Читать книгу Четверть Луны - Massimo Longo - Страница 8

Глава Четвёртая

Как плохое предзнаменование, он шептал слова на незнакомом языке

Элио проснулся рано, было невозможно сопротивляться тёте, которая настойчиво звала его. На улице только рассветало и, глядя на рассветное небо, он на секунду вспомнил о вчерашнем закате, об ощущении покоя, которое его посетило в тот момент; к сожалению, это не продлилось долго, потому-что у него зазвенело в ушах, тупым, колющим звоном, отдающимся в душе и этот звон заставил его вернуться в реальность.

Он сполз, всё ещё в пижаме, на кухню в надежде хоть немного проснуться за завтраком.

Его тётя, брат и сестра уже были одеты и причёсаны, как будто на часах уже было восемь, а не полшестого утра! Настроение было праздничным, Эрколе, двоюродный брат, должен был вернуться из лагеря скаутов. Ида была взбудоражена в связи с возвращением сына, он был в лагере пять дней и она всегда волновалась, когда её сыновья были вне дома из-за несчастья, которое случилось с Либеро, кода он был мальчишкой, и никогда не хотела терять их из вида.

Сержант Ида, как только заметила младшего по званию Элио, прогнала его из кухни умыться и привести себя в порядок.

Ида была сильной женщиной, с большим жизненным опытом. После смерти мужа и проблем с сыном, она должна была приспособиться к новой жизни, которая совершенно отличалась от той городской жизни, к которой она привыкла в первые годы брака.

Сильная и решительная, она приняла и этот вызов. И много раз ей приходилось плакать в одиночестве от безысходности, но она не дрогнула.

Но генеральское поведение никого не могло обмануть — она была очень доброй.

Элио возвратился на кухню почти в порядке, но его настроение было отвратительным и он был голоден.

На кухне витал запах молока, шоколада и гигантского печенья, которое тётя приготовила ещё вчера.

Это были огромные плетёные булочки на молочном тесте с различными добавками: корицей, анисом и самые любимые — кунжутные.

Сестра и Либеро уже макали их в молоко.

Либеро сказал:

— Ты знаешь, кто сегодня вернётся?

Элио удивился вопросу:

— Кто?

— Эрколе, мой младший брат.

Элио ничего не ответил, он напрочь забыл о ещё одном своём двоюродном брате, кстати, ровеснике.

— Откуда? — спросил он с таким видом, как будто бы вчера и не было подобного разговора.

— Как откуда? — ответила Гайя, — тётя вчера всё нам рассказала.

— Он возвращается из лагеря скаутов, — сказал, смеясь, Либеро.

— Чердак вас уже заждался, — напомнила тётя Ида тоном, не терпящим возражений. — Пошевеливайся, Элио, заканчивай завтрак и принимайся за работу. Гайя придёт позднее, сейчас она мне нужна для одного дела.

Элио допил молоко одним глотком, с облегчением думая о том, что на чердаке он наконец-то немного побудет наедине сам с собой.

И ему очень нравилась идея послушать в наушниках любимую музыку.

Он осмотрелся в поисках mp3 плейера, не нашёл его и вернулся на кухню:

— Кто нибудь видел мой mp3 плейер?

— К сожалению, вчера он стал жертвой аварии. Ты оставил его на диване и, как только я разложила диван, он попал в механизм внутри дивана…к сожалению , от твоего плейера мало что осталось, но я сохранила карту памяти. — Рассказала Ида, протягивая Элио карту, которую взяла с декоративной тарелки.

«День начинается явно плохо,» подумал Элио и начал подниматься по лестнице на чердак со своей обычной медлительностью, включил свет.

Везде лежали и стояли вещи и необходимо было приготовить место для кроватей, о таком усилии со стороны Элио невозможно было даже подумать. Поэтому для начала он решил открыть большое окно, чтобы впустить свет и воздух, и потом посидеть и побездельничать где-нибудь в ожидании Гайи.

Элио увидил кое-что, что удивило его: книгу на старом деревянном ящике — именно такую читал пожилой господин в их купе в поезде.

Действительно странное совпадение, даже потому что книга не была новомодным бестселлером, и это его тревожило. Неожиданно погас свет и Элио услышал странный голос, который, как в необычном предзнаменовании, бормотал слова на незнакомом языке прямо ему в ухо.

Даже осознавая, что это невозможно, Элио испугался, что этот человек мог находиться там, с ним, в темноте. Он нащупал выключатель, но не смог включить свет, возможно, перегорела лампочка. Страх окутал его, голос всё усиливался, отдаваясь эхом в голове. Наощупь он попробовал добраться до окна, волоча за собой все предметы, которые находились на его пути.

