Читать книгу Дочки-матери - Maxime - Страница 10

Вечерние лучи солнца золотым отливом раскрасили старое здание вокзала. Следуя за Настей по пятам, Катя с любопытством заглядывала в полумрак, царивший в небольшом затхлом зале ожидания. Оттуда доносился кашель, измождённые старческие глаза устало встречались с молодыми резвыми.

Девушки прошли центральное здание насквозь и вышли к первой платформе, куда испокон веков прибывал главный поезд, следовавший проездом из столицы. Отойдя чуть в сторонку, они замерли, скрестив руки на груди, демонстративно надув губки.

– А парень у Вероники есть? – спросила Катя, почесав слегка раскрасневшийся от загара носик.

– Сейчас – не знаю. У неё каждые две недели кто-то новый, – Настя поморщилась, выражая то ли презрение, то ли безразличие.

– Чего так часто?

– Не может никак влюбиться.

Катя улыбнулась, чувствуя подвох:

– А зачем встречается тогда?

– Чтобы влюбиться.

Недовольство быстро сменилось озорным смехом. Девчонки отбросили важность, руки заплясали по бёдрам и ножкам.

– Много у неё парней было? – Катя сверкнула глазками, встречаясь с коварством, хранимым в чёрных зрачках Насти.

– Больше сотни.

– Ого! Где она их только находит?

– Где-где, во дворе, в магазине, в парке.

Настя явно переигрывала, хоть и оставалась максимально открытой для нескромных разговоров с младшей сестрицей.

– Хм. Они сами к ней подходят, или у неё способ есть специальный?

– Ага, «специальный». Короткая юбочка и белые трусы. Вот и весь способ.

Они опять засмеялись, давясь в кулачки, стараясь не привлекать к себе внимания. Бубушки-старушки, стоявшие поодаль на второй платформе, и так бросали на них осуждающие взгляды.

– Я бы так не хотела, – сказала Катя, вытирая слёзки.

– Что?

– Знакомиться.

– А как бы ты хотела?

– Ну не знаю. Как-нибудь без трусов что ли. Ой… – она накрыла рот ладонью, но было поздно.

Новый взрыв девичьего хохота, теперь уже безудержного, накрыл платформу. Катя смеялась до боли в щёчках, ей казалось, что все вокруг таращатся на неё, осуждающе переговариваются, уверенные в том, что это она знакомится на улице без трусиков.

К счастью появился поезд, и люди на платформе зашевелились. Внимание переключилось на приближающийся локотомотив, за которым нескончаемой чередой вытянулись тёмно-зелёные спальные вагоны.

Девушки тоже заволновались, боясь пропустить столичную гостью, которая, судя по Настиным заверениям, могла запросто нырнуть в толпу и ушагать самоходом в сторону дачного посёлка. Не оставаться же ей одной ночевать на вокзале?

– Вот она! – Настя первой заметила Веронику. – Вероника!

Худенькая девушка в стильной кепке цвета хаки, розовых кедах, с рюкзачком на спине резко оглянулась. Её карие глазки тут же загорелись огоньками нескончаемого баловства. Она быстро прошагала отрезок, отделявший её от долгожданной встречи, и широко раскрыла обьятия для Насти.

– Привет, – пропела она. – Привет, я – Вероника, – тут же переключилась на Катю, чуть не задушив её в щенячьих ласках.

– Катя, – Катя заморгала, отбивая ресничками танго с незнакомкой, которая лезла целоваться при первом знакомстве.

– Вы так похожи! Ужоссс! – Вероника округлила глазки до больших монет. – Вас, наверное, путают постоянно?

– Вообще-то нет, – Катя ловила ворон, пытаясь поймать волну резкого вхождения в круг доверия.

– А, ну да. Волосы разные. А так, не отличишь, – новоявленная подружка скептично искала различия, словно картинку в «Мурзилке» разгадывала.

– Как доехала? Приключения были? – Настя перехватила инициативу, жестом пригласила всех следовать за собой к выходу.

– Ой, девочки, сейчас что расскажу, не поверите. Пристал ко мне один мужик в поезде. «Пойдём, – говорит, – в тамбур, покурим». Я ему такая: «Не курю». А он: «Идём, не пожалеешь». И подмигивает, представляете?

Катя первая захихикала, поймав мельком улыбку на лице Насти. Катя сразу догадалась, что смеяться не опасно, Вероника не обидится. Дальше она посмеивалась не переставая, слушая рассказ.

– И что дальше? – Настя нырнула через рельсы, чтобы срезать путь к воротам выхода. Девчонки поскакали за ней.

– Ну один парень там рядом сидел в очках, говорит с серьёзной такой миной: «Оставьте девушку в покое». А сам мне глазки строит, представляете? Я чуть не описалась.

