Читать книгу Алмазный таракан. Современная проза - Маша Максвелл - Страница 2

Уже час я маринуюсь в блюз-баре «Лунный сахар». Отличное место: запах сигаретного дыма давно въелся в мебель и стены, стеллажи завалены разноцветным пойлом, а тяжелые синие шторы не дают пробиться свету даже днем. Я бы с радостью остался здесь до утра, слушая Альберта Кинга, но черт меня дернул в который раз согласиться на встречу с друзьями. У меня еще пять минут времени и два глотка пива до того, как придется вернуться в реальность.

На улице свежо и темно, размеренным шагом я бреду по центральной площади к главному городскому фонтану «Атланту». Еще в юности мы выбрали каменного исполина местом встреч. Титан – немой свидетель ссор, печалей, триумфов и радостей в прошлом – дико заскучал в настоящем. Последние лет десять, пару раз год он видит ленивых самцов средних лет, чья дружба уже дала обратный отсчет. Возможно, Атлант грустит о молодых энергичных парнях, которыми мы когда-то были, возможно, Атланту плевать. Я и сам не знаю, как относиться к тому, что все уже не то да не так. Былого задора не вернуть, каждый сам по себе, да и глупо ожидать прежней сплоченности, когда почти все обзавелись семьями. Может быть, все не так уж плохо? Если да, то почему я предпочел бы выпить еще пинту в «Лунном сахаре», чем идти на приятельское рандеву?

Уже вдалеке узнаю силуэты моей троицы: высокий худощавый Ян, крепко сложенный Кирилл и плотный коренастый Вован. Не без волнения приближаюсь к старым приятелям; наконец мы все замечаем друг друга.

– Хэ-э-эй! Темыч!, – крикнул Кирилл.

– Вижу, ты себе не изменяешь – как обычно, опаздываешь, – кивнул Ян. И лишь Вовик промолчал, протягивая мне руку для пожатия и сигарету для улучшения контакта. Приглядевшись к нему внимательнее, я улыбнулся.

– Друг мой, я, конечно, всегда знал, что одеваться ты любишь очень буквально, но сегодня прямо превзошел себя, – я изображаю аплодисменты, инициативу подхватили Кирилл с Яном. Вовану ничего не остается, как объяснить, с чего вдруг на нем костюм в гангстерскую полоску, федора* и усы, которых он прежде не носил.

Мой важный друг намеренно тянет время, медленно раскрывает золотой портсигар, вытягивает кубинскую сигару, нюхает ее и наконец закуривает.

– Я сменил стиль, – серьезно ответил Владимир, выпуская густой дым.

– Ты прямо Корлеоне! Отличный прикид, – иронизирую я.

В Вовкиных глазах прошмыгнула стайка польщенных маленьких бесов:

– Да вот не знаю, расстраиваться или радоваться тому, что вы меня раскусили, – фальшиво посетовал он.

– В каком смысле? – поинтересовался Кирилл.

– Расскажу, если обойдетесь без дурацких шуток.

– Да брось, ты же нас знаешь! – загудели мы.

– Короче, я был у стилиста – должность генерального директора обязывает; как сказал один умный человек: «У вас нет второго шанса произвести первое впечатление».

Ян подавил смешок, а я зевок – удивительно, с какой гордостью люди цитируют избитые фразы под видом откровений.

– Мне всегда казалось, что это на генерального директора должны производить впечатление, – произнес Кирилл.

– Ты застрял в прошлом, Кирюха. Я говорю о крупных инвесторах, о своих фото в медиа. В какой-то момент я понял, что совершенно не умею одеваться. Знаешь, каково это увидеть себя в новостях и понять, что выглядишь как клоун?

– А по-моему, тебе всегда шли цветастые рубашки с острыми воротниками, обтягивающие футболки… – пошутил Ян.

В эту минуту к Вовчику подошел личный водитель, больше похожий на вышибалу ночного клуба, и что-то шепнул.

– Так, братва, пошевеливаемся! Сегодня нас ждут в одном месте.

– Я думал, мы как обычно пойдем в… – начал было Кирилл.

– Нет-нет. Я приготовил нечто особенное. Эту ночь вы запомните, братишки. Поехали!

Мы уселись в дорогой внедорожник – кожаная обивка, приятный запах, футуристическое оформление салона. Никогда не болел машинами, но совершенство этого авто определенно унижало достоинство тех, кто им не обладал. Ян с Кириллом заметно сникли. Они с трудом оправились от Бентли, который наш «Мистер генеральный директор» приобрел несколько лет назад, и вот тебе раз – новое потрясение.

– Так что там со стилистом? Мне безумно интересно знать, как все это происходит, – интересуюсь я.

– Ай, стилист – потрясающая женщина! Вся такая маленькая, миленькая, хрупкая. Губы правда ниткой, слишком уж тонкие. Короче, я обратился в лучшую контору. Подход там такой, они тебе лепят образ, который у тебя изнутри идет, понимаешь?

– Не уверен.

