Читать книгу Фабио Капелло. Босс - Марк Райан - Страница 4

Глава 2
Становление Капелло

Оглавление

Фабио родился 18 июня 1946 года – появился еще один рот, который нужно кормить, в уже многочисленной семье Капелло. Жизнь для Фабио, самого маленького члена семьи, в скромном родительском доме в Пьерисе была несколько стесненной. Хотя он и клялся мне, что в семье всегда хватало еды, их положение должно было быть довольно рискованным. Капелло рассказывал, что он был одним из шестерых человек, живших в их маленьком доме, и все они существовали на недельный заработок одного человека. Фабио, его бабушка, его дедушка, его мать и сестра полностью зависели от скромной учительской зарплаты отца семейства, Геррино. Мать Фабио, Эвелина, говорила мне, что иногда ей удавалось найти способ помочь семье деньгами, но ее случайные временные заработки вряд ли могли существенно улучшить положение.

Нищета царила на большей части Гориции, области на северо-востоке Италии. И все же у семьи Капелло была причина благодарить судьбу, поскольку то, что Геррино вообще был с ними, казалось невероятным. Действительно, принимая во внимание лишения, выпавшие на долю Геррино, появление Фабио на свет – настоящее чудо.

«Мой отец зачал меня после перенесенного плена в немецких концентрационных лагерях, – позднее обращал внимание Фабио. – В общей сложности он сменил шесть лагерей. Он был так опустошен пережитым, что никогда не соглашался подробно рассказывать о нем ни мне, ни моей матери». Однако Геррино рассказал все же достаточно для того, чтобы Фабио восхищался находчивостью своего отца. А еще сын понял, что можно найти решение практически любой проблемы в этой жизни. «Есть жженные корни, чтобы выжить – это невероятно», – объяснял Фабио. Геррино Капелло легко мог погибнуть в любом из немецких концентрационных лагерей в любой момент последних двух лет Второй мировой войны.

В известной степени, злая ирония заключалась в том, что страдать так много ему пришлось именно от рук нацистов Адольфа Гитлера. «Мой отец был большим патриотом Италии, но часть его семьи была родом из Венгрии», – объясняет сестра Фабио, Бьянка Сопрано. Исторически эта страна тесно связана с Германией, но это еще не все. Многие приемы фашизма Гитлер выучил, наблюдая за успехами Бенито Муссолини в Италии. И подобно многим итальянцам, Геррино начинал воевать во Вторую мировую в армии Муссолини.

Сестра Капелло признает, что ее отец во время войны служил человеку, осужденному историей. Она говорила мне: «В тот период мой отец сражался в армии Муссолини. Со временем отец осознал все ошибки, которые сделал Муссолини. И, естественно, если кто-то проигрывает, нормальная реакция всех остальных – перейти на другую сторону. Когда началась война, моему отцу было немногим больше 20 лет, тогда не было всех тех вещей, с помощью которых сегодня молодые люди могут отвлечься. В то время в Муссолини было нечто привлекательное. В реальной жизни вы не можете принимать полностью правильные или совсем неправильные решения».

Муссолини олицетворял силу, порядок, дисциплину и светлое будущее, или, по крайней мере, так думал Геррино. Кроме того, диктатор символизировал собой вещь гораздо более фундаментальную – саму Италию, а Геррино Италию любил. У людей, живущих в деревне Пьерис, в часе или двух езды к северо-востоку от Венеции, было ощущение, что коммунисты по ту сторону границы могут пожелать предъявить претензии на эту часть их страны.

Позднее Фабио Капелло объяснял: «Почти с младенческого возраста я помню разговоры людей о том, что граница с Югославией может передвинуться к ближайшей реке Изонцо, а это означало бы, что территория, на которой находится Пьерис, отошла бы к Югославии. Мы всегда были готовы к эвакуации, к тому, чтобы переехать, чтобы остаться итальянцами».

Поэтому можно было понять, почему молодой Геррино, закрыв глаза на худшие стороны фашизма, смог довериться такому человеку, как Муссолини, который был способен устранить исходящую из-за границы угрозу и вернуть итальянцам чувство собственного достоинства. Задолго до появления Фабио на свет любовь Геррино к Италии проявила себя в его собственной деревне. Он, уже бывший к тому времени молодым энергичным учителем начальной школы, обладал острым чувством ответственности за свою маленькую общину. На футбольном поле он помог крошечной команде «AC Piersi» пробить себе путь, прыгнув выше головы, в Серию С – третий дивизион национального чемпионата Италии. Пьерис, насчитывающий на тот момент всего несколько сотен жителей, смог отметиться на национальной спортивной карте как самый крошечный населенный пункт, когда-либо имевший команду в Серии С. Сегодня кажется невероятным, как такое малочисленное население могло содержать команду в серии, находящейся всего двумя ступенями ниже аналога английской Премьер-лиги.

