Читать книгу Сохрани меня - Матвей Снежный - Страница 7

Как выяснилось, Лори действительно оказалась разговорчивее и милее Швеца. Маргарита с улыбкой вспоминала их встречу – офицерша сразу предложила гостье мягкое кресло, плед, чай и пончики. Они коротко обсудили Джона, и, как показалось журналистке, Лори слишком тепло относится к детективу – будто к сыну или младшему брату. Она несколько раз повторила, что Швецский может быть совершенно отвратительным, невыносимым, грязным мудаком и извращенцем, но он потрясающе решает любые загадки и занимается работой даже тогда, когда все остальные спят. Еще Лори с дрожью в голосе поведала, что Швец может ошиваться в участке в праздники и выходные, потому что он настолько привык к одиночеству, что не знает, как может быть иначе. Послушав истории офицерши, мисс Блэнк явно смягчилась к детективу. Да, их первая встреча прошла пренеприятным образом, но что можно требовать с человека, который вряд ли спал последние несколько суток, да еще и допрашивал родственников несчастных жертв?

Журналистка посмотрела на стеклянный отполированный столик, за которым работала, и улыбнулась. Все-таки, стоит попробовать завязать общение с детективом поближе, а ее маленький сюрприз, скорее всего, уже распакован. Интересно, как Швец на него отреагировал? Заметил ли, что записка надушена цветочными духами? Почувствовал ли остатки тепла ее груди, к которой она нерешительно прижимала коробочку, стоя под заветной дверью, и боясь каждую секунду, что он ее поймает, будто она совершает какое-то страшное преступление? Позвонит ли он, чтобы назначить новую встречу, признать свою неправоту?

Собравшись, Маргарита выдохнула и достала из сумки свой нетбук. Сроки сдачи очередной отвратительной статьи горели, поэтому ей пришлось заняться ненавистным текстом про магната и его любовницу.

Когда она закончила, из офиса уже все ушли. В холодном помещении выключили половину освещения, и только тусклый свет фонаря с улицы мог подарить какое-то ощущение уюта. Маргарита медленно собралась и откинулась на спинку жесткого пластикового стула. Все-таки, ее начальство старалось экономить на всем – кондиционер включали крайне редко, и на сотню квадратов он был один. Расставив красивые прозрачные столы, они не удосужились добавить перегородок, чтобы помещение не напоминало пародию на школьный учебный класс. Жесткие светло-голубые стулья из пластика продавались в мебельном по акции, поэтому оптом стоили не дороже трех чашек кофе в ближайшей кондитерской. Даже чайник отсутствовал – чтобы смочить горло работникам приходилось идти к автомату в коридоре и сбрасывать мелочь ради заветной воды или стаканчика с дешевым чаем.

Временами Маргарита с придыханием смотрела на тех, кто по утрам шел мимо их офиса к лифту. Женщины в дорогих брючных костюмах, туфлях-лодочках, с идеально уложенными волосами. Недоступные идеалы, высшая каста.

Там, на верхних этажах, была настоящая жизнь. Там было издание «Гротхенских вестей» – газеты, издаваемой более тридцати лет. Они давно приобрели журнальный формат, завели себе сайты и аккаунты в социальных сетях. Их считали ведущим изданием в стране, им доверяли, их восхваляли. Получить там место – значит, сорвать куш. Там не пришлось бы писать про то, кто из знаменитостей родил, кто завел любовника, а у кого на очередной премии заметили отсутствие нижнего белья под платьем. Там Маргарита смогла бы писать о важных, настоящих вестях – моде, искусстве, знаменитых фестивалях. В «Гротхенских вестях» она бы расцвела, получила работу, о которой не стыдно говорить.

Но ей отказывали каждый раз, как она подавала заявку. Марго не сдавалась, писала новые материалы, приносила их в качестве пробных заданий и вскоре получала краткий ответ: «Извините, Вы нам не подходите». Поэтому ей оставалось только одно – наблюдать за тем, как кто-то каждый день ходит на работу ее мечты, и чувствовать себя маленькой девочкой, что смотрит на платья для взрослых и вздыхает о том, как хочет поскорее вырасти.

Как последний из задержавшихся работник, Маргарита выключила остатки освещения, прошла по коридору к стойке охраны, где уже задремал очередной старичок, и повесила ключи на стену.

Ночной город сразу выплюнул на нее неоновый свет от вывесок, огни пролетающих мимо машин и гогот посетителей ближайших ресторанов. Она поежилась, поправляя воротник пальто, и молча побрела в сторону старых, покрывшихся трещинами маленьких домиков. В одном из них Марго и жила – на втором этаже трехэтажки, требовавшей капитального ремонта еще до ее рождения.

Деревянный порожек привычно скрипнул под ногами, канализационная вонь продрала нос, а скользкая от грязи лестница заставила вцепиться в хрупкие перила на подъеме.

