Читать книгу Доктор Кто. Крадущийся ужас - Майкл Такер - Страница 2

Габби Николс вздохнула с глубоким облегчением. Она уже начала думать, что Уэйн никогда не перестанет плакать. Глядя на мирно сопящего в кроватке малыша, трудно было поверить, что весь последний час он заходился в рыданиях на руках у матери, пока та тщетно пыталась его убаюкать.

В который раз за вечер Габби пожалела, что мужа нет дома. С папой Уэйн всегда засыпал охотнее. Рой Николс получил работу на строительстве новой высокоскоростной железной дороги между Лондоном и Юго-Западным регионом. Им пришлось оставить дом в Манчестере и перебраться в Уилтшир, но семилетний контракт того стоил. Правда, теперь Рой часто работал посменно, и последние три ночи Габби его практически не видела.

Она снова вздохнула. По крайней мере, выходные он обещал провести дома. А пока она может побаловать себя парой серий «Вызовите акушерку» и бокалом вина.

Включив радионяню, Габби закрыла дверь в детскую и стала спускаться по лестнице. Каждую ночь, когда муж пропадал на работе, она снова и снова поражалась, как тихо в их новом доме. Габби выросла в Манчестере и всю жизнь прожила в больших городах. Она привыкла к постоянному шуму автомобилей на заднем фоне, к тому, что по вечерам за окнами горят тысячи огней. Но здесь… Здесь вместе с сумерками на город опускалась тишина. Никогда прежде Габби не знала ночей таких тихих, таких темных – и таких звездных.

Ее мысли невольно обратились к дому в Манчестере, и Габби внезапно ощутила острый приступ неуверенности: необъяснимая тревога преследовала ее с тех самых пор, как они приехали в Рингстоун. Дело не в том, что им здесь не были рады – напротив, местные из кожи вон лезли, чтобы Николсы чувствовали себя, как дома. Коттедж на краю деревни, в котором они поселились, оказался куда больше их прошлого жилища, а детям лучше расти на свежем воздухе, среди красивых пейзажей. Эмили, старшая сестра Уэйна, уже начала намекать родителям, что неплохо было бы купить пони.

Вот только… Непонятное беспокойство продолжало точить Габби, и она никак не могла от него избавиться.

Женщина покачала головой, уговаривая себя не глупить. Просто нужно время, чтобы привыкнуть к новому дому и новым обстоятельствам. Когда Рой приедет на выходные, они пойдут гулять по окрестностям, посмотрят, что здесь и как. Может, познакомятся с соседями.

Достав из посудомоечной машины чистый бокал, Габби открыла холодильник и налила себе Пино Гриджио. Она уже предвкушала первый глоток, когда сверху донеслось пронзительное:

– Мама!

Габби застонала. Трехлетняя Эмили могла быть очень громкой, когда ей требовалось внимание. Если она разбудит Уэйна…

– Мама! Иди сюда скорее!

Габби нахмурилась. Дочку явно что-то напугало. Поставив бокал с вином на кухонный стол, она поспешила наверх.

– Эмили? – Габби распахнула дверь в комнату дочери и заглянула внутрь. – Что случилось, малышка? С тобой все в порядке?

Девочка стояла на кровати, вжавшись в стену. Глаза Эмили были широко распахнуты от страха. Увидев мать, она спрыгнула на пол, подбежала к ней и крепко обняла за ногу. Габби почувствовала укол ужаса. Прежде она никогда не видела дочь такой испуганной. Она подхватила девочку на руки и прижала к себе.

– Что такое?

Эмили зарылась лицом ей в плечо.

– Там комар-долгоножка! – прошептала она.

Габби едва не расплакалась от облегчения – а затем разозлилась на себя за малодушие.

– Привыкай, милая. – Она погладила дочку по волосам. – Мы теперь живем в деревне, тут полно насекомых.

– Он вон там! – не унималась Эмили. – В окно забрался!

Мамины слова ее не успокоили: она только теснее прижалась к Габби. С противоположного конца комнаты долетало шуршание скребущих по стеклу лапок.

– Сейчас мы его прогоним и уложим тебя в кроватку, – пообещала Габби.

Она подошла к окну с дочкой на руках, отдернула занавеску и увидела, что так напугало Эмили.

А потом начала кричать.

Допив последний глоток, Алан Трэверс поставил пивную кружку на стойку и накинул теплую куртку. Весна в Уилтшире готовилась вступить в свои права, но ближе к ночи на улице становилось прохладно, а ему предстояла долгая дорога домой.

– Эй, Алан! Может, еще по одной?

Как всегда в будний вечер, в крохотный паб Уитчифа набилось немало местных и туристов. Брайан Картрайт стоял у стойки с двадцатифунтовой банкнотой в руке.

Алан покачал головой.

– Грех упускать такую щедрость, но я пас, – сказал он. – Мне, в отличие от некоторых бездельников, рано вставать. Так что увидимся завтра, джентльмены.

И Алан, натянув шляпу, стал проталкиваться к выходу.

– Не забывай глядеть по сторонам, когда будешь идти через Центр! – крикнул ему вслед Брайан. – Говорят, они там всяких чудовищ разводят!

Из-за захлопнувшейся двери паба донесся дружный смех завсегдатаев. С тех пор как на краю деревни вырос исследовательский центр, такого рода шутки стали обычным делом. Алан фыркнул. Биотопливо и генномодифицированные злаки. Конечно, при желании и то, и другое вполне можно приравнять к разведению монстров.