И даже когда в Европу пришла война, Геррино продолжал играть значительную роль в жизни команды «AC Piersi». Фотография команды 1940–1941 годов представлена в этой книге. Возможно, ребята Геррино смогли бы достичь еще больших высот в футболе, если бы не война, которая изменила все. Вскоре Геррино обнаружил себя частью куда более беспощадной игры, чем футбол.


К тому времени как Геррино призвали в армию Муссолини, на большую войну, он уже был женат на Эвелине и зачал первого ребенка, дочь Бьянку. Эвелина вспоминает: «Когда в 1939 году началась война, он был в Италии, затем со своим батальоном был переброшен в Югославию, поскольку там должен был исполнять свои воинские обязанности».

Геррино служил в артиллерийском подразделении, когда в апреле 1941 года итальянские военные силы вторглись в Югославию. 8 сентября 1943 года Италия неожиданно вышла из войны, заключив «перемирие», как говорят итальянцы, и Геррино застрял на территории нынешней Хорватии. Он вступил в гонку со временем, чтобы безопасно добраться до дома, пока ему не пришлось бы пострадать от последствий падения Муссолини. К несчастью для отца Фабио, эту гонку он проиграл. Перед лицом мести немцев своим прежним союзникам за их решения Геррино оказался совершенно беспомощен.

«Он сел в поезд в пять часов утра и доехал до города Фиуме (теперь входящего в состав Хорватии), где был арестован немцами и отправлен в плен, – объясняла Эвелина. – Это было началом двух-трех самых тяжелых для него лет».

И момент ареста, и страна, где Геррино был выдан немцам, все еще имеют для семьи Капелло особое значение. Даже в новом веке Фабио Капелло помнит. Можно утверждать, что Хорватия с тысячью ее прекрасных островов не входит в число любимых стран Капелло. И как бы это было возможно, когда для его отца она стала воротами в ад на земле.

Вместе со многими другими итальянскими военнослужащими Геррино был отправлен в Германию, чтобы вскоре начать там самое крупное личное сражение – битву за выживание в условиях голода под бомбами союзников. «Он много времени пробыл рядом с границей с Нидерландами, – добавляет Эвелина. – Немцы постоянно их перевозили. И когда они (союзники) бомбили Нюрнберг, он был там. Он сказал, что они сбросили так много бомб, что ему не хватает слов, чтобы это описать».

Фабио не появился бы на свет, если бы одна из этих бомб накрыла итальянских заключенных, или если бы нечто похожее случилось бы с Эвелиной в далеком Пьерисе. Вспоминает Бьянка: «Рядом с нами тоже падали бомбы, я думаю, они пытались разрушить железнодорожный мост через ближайшую к нам реку. Я помню, как моя мать носила меня в убежище на руках».

Что же касается Геррино, то самой реальной угрозой его мечтам о возвращении домой, к жене и маленькой дочери, был голод. До некоторой степени ситуация была столь же ужасна и для его жены, которая знала, как много ему приходится страдать, из редких писем, что до нее доходили.

Бьянка объясняет: «В письмах отец просил мою мать: «Пожалуйста, пришли мне что-нибудь поесть, все, что можешь, пусть даже объедки, которые у вас остаются, хоть корки от поленты». Но в Италии все было разрушено, и мы жили очень, очень бедно и имели очень мало».

Несмотря на царящий хаос, мать Фабио делала все, что могла. «Я писала ему каждую неделю и посылала корзины с едой, но не думаю, чтобы доходило из этого много, – объясняет Эвелина. – Иногда ему тоже удавалось написать и попросить сигарет».

Но сигареты не могли сохранить Геррино жизнь, и его тело начало усыхать. И еще Геррино имел возможность видеть, как хорошо обращались с другими заключенными в некоторых лагерях, будто те находились в отпуске, и это только усиливало его страдания. «Американцы пользовались защитой и поддержкой Красного Креста, – объясняет Бьянка. – Некоторые из них даже играли в теннис».