– Короче, они твое нутро наружу выворачивают, но не в смысле, что копаются в голове, а в смысле, что внешнее и внутреннее связано. Вообще-то это секрет, но образ, который составили мне, называется «мудрый гангстер».

– Мудрый, мать его, гангстер? – переспросил Ян.

– А что такого? Дружище, с радостью подарю тебе поход туда, разбавишь свой пресный вид.

– Вован, а что означает «мудрый гангстер»? – подключился Кирилл.

– Видишь ли, в чем дело: они сказали, что мой облик – сильный с мощной энергетикой, и гангстер, но подчеркнуто мудрый, будет это передавать. Разумеется, одеваться прямо как гангстер нельзя, а нужно это делать как бы незаметно, намеками, едва уловимыми.

– Н-да? Твой намек больше похож на крик, – съязвил Ян. – Выглядишь так, будто выпрыгнул из машины времени, да только свой «Томми-ган» прихватить забыл.

Вован захохотал: ему льстили сравнения с сильными мира сего даже под видом иронии. Через несколько мгновений Кирилл поведал нам буквально сенсацию: он подает на развод.

– Я устал от нее и ее семьи, – совершенно непринужденно сказал он.

– Однако ты проделал неплохой путь: от учителя – до главного менеджера сети отелей, благодаря своей благоверной, – отозвался Вовик.

– Ты так говоришь, братан, будто учитель музыки – это досада всей жизни. Я теперь свободный человек. Это ты работаешь на себя, тебе никто не говорит, когда можно чихнуть, а когда помолчать.

– Странно, я был уверен, что ты счастлив, – произнес Янис, безучастно глядя в окно.

– Был вначале, пока карета не превратилась в тыкву, – махнул рукой Кирилл. – У меня теперь новая жизнь, в которой я никому ничего не должен, и новая женщина, не имеющая привычки бросать претензии по поводу моих слабых амбиций.

Странно, до сегодняшнего дня мне казалось, будто я давно смирился с тем, что в нашей компании у меня самый маленький финансовый и социальный член, но нет, родное чувство собственной ничтожности вновь тянет хилую руку для приветствия: у меня нет семьи, денег, карьеры – я пишу буклеты, памфлеты и фельетоны, веду никчемную колонку в богом забытом журнале и пишу роман уже вечность как. Это вершина айсберга – прочным фундаментом стелются комплексы, неуверенность и бесконечный страх всего. Интересно, если бы не выпитый в «Лунном сахаре» лагер, получилось бы так спокойно в этом признаться? Все еще таю надежду, что допишу роман, он выстрелит, и я обернусь королем современной прозы, стану неотразимым, уверенным, богатым… меня резко замутило, подкатила тошнота. Как будто я ощутил момент своего земного «всевластия», и от этого сделалось физически тошно.

– Долго еще ехать? Меня что-то укачивает, – пожаловался Ян, театрально скорчив лицо.

– Слабак, – усмехнулся Вован. – Ты на солнце не таешь? – он по дружеской вражде пнул приятеля в бок.

– Да черт знает, может, я съел что-то не то за обедом.

* * *

Справа замаячило что-то яркое и синее.

– Мы на месте, господа! Выходим, давайте шевелитесь, – поторапливал Вовик. Мы с радостью вырвались из космической машины и замерли в предвкушении: перед нами сиял «Ультрамарин».

– Яркий, вызывающий, высокотехнологичный и доступный лишь непростым смертным ресторан, – голосом профессионального гида объявил Вова, – «Ультрамарин» обслуживает всего пять человек за ночь, места разыгрываются через закрытый интернет-аукцион. Полный эксклюзив, никаких повторений, все, что здесь случится с нами, никогда не повторится. Мне пришлось попотеть, чтобы заполучить сюда места, – схватка на аукционе была жестокой.

«Ультрамарином» переплюнул все наши прошлые встречи: выездные рыбалки с Яном, тусовки в модных клубах с Кирюхой и, конечно, ночные пьяные посиделки в парке на лавочке. Так я развлекал нас, когда ответственность за организацию ложилась на мои плечи.

Приключения не заставили себя ждать: у дверей из кобальтового стекла нас встретили швейцары, одетые в латекс цвета электрик. Под их молчаливое сопровождение мы двигались через темные коридоры с неоновой иллюминацией. Атмосфера совсем неуютная: визуальное оформление в стиле хай-тек, все какое-то стеклянное, пластиковое, холодное. Аппетит, который я нагулял в «Лунном сахаре», быстро испарился в «Ультрамарине». Музыкальный выбор дизайнеров пал на дарк-техно, чем-то напомнившее мне OlegPw, под которого я обычно писал псевдофилософские опусы для журнальной колонки.

Владимир уверенно шествовал впереди, правда иногда озирался, будто проверяя, не исчезли мы куда по пути. Молчаливые латексные стражи завели нас в темную комнату, посреди которой стоял прямоугольный стеклянный стол. Если бы не слабая мерцающая синим подсветка, то вполне могло казаться, что комната пуста.

