Читать книгу Драконье сердце. Часть 2. В моих руках - Маруся Хмельная - Страница 8

На том и порешили. На следующий день должны состояться прения, и мы договорились, что если Ала припрут к стенке, и всё пойдёт плохо, Адриантен вмешается и возьмёт вину на себя.

Меня туда не пустят, итанэ расой не вышла. Там будут только драконы. Решать участь дракона.

Но я должна буду быть рядом, чтобы подтвердить слова Адриантена. Громко, для всех, заявить, что я его санорэ. И согласилась стать ею давно, до того как произошло на меня нападение Анкастеруса.

Как там Ал? Что он чувствует? О чём переживает? К сожалению, у меня не было возможности с ним связаться.

Одно дело, если бы я кем-то ему приходилась. Хотя бы санорэ. Но я была ему никто. Поэтому и поговорить с ним не было и шанса.

Удивительно, но морофруззо утром нам также доставили. Ал загодя позаботился об этом. Но сегодня он стал в горле комом.

Майрана опять пропадала все дни вне дома. Мурена, наоборот, заперлась в номере и бездумно щёлкала пультом от визора. Я видела, что она его не смотрит, взгляд ни на чём не останавливался. В этой варёной апатичной рыбе было не узнать прежнюю самоуверенную всезнайку, которая смотрела на всех свысока.

Но мне некогда было заниматься её душевным состоянием. Хватало других проблем.

Радул требовал от меня, чтобы я расписала номера. У других уже на эти дни назначена репетиция, а у меня даже не определён репертуар.

Вот-вот должен подойти Адриантен, чтобы забрать меня и поехать на заседание Завета Драконов, а тут Радул потребовал, чтобы я пришла и отчиталась.

Рассказать о наших планах я, естественно, не могла, поэтому пришлось идти к наставнику. И в этот раз, я чувствовала, что не могла сказать, доверься мне, Радул, я в последний момент придумаю две песни и выскочу с ними прямо на концертную площадку не подготовленная.

В этот раз такой номер не пройдёт.

– Радул, миленький, пожалуйста, давай, ты подберёшь мне одну песню из своего репертуара, а вторую – шлягер прошлых лет? Уж как-нибудь я их спою, – увещевала я наставника.

Радул смотрел на меня с недоумением.

– Что, значит, как-нибудь? Мелопея, я не узнаю тебя. Такое ощущение, что тебе не важен конкурс. Может, это так, и у тебя какие-то другие цели? – пристально посмотрел на меня Радул.

– Нет, конечно. Конкурс – самое важное, – заверила я. – Просто мне сейчас некогда. И настроения праздничного нет. Ты же понимаешь, творчество – это состояние души, а не действия по приказу.

Радул посверлил меня взглядом. Открыл рот, чтобы сказать, что-то резкое, но вовремя осёкся. Фыркнул зло:

– Некогда ей. Какие дела у тебя появились важнее предстоящего отчётного концерта, на кону которого стоит твоя судьба? У тебя шанс либо догнать лидеров и выбиться вперёд, либо так и остаться плестись в хвосте, рыбка. Такое ощущение, что ты вдруг слишком много о себе возомнила. Но ты всего лишь та же рыбка-гуппи. Не разочаровывай меня, Мелопея. Не возносись раньше времени.

Отхлёстанная как кнутом его словами, к Адриантену, который пытался всё это время со мной безуспешно связаться, я вышла не в духе.

Он пытался сначала предъявить мне претензии, где я так долго пропадала – неужели не понимаю важность нашего дела? Но, поймав мой взгляд, брошенный на это в его сторону, примолк.

Вот охота мне от каждого выслушивать упрёки! А, главное, несправедливые.

Ещё ведь потом и от Ала получим. Что-то я сомневаюсь, что его обрадует инициатива племянника.

Я мало знала Ала. Но то, что узнать успела, хватило, чтобы понять, что он не любит, когда вмешиваются в его дела.

К нашему счастью – спасибо Радулу – мы опоздали. Дело уже заслушалось и решилось в пользу Ала. Акронхын не смог подговорить подавляющее большинство драконов выступить против Ала. Возможно, некоторые драконы проголосовали за меньшее зло в лице Ала против Акронхына.

В этот раз я была спасена от статуса санорэ.

Но я уже понимала, что ненадолго. Вскоре мне придётся сделать выбор. Потому что ни Акронхын, ни Адриантен не остановятся. И для меня тоже стоит выбор меньшего зла.

Становиться санорэ Акронхына я точно не собиралась. От одной только мысли об этом я чувствовала омерзение, толпы мурашек с ледяными ногами по спине и холод в душе.

Мою уверенность в развитии событий подтвердил и Адриантен.

– Сейчас мы не объявили о том, что ты стала моей санорэ. Но ты уже внутренне согласилась. Так что дело во времени. Я дам его тебе, Мелопея. Столько, сколько нужно. Но мы оба знаем – ты станешь моей санорэ.

Отчеканил он слова, прежде чем меня покинул.

А я покорно вздохнула. Да, нет смысла отрицать. Если выбор между Акронхыном и Адриантеном – а третьего варианта, в том числе и остаться свободной сиреной, мне не предлагали – то я выберу Адриантена. Уже выбрала.

Он прав. Согласившись озвучить это решение, даже если чтобы спасти Ала, я подписала себе приговор. Адриантен не отступится.