Поэтому Геррино научился помогать себе и другим сам. У него не было ничего, чем можно было бы питать тело, но оставалась возможность питать ум. Бьянка трогательно рассказывает о том, как отец Фабио преодолевал превратности своей судьбы. «Испытывая страдания в концентрационном лагере, – говорит она, – он выработал привычку забываться, не закрывая глаз. Он говорил себе: «Я снова дома, в Пьерисе, и все хорошо». Он был оптимистом, как и все мы в этой семье, и его позитивное мировосприятие помогало и другим остаться в живых. Я знаю это, потому что через три года после окончания войны, когда мне было восемь, мы получили посылку с торрончини (кусочками нуги) и ликером. К посылке прилагалось письмо от человека, который был вместе с Геррино в концентрационном лагере. Он писал: «Это – чтобы сказать Вам спасибо, потому что без Вашего позитивного настроя я вряд ли бы выжил».

Не в первый и не в последний раз человек с фамилией Капелло выделялся из толпы, отказываясь смириться с судьбой. «Никогда не будь бараном, никогда не делай чего-либо только потому, что это делают остальные», – позже часто предупреждал Фабио его отец. В те последние годы войны существовали серьезные опасения, что хоть кто-нибудь из заключенных сможет продержаться достаточно долго, чтобы вернуться домой. И если разум и дух Геррино торжествовали победу, тело его подводило. Продлись война еще немного времени, и это убило бы его, как убило 60 000 его земляков в концентрационных лагерях Германии.

Свидетельствует мать Фабио: «Он вернулся домой, веся всего 40 килограммов. Напоследок его спасли американцы. Так много изголодавшихся узников погибли после освобождения, потому что ринулись на поля, поедая картошку и все, что могли найти, а организм в этом случае не может принять много и сразу. Когда в 1945 году американцы наконец освободили моего мужа, они спасли его, предупредив не есть много за один раз. Он не хотел появляться дома в том состоянии, в каком был, и он понимал, что его излечение должно было быть постепенным, поэтому, хотя Геррино и был свободным уже в апреле 1945-го, домой он не возвращался до сентября».

Геррино поддерживала его эмоциональная связь с родной деревней. Дома в ней были скорее простыми и удобными, не такими красивыми, как большая часть итальянской архитектуры. Эта сельская земля довольно красива, а некоторые вина, виноград для которых вызревает на ее плодородных землях, такие как знаменитое Саградо, – божественны. В ясный день видны седые зубцы пиков Доломит, прорезающиеся сквозь голубой туман у горизонта. Венеция – в часе или двух езды на машине вдоль побережья, хотя, по правде говоря, она принадлежит к другому миру. Местных жителей прозвали bisiachi, что означает «живущие между», поводом к чему послужило местоположение их деревни. Само место обладает довольно суровым характером, и его жители никогда не были похожи ни на мирных крестьян, ни на динамичных жителей городов. Повседневная жизнь людей Пьериса всегда была связана с горами, что делало их мудрыми уравновешенными людьми, которые не чувствуют потребности в пышной яркости. Их характер сформировался под воздействием славянской культуры в той же степени, что и под влиянием огненного романского темперамента, который чаще всего связывает наше воображение с образом итальянцев.

Но когда Геррино вновь увидел Эвелину после стольких лет, проведенных в плену, для сдержанности не оставалось места. Эвелина сконфуженно припоминает: «Геррино вернулся в сентябре, а в июне родился Фабио!»

Юный Капелло с самого начала своей жизни испытывал английское влияние, поскольку их регион оставался под англо-американским управлением. Местные военнослужащие британцы также много играли в футбол, и Геррино нравился их стиль. Но вот наступил 1946 год, к Геррино вернулись его силы, и он был готов вступить в игру в третьем дивизионе за свою любимейшую команду, «AC Pieris». Однако местные итальянские футболисты стремились показать свое футбольное мастерство не только друг другу, они также посматривали в сторону оккупационных сил Восьмой армии Великобритании, которая в минувшие годы сражалась за освобождение Италии от нацизма. Матч, сыгранный 19 марта 1946 года, на всю жизнь обеспечил любовь Геррино, а позже и Фабио к английскому футболу.

«AC Pieris» была дерзкой, но в то же время опытной командой, имевшей в своем составе много благоразумных игроков. Эти молодые люди были полны решимости выразить себя и добиться успеха – выбиться за пределы их маленького мира. Благодаря им Фабио получил возможность с гордостью сказать: «Крошечный город всего в 1200 жителей дал Серии А 15 игроков». Марио Тортуль, дядя Фабио, был одним из них. Он даже играл за дублирующий состав итальянской сборной.