– А это, где официанты? Можно меню какое-нибудь? – обратился Вовик к сопровождающим. В ответ они синхронно поднесли пальцы к губам, призвав вопрошающего к тишине, затем указали в сторону стола, приглашая занять места. Я заметил, что Вовчик удивился, – не такого отношения он ожидал за кучу уплаченных денег.

Когда мы разместились, то несколько мгновений просто переглядывались, тишину в итоге прервал Ян.

– И-и-и? – многозначительно протянул он.

Мы синхронно уставились на «Директора».

– А чего вы хотели? Эксклюзив же! Я сам не знаю, что будет. Когда покупал этот вечер, было сказано, что он называется «Синяя Бездна» и все. Программа остается в тайне – иначе никто бы ее не покупал. Так что расслабляемся и наслаждаемся неизвестностью, – сказал Вова и откинулся на стуле назад, запрокинув руки за голову.

– Ты уверен, что мы не на простую БДСМ-вечеринку попали?

– А что плохого в такой вечеринке? Конкретно тебя, Темыч, стоило бы отшлепать, – сказал Ян.

– Считаю, спанкинг нужен нам всем просто в разных ролях! Я ходил в один такой клуб и попробовал отшлепать одну «нижнюю». Ощущения незабываемые, – похвастался Кирилл.

– Может быть, если бы ты шлепал свою Марианну, то не пришлось бы и разводиться, – издевательски предположил Ян.

– Не, брат, то совсем другая история. Я там у всей семьи был в роли «нижнего»… Ну где выпивка-то?! Выпить хочу – за свободу, равенство и братство!

Кирюха подскочил и начал прогуливаться, осматривая комнату. Не найдя ничего, за что могло бы зацепиться внимание, он вернулся на место, но как только сел, стены в помещении загорелись синим светом, оказалось – это экраны. Музыка сменилась на дарк-эмбиент, а на дисплеях, одна за другой, всплывали буквы, которые соединились в предложение: «И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя».

«Похоже, сегодня день заезженных цитат», – подумал я и вопреки своей же оценке проникся любопытством. Слова на экране растворились, перед нами предстал океан, затем зеркальная морская гладь. Камера медленно приближалась к серебристой поверхности, ближе и ближе… теперь мы погружаемся под воду, подсветка стола начинает мягко менять цвета от белого к темно-синему. Мне нравится все – свет, цвет, музыка… но я все еще сомневаюсь, что в таких условиях кусок в горло полезет – эта атмосфера точно не для еды, но для чего же тогда?

Железные двери открылись, и в комнату вошли четверо дивных, морских созданий. Девушки, облаченные в обтягивающие причудливые костюмы, несли на подносах длинные тонкие бокалы с голубой жидкостью. Думаю, они изображали рыб, их латекс серебрился чешуей, а на спинах крепилось нечто вроде плавников, лица скрывались под безликими масками. Поставив перед нами бокалы, девушки ушли.

– Вау, – присвистнул Кирилл.

– Я видел много красивых женщин, но чтобы в такой обстановке… вечер начинает оправдывать ожидания, не так ли, господа? – хвалился Вован, меньше всего ему хотелось выиграть на аукционе что-то скучное.

– Признаюсь, не думал, что поход в ресторан сможет меня так увлечь. В связи с этим предлагаю тост! За нашего «Директора"и за вечер, который многое нам обещает! – Янис вытянулся и поднял бокал с синим зельем.

Оно выглядело синтетическим невозможно ярким, пить его мне не очень хотелось. Заметив, как Кирилл с Вовой принюхиваются к содержимому, я сказал:

– Слушайте, а может, попросим обычной водки или виски? Меня смущает эта ультрамодная штука – слишком она синяя.

Ян взглянул на меня и с серьезным видом поинтересовался:

– Ты идешь по пустыне, мучаешься от жажды. Находишь сосуд с жидкостью, что ты сделаешь?

– Ну как что, понюхаю, вылью немного, и если это вода, то выпью, – отвечаю я.

Ян покачал головой. Все четверо поднялись для тоста и принялись чокаться.

– Ну а ты бы что сделал, а? – спрашиваю я. – Как будто можно поступить иначе!

– Независимо от содержимого выпил бы его! – отвечает Ян и залпом опустошает бокал. Мы последовали его примеру.

– Мне жаль тех, кто фетиширует на гарантии, – это то, чего нет и быть не может, – добавил Ян и через мгновение скривился. – Это пойло дрянь! Но я определенно хочу еще.