Катя прыснула в кулак, Настя тоже не сдержалась, хохотнув слегка.

– И что же мужик? – теперь уже Катя горела желанием узнать, чем всё закончилось.

– Опять: «Пойдём, – говорит, – покурим». Только уже очкарику.

Настя и Катя продолжали смеяться. Их смех лишь сильнее подзадоривал Веронику к новым откровениям.

– Ну, а очкарик что? – спросила Катя, немного успокоившись.

– Тоже говорит: «Я не курю».

Все трое рассмеялись громко и весело, словно с цепи сорвались. Перезвон девичьего хохота летел по всей округе, чем несказанно будоражил сонное царство провинциального городка.

Редкие прохожие оглядывались, на секунду выходили из хмурого забвения. Лица их освещались светлыми улыбками, глаза блестели сквозь завесу печали. Но не долго. Уже через минуту тягучая нить навязчивых гнетущих мыслей вновь увлекала их в царство безысходности и давящей пустоты.

Вероника закончила рассказ, глубокомысленно поводя карими глазками вокруг:

– Короче, я кое-как от них убежала в другой вагон. Хорошо, что никто не догадался меня там искать.

Проворство Насти было по заслугам оценено местными извозчиками. Пока остальные пассажиры плелись в хвосте, подхватывая на бордюрах тяжёлые сумки, чертыхаясь на ухабах, подружки с гоготом добежали до закрывающихся дверей маршрутного такси, скользнули на заднее сиденье и затесались в самый угол. Им предстояла нескучная поездка в компании озорной столичной гостьи.

– Твоя мама уже уехала или ещё здесь? – спросила Вероника у Насти, когда деньги за проезд были переданы вперёд и микроавтобус резво набрал ход.

– Уехала.

– Так вы, значит, одни сидите. Папы и дочки. Ну и чем занимаетесь, если не секрет?

Катя с Настей переглянулись, напряглись, чтобы не заржать. На их лицах заиграли улыбки, в блестящих глазках легко читалось смущение.

– Рыбу, что ли, ловите?

Катя низкими «и-и-и» заржала лошадкой в кулачок.

– Точно, рыбу ловите. На червя или сеткой?

Теперь уже Настя присоединилась мелкими смешками, стеснёнными обстоятельствами маршрутки.

– О! Я тоже хочу так рыбу ловить. Весело у вас!

Кое-как они добрались без шума и гама до заброшенной остановки, от которой до дач оставалось пройти чуть меньше километра.

Вероника, последней выпрыгнувшая из мигом укатившего уазика, присвистнула от культурного шока. Вокруг стояла лесная непроходимая глушь. Смеркалось.

– Мальчики здесь есть, или только ваши папы и медведи?

Девчонки опять заржали.

– А тебе всё мальчиков подавай, – Настя смирилась с тем, что будет весело, шмыгала носиком, изображая недовольную цацу. – Угомонись ты наконец.

– Ты ведь меня знаешь, я без мужского внимания, как роза без воды: начинаю чахнуть.

Они выдвинулись медленным шагом в сторону дач. Утрамбованная дорожка уходила в лесную чащу.

– Будет тебе внимание, ты только не слишком усердствуй, – Настя вздохнула с облегчением. Теперь, когда, казалось, смеяться можно сколько угодно, смеяться вдруг расхотелось. Лес давил тишиной осуждения.

– А чё так? завидуешь? – Вероника продавливала вопрос с мальчиками, пусть и взрослыми.

– Ага, завидую.

– Завидуешь!

– Делать мне больше нечего.

Они зашли в лес, прошли по дорожке несколько сот метров. С левой стороны начались дачи, заблестели жестяные коньки крыш в лучах заходящего солнца. Настя прошла немного вперёд, и Вероника, поотстав с Катей, переключилась на допрос младшей сестицы:

– А чей папа красивее: твой или Настин? – спросила она то ли в шутку, то ли всерьёз.

– Да они оба красивые, – Катя усмехнулась.

– Твой ведь папа не женат, кажется? – продолжала куралесить Вероника.

– Да, он недавно развёлся.

– Зачем люди женятся, не понимаю. А потом разводятся. Как твоего папу, кстати, зовут?

– Андрей Владимирович.

– Андрей-воробей, – повторила Вероника зачарованно. – Был у меня один Андрюша. Член, как у воробья. Два сантиметра, не больше. Я так смеялась, когда в первый раз его голым увидела. Думала со смеху лопну. А он обиделся и ушёл. Твой папаша, надеюсь, не такой?

– Нет, у него с этим всё в порядке, – Катя нахмурилась. Ещё не хватало, чтобы Вероника при ней оскорбляла достоинство отца.