Памятный матч «против англичан» был, по сути, товарищеской встречей между «AC Pieris» и «Газелями» из ближайшей Виллы Висентины, где располагались бараки Восьмой армии. В 2008 году 83-летний Бепи Фабрис, игравший в том матче за «Pieris» вместе с Геррино, рассказывал мне: «Когда мы играли в тот день, говорили, что в другой команде есть два игрока, которые до войны выступали за «Арсенал». Кроме них за «Газелей» играли еще несколько англичан».

Матч воспринимался как неофициальная международная встреча Италии и Англии, и «AC Pieris» победил вопреки прогнозам со счетом 2:1. Но самым главным в этом матче был не счет, а дух игры, ее стиль, который можно описать как «жесткий, но честный». Он понравился всем. «События того дня стали одной из причин, по которым отец Фабио так полюбил английский футбол, – рассказывал Фабрис. – Он чувствовал искреннюю симпатию к людям, которые дали миру такой прекрасный вид спорта». Он передал эту симпатию Фабио, на что ссылался консультант Капелло в Англии, Франко Бальдини, говоря: «Капелло считает Англию матерью игры и учителем футбола».

Бьянка отчетливо помнит, с каким энтузиазмом говорил Геррино об английском футболе. Вне всякого сомнения, любовь Фабио к национальной английской сборной берет начало из тех послевоенных разговоров за семейным столом. Бьянка говорила мне: «Англия дала жизнь футболу, и для моего отца, давшего жизнь мне, Англия всегда была примером. Поскольку он был учителем, а также учил других играть в футбол, он всегда использовал Англию в качестве яркого примера. Англичане знают, как сражаться и играть, во многих смыслах. Отец любил физическую силу и дисциплину в игре, это было его идеалом. Он оставался горячим патриотом Италии, но я помню речь Уинстона Черчилля о необходимости отдать за дело кровь и слезы, и могу сказать, что именно такие вещи волновали моего отца, они были ему примером, потому что он восхищался преданностью и жертвенностью, проявленными в тяжелые моменты жизни.

Я помню, как один раз во время матча ему рассекли голову так, что потребовалась повязка, чтобы остановить кровотечение. После этого он продолжил играть. Он был упорным человеком. Другой раз у него сильно распухло колено, а на восстановление до следующего матча оставалось меньше недели. Тогда у нас не было всех этих современных противовоспалительных лекарств, поэтому моя мать лечила его примочками с солью и уксусом, домашним средством, приготовленным из того, что было под рукой. Разумеется, к концу недели он всегда был готов выходить на поле и играть вновь.

Он восхищался не просто чисто английским подходом к спорту, он выказывал уважение людям, которые воспринимают футбол так же, как и он сам. И когда он рассказывал, насколько ему нравится английская манера игры, он делал это перед всей семьей, потому что я это помню. А если я это слышала, значит, Фабио слышал тоже. Для Фабио полученные уроки позднее могли выкристаллизоваться, превратившись в восхищение».

«Я всегда мечтал или играть, или тренировать в Англии», – подтвердил Фабио. В начале XXI века, когда его карьера игрока осталась позади, должность тренера английской сборной была большой его мечтой. «Люди говорят, что Фабио – лучший тренер из всех, когда речь заходит о дисциплине, серьезной работе, ответственности и т. д. Но для него, лично для него, возможность приехать в Англию и тренировать сборную страны, подарившей миру футбол, – как восхождение на гору Олимп. Это идеальное окончание карьеры. И это полностью ему подходит, поскольку сам он на поле – маршал Монтгомери от футбола».

Процесс, превративший Фабио в командующего с каменным ликом на футбольных полях сражений, начался еще в раннем детстве. Похоже, Геррино хотел убедиться в том, что его сын, Фабио, вырастет таким же крепким парнем, как и он сам. Один из способов добиться этого – заставить будущего английского тренера сброситься со скалы в море, под стенами замка, где расположились англичане, на сказочном побережье курортного местечка.

Возможно, это не было похоже на знаменитое шоу в Акапулько, однако клифдайверы из Дуино довольно серьезно считали себя кем-то сродни тем, кто ныряет со скал в Мексике, и вполне по праву. Фабио присоединился к их рядам в возрасте четырех лет, и это стало для него самой ранней проверкой на храбрость. Казалось, что эффектные виды Дуино в провинции Триест с плывущим над водой замком и довольно мрачные окрестности Пьериса разделяет целый мир, хотя путь между ними измеряется долгой поездкой на велосипеде.

