Читать книгу С мечтой не прощаются - Марк Москвитин - Страница 12

Танхут прошёл мимо зеркала, небрежно поприветствовал себя. У окна в сад стояло его любимое кресло. Окно было открыто.

Правитель не опасался покушений. Кому это нужно?.. Он сидел расслабившись, закинув руку на спинку. Другой рукой время от времени бросал в рот земной миндальный орешек.

Никто, даже наследник Танволь, не смел беспокоить правителя в часы размышлений… Сегодня его занимала реформа управления. Мир захлёстывала неразбериха. Управление становилось всё менее успешно. Может, следует разделить типы деятельности по стимулам? Основная масса населения пусть работает в системе низменных стимулов. Другая система – возвышенных стимулов, в ней эффективна меньшая и лучшая часть общества. Этих людей надо освободить от чрезмерных усилий по обеспечению себя хлебом насущным, крышей над головой. Пусть без помехи, без досады творят новую науку, экономику, технику, искусство, литературу…

Сад привольно зарос травами, невысокими деревьями. Бесформенный прудик окружали кусты, усеянные гроздьями жёлтых цветов. Вода с тихим журчанием переливалась через деревянную запруду; ручей прихотливо извивался в травяных берегах… Танхут, сам себе в том давно признавшись, любовался этой еретической красотой. Всё равно лет через сто, сто пятьдесят любоваться ею будет некому.

Последние десятилетия жизнь на планете шла по инерции. Мир затопляла идеология умертвления. На что нам жизнь? провозгласили основатели идеологии. – Что в ней интересного? Всё уже было, всё известно. Нового ничего не будет. Цивилизация пришла к финалу. Хорошо ли затягивать агонию?

Танхут постепенно склонялся к тому, что умертвленцы правы. Он продолжал координировать и корректировать текущую жизнь планеты, следил за соблюдением закона, в нужных случаях давал отмашку полиции и воинам особых частей. Но – без всякого интереса. Чисто по инерции, по обязанности.

И всё же – когда, где надломилась траектория? Какой момент считать началом конца?

В прежние века старое государство Эгли, в котором особенное развитие получил накопизм, вырвалось вперёд в богатстве, науках и промышленности. Это позволило ему завоевать мировое господство. Тогдашний правитель не прозевал… Он и его наследники держали планету крепкой рукой. Иногда даже слишком крепкой. Блокировали развитие покорённых стран, перетягивали к себе учёных и изобретателей со всей Атмис. Неотступно выявляли и уничтожали ревнителей свободы, сепаратистов. Добились того, что вся планета заговорила на языке эглиш. И, наконец, отменили ставшие пережитком прошлого государственные границы. Главный город страны, Хинсета, стал столицей мира.

Тем временем в духовной и культурной жизни общемировой империи произошли странные сдвиги. Обнаружилась слепота к ярким цветам, к тёплым душевным движениям. Глухота к мелодиям. Учёные выяснили, что это происходит от употребления хлеба из зерна генно-модифицированных злаков. Кто запустил эти модификации? Расследование привело в одну из завоёванных стран. Последние недобитые поборники независимости, среди которых были и аграрники, и биологи, учинили всемирную диверсию…

Но вернуться к нормальному хлебу было уже невозможно. «Хлеб-2», или машреб, был невиданно вкусен. А главное – обладал лёгкими наркотическими свойствами. За несколько десятков лет население планеты привыкло к нему и не желало возвращаться. На здоровье хлеб-2 никак не влиял, продолжительность жизни даже немного возросла. Было другое: посерение мировосприятия. Цвета природы ещё переносились легко, но на одежде, на зданиях, на живописных полотнах разноцветье стало резать глаз – по-простому, нервировать. Золотоволосые и рыжие женщины, а вскоре и мужчины стали краситься в серебристый, пепельный либо чёрный цвет.

То же произошло и с музыкой. Малейшие признаки мелодичности вызывали головокружение и тошноту. В музыке остались только ритмы.