Тем временем глубина на экранах набирала обороты, вокруг нас парили медузы, акулы, киты и другие морские обитатели. Музыка стихла, когда в дверях вновь появились девушки под руку с мужчинами. Официантки, одетые в темные виниловые костюмы и противогазы, мужчины – в одни лишь брюки и маски. Один из них повернулся к нам спиной и хлопнул в ладоши. На его спине светилась надпись «Человечество». После его беззвучного хлопка девушки разом упали на четвереньки, а стоящие рядом мужчины надели на них ошейники. Парами они направились к нам, я заметил надпись на спинах девушек «Природа». Вероятно, такой театр можно было наблюдать и в простых БДСМ-клубах, но под воздействием необычного напитка и общей атмосферы разыгрываемый спектакль создавал гипнотический эффект. Когда странные пары подошли к нам, в помещении появилась женщина. Она отличалась от остальных – никакого латекса, напротив, создавалась иллюзия, будто она голая, но на самом деле, дама разгуливала в тесном комбинезоне телесного цвета и маске какого-то демона. Она сделала изящный, указывающий в нашу сторону жест. Стены-экраны погасли, музыка остановилась, подсветка стола исчезла, все погрузилось во мрак. Я отчего-то стал ощущать нехватку воздуха и сердцебиение. Послышался нервный кашель, кажется, это был Кирилл. Тишина длилась каких-то тридцать секунд, но этого хватило, чтобы ввести меня в смятение. Небольшое облегчение наступило, когда музыка вновь залилась в комнату, экраны замерцали голубым, погружая нас в самые недра океана. Темно-синий градиент уводил сознание в черную мглу, где обитают глубоководные монстры.

Когда прежнее освещение вернулось, произошла смена декораций: Природа и Человек поменялись местами. Теперь некогда рабыни властвуют над мужчинами, которые в оковах ползают за актрисами. Богиня-демон куда-то исчезла. Девушки в латексе плавными жестами раскладывают столовые приборы.

Стыдно признаться, но воздуха мне хватает все меньше, я вынуждено покидаю странное варьете и, выбежав, изучаю коридор в надежде найти туалет. Блуждая по переходам и задыхаясь, все же нахожу спасительную келью и вваливаюсь туда. В уборной на удивление простой свет и нет музыки. Слава Богу… Подбегаю к умывальнику, подставляю голову под струю прохладной воды. Меня немного отпускает, но руки все еще трясутся. Неужели они возвращаются? Казалось бы, давно забытые панические атаки, пройденный этап… Истерика в новомодном ресторане – расскажи кому, засмеют же. Бросаю взгляд на зеркало и замечаю слова проклятий, написанные красной помадой, за которыми следует четверостишие:

губы в губы, глаза в глаза,

между нами теперь гроза,

между нами теперь метель,

как же я без тебя теперь…

Я невольно скривился и подумал, что такую женщину невозможно хотеть…

– А возможно хотеть мужчину, чьи руки трясутся от неоновой подсветки? – послышался женский голос.

Замерев, я подумал, будто мне почудилось, и снова облил лицо холодной водой. Дверь туалетной кабинки заскрипела и оттуда вышла девушка на высоких каблуках и в телесного цвета комбинезоне, который плотно облегал ее тело.

– Простите? – мое сердце заколотилось.

Стуча каблуками, она кошачьей походкой подошла к умывальнику.

– Это я о своем. Мысли вслух. У мужчины, которого я любила, случались приступы паники от всего, что было ему не привычно, – она слегка улыбнулась и повернула ручку крана, а затем сняла кольцо с указательного пальца левой руки.

– Даже не знаю, что на это ответить.

Она внимательно изучила инфантильное четверостишие и обратилась ко мне:

– Какие милые стихи. Не находите?

Я не понял, что именно так взбудоражило меня: легкая расслабленность ее поведения, тембр голоса или все разом. Что-то другое… Точно! Она – та самая артистка, что скрывалась под маской демона. Во мне заиграла почти детская радость, во-первых, от того, что узнал ее, несмотря на маску и полумрак синей комнаты, а во-вторых, кто не радуется, когда перед ним стоит откровенно сексапильная женщина?

– Терпеть не могу стихи, особенно женские. Женщина-поэт – это всегда неудачница и лицемерка, – ответил я и остался собой очень горд: я не должен со всем соглашаться лишь потому, что собеседница мне нравится.

– Почему вы так считаете? – она захлопала глазами как принцесса из какого-нибудь мультика. Натуральная актриса, ей бы роль посерьезнее.

– Довелось изучать биографию одной знаменитой поэтессы серебряного века. Копнул глубже, ужаснулся – сволочью последней оказалась, после этого стишки ее тошнотворные и все им подобные на дух не переношу.

– Как странно. Уровень развития и этап чьей-то чужой жизни так сильно вас задели.

– Что же странного? – встрепенулся я. – Ее представляют как талант! Наследие! А она… она оказалась всего лишь жадной до внимания лгуньей.

В ответ незнакомка лишь нахмурила носик и выключила воду. Моя спутница собралась уходить, а я как никогда захотел продолжения.

– Мне понравилось ваше представление, – говорю я с надеждой на новый виток диалога. – Вы актриса?

Незнакомка молча посмотрела мне в глаза.

– Пожалуй, вы могли бы играть в большом кино. У вас все данные… – какая ирония – я не стал врать про стихи, но опустился до откровенно неуклюжей лести.

– О нет, я напрочь лишена амбиций. Видите ли, не настолько серьезно воспринимаю себя и этот мир.

– А что же остается делать в этом мире, кроме как воспринимать себя?

Она подошла ко мне вплотную и шепнула на ухо: «Наблюдать». От гипнотического шепота я застыл на месте, а когда очнулся, ее уже не было. На краю раковины лежало оставленное кольцо – небольшое серебряное, с яркой сапфировой звездой.