Капелло рассказал об этом, об одном из самых живых воспоминаний своего детства, о том, что помогло ему сформировать тот железный характер, который мы знаем. В замечательном подробном интервью, которое он дал Джанни Муре для уважаемого итальянского еженедельника La Repubblica, Фабио говорит: «Я помню, что когда мне было четыре года, мы отправились в поездку в Дуино, и он (Геррино) помог мне забраться на скалу, а затем нырнул с нее в воду и велел мне прыгать тоже. Там, должно быть, было около 10 метров высоты. И я прыгнул, хотя и был не слишком годным пловцом».

Вспоминает мать Фабио: «Они часто ездили на велосипедах в Дуино, что в сторону Триеста. Там они поднимались на скалы под замком. На тех скалах был выступ, с которого они могли нырять в море. Бьянка тоже ездила с ними. Фабио был таким маленьким, ему было только четыре, но он спрыгнул с высоты 10 метров. Мой муж занес его наверх, затем спрыгнул в воду первым и ждал, когда это сделает Фабио. Он сказал, что вырабатывает его характер, и я полагаю, что так оно и было, но смотреть на это мне бы не хотелось».

Только представьте себе, что должен был чувствовать оставленный в одиночестве на скале крошечный мальчик прежде, чем совершить свой первый прыжок с высоты, которая испугала бы большинство взрослых мужчин. Страх, удар адреналина, победа над внутренними демонами, которую он совершил, подчиняясь железной воле отца, должно быть, для четырехлетнего ребенка были одновременно травмирующими и опьяняющими переживаниями. Но как только он сумел перешагнуть через этот страх, Фабио наверняка почувствовал себя практически несокрушимым, и это чувство, похоже, он принес с собой на тренерскую скамью. Непоколебимую уверенность в себе – вот что мы увидели в Капелло, тренере английской сборной. Она была рождена на скалах в Дуино. Правда, Фабио позднее признавал полушутя: «Когда я был маленьким, у меня и в мыслях не было тренировать английскую сборную или заниматься чем-нибудь в этом роде».

Бьянка помнит тот день, когда ее брата призвали проявить храбрость, свойственную, скорее, взрослому мужчине, как будто это было вчера. Для нее эти воспоминания остаются прекрасными и удивительными. По ее словам, как только Фабио совершил несколько прыжков, его отцу уже не было никакой необходимости подстраховывать его в море.

«Дуино – изумительное место, иметь здесь маленький домик – счастье для меня, – говорит она. – Будучи детьми, мы ездили сюда на велосипедах с друзьями, Фабио не умел еще плавать. Мы спускались с вершины скалы от замка, к той точке, с которой можно было нырять в море. Я не знаю, было ли там 10 метров высоты, так как это все же очень много, но 8 метров было точно. Мои друзья и я должны были ждать Фабио, когда он спрыгнет и скроется под водой.

То, что он не умеет толком плавать, нас не особо беспокоило, поскольку он как будто был одним из тех младенцев, которые как-то могут дышать, если их опустить под воду. Они никогда не захлебываются, как и Фабио. Мои друзья и я всегда ждали в отдалении в воде, чтобы в случае чего вытащить его на поверхность, или же это был наш отец. В первый раз, я думаю, он спрыгнул вниз ногами, но затем он уже прыгал вниз головой».

85-летний Джузеппе Боиди, местный специалист по клифдайвингу, живущий ниже живописной бухты Дуино, объяснил, что все возможно, если справиться со своим страхом там, наверху этих скал.

«Мой друг Анджело, который был чемпионом Югославии по прыжкам в воду три года подряд, нырнул с высоты 20 метров, взобравшись на скалы с пляжа практически на половину расстояния до замка. Прежде чем войти в воду, он выполнил двойной кувырок с половиной винта. Я был местным чемпионом, но обычно прыгал, делая лишь один кувырок. Поэтому, возможно, четырехлетний Фабио и спрыгнул в воду со скалы ногами вниз с высоты 10 метров, почему нет? Это – высота вон того дерева, – добавил он, показав на очень высокое дерево, растущее у набережной. – Это можно было сделать».

