Читать книгу Обычный ночной диалог - Маша Куцкова - Страница 2

Всё это о чём-то ином, но тогда, когда она мчалась, захлёбываясь впопыхах своим фиолетовым шарфиком и тёмно-каштановыми волосами ей было не до осмысления происходящего во всей его необъятной красе. Она знала лишь: в 20:43 поезд отправляется, и чувствовала убийственную тяжесть своего гигантского чемодана, в который, разумеется, положила лишь самое необходимое и это самое необходимое весило всё больше и больше в прогрессии 100 метров на каждые 20 секунд по нарастающей.

Её спасение было рядом, на расстоянии 637 км, она это чувствовала, главное – не опоздать. Медленное движение поезда, изумленно-нервная проводница, чемодан, любезно заброшенный сострадательным очевидцем вдогонку черным каблукам прямо в тамбур. Фуф.

Недоумение глаз и неожиданный покой вагона. Едет навстречу судьбе. Вернее навстречу разделительной полосе между этапами судьбы. С ней всегда так бывало – в непрерывных потоках непредсказуемостей и, сопровождавших её вечно, нестабильнойстей, был маленький островок покоя в стиле Кортасара: любимый город. И она знала, что столь желанное ею счастливое безумие, в объятиях которого удивительным образом существовали, как ей казалось, её друзья, растворит печаль разочарований от несбыточного. В который раз несбывшегося несбыточного.

Дальше всё как обычно: день-ночь-день-ночь-ночь-ночь и, кажется, снова день. «Ты молодеешь!», «Мы скучали!», «А может к нам, а, насовсем?», чмок-чмок, обнимашки и «Как же я вас люблю!». Неделя в режиме in lovе. Архитектура, картины, фри-джаз, кружевной зонтик, сальса, рояль, кто-то поёт совсем рядом. Счастье ничегонеделания и плескания в радужных фонтанах эмоций. Всё как она любит. Фейерверк гипертрофированных чувств. Неглубоких и недлительных. Но необходимых ей. Фонтаны к небесам и пространство взвихряется её бурлящей энергией…

И вот наступает момент, когда все устают. Все, кроме неё. Реальность растаскивает обожателей в уголки локальных задачностей, из которых, как мы знаем, строится жизнь, и она остается одна. «Ты знаешь, я сегодня занят», «Забегай вечерком», «Приезжай почаще», как мило, и ей остаётся лишь улыбаться. И она улыбается и наблюдает внутри себя очередную, ожидаемую, впрочем, кончину лихорадочной радости и, якобы, сопричастности. Возвращение. Кажется придется опять думать о своей жизни. Fuck. Ну почему опять? Неужели нельзя быть вот так всегда? Всегда в вихре ни к чему не обязывающего, бесшабашного запоя жизнью, когда не считаешь, как говорится, ни денег, ни дней. А теперь ей пора. Пора в реальность.

И вот уже три часа до поезда в тягостную непонятность. И проводить, как выясняется, некому. Дотащив себя и чемодан до бара, в котором есть шанс немного продлить мгновения беспечности, она, спустя недолго, потягивает глинтвейн. И тут появляется он. Ангел спасения, в тельняшке, непосредственно-открытый и с теплым сердцем. Он итальянец и он любит, когда жарко. Глинтвейн усугубляется коньяком и минуты мчат с предельной скоростью по финишной прямой. Улыбки, её звонкий смех, галантность, у вас красивые руки, вы слышали эту рапсодию Брамса, у вас прекрасный английский, неужели такая девушка может быть одинокой? И страстное желание продолжения того, что неумолимо идёт к концу. И вот опять. Стук каблуков, локоны и фиолетовый шарфик всё так же стремятся попасть внутрь её тонких губ, льёт дождь, и тепло как в мае, они бегут и адский чемодан неуклюже спотыкается по лужам. Провожает. Имена – неважно. Что тут вообще может быть важно? Она вся – ощущение. Она вся – признательность. Он весь – великодушие. Он весь – служение. Поезд вот-вот и их краткий прекрасный союз прорывается в реальность исступленным поцелуем. Она прощается с ним и с несбыточным. Он прощается с ней и тоже, вероятно, с несбыточным. Рациональность побеждает и неожиданный покой вагона вносит знакомый диссонанс, и приближает обыденность. И теперь она уже никуда не опаздывает. И лишь 637 км очарования поцелуем по-итальянски и попытками совместить счастливое иррациональное со строгой действительностью. Так и живём.