– Опаньки! – всплеснула руками Вероника. – А ты откуда знаешь?

– Ну так, – Катя вдруг осознала, что допустила оплошность.

«Язык мой – враг мой!» – корила она себя, вспоминая заученную в своё время поговорку, из которой так и не смогла извлечь урок.

– Видела, что ли?

– Нет, Настя видела, – Катя заплеталась в мыслях. Что бы такое ответить, чтобы не выставить себя дурой болтливой.

– Ничего себе! – Вероника опять вытаращила глазёнки по монете.

– А ты за моим папой подсматривала, так что нечего рассказывать, – Настя, слышавшая весь разговор, замедлила шаг и теперь возвращала должок.

– Я смотрю, вы здесь не скучаете, – Вероника, довольно ухмыляясь, натягивала шлейки рюкзачка.

Настя с Катей хихикали, переглядываясь.

– Да, – Катя вдруг вспомнила очень важную деталь, которую непременно хотелось сообщить, – у Михаила Анатольевича очень большой член. Особенно, когда стоит.

– Вот это да! – Вероника опять вытаращила глазки. – Большой, это сколько?

– Примерно такой, – Катя сложила руку в локте и зажала кулачок.

– Не, таких не бывает.

– Честно, – Катя растерянно улыбалась, – спроси у Насти, она тоже видела.

– И чего он, возбудился? На вас, что ли? – Вероника быстро вникала в обстоятельства дачных развлечений.

– Не знаю. Мы за забором прятались, а он писать ходил.

– Всё равно странно.

– Настя говорит… Ой, извини, Настя. Мне, наверное, нельзя рассказывать, да? – Катя окончательно запуталась в том, что можно говорить, а что нет, и какие это может иметь последствия.

– Да ладно. Чего уж там. Рассказывай, – усмехнулась Настя, обиженно надув губки.

– Так ты сама расскажи.

– Я, может, не хочу ничего рассказывать, – Настя стала мрачнее тучи.

– Извини, – пискнула Катя.

– Не знала я, Катя, что ты такая болтушка, – Корчагина гневно сверкнула чёрными глазками.

– Ну вот, – Катя виновато опустила глазки в иглицу под ногами.

– Спокойствие, только спокойствие! – воскликнула Вероника. – Я ж просто так спросила. Незачем так волноваться. А у вас не найдётся на даче ма-а-ленькой баночки варенья? А то у меня что-то горлышко побаливает.

Девчонки мигом повеселели. Вероника опять валяла дурака, косила под Карлсона, который живёт на крыше, на которого она и была похожа со своим рюкзачком-пеналом за спиной. Кепка, надетая набекрень, и розовые кеды, которыми она пинала всё подряд, включая камни, корни и шишки, только усиливали впечатление непоседы в Катиных глазах.

Показался двухэтажный кирпичный дом Корчагиных. Мужчины на крыльце встретили гостью внимательными дружелюбными взглядами.

– А вот и наши красавицы, – Корчагин расплылся в довольной улыбке удава при виде цыплёнка. – Здравствуйте, Вероника, – заигрывающим шуточным тоном обратился он почему-то на «вы» к гостье.

– Здравствуйте! – Вероника запрыгала по бордюрчику вдоль дорожки: – Здравствуйте, – кивнула Солнцеву.

– Добрый вечер, – Андрей развесил добродушные щи, потирая жирные от мяса широкие ладоши об полотенце.

– Проходи, располагайся там, – ворковал Михаил. – Девочки тебе всё покажут. Вы переодевайтесь и спускайтесь к ужину. Через полчаса всё будет готово.

– Спасибо, – Вероника подпрыгнула и поскакала за Катей и Настей на второй этаж, оглядываясь постоянно, словно чувствуя на своей попке взгляды мужчин, вертляво заметая лисьи следы пушистым хвостом.

Мужчины действительно не могли глаз отвести от этого чуда в перьях, которое, казалось, только вылупилось из яйца и теперь активно крутило бёдрами, подражая зрелым раскрепощённым барышням.

– Ну как тебе Вероника? – спросил Корчагин, когда голоса девчат затихли на лестнице.

– Совсем ещё ребёнок, – Андрей хмурился, переводя взгляд с Миши на мясо, которое предстояло потушить.

– Это в тебе отец проснулся.

– Он никогда и не засыпал.

– Да ты не сцы, никто ж не заставляет. Ты у нас свободный, орёл молодой. Кого хочу, того топчу, – Михаил рассмеялся, потирая ладони. Он стоял прислонившись к дверному косяку, поигрывал раскладным ножичком. – Ладно. Схожу пока лука нарублю, а ты присматривай, чтобы мясо не убежало.

– Окей.

