в бесклассовое общество»/Як. Берман. «О формах собственности в СССР»/ (19).

«Вторая после завоевания диктатуры пролетариата всемирно-историческая задача – построение бесклассового, социалистического общества в СССР – в основном решена»/А.Стецкий. «О ликвидации классов в СССР»/ (20).

И все же И.Сталин объявляет победивший социализм «классовым обществом». Как это понять? Почему? Зачем?

Ответ находим в том же докладе «О проекте Конституции Союза ССР»:

«Я должен признать, – без обиняков говорит тов. Сталин, – что проект новой Конституции действительно оставляет в силе режим диктатуры рабочего класса, равно как сохраняет без изменения нынешнее руководящее положение Коммунистической партии СССР. (Бурные аплодисменты)» (21).

С точки зрения марксистской теории, все абсолютно ясно: предмет, ради которого сохраняются «классы», это «диктатура рабочего класса». Даже не «руководящее положение КПСС», которое при доверии масс вполне могло сохраниться и без диктатуры. Однако если признать социализм именно бесклассовым обществом и считать его победившим, то диктатура класса становится ненужной и подлежит упразднению.

В чем же тогда интерес сохранения «диктатуры рабочего класса», т. е. всей пирамиды и структуры власти? Исключительно личный, отнюдь не общественный /несмотря на «бурные аплодисменты»/. Ибо при действительном отсутствии пролетариата как класса сохраненная «диктатура» легко превращается в диктатуру личности с «приводным ремнем» в лице партии.

Что состоявшаяся подделка в теории это не ошибка, доказывает упомянутое здесь выступление Сталина в 1934 году. Что это не забывчивость, доказывает приведенная выше заставка из доклада «О проекте Конституции Союза ССР», где тщательно подобраны слова об изменчивости классовой структуры. Следовательно, все произошло по умыслу. Злому или доброму – другой вопрос, но преднамеренно и расчетливо.

Разумеется, возможны и другие объяснения. Сталин захотел, скажем, оставить диктатуру пролетариата в связи с нарастающей угрозой со стороны фашистской Германии. Однако мы знаем теперь, как недоверчиво он относился к донесениям советской разведки вплоть до самого начала войны. Знаем и то, что после войны «диктатура» не была отменена. Возможно, его грех против марксизма и концентрация власти в руках вызваны просто незнанием, а как управлять страной дальше и по-другому. Но что мешало обратиться к коллективному разуму партии? Напротив, после принятия Конституции всякие дискуссии были прекращены, либо санкционировались в строго заданном направлении и с заведомым результатом.

Так простым теоретическим вывертом, неприметным для масс, Сталин обосновал сохранение «диктатуры пролетариата» и получил в руки власть, не соизмеримую по масштабам с властью царей, императоров, президентов. Это была уже вторая /после того как администраторскую должность генсека, еще при болезни Ленина, он превратил в пост № 1/ скрытая подмена – теперь с государственной властью, – с помощью которой он придал ей иной смысл и значение.

По существу, под завесой рассуждений о классах и одобрительные раскаты аплодисментов состоялся скрытый государственный переворот. Но не с целью репрессий, как многим кажется, а во имя усиления и несменяемости личной власти.

Последствия из этого вышли трагичные. Скорее всего, Сталин сам их не ожидал. Но цепь их не прекращается и поныне. Сконцентрировав в своих руках непомерную власть, Сталин уже не мог с нею сполна управляться. Как и последующие генсеки. Произошло то, о чем предупреждал В.И.Ленин в известном «Письме к съезду», которое утаили и от партии и народа: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью» (22).

Развернувшиеся следом репрессии тому свидетельство. Они стали не следствием усиления власти, а скорее – от недостатка ее управляемости. И произошли не потому, что Сталин хотел их, а помимо его воли, которые стали объективным результатом его намеренного искажения марксизма.

Короче, не в «злой воле», а в подтасовке положений марксизма – вина Сталина. В правке доктрины под свой интерес. Практически он загнал себя в тупик и лишь изредка мог исправлять ситуацию «ручным вмешательством».

Та «злая воля», в которой обвиняют Сталина «демократы», если и имела место, могла настичь лишь небольшое число лиц /прямых противников или зреющих конкурентов/: 300 человек или 3 тыс., максимум – 30 тыс., но никак не сотни тысяч и не миллионы. А вот теоретический подлог, который он совершил, позволил воле миллионов стать «злой». Массовость репрессий выражается не столько количеством жертв, сколько деятельным участием в них гонителей и преследователей, как искренних, по чести и совести, так и по умыслу и расчету, как среди коммунистов, так и среди беспартийных. Собственно здесь таится трагизм той жизни и… комизм нынешних передержек злобствующих либеральных демагогов. Чтобы обвинить Сталина, следовало хорошо знать марксизм!

Поскольку страна вступила в новую фазу развития, в ней сразу же обозначились различия во взглядах на новые цели и задачи, приемы и способы их реализации. Развернулась борьба с новым историческим содержанием, но мерилом оставались прежние мерки. Соперники в чем-либо относились друг к другу в соответствии с привычными установками, как к классовому противнику, и часто решали свои споры и конфликты с помощью сохранившейся машины подавления.

Так абсолютизация классового деления общества и вынос «диктатуры пролетариата» за рамки исторического предназначения обернулись народной трагедией, изломом в его исторической судьбе.