«Она его забыла!», – ликовал я. Осторожно подобрав украшение, я бросился к двери. Блуждая по неоновым проходам, мне так и не удавалось отыскать знакомую незнакомку. Ничего не оставалось, как вернуться в синюю комнату. Я корил себя за то, что позволил ей так быстро уйти, и лишь надежда на новую встречу оставляла заряд для приподнятого настроения.

Вернувшись, я с долей грусти уселся за стол: на нем размещались блюда, выполненные в различных оттенках синего: от льдистого голубого до индиго. Все это выглядело совершенно несъедобно. Однако заметив, как мои приятели с живым интересом уплетают сапфировые яства, я все же решился на дегустацию. Глаза разбегались: закуски цвета морской волны, молекулярные изваяния – все в виде сфер, пены, муссов. Черт с ним, в самом деле, не стейки же мы пришли сюда есть. Хватаю меню, над которым так громко и воодушевленно совещаются Кирюха с Яном.

Интересная подача, название блюда и краткий к нему комментарий. Никаких ингредиентов – сплошная загадка.

Закуска «Лазурный жемчуг» – вы не захотите дарить его даме.

Яйцо-капсула с овощами и синим горошком в оболочке из застывшей слизи – смело берите две порции.

Шоколадно-ванильный червь с молочной личинкой на конце и лавандово-фиалковым финишем.

Пиво-водочное желе «Циановое небо» – и никакого Блю кюрасао!

«Лунный суп» – мясо-суп, мисо-суп, пусть все летит к чертям! Съешьте кусочек луны.

Дальнейшее путешествие по просторам воспаленной фантазии повара прервал Ян:

– Это меню выглядит как насмешка, но я очень рекомендую медузный пудинг, – он рассмеялся и встал, чтобы снова сказать тост. Наш Янис в этом деле мастер: – За небесную лазурь, за пучину морскую, за тьму пространства и свет звезд! В ответ Вовчик разошелся аплодисментами, и мы в один момент осушили бокалы.

Свет погас. Вновь кромешная тьма, теперь только слабые музыкальные вибрации служат опорой во мраке. Стены замерцали светом, в такт музыке залив все вокруг голубым заревом, в котором мы увидели очередную смену декораций. У двери стояла высокая худая девушка, которая затем стала двигаться к нам словно паучиха. На ней были венецианская маска, парик – синие длинные волосы. По фигуре я сразу понял, что это не моя незнакомка, и расстроился. Она сделала приглашающий жест рукой.

Мы петляли в темных извилистых коридорах, следуя за дамой в маске, пока не уткнулись в стену с железной дверью. Прекрасная паучиха высоко задрала ногу и уперлась острым каблуком в проем, легкий толчок изящной ножки, и «сезам» открылся.

За дверью в помещении царил привычный полумрак. Слева находились небольшие бассейны, проделанные прямо в полу: первый с ярко-голубой подсветкой, а второй – темный; лишь по странному блеску его поверхности было ясно, что он не пустой. Девушка покинула нас, сказав напоследок, что чистые махровые халаты лежат на столе справа и они к нашим услугам. Всей компанией мы первым делом направились к черному бассейну.

– И что теперь? Я как-то не планировал раздеваться, у меня дырявые носки, – пошутил Ян.

– А это случайно не стекло? – спросил Кирилл, вглядываясь в блестящую гладь.

То ли встреча с незнакомкой так на меня подействовала, то ли голубое пойло, но я неожиданно для себя выкрикнул:

– Янчик! Я увидел кувшин посреди пустыни, я хочу пить, что я сделаю?

– Будешь танцевать с бубном, пока не решишь, что можно пить?

– Нет, дружище. Я последую твоему совету! – не снимая одежды, я сделал шаг в черный бассейн и, провалившись по грудь, оказался в склизкой холодной субстанции.

Три товарища рассмеялись.

– Что это, Тём?

– Не знаю, кажется… черное желе?

Я схватил кусок, который хоть и не терял своей формы, но был податлив, и швырнул его прямо в Вовчика, два следующих полетели в Яна.

– Ну держитесь! – завопил Кирюха и влетел в гигантский десерт, который я уже вовсю разминал, то пропуская через пальцы, то разрубая его рукой. Мы смеялись, ныряли, пытались плавать, мололи желе ногами, пока не переворошили весь бассейн. Настоящий тактильный транс! Не знаю, сколько прошло времени, но в реальность мы вернулись, лишь когда услышали тоненький женский голосок.

– Ну что, мальчики, наигрались? – нас с улыбкой изучала молоденькая официантка.

– Эти трое уже сдались, а я до утра могу играть, – сказал Кирилл и подмигнул. Как же он любит перетягивать одеяло на себя.

– Перебирайтесь в другой бассейн, там можно отмыться. Желаете еще выпивки и закусок?

– Было бы здорово!