Не все раннее детство Фабио прошло под флагом мачизма. «Вам следовало бы спросить мою мать, каким я был в пятилетнем возрасте», – сказал как-то он. Когда кто-то так и поступил, Эвелина ответила, заявив, что был Фабио mammone – большим маменькиным сынком. Но не на скалах Дуино, только не там. В возрасте девяти лет Фабио вновь покорил эту головокружительную высоту, на сей раз спрыгнув с нее в воду головой вниз. Для матери Фабио это было уже слишком. «Я не ездила с ними в Дуино, потому что боялась, что Фабио вдребезги разобьет себе голову о скалы, – рассказывала она. – Теперь он уже не прыгал, как раньше, вниз ногами, он прыгал вниз головой».

Однако скалы Дуино не были единственным вызовом природы, который принимал Фабио, невзирая на опасность. Многих детей, когда они слишком малы, предупреждают держаться подальше от быстротекущих рек. Фабио, напротив, решил заняться подводной охотой с гарпуном в их местной реке. Вначале его рыболовецкие экспедиции на быстрой реке Изонцо проходили вполне традиционно. Вспоминает соседка Капелло, Клара Ридольфи: «Фабио и его отец, Геррино, обычно отправлялись вниз по реке на маленькой лодке и ловили рыбу всю дорогу до ее устья, до места, где она впадает в море».

Но в конечном итоге такой способ перестал быть для маленького Фабио достойным приключением. В своем интервью Джанни Муре для La Repubblica главный тренер английской сборной вспоминает: «Мы часто отправлялись ловить рыбу на речку, как настоящие ныряльщики с трубкой, мой друг Берто и я, вооружившись отточенными стержнями от зонтов, прикрепленными к поясам кусками резины. Мы могли поймать только несколько местных рыбешек, но называли их при этом акулами».

«Возможно, они пользовались стержнями от зонтов, потому что не могли себе позволить хорошую экипировку, – объясняет Клара. – По правде говоря, все мы тогда были отчаянно бедны. Но рыба плавала в реке, и ее можно было поймать, были ли у вас деньги при этом или не было. Местная рыбка похожа на гольца, она может быть совсем маленькой, а может вырастать до килограмма и даже до полутора. В те времена вода в реке была такой чистой, что ее можно было пить».

«Ловить рыбу подобным образом было очень опасно, – замечает сестра Фабио, – потому что вода была очень холодной. Хотя у детей нет чувства страха, и все мы умели плавать в реке, нас учили этому».

Мать Фабио вспоминает это время с любовью. «Фабио ходил на подводную рыбалку еще с одним своим другом, Никколино, – рассказывает она. – Однажды они вернулись, нагруженные большими, как гольцы, рыбинами. Они несли их на плечах нанизанными в вряд. Это было зрелище, скажу я вам».

Уже ребенком Фабио стал превосходным кормильцем. В семье, где было шесть едоков, его способности к рыбной ловле должны были очень цениться. Что же касается навыков подводного плавания, то они служили ему в дальнейшем в течение всей жизни: он объездил весь мир с женой Лаурой, совершая погружения с аквалангом. Однако к тому времени он стал мультимиллионером и мог позволить себе приличную экипировку.

Сила маленького Капелло испытывалась еще одним природным явлением, даже более грозным, чем остальные, – ветром под названием «бора». Клара Ридольфи, соседка Капелло, объясняет: «Бора – ужасный ветер, когда он приходит, то дует со скоростью около 130 километров в час. В Триесте, портовом городе недалеко отсюда, когда дует этот ветер, вам приходится ходить, привязавшись друг к другу веревкой». Бора часто обрушивается и на Пьерис. «Для меня Пьерис в воспоминаниях ассоциируется с бора, который особенно сильно дует в феврале», – действительно признавал Фабио.

Эвелина вспоминает, что ее муж и ее сын всегда принимали решение отправляться играть, какой бы ни была погода. «Бора – настолько сильный ветер, что его появление для большинства из нас означало, что никто просто не выходит из дома. Однако Фабио и Геррино постоянно играли в футбол на этом ветру, они были сильными. Мяч носился по воздуху во всех направлениях, но они привыкали к этому, это не было проблемой». Никакая практика не может с этим сравниться. «Мой отец… был учителем в средней школе, – объясняет Фабио, – но еще он учил нас футболу, и я помню обычную рутину тренировки. Стоп, бей, стоп, бей».

Фабио до сих пор посмеивается, вспоминая футбольные сражения с бора, то, как посылаемый навстречу ветру мяч бумерангом возвращался к нему. Вероятно, этот грозный противник помог ему улучшить технику владения мячом и увеличить силу удара. Если вы не можете опустить и обработать мяч и сделать точную острую передачу кому-нибудь из своих друзей или отцу, на вашу голову сыпятся совсем неодобрительные слова. Как жаль, что у некоторых игроков английской сборной в детстве не было такой компании, как бора. Довольно скоро простые смертные научились оказывать достойное сопротивление стихии.

