Читать книгу ПревращениЯ - Мартин Гал - Страница 2

Всякий раз, когда говорят о произведении искусства, которое впечатляет миллионы людей, речь заходит об авторе.

До тех пор пока творчество не произвело потрясения на критическую массу читателей или зрителей – автор никому не интересен, более того: его личное появление в культурном сообществе даже можно счесть нежелательным.

Но стоит произведению искусства овладеть вниманием нескольких поколений кряду и стать неким культурным феноменом, как личность автора, человека, который скрыл себя от других посредством литературы (живописи, фильма) или пытался это сделать таким наивным образом, – его – автора (всё равно в каком виде) вызывают явиться.

Даже если он давно умер – это не помеха для восторженной публики, которая мечтает оживить автора в буквальном смысле.

И тогда (а в этой ситуации автор полностью бессилен) он обретает вдруг жизнь, которую не прожил.

Для публики все средства хороши: биографы разбирают его дни по минутам, а критики, читая черновые записи и письма, успешно домысливают то, о чем, по их уверенному мнению, забыл упомянуть автор в своих текстах.

И вот спустя полвека (или даже меньше, в зависимости от рвения почитателей) из неизвестного автора, человек превращается в некий символ, становится мифом о самом себе – так рождается Имя.

Именно Имя утверждает за автором некое верховное право.

С этих пор Имя автора священно и нельзя допустить (даже мысленно) любую форму его непризнания.

Так жизнь гения с Именем превращается в подлинный кошмар интерпретаций.

Все отныне имеют право из любви к культу Имени приносить ему свои жертвы.

И не имеет значения сам смысл жертвоприношений – важна только энергия почитания.

Это кажется умилительным и верным, если бы не искаженный образ того, кому ставят памятник и кого так искренне любят.

Безусловно: Имя в искусстве – знак необходимый.

Прежде всего, для эффекта узнавания. Это своего рода метка, которая не дает другим права относиться к вам несерьезно.

Вот почему люди стремятся сделать себе Имя.

Они хотят, чтобы их приняли всерьез.