Читать книгу Антология хоррора – 2020 - Марта Кауц - Страница 16

– Не могу, – Сванте отвел глаза от окна и опустил винтовку

– Малыш, ты должен. Ты.. – скрипучий голос оборвался на полуслове, когда Сванте вскочил и резко развернулся к собеседнику.

– Не смей так меня называть! Не смей! Никогда! Ты слышишь, никогда больше, – слова точно раскалённые капли металла обжигали рот. Он несправедлив к старику, слишком жесток, но как быть с этим тошнотворным чувством бессилия и горечи, когда слышишь своё старое детское прозвище.

«Малыш, – вдруг тихо прошептал мамин голос почти в самое его ухо. – ни за какие сокровища в мире мы бы не согласились расстаться с тобой. Ты это понимаешь».

– Я прошу, не злись на меня, – снова проскрипел старик, возвращая Сванте в реальность. – ты последняя нить между мной и прошлым. Доказательство того, что оно действительно было. Разреши мне, старику, быть немного сентиментальным. Самую малость.

Сванте стиснул зубы и кивнул. Он повесил винтовку на плечо и покосился на оконный проём.

– Я не смогу этого сделать. Они моя семья.

– Нет. Уже не семья. И ты это знаешь, – Карлсон крепко затянулся самокруткой и выпустил облачко сладковатого дыма, а затем протянул косячок Малышу, – Хочешь? Для храбрости?

– Не хочу, – Сванте скривился и неодобрительно хмыкнул. – Эта дрянь окончательно добьёт тебя, старик. Ты едва дышишь.

– Плевать. Зато умру весело, – Карлсон засмеялся лающим смехом, который перешёл в долгий мучительный кашель. На секунду Малышу показалось, что в этот раз всё закончится. Но старик откашлялся, вытер кровь с губ и слабо махнул рукой в сторону окна.

– Стреляй, Малыш. Пора закончить это всё.

Малыш сел, положив винтовку на подоконник. В прицеле он увидел четыре фигуры, бесцельно бродящие в окнах дома напротив. Он задержал дыхание, прицелился и нажал на спусковой крючок.

Один. Два. Три. Четыре.

Готово.

Горло стиснуло, он не мог выдохнуть. Малыш отшатнулся от окна и его вырвало. Живот скрутило в тугой узел, по телу струился липкий холодный пот, а из глаз катились слёзы. Шатаясь Малыш встал и подняв голову взглянул на Карлсона, который всё это время хранил молчание. Старик смотрел на него широко распахнутыми пустыми глазами. Изо рта на подбородок и грудь стекала тёмная красная кровь.

Спускаясь по лестнице Сванте не плакал. Не потому, что не жалел Карлсона. Просто не мог поверить, что его больше нет. Из румяного толстяка за эти страшные семь лет ночи Карлсон превратился в тощего дряхлого деда, но он спас Сванте. Унёс из собственной квартиры к себе на крышу, когда Боссе, Бетан и мама с папой спорили, кто первый вспорет Сванте грудь и попробует на вкус его маленькое детское сердечко. Он спас его. Обучил всему, в том числе и охоте. Семь лет они очищали Стокгольм от кровожадных тварей, которых призвала к себе на службу ведьма Фрекен. Их осталось двое живых в городе мёртвых. И, чёрт возьми, они отлично справлялись. Теперь Сванте один и последний акт этой мерзкой пьесы ему придётся играть соло.

Он помедлил перед домом, в окна которого только что стрелял. Ведьма там. Теперь она осталась одна. И он должен сам прийти к ней в логово и быть сильным. Если сейчас Сванте проиграет, из Стокгольма эта тьма вырвется и накроет всю Швецию, а за ней весь мир.

Дверь знакомой с детства квартиры была распахнута настежь. Сванте осторожно ступил внутрь и прислушался. Было тихо, лишь в глубине комнат звучало тихое мурчание. Он пошёл на звук и едва не споткнулся в потёмках о тело Беттан. Пуля попала ей в шею. На пепельном лице вместо глаз зияли чёрные провалы, а зубы, торчавшие из приоткрытого рта, доходили почти до подбородка. Неподалёку лежали папа и Боссе. Малыш сглотнул и прошёл мимо не глядя на их жуткие мёртвые лица.

Перед дверью в зал, откуда исходило мурчание, лежала мама. Он никогда бы не узнал её, если бы не родинка над верхней губой. И пластиковое колечко на пальце, которое ей подарил Малыш на День матери. Подарил миллион лет назад, в другой жизни. Сванте застыл. Тело перекрывало ему путь, но он не мог коснуться его руками. Не мог носком ботинка откинуть со своего пути раскинутые руки. Это же его мама.

«Неужели ты не знал, что мама будет вне себя от тревоги, будет плакать» – ему казалось, что губы мамы двигаются. Она говорит с ним.

Сванте не знал, как долго он стоит здесь и смотрит на тело убитой твари (или мамы?). Внезапно дверь с грохотом распахнулись и он услышал:

– Ку-ку, мой мальчик! – сладкий голос ведьмы обрушился на него как поток ледяной воды. – Иди ко мне.

Вихрь подхватил Сванте и понёс в глубину комнаты, туда, где развалившись на шёлковых подушках лежала одетая в красный бархат Фрекен Бок. На руках у неё мурчала Матильда, равнодушными красными глазами следя за пришельцем. С размаху его швырнуло на пол и Малыш понял, что стоит на коленях перед ведьмой. Она ласково улыбнулась ему. Тысячи голосов в голове разом завопили, завыли, зарычали. Они плакали и стенали, молили о смерти. Смерть и тьма неизбежны, война проиграна. Малыш закрыл уши и закричал.

Но за чудовищным хором вдруг мелькнула мысль о маме, которая сейчас лежала в коридоре раскинув руки точно пыталась взлететь. И о Карлсоне, который жил на крыше, летал и любил варенье. Который спас его и ушёл из этого страшного мира по своим правилам. Малыш опустил руки, встал на одно колено. Мутным взглядом он смотрел на затухающую улыбку ведьмы, а потом резко вскочил на ноги и кинулся на неё.

Внезапная атака стала неожиданностью для ведьмы. Она отпрянула, но увернутся своим огромным телом от мальчишки не смогла. Матильда вступилась за хозяйку, впившись когтями в ключицу Малыша, но тот не обратил на боль никакого внимания. Выхваченным из верхнего кармана серебряным стеком он за секунду располосовал шею Фрекен Бок. Кровь лилась ему в лицо, застила глаза, но Малыш продолжал остервенело кромсать свою мучительницу.

Кошка издала мучительный вопль и издохла, когда тело ведьмы перестало трепыхаться. Малыш скатился с кушетки и неуклюже упал спиной на пол. Штаны, футболка, куртка: всё пропиталось кровью, и судя по головокружению, половина этой крови принадлежала ему самому. Матильда оцарапала его глубоко. Глубже, чем Малышу казалось. Не в силах подняться он лежал на полу и видел как за окном тает семилетний полумрак и восходит утреннее солнце.

Елена Бурдыкина