Официантка вышла. Во втором бассейне нас тепло встретила чистая вода. Девушки сменяли одна другую, внося бесконечные подносы. С каждым новым лицом во мне угасала надежда на встречу с незнакомкой. Стало еще хуже, как только я понял, что в желейном кураже совсем позабыл о главной связующей нити с женщиной-демоном – о сапфировом кольце! От чего-то я решил, что если потеряю его, то больше никогда ее не встречу. Подтянув с пола свой липкий пиджак, я стал судорожно искать украшение – безрезультатно! Я в отчаянии потряс его над бортом бассейна, но в расчетах ошибся, и драгоценность со звоном ударилась о пол, высоко подпрыгнула и плюхнулась прямо в бассейн, скрывшись в голубой пучине. Я тут же нырнул, но из-за бьющих ото всюду пузырьков воздуха ничего не мог разглядеть. Глубокий вдох, новое погружение, и еще одно! Финальная попытка – ну наконец-то! Морское сокровище оказалось под ногой Вовика. Я хватаю его и машинально надеваю на мизинец, оно настолько мало, что держится лишь на кончике пальца.

Стоило его надеть, как меня охватило непонятное ощущение, будто я остался один в синем тумане, сквозь который еле проглядываются силуэты моих друзей. Что со мной? Постепенно прихожу в себя и всплываю.

– Черт тебя побери, Тёмыч, еще мгновение – и мы бы поверили, что это не шутка, – возмутился Ян.

– Эй, ты в порядке? – взволнованно спросил Вова, положив руку на мое плечо.

* * *

Сижу в кресле просторного офиса с высокими окнами, за ними панорама ночного города. Мысли мои спутаны, сознание мутное. Подхожу к висящему на стене зеркалу и… Боже, неужели я – Вован!? Тело больше не подчиняется, я всего-лишь свидетель его воли, оно подходит к окну, смотрит на сияющий сотнями огней мегаполис, наливает виски, и, судя по тому, что бутылка на столе почти пуста, я, то есть он, пьян. Мне передается его грусть. Сегодня Владимир заключил успешный контракт. Однако соревнования и победы более не приносят ему радости, женщины не вызывают желания – пресыщенность, которая следует за достижением любой цели, развращает его. Момент, когда наличие желаемого перетекает в отсутствие нужного, повторяется вновь и вновь, пока не становится ясно – сколь разнообразно он не проживает дни, куда бы он не поехал, что бы не выиграл – его жизнь все равно похожа на день сурка: что-то важное всегда остается за кадром. И если одни временно спасаются неуемной жадностью, то люди щедрые, подобные Вовану, сразу ржавеют, теряя вкус к жизни.

* * *

– Артем? – Кирилл назойливо тормошит меня и щелкает пальцами возле уха.

Что это было? Может быть, они подложили в напитки какую-то дурь? Но по лицам друзей этого не скажешь, они-то в порядке.

– Да, да, все отлично… кажется, наглотался воды.

– Ты не двигался с минуту! Не пугай нас так, твою ж мать, – выругался Ян и, взяв рюмку с подноса, протянул ее мне. – Вот держи, взбодрись.

Подавшись на встречу, я коснулся его пальцев, когда забирал очередную порцию алкоголя. И снова синее зарево, погружение в ультрамариновый туман. Больше я не выпадаю из реальности, сохраняю способность слышать голоса и даже чокаюсь в честь неразборчивого тоста.

За каждым жестом Яниса мне видится больше, чем можно вообразить: он излучает обиду, зависть, стремления, желание доказать, перехватить, властвовать, победить, превосходить. Он пребывает в плену убеждения, что жизнь несправедлива, что Вовану просто больше повезло, о нет, гордый Ян не хочет унижать себя завистью, но продолжает бесконечно жевать ее, словно утратившую вкус жвачку. Мой друг чахнет под гнетом несуществующего соревнования, и, видит Бог, ему лучше сойти с дистанции, свою силу воли и духа он растрачивает на картинку чужой жизни. Знать бы ему только, что, получив все то, чем обладает наш Директор, он станет еще несчастнее, чем сейчас. Ян невольно съеживается и бросает в мою сторону странный взгляд, как будто почувствовал, что его раскрыли.

– Так, братишки, предлагаю выбираться – мне интересно, что там дальше будет, – говорит Кирилл. Он замечает кольцо на моем пальце и с любопытством хватает меня за руку, чтобы разглядеть камень.

– Откуда это у тебя?

– Нашел сегодня в уборной, оно… – на последнем слове история повторяется. Неужели теперь так будет с каждым, кто ко мне прикоснется?

* * *

Двухместная постель в дешевом отеле, женщины – красивые и не очень – сменяют друг друга. Как бы хорошо мне, то есть Кириллу, ни было – всему приходит конец. Невозможно удовлетвориться кем-то окончательно, невозможно хотеть одну всю жизнь, я ищу других, ищу новое и рано или поздно оставляю позади любую. Как бы хороши или плохи они ни были – все одно и то же, я ищу разнообразия, но неизменно нахожу лишь сходства. В глазах каждой живет Протомать, первая женщина Земли, – они едины, и нет выхода из этой иллюзии. Я ищу не там? Не то?.. У Кирилла сексуальный невроз, но жаждет он не секса, это всего лишь единственный путь к себе, который он знает. Тропа обманчива, водит его кругами, с каждым витком лишь отдаляя от себя. После видения тошнота снова подкатывает ко мне и тут же отступает.

