Читать книгу Сохрани меня - Матвей Снежный - Страница 6

На лестничной клетке, аккурат под коричневой блестящей дверью квартиры Швеца, лежала черная небольшая коробочка. На крышку кто-то приклеил маленькую записку.

Мужчина поднял находку, прочел слова на клочке бумаги и не сдержал усмешки. «Надеюсь, Вы окажетесь более лояльны ко мне после просмотра этих записей. Ваш адрес мне оставила Лори за пару пирожков. С уважением, Маргарита».

Детектив прижал к себе коробку, повозился с ключами, открыл дверь и прошел в квартиру.

В нос ударила привычная вонь застоялого табачного дыма и пота – окна Джон периодически забывал открывать, а, находясь в помещении, принюхивался и не чувствовал никакого запаха. Ему жутко не хотелось разбирать чужие кривые заметки, возиться с чем-то, снова искать нить и составлять хотя бы приблизительный портрет неизвестного преступника. Казалось, что скоро Швец готов будет сдаться и всерьез задумается о месте Лана, лишь бы больше никуда не бегать и ничего не искать. Деятельность утомляла.

Отправлять своего «брата» на небеса? Жестоко, но власть не получить, не идя по головам. Тем более, в той среде, к которой он хоть и косвенно, но все еще относился. «Вход – монета, выход – вперед ногами» – говорил Август, при этом как-то странно и нервно посмеиваясь. Отец (как мысленно Джон давно окрестил своего воспитателя), еще говорил о том, что у человека структуры не должно быть ни семьи, ни привязанностей, иначе он протянет ноги. Но при этом у самого Августа была взрослая дочь, жившая на другом конце материка.

Все же, в сложившейся ситуации, одна деталь смущала мужчину больше, чем убийство себе подобного. Эта самая деталь могла стать причиной отказа от теплого места «короля», высокого дохода и положения в обществе. Эта деталь начинала разъедать мысли с того момента, как предложение было озвучено. Эта деталь зудела свежей ранкой, которую так и тянуло расчесать.

Соперничество с Викторией. Кровавое соперничество. Девушка не остановится ни перед чем, в отличие от него. Шатенка так воспитана. И, в отличие от него, она более холодна и жестока. Так что стоит либо идти на контакт и договариваться, либо покупать бронежилет и не выходить из дома, расставив повсюду ловушки. Она была абсолютно неуправляема и непредсказуема.

Швец помнит лицо Виктории в тот момент, когда он сказал, что уходит учиться на юриста, и собирается стать детективом. Мужчина отлично помнит удар ножом под ребро, брошенное в лицо «не брат ты мне, цветастик», и взгляд, переполненный болью и ненавистью. Ви решила, что Джон предал «семью», выбрав свой путь. Для нее это стало потерей. Для него – первой, так и не начавшейся любовью.

Швец любил Викторию на протяжении десяти лет. Он ни разу не говорил ей об этом. Да и смысла не было. Подобные чувства – помеха в делах. Как бы Джон смог Ви это сказать? Держать нож в горле человека, разворачиваться и кричать: «Кстати! Я люблю тебя! А теперь кинь мне пакет!»? Оставлять записку? Звонить? Не было ни возможности, ни шанса. Виктория интересовалась способами убийств больше, чем отношениями с кем-то.

Пальцы нервно сжимали сигарету, пока голова разрывалась от мыслей. Когда мужчина успел закурить он уже не помнил. Пепел сыпался на пол, дым окутывал комнату и резал глаза. Швец на секунду задумался о проклятых закрытых окнах и вонючих окурках повсюду, а затем вернулся к беспокоящим его вопросам.

Скорее всего, Август уже озвучил предложение и своей любимой подопечной. Впрочем, есть вероятность того, что старик еще не выжил из ума, и не будет сталкивать бывших «родственников». Или будет? Ради красивого боя? Ради забавы? Ради собственной выгоды, известной лишь ему? Они оба – его воспитанники. Но у Виктории больше прав на этот «трон» – она чистый боец, игрок в системе. Джон – «серый кардинал», которого ненавидят обе стороны. Первые считают его крысой, вторые – лживым подлецом. И никто не задумывался о том, что все их зыбкие порядки держатся на том, что детектив ищет нарушителей, беспокоящих и полицию, и теневой бизнес.

Записки журналистов лежали в коробке мертвым нетронутым грузом. Швец поставил их на стол и свернулся на диване, не раздеваясь, не желая продолжать мыслительный процесс, зная, что дальше последует поход до ближайшего бара или магазина, и после его уже никто не отыщет, как этого самого маньяка, поиском которого занят сам детектив.