Войдя в свою квартирку, Маргарита села на пол и вздохнула. С ее зарплатой она не могла позволить себе другое пристанище, и была уверена, что жилье Швеца выглядит в разы лучше. Он-то расположился почти в новостройке, да еще и близко к центру! А ей пришлось в свое время работать официанткой, чтобы собрать на первый взнос ипотеки. Утром Марго уходила на учебу, слушала лекции, писала пробные статьи для разных изданий, а днем, как только пары заканчивались, спешила в один из крупнейших ресторанов в городе – «Большой зал». Еще семь лет назад он был меньше, не имел таких жестоких требований к кандидатам, и позволял работать по индивидуальным графикам.

Нацепляя на себя бело-черную форму, девушка мечтала о том, как однажды придет сюда в качестве гостьи – богатая и знаменитая. Она представляла, как будет занимать место в крупном издании, как к ней будут прислушиваться тысячи людей, как ее будут приглашать на все закрытые мероприятия и вечеринки. Но сахарные мечты разбились одновременно с выпуском – разослав резюме по всем местным изданиям, она получила положительный ответ только в «Бульвар мэгазин». И то, Маргарита понимала, что ее взяли скорее из-за внешних данных, чем из-за слога. Главред всегда отпускал в ее сторону пошлые шутки и намеки, которые она терпела, потому что не могла найти работу получше.

Темнота коридора мутнела в усталых глазах. Маргарита вздохнула, почти через силу заставляя себя раздеться. Вот и прожит очередной бессмысленный день, потраченный на поиск лучшей жизни, иного смысла, второй половинки. Когда речь заходила о чувствах, Маргарита вспоминала свою последнюю влюбленность и искала, в ком бы поскорее раствориться, чтобы все забыть.

Он был из другого, недоступного мира. Он был неприступен, как древние крепости. Он был тем самым запретным плодом, к которому нельзя прикоснуться. Он был священником. Католическим – набожным служителем церкви. Отец Рафаил. Тот, на кого смотрела половина прихожанок, только потому что природа дала ему внешность, подходящую больше для модели или актера, но никак не для святого отца. Мягкие смазливые черты, теплый огонек в карих глазах, пепельные дорожки седины в дебрях угольно-черных волос. Высокий, подтянутый, такой красивый и запретный – до кончиков пальцев, до дрожи в коленках. Когда отец Рафаил говорил, Маргарита кусала губы, изнывая от желания прервать чертову проповедь, прийти к нему в исповедальню вечером и во всем сознаться.

Но она понимала, что ее влюбленность должна пройти, и потому последние два месяца специально ходила в другой костел. Там, среди ярких витражей и дубовых скамеек, она до стертых в кровь коленей молилась, прося Господа простить ее греховные желания и дать ей сил победить все искушения. Там же она каялась, прячась за решетчатой перегородкой, не называя имен. И в один прекрасный день Маргарита поняла, что отпустило. Что она больше не смотрит на отца Рафаила с вожделением, что больше не чувствует бабочек в животе, и не хочет быть с ним.

Но, как назло, теперь в ее голове раз за разом всплывал Швец. После рассказов Лори он уже не казался таким чудовищем, как изначально. Маргарита понимала, что детектив может быть груб из-за того, что никто не показал ему, как может быть иначе. Его разгульный образ жизни – всего лишь отражение того одиночества, что каждый вечер настигает Джона в квартире, напоминая о том, что другие в этом возрасте уже имеют семью и детей. А если надеть на него черную рубашку с закатанными рукавами, то он станет самым сексуальным мужчиной на свете.

Если бы только он был милее с ней… Она бы не раздумывая бросила все, чтобы ему помочь – показать, что кроме грязи есть и другой мир: теплый, полный любви и нежности.

Улыбнувшись своим мыслям, девушка поднялась и прошла вглубь квартиры. Она не заметила, как совсем рядом хрустнул деревянный пол. Напевая под нос какую-то популярную песенку, Маргарита кинула вещи на кровать и, растянувшись в одном белье на свежих простынях, довольно зевнула. Нащупав в темноте пульт от телевизора, женщина включила зомбоящик, чтобы раствориться в шуме сериалов и ночных новостей.

Наконец, устав переключать каналы, Маргарита поднялась с кровати и натянула на себя любимую розовую пижамку с зайчатами. Почти детский комплект навевал ей воспоминания о счастливом детстве, проведенном с отцом в маленькой деревне вблизи побережья. Там мистер Блэнк держал целую ораву крольчат, чтобы радовать любимую дочурку. Марго прыгала вместе с ними и смеялась, крича: «Папа, папа, я зайчик!». И он, улыбаясь, говорил, что это именно так.

Шум телевизора перекрывал другие звуки, поэтому девушка не услышала, как в темноте постепенно приближаются шаги. Деревянные половицы скрипели одна за одной, будто кто-то специально размеренно отбивал ими ритм. Когда Марго повернулась спиной к дверному проему, из темноты показалась чья-то рука. Девушка не успела сообразить, как ее нос и губы оказались под резко пахнущей мокрой тканью. Тяжелые пальцы неизвестного сомкнулись на ее горле, заставляя вдыхать неизвестный химикат.

Девушка попыталась вырваться, отбиться, не дышать, но назойливые пары заполняли легкие, и вскоре ее попытки освободиться прекратились. Обмякнув безвольной куклой, Марго осталась в руках похитителя.