Я замечаю, что остался в бассейне один, а мои приятели уже облачились в белоснежные махровые халаты и расположились в креслах вокруг небольшого столика. Я выбрался из воды, схватил полотенце и направился к ним. У столика появилась очередная официантка, которая разместила несколько свечей и подожгла их. Если бы у этого запаха был цвет, то он точно был бы синим. Девушка собралась уходить, но споткнулась и с высоты внушительных каблуков рухнула на пол.

Мы подскочили и услышали тихий плач.

– С вами все в порядке?

– Темыч, сходи за администратором, – крикнул мне Кирилл.

– Нет! Нет! Не надо никого! – отрезала девушка.

– Но у вас ушиб, лучше приложить лед, – сердобольно сетовал Ян.

– Меня выгонят за то, что я тут растянулась как корова и лишила атмосферу таинственности, – всхлипывает потерпевшая.

– А я очень люблю коров. Они невероятные, – широко улыбнулся Кирилл.

Общими усилиями мы усадили пострадавшую у столика, кто-то всучил ей бокал с выпивкой. Похоже, этот ритуал – ответ на все события и вопросы.

– Расскажите о себе. Как вас зовут? – поинтересовался Вова.

– Алиса, – грустно ответила девушка.

– Алис, не расстраивайся, – Кирюха сразу перешел в атаку, – посиди немного с нами, успокойся, а затем возвращайся к работе.

– У меня есть ощущение, что Алиса грустит не только о падении, – заметил Ян.

– Алис, у тебя точно все в порядке?

Официантка тоскливо всматривалась в свой бокал. Ее рыжие волосы красиво рассыпались по плечам.

– Меня бросили, – неожиданно выпалила она.

Мне сразу стало понятно, чьи помадные стихи я видел в туалете.

– Ты, должно быть, шутишь. Такую красавицу бросили! – наш Кирилл возмутился так, будто сам не бросает любую женщину, с которой знаком дольше месяца. Какое-то время исключением была его жена, но и ее не обошла сия чаша.

– Представьте себе. Он просто пропал. Я думала, что-то случилось, а потом… потом мне сказали, что он живет с моей подругой, – Алиса расплакалась. – А еще сегодня годовщина смерти моего лучшего друга, – спустя мгновение она протянула руку со стаканом и добавила: – Налейте еще.

Мы с сочувствием переглянулись. Я неловко взял стакан со столика, в итоге кольцо соскочило и покатилось прямо к ногам Алисы. Она тут же подняла его и принялась разглядывать с неподдельным любопытством. Залпом выпив вторую порцию спиртного, Алиса сказала:

– Вы делаете мне предложение? – а затем снова расплакалась.

Мне хотелось забрать кольцо, но это бы выглядело так, будто я пытаюсь отобрать у ребенка конфету.

– Я согласна, – сквозь слезы продолжала Алиса и, надев украшение на безымянный палец, добавила: – Объявляю нас мужем и женой, с этого момента… – она не закончила фразу и замерла.

Мы хором пытались достучаться до нее, но какое-то время она совсем не реагировала.

– Так на чем мы остановились? – Алиса медленно подняла оставленную одной из официанток маску и нацепила ее.

– Ты сказала, что сегодня сложный день – годовщина…

Алиса прервала Вована резким хохотом.

– В самом деле? Я так сказала? – смеялась она.

Ее поведение откровенно нас пугало – столь резкие перемены не могут быть нормальными.

– Ах да. Мой горячо любимый друг умер совсем молодым. И я только что поняла, как это прекрасно. Скольких страданий он избежал – теперь, дорогой мой, ты вне досягаемости! Главный экзамен своей жизни сдал досрочно. Выпьем за это, а? – Алиса осушила бокал.

– Сними, пожалуйста, маску. Мы не видим твоего лица, и от этого, поверь, нам всем неловко, – попросил Ян.

– Но все с точностью до наоборот. Это вы в масках.

– Хах, – ухмыльнулся Кирилл, – как же.

– Вы прикрываетесь маской весельчака, души компании, любимца женщин, но на самом деле, до безумия скучны, Кирилл, да? Вам даже самому с собой скучно. А ты, – она указала на Яна, – вечно всем недоволен, тебе не хватает того, что есть, считаешь себя выше всего этого ну и так далее. Зануда тот еще.

Янис вскинул бровь, Кирилл же сидел с открытым ртом, не зная, как реагировать.

– А вы… такой большой человек, такой успешный, но, на самом деле, слабый. Я, прямо скажем, разочарована.

– Тебе следовало бы говорить со мной в другом тоне, дорогуша, но я сделаю скидку на твое состояние, – великодушно ответил Вова.