Людей искусства это встревожило. Но к ним не прислушивались. Большинству населения серость была безразлична. А новый хлеб навевал приятные сны, способствовал всеобщему благодушию. Чем народ спокойнее – тем спокойнее правителям. Приверженность к цвету и мелодии официально объявили ересью. При бизнес-церкви, ранее называвшейся протестантской (тогда они протестовали против многобожия), был образован орден Блюстителей Спокойствия, он искоренял малейшие проявления пестробесия. В прежние грубые времена пестробесов даже отправляли на костёр.

Всем производством зерна, его переработкой и сбытом продукции завладели мощные компании-монополисты. Оставшиеся «за бортом» объединились и попытались отнять доходный бизнес. Эту неофициальную войну они преподнесли как борьбу против наркотического хлеба, и под их знамёна встало много честных и неравнодушных людей… Война длилась долго и кончилась взаимовыгодным компромиссом между накопистами. И горьким уроком для наивных.

Психологи между прочим стали отмечать: из мира исчезает радость…

В какой-то момент правители, наконец, обратили внимание на единственную территорию, ещё не охваченную глобализацией. Завоёвывали, в поте лица и в крови на клинках, материковых соседей и конкурентов. Все материки Атмис, почти слитые в единое пространство планетной суши – границу между ними знали только географы – получили общую власть, общий язык и общую экономику. Но оставался ещё не присоединённый, гулявший сам по себе огромный, далёкий остров в тропических морях, по ту сторону Переходного меридиана. Островитяне выгодно торговали драгоценными камнями, которые в изобилии добывали в своих горах. Эти горы были богаты и редкими рудами. Экзотические островные фрукты не росли на материке… И сколько можно было ещё смотреть на эти богатства? Дорого платить за них? Настала пора, наконец, прибрать их к рукам.

Эскадра новоизобретённых металлических кораблей, чёрных и серых, под белыми парусами, направилась к острову, как меч судьбы. Островитяне встретили завоевателей на трёхдечных линкорах, на фрегатах и корветах из розового дерева; порывистый тёплый ветер надувал зелёные, лимонно-жёлтые, небесно-голубые, светло-красные паруса. Пели на разный манер боцманские дудки; в марсовых бочках размахивали пёстрыми флажками сигнальщики… Это напрочь вышибло материковых пришельцев. Воины и матросы стали небоеспособны. Грейт-адмирал скомандовал обратный курс.

Вторая эскапада готовилась недолго. Весь флот был снабжён повязками для глаз из тонкой чёрной ткани и затычками для ушей. Жители острова и в этот раз победили. Их войско не затыкало уши и гораздо лучше управлялось, слыша все команды. Тогда как пришельцы были вынуждены ограничиваться инструкциями перед боем.

И лишь с третьего раза, собрав все военные флоты в один и перегрузив корабли солдатами, удалось высадиться и закрепиться на берегу непокорной земли, названной к тому времени островом Еретиков. Армия понесла чудовищные потери. Но удалось выстроить и заселить крепость Плацдарм.

Колониальная война длилась больше двухсот лет. Еретики не хотели покоряться. Крепости им заменял непролазный тропический лес, в котором имперцы чувствовали себя, мягко говоря, неуютно. Подожжённые джунгли не горели, вырубленные – отрастали со страшной скоростью. Островная жизнь яростно защищала себя.

Некий историк-пацифист пытался убедить общество и власти: не надо воевать остров Еретиков! Не нужно столько солдатской крови! Достаточно будет чисто случайно, в любом месте рядом с крепостью, просыпать горсть модифицированных зёрен. И подождать примерно полвека… Историк этот кончил жизнь на костре. Влиятельные военные желали воевать.

Население острова тысячами вывозили на Полярный архипелаг.