Вспоминает Клара Ридольфи: «Отец Фабио, возвратившись домой после проведенных уроков в начальной школе, после обеда брал сына с собой на местное футбольное поле, где они тренировались целыми часами. Я скажу вам одну вещь: каждым моментом своего успеха, который Фабио достиг на футбольном поле, он обязан тому, что так много трудился с самого детства».

Элиза Козола, которая позже училась у Геррино в школе, говорит: «Отец Фабио всегда хотел, чтобы сначала, прежде чем стать футболистом, Фабио получил диплом. Он всегда сильно его подгонял, да и сам Фабио себя не жалел».

Однако мать Фабио возражает: «Нельзя сказать, что Геррино был очень жестким «футбольным» отцом, потому что Фабио в любом случае хотел играть в футбол. Он убегал гонять мяч во двор и даже на улицу с другими мальчишками уже в возрасте трех-четырех лет. В те времена футбольное поле здесь, в Пьерисе, было прямо рядом с домом, пока его не перенесли дальше, и он все время пропадал там».

Футбол доминировал в жизни отца и сына, как бы ни складывались дела у местной команды. В сезоне 1947 – 48 годов команда Геррино «AC Pieris» была отправлена из Серии С в первый региональный дивизион. Проведенная реорганизация Итальянской лиги означала, что путь им назад, в национальную лигу, закрыт. И хотя команда оправилась от удара, «AC Pieris» попала во вновь организованный дивизион, который не дотягивал до статуса национальной Серии С. И все же команда сражалась с тем же рвением, и когда в начале 50-х годов Геррино начал исчезать с групповых фото футболистов «AC Pieris», он имел право с гордостью оглядываться назад, на свою карьеру игрока.

К сезону 1954 – 55 годов Геррино вернулся – в качестве тренера «Ragazzi» – молодежной команды «AC Pieris». В сезоне 1956 – 57 годов мечты семьи превратились в реальность – отец и сын объединили свои усилия на футбольном поле. Геррино отвечал за подготовку Giovanili (юношеской команды) «AC Pieris». На фотографиях команды виден один мальчик, значительно отстающий в росте от остальных, – Фабио Капелло. Фотография, включенная в эту книгу, показывает отца и сына, тренера и игрока, по разные стороны боковой линии, после победы команды Фабио над «Аквилией» в апреле 1957 года со счетом 5:1. Улыбающемуся Фабио здесь почти одиннадцать лет, хотя выглядит он не старше лет семи. Физическая сила придет к нему позже, в свое время. Что же касается силы его духа, питаемого тем, что сам Фабио описал мне позже как личное чувство ответственности, которое испытываешь, когда играешь перед глазами очень значимого для тебя тренера, – так этот дух уже окреп. Его отец и футбольные традиции родного Пьериса придали Фабио уверенности в своих силах. Позже он скажет: «Мои герои? Я – родом из Пьериса, маленького местечка во Фриули. Всего тысяча душ, которые дали семерых игроков для национальной сборной. Они и есть мои герои. Люди, которые вышли в большой мир и добились в нем успеха и влияния».

Что же касается Геррино, то, возможно, он уже и не являлся грозным игроком на поле. Но местная футбольная команда оставалась его призванием, ее он должен был вести в будущее, и подготовка собственного сына была лишь частью более обширных планов. Его старый товарищ по команде, Бепе Фабрис, говорил мне: «Он вернулся с войны и много играл в футбол. Однажды, когда я был с ним рядом, он сказал: «У нас должно быть новое футбольное поле, рядом со школой». Он был школьным учителем и тренером, и с большой страстью относился к обеим профессиям».

Геррино был одним из тех, кто дает другим в жизни шанс. И характер его был не без упрямства. «Перед уроком он всегда осенял себя крестным знамением, также поступали и дети, – объясняет Эвелина. – Но когда власти велели этого больше не делать по политическим соображениям, он оставил учительство. Он был хорошим человеком, правильным человеком, он никогда ни о ком не сказал ничего плохого».