###

Уединившись наверху, девушки уселись на кровати. Вероника запрыгала вокруг шкафа, пытаясь пристроить свои скромные предметы гардероба, по одному выуживая их из рюкзочка.

– Что бы мне надеть к ужину? – глубокомысленно закатила она глазки к потолку. – Катя, ты в чём пойдёшь?

– Вот, в сарафане, – Катя указала на розовое платье, висевшее рядом на стуле.

– А ты, Настя?

– Я тоже.

– Хорошо, тогда я надену чёрную юбку и топик.

Вероника быстро стянула с себя маечку, шортики и белые трусики, оставшись полностью голенькой. Катя с интересом заметила про себя, что лобок у Вероники гладко выбрит.

Подцепив пальчиками короткую обтягивающу юбку, столичная шалунья натянула её на бёдра, топик воблипку выделил холмики грудей с маленькими пупырышками сосков.

– А трусики ты не носишь? – Катя удивлённо хлопала ресничками.

– Это мой секрет, никому не говори, – Вероника обернулась и подмигнула.

– Так вот он какой, секрет, – Катя встретилась взглядом с Настей.

Та прыснула со смеху, и этого было достаточно, чтобы Катя тоже заржала, сложившись пополам. Вероника усмехалась, гарцуя посреди комнаты.

– Твой папаша тоже, кстати, ничего, – заметила она, когда девчонки успокоились.

– Спасибо, – Катя в который раз за вечер протирала глазки.

– Я бы хотела с ним… ну, понимаешь? Ты как, не против? – Вероника выгнула бровку.

– А чего ты у меня спрашиваешь? – Катя продолжала хихикать, пытаясь вернуть себя в состояние покоя.

– А у кого? У твоей мамы, что ли?

Они опять заржали, в этот раз даже Настя повалилась набок.

– Он у тебя не дикий? – спросила Вероника, когда сёстры успокоились.

– В каком смысле?

– Ну, с ума не сойдёт после расставания?

– Может пить начать. А ты что, хочешь его бросить? – Катя насторожилась, она не так представляла себе летнее утешение отца.

– Не знаю пока. Просто не хочу связываться с сумасшедшими, поэтому и спрашиваю. Он твою мамашу не преследует?

– Нет, только скучает.

– Ну и отлично. Раз ты не возражаешь, тогда я займусь им. Думаю, он тоже не будет против.

– С чего ты решила? – Катя обиженно повела глазками, ища поддержки у Насти. Та лишь гневно сверкнула зрачками.

– Мужики все одинаковые. Вот посмотришь, как легко он согласится, – Вероника крутила попой возле зеркала, втягивая и без того плоский животик, выгибая спину, словно кошка.

– Займись лучше моим папой, он давно на тебя глаз положил, – заметила Настя хмуро. Она была явно расстроена.

– И хуй! – отозвалась Вероника.

Все трое взорвались хохотом. Впрочем, Настя смеялась не так громко, как обычно. Её было обидно и немножко больно.

– Слушайте! А, может, мне сразу с двумя замутить? Вот будет прикол. Я давно с двумя хотела попробовать, – Вероника обернулась, выискивая следы согласия на лицах подруг. Те лишь кисло улыбались.

– По очереди или вместе? – спросила Катя.

– Вместе, конечно, – Вероника облизнула губки. – С двумя я ещё не трахалась. Они ведь друзья, ваши папочки?

Катя захихикала.

– Выбери лучше одного, – Настя ухмылялась, выражая так хорошо знакомую Кате снисходительность.

– Не могу. Они оба мне нравятся.

Настя раздражённо откинула волосы на спину:

– Ладно, хватит болтать. Идёмте уже ужинать, – оолкнувшись от кровати, она подскочила и выпрямилась.

– Пускай сами выбирают. По очереди или вместе. Я просто хочу трахаться, – Вероника танцевала джагу, облизываясь, гладя себя по попе и бёдрам. Её оголённый животик ходил ходуном, словно десятибалльное землятресение потрясало всё гибкое тело мелкими электрошоками.

– Ты всегда этого хочешь, – Настя хмурилась, выдвигаясь к выходу.

– А что в этом плохого? – Вероника вприпрыжку следовала за Корчагиной, не понимая в чём суть раздражения.

– После тебя одни сумасшедшие, – устало заметила Настя.

Катя заржала тихой лошадкой, сдерживаясь в кулачок, но это имело обратный эффект: покатились со смеху и Настя, и Вероника. Хорошо, что вдоль лестницы были прочные перила, за которые девушки ловко цеплялись. Перевозбуждённые смехом и мыслями о сексе красотки кубарем скатились вниз, держась друг за друга и за перила, напирая, валясь от хохота.