– Со мной вы такой рассудительный, но красная нитка вокруг вашего запястья выдает в вас труса и болвана, которого легко одурачить. Кто вам ее дал? Гадалка? Заговоры на бизнес? Оберег? Ха-ха! Какая чушь! – Алиса схватила Володину руку и принялась изучать его ладонь. – В скором будущем тебя ждет крах. О не-е-ет! Не-ет, ты… все потеряешь! – она картинно прикрыла рукой рот.

Вован посмотрел на нее безумными глазами, Алиса в это время залилась жутким хохотом. Внезапные перескоки с вы на ты и столь резкая смена роли были ей к лицу.

– Страшно стало? Не трясись, останешься при своих побрякушках, только покончи с этой глупостью, – она длинным острым ногтем разорвала красную нить на Вовкином запястье.

– Так, с меня хватит! Уведите ее отсюда, иначе я за себя не ручаюсь, – вспыхнул он. Вован вскочил со стула, немного покрутился, а затем снова сел.

– Успокойся, друг, она же просто перебрала. А обо мне что скажешь, Алиса? – спрашиваю я.

– А ты… ты у нас писатель и, как следствие, неудачник. Или наоборот? – заметив смущение в моих глазах, она изобразила грустную гримасу и с театральным гротеском добавила: – Только плакать не надо.

В одно мгновение из милой расстроенной девушки она превратилась в настоящее стихийное бедствие, всего лишь надев украшение!

– Алиса, верни, пожалуйста, кольцо, – я протягиваю руку, обращаясь к ней.

– Даже не думай об этом, – отвечает она.

– Оно же не твое! – взмолился я.

– Оно такое же твое, как и мое, – захохотала она, потом медленно поднялась и уже доброжелательным музыкальным голосом добавила: – Расслабьтесь и отдохните, мальчики.

Какое-то время мы с друзьями молча переглядывались под воздействием разыгранного ею водевиля.

– Что за… что это было?

– Что ты как маленький, Кирюх, понятное дело, что она больная какая-то. Женщины – истерички – это ни для кого не секрет, – ответил Вован.

– Вы ошибаетесь. Я уверен, что дело в кольце… в кольце. Боже мой, она удрала с кольцом! Я должен его вернуть!

– Еще один поехавший, – хихикает Вова, – ку-ку, Темыч, ты пил то же, что и она?

Я вылетаю из комнаты. Коридор пуст, бегу за первый же поворот, плавная музыка, синий неон – меня снова начинает мутить, да так, что я понимаю – меня сейчас не вырвет, станет еще хуже. Шатаясь, направляюсь в уже знакомую уборную, и первое, что замечаю: на месте стихов кровавое помадное пятно – кто-то их стер, а рядом красуется новая надпись на латыни: «Per aspera ad astra». Драгоценное кольцо сверкает на краю раковины, но не в силах забрать его, я запираюсь в кабинке.

* * *

Два пальца в рот, со смешным кряхтящим звуком из меня выходит первая порция месива. Я продолжаю, и мое красное распухшее, вымазанное в слизи лицо расплывается улыбке. Я не могу и не хочу останавливаться, до тех пор пока не верну наружу все, что употребил. Меня рвет ультрамариновой жижей, и мне это нравится. Плохо и хорошо одновременно, голова раскалывается. Я с радостью выблевываю все зло и беспощадность этого мира, меня рвет бедными и богатыми, униженными и оскорбленными, сытыми и голодными, меня тошнит религией, искусством, театром, живописью, словами, собственными книгами, признаниями, слезами, ностальгией… вместе с содержимым моего желудка выходит человеческая ДНК – конгломерат этого мира. Я съезжаю на пол, опустив руки и лицо на унитаз, тяжело дыша, я счастлив тем, что я пуст.

Так вот какое оно – таинство исповеди, настоящее искупление! В туалете «Ультрамарина» через меня прошел свет самой Вселенной, и мое новое я – прекрасно и бесконечно счастливо.

* * *

– Артем! – я чувствую грубые толчки в бок, и следующий за ними плеск холодной воды в лицо.

Открываю глаза, откашливаюсь, пытаюсь понять, где нахожусь.

– Ты меня напугал на хрен! Не делай так больше!

Передо мой стоял старый добрый приятель – бармен «Лунного сахара». Я озираюсь по сторонам, знакомая обстановка – темно-синие шторы, цветные бутылки, успокаивающий голос Гэрри Мура…

– Ты говорил, что заскочил ненадолго, и уснул после первой же пинты.

– Спасибо, дружище, сам не знаю, как так вышло, – нелепо объясняюсь я.

Значит, это был сон… осколки грез все еще передо мной, но уже блекнут и отдаляются. На часах половина одиннадцатого: на встречу с друзьями я прилично опоздал, нет смысла идти.

– Кстати, чуть не забыл. Это лежало у тебя на столе, – бармен протянул скомканную записку.

Я разворачиваю клочок, внутри которого сверкает серебряное колечко с сапфировой звездой. На мятой бумаге синим фломастером небрежно выведена надпись «Per aspera ad astra».

*Федора – шляпа из мягкого фетра, обвитая один раз лентой. Поля мягкие, их можно поднимать и опускать. На тулье имеются три вмятины.