Читать книгу Антология хоррора – 2020 - Марта Кауц - Страница 7

Я разрезала свою Катеньку на части. Полоску за полоской. Кусок за куском. Каждый надрез я чувствовала это. Будто-бы режу своё собственное сердце. Будто держу нож за лезвие. Тело сводило судорогами, а по щекам текли слёзы.

– Мама, не плачь. Мне становится грустно, когда ты плачешь, – сказала так, словно не у неё я отрезаю пальцы ног, что когда-то целовала.

– Я постараюсь, милая. Постараюсь, но ничего не обещаю. Как твой день прошёл? – я вытерла слёзы фартуком, оставив на щеке алую, словно кровь моей дочери, дорожку.

– Ой, да как обычно, мам, – Катенька слабо рассмеялась. – Шарили с ребятами по развалинам, искали патроны.

– На кой они вам, ума не приложу, – выдавив из себя жалкую улыбку я покачала головой и аккуратно надрезала ахиллово сухожилие.

– Ну как же это зачем? Ну вот кончится война, пройдёт много лет, и прапраправнуки Стаськи продадут их на чёрном рынке и станут богатыми!

– Но ты ведь этого уже не увидишь, – я вздрогнула от собственных слов и мгновенно поправилась. – Это ведь будет лет через сто.

– Зато меня вспомнят! Вспомнят не как двоюродную прапрабабку, о которой быть может пару раз в жизни слышали. С благодарностью вспомнят, мам. Это для любого человека важно, свой след оставить!

Так за непринуждёнными разговорами я добралась до таза. Доченька моя уже не могла терпеть боль и плакала. Плакала, словно ей было не пятнадцать лет, а шестьдесят. Без звука. Без слёз. Взглядом плакала. И тем не менее – это был наш с ней самый последний разговор, и мы не собирались замолкать ни на секунду. Мы пытались придумать, из какой части лягушки раздаются кваки, скучает ли солнце по луне, почему чёрно-белый телевизор не считается цветным, есть ли жизнь после смерти, какие сны видят слепые…

Мы всё говорили и говорили, а я продолжала кромсать свою доченьку, обращаясь с каждым кусочком как с самым великим сокровищем. Катенька говорила всё тише. Всё медленнее говорила.

– Мам, – сказала та, что я девять месяцев носила под сердцем и пятнадцать лет внутри него.

– Мне пора, мам, – сказал самый близкий мне человек, пока я счищала мясо с её рёбер.

– Спасибо тебе, мама, – сказала та, чьего голоса я больше никогда не услышу. И я вырвала сердце из её груди.

* * *

– Кушать подано! – жизнерадостно сказала я и поставила перед Стаськой, своим сыном, тарелку с тушёной картошкой и мясом. И мяса было намного больше, чем всего остального.

Вначале он непонимающе посмотрел в тарелку. Но чем дольше он вглядывался, тем круглее становились его глаза.

– Мясо??? Откуда, мама? Я уже и не помню, когда в последний раз его ел! – воскликнул он и схватился за ложку, но в последний момент остановился. – Надо Катьку позвать!

– Кушай, сынок. Катя уехала на несколько недель в город.

– А ты?

– А я не голодна, – устало ответила я.

– Мам, ты со среды не ела ничего. Я же видел.

– Аппетита нет. Кушай, набирайся сил. И если что, не стесняйся просить добавки. У нас теперь много еды.

Устав спорить, Стаська начал жадно поглощать свою порцию:

– Мам! Как вкусно! Ничего вкуснее не ел!

– Это потому, что там любовь, сынок.

Евгений Филоненко