Периодически Швец был подвержен меланхолическому настрою. Несмотря на свою живость, любовь к авантюрам, загадкам, приключениям, как и все простые рабочие, он уставал. Позади была примерно треть жизни, которую детектив ощущал едва ли не половиной. В двадцати семи годах существования было почти все, что может составить интересную биографию, которую растащат на статьи, книжки и телепередачи.

Он рано ушел из дома – ему было двенадцать в тот момент. Белокурый, нежный, похожий на мать как две капли воды, Джонни сел на первый поезд, который пришел к вокзалу в ту ночь. Отчим зарезал Льюис и изнасиловал уже мертвое тело на глазах пасынка. Вся кухня залилась кровью, белые гольфы провоняли и прилипли к ногам, пока ребенок давил тошноту. До этого момента он не знал, что существует другой мир, взрослый, где нет мягкой пелерины чьей-то опеки. Все проблемы упирались в то, какой десерт будет вечером, как решить сложную задачку по математике и подсунуть девочке шоколадку в портфель (не ради ухаживаний, а просто чтобы она улыбнулась). Жестокость и грязь существования больно резанула по глазам и отдалась рвотным рефлексом. А потом Джонни бежал. Джонни бежал так быстро, как мог, покидав в серенький рюкзачок несколько вещей, даже не переодеваясь и не ища подмоги. Монстр, перепачканный в крови его матери, ухмылялся и смотрел на мальчишку так сально, что становилось тошно только от этого взгляда, который он ловил на себе. Джонни не помнил, как выскочил из окна, подвернул лодыжку, оказался на вокзале, и как ему помогала отмыться какая-то девочка в поезде, сказавшая контролерам, что он ее брат, и билет у отца. Пока этого самого отца нашли, белокурый юнец уже успел сойти с поезда и увидеть белые колонны вокзала Гротхена.

На вокзале противно воняло псинами, но Джонни научился подавлять нюх и спать под стульями в зале ожиданий. Сбережений при себе мальчишка не имел, поэтому на третий день едва стоял на ногах. Он не знал, куда бежать, к кому обращаться и что делать. Сидеть и реветь не было сил. Мир оказался слишком враждебен к забытым богом детям. Молиться мальчик пытался, но в такие моменты на него натыкались какие-нибудь дотошные взрослые, решившие, что он – бродяжка-сирота.

Однако Всевышний вспомнил про Джонни. На четвертые сутки ребенок все-таки упал. Посреди дороги. На дорогую машину. Эта машина принадлежала Августу Люциусу Второму – старейшему «королю» города. Мужчина взглянул на Джонни и, несмотря на свою жестокость, решил, что не даст мальчишке просто так умереть. У Джонни появился дом, учителя, новая семья. И жуткая страсть к загадкам. А после, уже в четырнадцать, малец получил новое имя. От белокурого нежного Джонни не осталось и следа. Теперь его звали Джон Швецский или Швец – парень, способный с пятидесяти метров попасть в висок, и сказать по внешнему виду, что человек делал за день или как он собирался. Именно тогда изменился и взгляд – былая мягкость ушла. Швец стал подрабатывать курьером – носил разные пакетики, о содержимом которых знал, но никогда не спрашивал. Лишние вопросы привлекут проблемы. Джон это усвоил так же хорошо, как и устройство пистолета.

В один прекрасный день Август привел Викторию. Сердце Швеца сжалось. Она была голодной и замерзшей, но в ней уже тогда ощущался некий стержень, которого не было у Джонни. Дерзкая, наглая, любознательная и колючая – Вики сразу пришлась по душе Августу. «Отец» говорил, что родись он женщиной – получилась бы именно эта девчушка. Виктория схватывала все на лету, быстро привыкала к каким-то обстоятельствам и никогда не жаловалась. Казалось, что она вообще не испытывает эмоций. Швец видел только один раз, как шатенка плакала – тогда, еще в двенадцать, она принесла сбитого машиной котенка и не смогла спасти. Возможно, именно в этот момент будущий детектив в нее и влюбился.

А потом пришло время выбирать – Август оставил им право управлять собственной судьбой. Швец понял, что хочет расследовать сложные дела, стать новым культом своего времени. Виктория осталась в структуре. После того, как парень выбрал путь, «сестра» ему больше не звонила.

Несколько лет в университете, постоянные драки, пьянки, случайные встречи – все пронеслось слишком быстро. Стрельба в полицейском участке, пуля в плече – меньше надо было говорить все подряд, реки крови… Швец вошел во вкус. Миновало четыре года. Джону исполнилось двадцать семь. Он закрыл дело о «Кошачьем ангеле», взял «Слепого». Жить хотелось меньше и меньше. А известность росла.