Нащупав ручку, не смог открыть её и, вне себя от страха, начал бить её кулаком, в надежде открыть.

Элио дрожал и обливался холодным потом.

Неожиданно загорелся свет, Элио резко обернулся, готовый закричать, но не смог выдавить из себя ни звука.

Это была Гайя.

— Элио, ты в порядке? Что это за шум? Ты поранился?

Элио был очень бледен и глаза у него были запуганные.

Гайя крепко обняла его, обеспокоенная, и спросила:

— Всё в порядке? Это случилось снова, да? Что-то странное, что нервирует тебя…

Элио не отвечал на объятия, он всё ещё был далеко-далеко, в своих мыслях и не мог почувствовать тепла объятий, как если бы он был камнем.

Гайя потихоньку отпустила Элио, он медленно приходил в себя.

Первое, что он сделал, это убедился, что странная рукопись находилась там, где он её увидел или это только был плод его воображения.

К сожалению, книга была на месте и его взгляд похолодел.

Гайя, которая наблюдала за всем происходящим, приблизилась к книге с намерением взять её, чтобы убедиться в том, что именно книга и является источником страха брата. Она встала между братом и книгой. Он смотрел именно туда, Гайя протянула руку, взяла том и развернулась к брату:

— Именно это тебя так пугает?

Элио промолчал.

— Поговори со мной, Элио, я не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь мне, что происходит.

— Поезд, — прошептал Элио.

— Поезд? Что значит — поезд?

— Такую же книгу я видел в поезде.

— И что в этом странного?

— Она была в руках у странного человека, который сидел недалеко от меня, пока вы ходили в вагон-ресторан.

— Многие люди читают в дороге.

— Но это не совсем обычная книга, ты не видишь? — заволновался Элио.

И в самом деле, Гайя обратила внимание на необычную обложку, но ещё больше она удивилась, открыв книгу.

Она была написана на незнакомом языке на картинках, сплошь чёрно-белых, были изображены странные персонажи, в окружении лесов и в полнолуние. Многие из изображённых фигур были, как минимум, пугающими.

Гайя сделала вид, что ничего не заметила, быстро закрыла книгу и зашвырнула её в угол, пытаясь казаться равнодушной.

— Да ладно, это только совпадение; просто старые книги все похожи.

Элио опять затих и слышал только звон в ушах.

Девушка попробовала отвлечь брата, несмотря на то, что странные изображения не шли у неё из головы.

— Давай, помоги мне, передвинем эти коробки и освободим место для нашей кровати как раз под окном. К сожалению, спать нам придётся вместе, но я хочу засыпать, глядя на звёзды.

Они проработали в хорошем ритме всё утро. Гайя своей болтовнёй смогла отвлечь Элио, который после происшедшего казался немного более энергичным.

На уборку ушла и большая часть дня, пока Ида не позвала их, этим вечером должен был приехать Эрколе и это необходимо было отпраздновать.

Либеро пообещал отвезти их на танцы, на ежегодный праздник урожая.

С улицы послышался звук клаксона старого автобуса, который два раза в неделю приезжал из города и проезжал через все окрестные сёла, и который использовали скауты, чтобы вернуться из лагеря в Тресентьери — близлежащем лесу.

Либеро бросился на улицу и, как обычно, крепко обнял брата, который нёс за плечами неестественно большой рюкзак и на радостях подбросил его до самого крыльца, где тот попал в объятья матери.

Эрколе был счастлив от такого проявления чувств, даже если считал, что это было слишком для такого короткого отсутствия.

Он поцеловал Гайю в обе щеки — она была ему очень симпатична и бросил холодно «привет» двоюродному брату, которого считал ответственным за исчезновение телевизора и любимых видеоигр.

Эрколе (Геркулес — прим. переводчика) был ровесником Гайи и представлял собой в полной мере мифического героя, имя которого носил — высокий, атлетичный с развитыми мускулами, он был в составе местной команды по вольной борьбе.

У него были чёрные волосы, почти выбритые на висках и короткие сверху и оливковая кожа, но этот грозный вид не отражал его спокойного характер.

Ужин накрыли немного раньше, чтобы осталось время на приготовления к танцам. Может быть, даже очень рано, но так как тётя по такому случаю наготовила, как на свадьбу, нужно было время на такой обильный ужин.

Потом всё это можно было переварить на празднике урожая.

Естественно, дольше всех ждали, пока соберутся женщины. У Элио не было никакого желания прихорашиваться, он считал, что то, что он надел перед завтраком, вполне подходило и для выхода. Эрколе надел джинсы и намазал волосы несколькими литрами геля.

Среди мужчин Либеро собирался дольше всех. Он не выходил из своей комнаты, пока не был полностью готов. Он весь блестел, на нём были короткие штаны и рубашка, которую даже гавайцы посчитали бы вызывающей, но на нём всё это смотрелось хорошо.