Даже когда он еще учительствовал, с деньгами было очень туго. Эвелина вспоминает, как ей приходилось помогать своему мужу финансово, чтобы не пострадало то уважение, которое оказывалось ему как тренеру местного футбольного клуба, особенно когда для этого клуба возводился новый дом. «Они строили здесь новое футбольное поле, – объясняет она, – но денег не было. По субботам мне приходилось давать Геррино пять лир (эквивалент нескольким старым пенсам), чтобы он смог позволить себе выпить чашку чая или еще чего-нибудь после матча. Для юношеской команды он был тренером, президентом, в общем, всем – и у него даже не было денег, чтобы заплатить за чай, никаких денег. Он тратил на футбол все, что мог. Если его не было рядом со мной, значит, он отправился наблюдать за строительством нового поля или же – на футбольный выезд».

«Я помню отца Фабио, – говорит вице-президент клуба, Франко Стефано, – когда он был тренером основной команды, юношеской команды, а также смотрителем футбольного поля. Он сеял семена, когда наше футбольное поле было лишь куском вспаханной земли, и из этих семян выросла трава».

И теперь, когда в команде был Фабио – жесткий и отлично чувствующий мяч полузащитник, у всех появилась дополнительная мотивация к упорной работе. Но где бы ни играл Фабио, дома или на выезде, для его матери правила оставались неизменными. «Мне не разрешалось приходить и смотреть, как он играет, потому что Фабио этого не хотел, – вспоминает Эвелина. – Во многих случаях он был большим маменькиным сынком, но не тогда, когда дело касалось футбола. Я не знаю почему, просто таким уж он был, возможно, ему было бы стыдно, если бы его мать сидела на стадионе и болела за него. Отцы приходили смотреть, женщины – нет. Говоря по правде, я не возражала против того, что меня не приглашали, потому что не хотела бы вести себя как напористая мамаша, которая орала бы на него из-за боковой линии и все такое.

Но однажды, когда они играли в Пьерисе, Геррино сказал: «Давай, приходи и посмотри, посмотри его в игре». Он был счастлив тому, что Фабио превратился в такого хорошего футболиста, и он хотел, чтобы я увидела это своими глазами. Поэтому я наблюдала за Фабио через маленькую дырочку в перегородке, которая, как предполагалось, должна была мешать людям вне стадиона смотреть игру. Он всегда был хорош на поле, даже когда был маленьким, а когда вырос – стал еще лучше».

Тем временем в 1950-х годах на международной арене английская сборная признавалась одной из величайших команд. Подвиги Стэнли Мэттьюза покорили Фабио и его отца. Мэттьюз вписал свое имя в историю футбола, когда Фабио только учился ходить, он был звездой матча с Италией в 1948 году, закончившегося ее разгромом со счетом 4:0. Кроме того, он участвовал в победе над Португалией со счетом 10:0 в Лиссабоне. Хотя Волшебник дриблинга уже не был на пике своей формы, когда Фабио подрос, к нему продолжали относиться как к живой легенде. В 1956 году, когда Фабио было 10, Мэттьюз выиграл приз «Лучший футболист года», который проводился в Европе впервые. Это было невероятно – англичанину был уже 41 год, а он продолжал носить футболку сборной Англии вплоть до следующего года. И до сих пор, когда Капелло говорит о тех временах, когда он только-только влюбился в английскую игру, имя Стэнли Мэттьюза – первое, что слетает с его губ. Трезвенник, вегетарианец и супердисциплинированный человек, Волшебник Мэттьюз сумел сохранить себя в игре до возраста 55 лет. Для Капелло, которого воспитывали, приучая ценить самодисциплину превыше всего, Стэнли Мэттьюз был идеальным примером.

В начале 1961 года Фабио Капелло был сильным юным игроком четырнадцати лет, который уже практически перерос «AC Pieris», даже несмотря на то, что наконец было завершено строительство нового поля для клуба, что открывало перед ним другую эпоху, и на то, что Фабио до сих пор фотографировался с командой «Ragazzi».

Но перерос ли он футбол? В своем интервью для журнала Marie Claire Italia Капелло рассказал: «В 14 лет я хотел быть пилотом самолета. И я уверен, что если бы не стал футболистом, то пилотировал бы «Боинги». Но мечты о полетах были отложены, поскольку Фабио звали клубы, гораздо более значительные, чем «AC Pieris», и Фабио был готов покинуть дом и узнать, насколько далеко сумеет он продвинуться с помощью своих футбольных навыков. Пьерис был хорошей тренировочной площадкой. Теперь же настало время проверить свое мужество где-нибудь еще, отправиться по стопам своих героев, чтобы попытаться произвести впечатление на большой мир.

Фабио Капелло. Босс

Подняться наверх