Записка от Маргариты тянула любимыми духами Виктории. Именно поэтому запах показался таким родным и знакомым.

Швец не мог уснуть, несмотря на усталость. Мысли жужжали в висках, выбивали новый ритм пульса. Разбирать дальше дело или позвонить Виктории, впервые почти за десять лет? Она не слишком обрадуется звонку. Может, даже прострелит ему что-нибудь – Вики способна, в этом сомнений нет. Девушка вцепится в возможность – власть отдавалась сладковатым привкусом на ее окровавленных губах, когда пальцы сжимали оружие, и не обязательно огнестрельное.

Но если она займет место Лана, то Швеца может не стать.

Непослушными, дрожащими пальцами мужчина все-таки набрал до боли знакомый номер.

– Здравствуй, Ви.

– Доброй ночи, детектив. Чем-то могу помочь? – голос в трубке был таким холодным, что, казалось, от телефона исходит ледяной ветер.

– Да, мне нужна срочная личная встреча. По делу.

– Боюсь, детектив, в столь позднее время я занята.

– Это касается Лана.

– Вы обитаете по прежнему адресу?

– Да, дорогая. Мне Вас ждать?

– Буду через час. Советую подумать, действительно ли разговор стоит моего визита.

– Непременно. Отбой.

Швец перевел дыхание, отложил телефон и рассмеялся нервным, истеричным смехом. Тишина разрывалась от вскриков, перебитых всхлипами.

Второй раз за всю свою жизнь Джон Швецский расплакался. Он завыл в голос, как подбитый зверь. Все невысказанные чувства, слова, копившиеся много лет, водопадом хлынули из глаз солеными каплями.

Сейчас он увидит женщину, которую любил больше, чем мать, а она его ненавидит. Каково это – смотреть в глаза, зная, что кроме дел вас больше не связывает ничего? Каково им, обычным людям? Они тоже испытывают чувство маленького взрыва внутри? Им тоже кажется, что они умирают? Их тоже дробит на тысячи осколков?

Джон не знал. И, пожалуй, знать не хотел. Своей трагедии ему было достаточно, чтобы задумываться еще и о чужих.

К счастью, Швецу хватило времени привести себя в порядок перед приходом Виктории.

Шатенка приехала ровно к указанному ею же времени, небрежно сбросила пальто в прихожей и прошла в комнату, которая служила заодно и рабочим кабинетом детектива. На Виктории было надето изумрудное платье очаровательного кроя: открытые плечи, подчеркнутая пояском талия и юбка-солнце. Вики носила юбки не из любви к женственному образу – под ними девушка могла разместить целый арсенал различного оружия, от заточек до пистолета. Первые пользовались особой, нежной любовью – удобные, острые, режущие не хуже ножа, идеально подходящие под ладонь.

– Итак, детектив, что конкретно Вы хотели со мной обсудить?

– Август предложил мне место Лана. Если я не соглашусь, то через три дня оно твое.

– И что ты хотел услышать в ответ? – усмехнулась Виктория.

– Ви, забудь на секунду формальности. Детективная деятельность меня измучила. Но вставать во главе структуры – огромная ответственность. Ты можешь рассказать мне, чем занимается Лан и его «отделение»?

– А что мне за это будет? Информация бесплатной не бывает, – девушка закурила, глядя нагло и открыто.

– А что ты хочешь? Могу тебя трахнуть на этом же столе, – Швец усмехнулся, – Ты же не просто так вырядилась перед визитом ко мне.

Через секунду тонкая, нежная рука сжала горло мужчине так, что он не смог вдохнуть. Прежде чем детектив успел подумать, сработала защитная реакция, и брюнет откинул Викторию, после чего ощутил в мочке уха заточку. Ухо саднило и кровило, но азарт, потерянный азарт ближнего боя, захватил обоих. Клочки одежды, смешанные с кровью, полетели по комнате. В драке девушка напоминала дикого зверя – обстоятельства заставили ее научиться сражаться до последнего, забивая соперника насмерть. Обида, так долго хранимая внутри, выплескивалась с каждым ударом.

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в один момент Швец не рассмеялся и не обнял Викторию. Шатенка замерла и затихла, то ли выжидая, то ли удивляясь.

– Я жутко по тебе скучал, Ви.

– А я – нет.

И очередная заточка воткнулась в спину Швеца. Он закрыл глаза, успел усмехнуться и потерял сознание.