У него блестели глаза — это был один из самых любимых праздников Либеро.

Как только все были готовы, Элио попытался отвертеться от этой пытки, но и его захватил тётин энтузиазм, её невозможно было узнать. Она была в чёрном платье с цветами, туфлях на каблуках, распустила волосы и накрасилась; потом взяла Элио под руку и выволокла из дому.

Улицы были украшены, кроме огней и разноцветных флагов, декорациями, которые сделали специально для этого случая.

По обеим сторонам дорог стоги сена разной формы служили украшениями.

В центре памятник павшим героям тоже был окружён сеном в форме колёс.

На центральной площади на сцене музыканты подготавливали инструменты.

Вокруг танцплощадки на стульях уже сидели пожилые горожане и неспешно разговаривали в ожидании молодежи, которая будет танцевать в центре. Самые маленькие уже бегали, повторяя за старшими.

Основной сельской новостью был приезд Гайи и Элио, детей Карло и Джулии. Старики и взрослые напоминали друг другу события, которые произошли здесь и были связаны с ними обоими.

Как обычно, мнения разошлись: кто-то помнил их как хулиганов, кто-то — как нормальных ребят, в то время, как школьные друзья вспоминали, как вместо уроков играли или бездельничали.

Кто-то узнавал в чертах Элио его отца, кто-то — в чертах Гайи, кто-то говорил, что оба похожи на бабушку и дедушку.

Музыканты начали распеваться и пробовать инструменты. Всё было почти готово. Ведущий, точнее — человек, который каждый год говорил со сцены, пригласил на сцену представителей местной власти.

Речь закончилась благодарностями спонсорам, когда слушатели уже начали зевать от скуки.

Сейчас уже аплодисменты раздавались в надежде на то, что официальная часть закончилась и наконец-то можно перейти к танцам. Когда же наконец псевдоведущий покинул сцену, раздались настоящие овации. Дирижёр вскочил на сцену и почти незаметным движением руки взмахнув палочкой, положил начало концерту, который открыли тромбоны, затем подключились барабаны, саксофоны и кларнеты.

Первым на танцплощадку бросился Либеро вместе со своим любимым партнёром, с которым он ежегодно открывал танцы. Вопреки тому, что можно было подумать по описанию Либеро, он был изящным танцором, и каждый год все женщины города наслаждались хотя бы одним танцем с ним. Он любил танцевать и старался передать свою любовь к танцам, молодым и пожилым — всем, кто хотел стать его партнёром.

Танцпол заполнился, у Гайи было несколько приглашений, от которых она не отказалась.

На мгновение Элио почувствовал странное ощущение, сам того не замечая, его нога начала постукивать в такт музыке.

Тётя, прежде чем он смог отказаться, как только танец стал более непосредственным и достаточно было держаться за руки и вращаться, схватила его за руки и заставила танцевать в ритме на дорожке.

Элио, как ни странно, не возражал, он на мгновение почувствовал, как ритм вошел в него, он наслаждался, и его щеки болели из-за того странного искривления, которое не происходило годами в его лицевых мышцах.

В танце он переходил из рук тёти в руки нескольких любопытных деревенских девушек, которые смотрели на него с удивлением.

В конце танцевального номера Элио вернулся на свое место, он почувствовал, как кровь приливает к его мускулам. Внезапно в ушах снова зазвенел странный звук, заставивший его отойти от площади. Музыка, которая минуту назад его забавляла, стала оглушительной.

Он направился к зелёной лужайке рядом с церковью, полной выставленных старых тракторов и маленьких детей, которые гуляли рядом и не могли оторвать глаз от этих удивительных больших игрушек.

Элио сел в тёмном углу и стал наблюдать за ними.

Весь этот смех звучал внутри него и о чём-то напоминал ему, как отголосок далекого счастья, давно похороненного.

Он позавидовал ребёнку, который с радостью встретил отца и схватил его за руку. Воспоминание, похороненное в его разуме, попыталось всплыть на поверхность: тепло и запах рук его отца.

Укол боли пронзил его виски, не давая думать, он он схватился за голову руками, ему стало холодно.

— Элио, что ты здесь делаешь один? Ты болен?

Его тётя, никогда не терявшая его из виду, села рядом с ним, Элио не ответил.

Ида обняла его за плечи и нежно прижала к себе, но он не чувствовал тепла, он вернулся в свой холодный мир.

В тот вечер, вернувшись на ферму, Гайя не могла говорить больше ни о чём другом, кроме того, как весело ей было и о своих новых друзьях.

Они впервые спали на чердаке, обустроив кровать под потолочным окном, как и хотела Гайя, которая заснула, глядя на звезды.