Оставалось только гадать как к этому отнесётся Акронхын. Успокоится сейчас после того как Ал упрочил свои позиции, или предпримет что-нибудь.

Ал

Злясь на весь свет, всех драконов и Акронхына в частности, Ал вышел из здания Завета Драконов, и оказался в объятиях плачущей сестры и возбуждённого победой дяди племянника.

– Ох, Ал, – причитала сестра, утирая слёзы. – Я так молилась за тебя Драгону. Видит бог, после всех несчастий, что произошли с тобой, это так несправедливо. Когда же бог повернётся к тебе лицом и одарит счастьем?

Хорошо хотя бы сестра в этот раз промолчала про Арунэллу. Она, как и Адриантен, не понимала, по какой причине Ал выбрал её своей будущей санорэ.

Но в отличие от племянника, сразу смирилась. Не спорила, не перечила. Осознавая, что дракон выбирает санорэ по каким-то своим, одному ему ведомым причинам, неподвластным взору дракониц. Что с мужчин взять, смотрят глазами, слушают ушами…

Не сердцем.

Но даже если сердце и интуиция нашёптывали Амалинарии, что не такую санорэ она бы желала любимому младшему брату, она благоразумно молчала и делала вид, что приняла его выбор.

Лишь иногда, когда ей казалось, что они наконец как раньше говорят по душам, и Ал открывается, она осторожно подводила наводящими вопросами или репликами к разговору об Арунэлле, высказывая свои опасения.

Но Ал всегда безапелляционно пресекал эти попытки. Вот ещё надо ему, чтобы сестра из-за него переживала! У неё и так жизнь не сахар – рано ушедшие родители и забота о младшем брате; повстречавший санорэ и бросивший вдруг семью, когда ничего не предвещало долгие годы, муж; трудный подросток и уже взрослый сын…

Он много раз пытался сказать сестре, что он вышел из того возраста, когда ему были нужны опека и забота. Но всё бесполезно. Похоже, он на всю жизнь останется для неё тем маленьким мальчиком, который вдруг в один момент осиротел, и ему требовались хоть чьи-то тепло и участие.

Она не понимала, сколько значила для него.

Она заменила ему мать. Но проблема в том, что мать свою он знал как великого учёного и во всём соратника и единомышленника своего отца.

Он гордился ею. И смог оценить её роль и значение в разработках отца, когда вырос. Но маленькому ему хотелось другого – чтобы его обнимали, целовали, проводили с ним время и выслушивали его нехитрые новости и дела.

Но матери было некогда. Они с отцом работали во имя великой идеи. И это было правильно. Это было ценно. Но… но…

Так получилось, что из Амалинарии вышла лучшая мать для него. Хотя он и чувствовал вину за свои чувства перед своей матерью.

Амалинарию искренне интересовали его дела. Она переживала за него. Она его любила.

Нет, он не подвергал сомнению любовь матери. Та его любила. Но отстранённо. Так любят весну, растения, позволяющие сохранить материк, хорошую погоду и спокойное море. Всё то, что радует, не приносит хлопот и не требует твоего участия.

А Амалинария любила именно его, Ала. Со всеми его подростковыми проблемами, взрывным характером в то время, нерешительностью, сомнениям в себе, эмоциональными скачками во время прохождения этапов магии.

Если бы не она… Ал не знал, что было бы, если бы не участие, безоговорочная любовь и поддержка старшей сестры, заменившей ему мать.

И он платил ей тем же. Он любил её безусловно, больше жизни, и старался скрывать от неё по возможности любое событие, которое её омрачит.

– Ну, будет тебе, Амали, – по-родственному сокращая имя, похлопал её по спине Ал. – Ничего страшного не произошло. Мы с тобой уже обсуждали, получив статус Драконьего Сердца, я всегда нахожусь под перекрёстным огнём за власть. Ты должна привыкнуть и принимать это стойко…

Он успокаивал сестру и выразительно посмотрел на племянника, глаза которого горели огнём нетерпения. Тому явно хотелось что-то сказать или рассказать Алу, но он почтительно ждал, когда успокоится его матушка.

– Как можно к этому привыкнуть, Ал? – взяла себя в руки и отодвинулась Амалинария. – Я никогда не перестану переживать ни за тебя, ни за Адриантена.

– Мам, чтобы забыть о плохом – у меня радостная новость. Я встретил свою санорэ, – в нетерпении обратил на себя внимание племянник. – И очень хочу тебя с ней познакомить. Ал уже знаком. Давайте сегодня поужинаем всей семьёй и отпразднуем? Победу Ала, и заодно то, что Мелопея согласилась стать моей санорэ.

Алу показалось, что земля качнулась под ногами.

Он попытался взять в себя руки, но эмоции плохо поддавались контролю.

Лишь увидев радостное, разгладившееся от прежних переживаний, лицо Амалинарии, ему удалось привести себя в чувство.

То есть пока он тут вёл борьбу с Акронхыном и боролся за своё будущее, а также будущее всех рас и всего мира, Адриантен и Мелопея…

Ему стало даже больно продолжать эту мысль. Они… в это время…

Они… решали свою любовные дела…

Драгон, как же горько…

Амалинария повернула к нему просветлённое от радости лицо:

– Какое счастье! Я очень рада. Конечно! Это замечательная идея, правда, Ал?