Читать книгу Завтра 3.0. Трансакционные издержки и экономика совместного использования - Майкл Мангер - Страница 14
Глава 2. Разделение труда, разрушение и революция
Обмен и совместное использование как кооперация
ОглавлениеДобровольный обмен – удивительное явление. Подарки хороши сами по себе, но никто не может зависеть от вещей, достающихся даром, как от постоянного источника питания или защиты; к тому же подарки практикуются в основном в человеческих обществах и за их пределами почти неизвестны. В животном, да и в растительном мире действия их обитателей определяются собственными интересами и выбором в процессе эволюции и естественного отбора генов, «ответственных» за эгоизм[20].
Человеческие общества являются взаимозависимыми и кооперативными в том смысле, что люди специализируются на изготовлении определенных продуктов и предоставлении услуг, полагаясь в получении остальных необходимых им благ на других людей. Конечно, эти отношения зависимости могут носить характер эксплуатации, когда некий человек или группа людей подчиняет себе других и присваивает плоды их труда. Но в большинстве обществ человеческая зависимость носит кооперативный характер. Как уже упоминалось, базисная человеческая «склонность к торгу и обмену» (Адам Смит) основывается на еще более глубоком импульсе к кооперации. По мнению ряда ученых, этот импульс, по-видимому, согласуется с поведенческой склонностью к кооперации.
Как утверждает Джеральд Гаус в своей книге «Порядок общественного разума», люди являются «условными кооператорами, следующими правилам» (Gaus, 2010, p. 96). Социологи пришли к выводу, что объединенные в группы люди внутренне положительно оценивают кооперацию, а некооперативное поведение подлежит наказанию. Отсюда возникают два вопроса:
(1) Действительно ли люди соблюдают или нарушают правила, идя на поводу собственных предпочтений (то есть действительно ли людям нравится следовать правилам, независимо от других материальных выгод, которые мы от этого получаем)?
(2) Достигли ли люди в своем развитии той стадии, когда нарушение правил кем-либо другим действительно вызывает у них гнев?
Ответ «да» на первый вопрос означает следующее: мы ожидаем, что большинство людей будут подчиняться правилам до тех пор, пока у них не появятся веские причины, чтобы нарушать их. Положительный ответ на второй вопрос подразумевает, что общественное благо применения некой нормы будет продуцироваться людьми едва ли не против их воли (при виде того, как некто пренебрегает правилами, вы будете думать: «Я ничего не должен говорить», но ваше тело будет переполнено «коктейлем» из химических веществ, способным инициировать конфронтацию с правонарушителем).
Нет ни малейших сомнений в том, что биология сотрудничества и обнаружения отступничества глубоко укоренена в нашей ментальной архитектуре как поведенческое наследие. Вот как высказывается об этом биолог Эдвард Уилсон в своей книге «Смысл существования человека»:
Конфликт между двумя этими силами можно лаконично выразить так: внутри группы эгоисты берут верх над альтруистами, но группы альтруистов оказываются сильнее, чем группы эгоистов. Далее я рискую скатиться в чрезмерное упрощение, но все же переформулирую эту мысль еще раз: индивидуальный отбор стимулировал грехи, а групповой – добродетели (Wilson, 2015, p. 33; Уилсон, 2015, с. 31).
В процессе научных изысканий экономисты пришли к выводу, что в человеческих обществах добровольный обмен является одной из самых важных форм кооперации[21]. Рассмотрим историю, рассказанную британским экономистом Ричардом Редфордом, который во время Второй мировой войны был взят в плен немцами и оказался в лагере для военнопленных:
После того как люди попали в плен, они, столкнувшись с ограниченным размером и равенством пайков, быстро осознали нежелательность и неуместность подарков в виде сигарет или продуктов (и для себя лично, и в отношении других). «Доброжелательность» переродилась в торговлю как более справедливое средство максимизации индивидуального удовлетворения.
Через две недели после пленения мы оказались в транзитном лагере в Италии. По прибытии мы сразу получили четверть недельного продовольственного пайка от Красного Креста. Объем торгов на лагерных «биржах» значительно увеличился. Все начиналось с прямого бартера, когда, например, некурящий человек отдавал товарищу сигареты и получал взамен пайковый шоколад; ему на смену пришли более сложные обмены, вскоре превратившиеся в общепринятый обычай (Radford, 1945, p. 190–191).
Редфорд отнюдь не утверждал, что в подарках было нечто неправильное. Наоборот, даже в лагере для военнопленных люди находили выгодные для себя и другой стороны способы «платить натурой, торговать и обмениваться». Мы еще вернемся к вопросу о том, что для этого люди должны обладать способностью к абстрактному мышлению: для понимания того, что выгодно вам, я должен уметь поставить себя на ваше место. Именно это и происходит в случае добровольного обмена: я должен предложить вам нечто, в чем вы действительно нуждаетесь[22].
20
Известно множество примеров действий, которые выглядят как «подарки»: цветы дарят свой нектар пчелам и другим опылителям; среди насекомых принято безвозмездно отдавать питательные «капсулы», содержащие в себе сперму. В то же время очевидно, что нектар является стимулом или подразумеваемым вознаграждением в обмен на услуги опыления. Если уж мы заговорили о насекомых, рассмотрим «подарок» в контексте: «У сверчков и зеленых кузнечиков довольно широкое распространение получило поведение, называемое “тремуляция”. Оно заключается в том, что перед спариванием самцы этих насекомых какое-то время вибрируют брюшком, что помогает самкам правильно ориентироваться. Самец не только предлагает самке капсулу со спермой (сперматофор), но и может “отблагодарить” ее “питательным подарком”, предназначенным для потребления во время спаривания. Во время спаривания ширококрылых древовидных сверчков, чтобы подготовиться к переносу сперматофора, самка “взбирается” (sic) на спину самца (это относится к большинству сверчков) и “лакомится” выделениями его спинных желез» (Song of Insects, 2017).
Все это звучит очень знакомо, не правда ли? Особенно если заменить «питательный подарок» на «коробку конфет». Но в действительности это ведь не подарок?
21
Некоторые ученые пошли еще дальше, утверждая, что кооперация и «взаимная помощь» образуют основу почти всех взаимоотношений в природе. По словам знаменитого анархиста Петра Кропоткина, поведенческие выгоды кооперации («взаимопомощи») настолько велики, что их использование в конечном итоге приведет к исчезновению необходимости в государстве. Будет достигнуто согласие, что кооперация всегда является наилучшим выбором, а выгоды обмана кратковременны и преходящи.
«Едва только мы начинаем изучать животных… как тотчас же замечаем, что хотя между различными видами, и в особенности между различными классами животных, ведется в чрезвычайно обширных размерах борьба и истребление, – в то же самое время в таких же или даже в еще больших размерах наблюдается взаимная поддержка, взаимная помощь и взаимная защита среди животных, принадлежащих к одному и тому же виду, или, по крайней мере, к тому же сообществу. Общественность является таким же законом природы, как и взаимная борьба… [Кооперация] способствует развитию таких привычек и свойств, которые обеспечивают поддержание и дальнейшее развитие вида при наибольшем благосостоянии и наслаждении жизнью для каждой отдельной особи и в то же время при наименьшей бесполезной растрате ею энергии, сил» (Kropotkin, 1902, ch. 1; Кропоткин, 2007, с. 16–17).
22
Определение «добровольности» может представлять сложность. Один из способов решения проблемы состоит в выявлении условий, при которых обмен является действительно добровольным (Munger, 2011).