Позже начались новые, неофициальные войны за передел собственности и сфер влияния. Богатейшие накописты, главы промышленных и финансовых империй, встали вровень с королями и президентами. Политическая конкуренция сменилась конкуренцией накопистической. Банды преступников создали своим жестоким главарям огромные накопления. Главари прорывались во власть…

Преступность искоренить не удавалось никогда. В условиях накопизма доходы людей разнились невероятно широко: от многих миллиардов кредиток до нуля. И даже до отрицательных величин, если вспомнить об отчаянных людях, всю жизнь ухитряющихся жить в долг. Каждый хотел жить лучше, чем живёт. Владелец маленького банка завидущим глазом косился на финансовых олигархов. Держатель кафешки на окраине провинциального городка спал и видел себя хозяином сети столичных ресторанов. Вышедший в тираж спортсмен не мог вынести резкого падения заработков. Люмпен… да что люмпен, каждая собака желает жить как человек, даже невзирая на свои четыре лапы и хвост. Все чего-то алчут и чего-то пытаются добиться любой ценой, за счёт других…

Но вряд ли кто находит законный путь обогащения. (А есть ли он вообще?) Госслужащие (в просторечии – манстэ, пакостники) обирают граждан и обворовывают казну. Прочие, кто нагл и решителен, берутся за оружие. Или нанимают бойцов.

Всё богатство планеты собралось в руках преступного меньшинства. Даже жильё на планете всё захвачено богачами и власть имущими. Немногие простые люди, кто имеет право собственности на убогое жилище, платят большую часть своих средств пакостникам, якобы за обслуживание. Миллиарды людей живут по минимуму – всего лишь не умереть от голода и бездомности. Воистину чудом вырастить детей – кто отважился их завести. Всё это порождает в душах океан злобы и безнадёжности.

Сейчас прилетели гости из далёкого мира, где всё по-другому. Инопланетяне энергичны, веселы и уверены в будущем. Стремительно, радостно летят вперёд… Душа было встрепенулась. Может, пора выходить в космос? Полтора века назад первый и единственный космонавт несколько раз облетел Атмис по орбите. Затем программу закрыли: спонсорам затраты большие, а выгоды – никакой. Конкурировать не с кем, планета едина. Да и спокойнее без научно-технического прогресса.

Не привезли ли земляне какие-то спасительные идеи переустройства? Не поддержать ли их?.. Но, подумав, Танхут вновь погрузился в привычное безнадёжное спокойствие. Нет… На несчастной Атмис всё зашло чересчур далеко. И умертвленцы слишком сильны.

Умные люди понимали, куда катится мир. Население быстро таяло. Но накописты не унимались. Недавно принесли на подпись инновационный проект, снести подчистую исторический центр столицы, со старинными зданиями, с интересной, живой планировкой. Освободившееся пространство разграфить на квадратные кварталы и застроить ультрасовременными офисами, отелями и торговоразвлекательными центрами. С собой приводили купленного градостроителя из архитектурного управления. Показывали листы планов…

Вот уж этим-то безразлично, что человечество умирает. На их век хватит. А после – хоть потоп… Только непонятно, кто им будет всё это возводить. Квалифицированных строителей не осталось. Снести-то снесут, большого ума не надо. А дальше? Инвесторов кинут, средства разворуют, насмерть перегрызутся, а оставшиеся в живых залягут на дно.

Собственно, накопизм объединённой планете давно стал не нужен. Небесные пришельцы правы. Он требовался, когда мир был разобщён: прогрессировать быстро, чтобы обойти страны-конкуренты. Что и произошло. А когда мир един – зачем, куда гнать? Души только портить. И так уж богачи обезумели от жадности. Остановиться – выше их сил. Это уже что-то ненормальное. Выродились в общемирового паразита, в болезнь.

Но не всё ли равно бродячей собаке, как подыхать: с блохами или без. Над инновационным проектом столичных застройщиков он думал недолго: махнул рукой и подписал. Как говорят на улице: один чёрт… Потом он позвонил шефу полиции.

– Если вдруг – что маловероятно – начнут собираться протестующие, не мне тебя учить… А правозащитников, культурозащитников игнорируй.

И ещё ему подумалось: когда вымрем, пусть придут земляне. Чтобы планета зря не пропадала. Хорошая ведь планета, если вычистить все эти радиоактивные зоны, нефтяные лишаи, горные хребты свалок, пустоши на месте сведённых лесов…