Подняв воротник куртки, он направился через парковку в сторону железной дороги. Ночь выдалась ясная, далекая луна заливала поля бледным светом. Алан поежился. Надо было заказать кофе вместо последней кружки пива. Он жил в соседней деревне, и даже если срезать через исследовательский центр, до дому ему идти добрых двадцать минут.

К дороге вела лестница в углу парковки. Алан, пошатываясь, стал подниматься по ступенькам и чуть не потерял равновесие, когда под ноги наконец легла утоптанная тропинка. Да, последняя пинта явно была лишней. Он глубоко вдохнул, набрал полные легкие морозного воздуха и зашагал вперед.

Неподалеку от перехода, пролегавшего под железнодорожными путями, Алан замер и испуганно уставился на вынырнувшую из темноты высокую фигуру. Секунду спустя он уже нервно посмеивался над своими страхами: его сбил с толку один из камней, которые стояли кругом на лугу возле паба. В лунном свете монолит и вправду походил на сгорбившегося человека. Алан подошел к нему и провел пальцами по завиткам и узорам, вырезанным на древнем валуне.

Ему всегда нравились камни. Они напоминали о первозданной природе в противовес бесстрастной, стерилизованной науке, которая господствовала в современном мире. Эти валуны чуть не поставили крест на исследовательском центре. Когда проект впервые был обнародован, общественность посчитала, что он угрожает памятнику старины. И хотя рядом с камнями не нашли никаких захоронений, центр все-таки перенесли на другую сторону железной дороги.

Алан вообще не понимал, почему его решили построить в Рингстоуне: место было не то чтобы подходящим. Это, в свою очередь, породило слухи, что в центре занимаются темными делами. Подливало масло в огонь и то, что у бизнесмена, занимавшегося проектом, было обезображено лицо. Бедняге даже приходилось носить маску, чтобы скрыть свое уродство.

Похлопав по камню, Алан направился к подземному переходу. На луну наползли облака, и он пожалел, что не взял с собой фонарик. Когда мужчина спустился в туннель, что-то мазнуло его по лицу. Алан вскрикнул, но, смахнув «что-то» со щеки, тут же рассмеялся над собой – это была обычная паутина.

Он вытер руку о куртку. Паутина оказалась неожиданно липкой и крепкой. Когда он попытался стряхнуть остатки, то угодил в новую. Алан дернулся, чтобы высвободить руку, но только еще глубже увяз. Тогда он потянул сильнее – и услышал треск рвущейся ткани. То был рукав его куртки. Внезапно освободившись, Алан потерял равновесие и полетел спиной назад, угодив во что-то мягкое и липкое. Паутина гигантскими клоками свисала со стен и потолка подземного перехода. Не на шутку встревожившись, Алан попытался встать, но сеть держала крепко. Охваченный паникой, он изо всех сил старался вырваться – но увязал только сильнее.

Странный скребущий звук в конце туннеля заставил Алана замереть. У противоположного входа мелькнула тень.

– Эй, есть там кто? – позвал он. – Мне нужна помощь!

К огромной досаде Алана, ответом ему был лишь шелест растущего у перехода кустарника.

– Я не шучу! Я застрял!

Тень начала двигаться в его сторону, но чем ближе она подбиралась, тем яснее Алан понимал, что существо, забредшее в туннель, не принадлежит к человеческому роду. С каждой секундой он все отчетливее различал прерывистое хриплое дыхание и царапанье чего-то жесткого об облицованные плиткой стены. Наконец тень заполнила весь туннель.

Когда существо ступило в пятно лунного света, сердце Алана остановилось.

Кевин Алпертон проснулся резко, словно что-то вырвало его из сна. Несколько секунд он лежал в темноте, прислушиваясь к знакомым звукам дома и пытаясь определить, что именно его разбудило. Кевину снилось мороженое. Он гулял по пляжу, забыв о школе и докучливых учителях; вокруг был только теплый песок и мерное шуршание волн по блестящей гальке. В какой-то момент этот звук сменился другим – пронзительным и громким. Он-то и вернул Кевина в реальность.

Мальчик бросил взгляд на часы – одиннадцать. Родители, скорее всего, еще не легли. Наверное, это они его разбудили.

Вытянувшись на кровати, Кевин попытался устроиться поудобнее, как вдруг тишину снова нарушил пронзительный крик. Звук был чем-то средним между завыванием кота и плачем младенца. От него волосы у Кевина на затылке встали дыбом.

Он застонал.

Лисы.

Каждую весну одно и то же. Поздно вечером, когда машин на дороге становится меньше, лисий молодняк выходит порезвиться. Маленькие лисята довольно милые, но стоит им немного подрасти, как они превращаются в настоящую проблему: переворачивают мусорные ведра, роются в компостных кучах, а еще мешают спать своим тявканьем и воем.

Кевин зарылся головой в подушку, хотя знал, что это не поможет. Есть только один способ утихомирить лис: отогнать их подальше.

Позевывая, Кевин откинул одеяло с Годзиллой и вытащил себя из кровати. После парочки бессонных ночей прошлым летом он завел привычку держать на подоконнике мощный водяной пистолет. Сперва он хотел воспользоваться рогаткой, но мама сказала, что это жестоко и опасно, и конфисковала ее.

Когда мальчик приблизился к окну, с улицы снова донеслись лисьи завывания, но что-то в них – то ли громкость, то ли изменившаяся интонация – заставило Кевина похолодеть. Раньше звери таких звуков не издавали. Этот вопль был полон ужаса и страдания.

Занервничав, Кевин отодвинул занавеску и выглянул в окно. Спрятавшаяся за облака луна превратила сад в театр теней, и все же мальчик заметил животное, извивающееся посреди лужайки. К ним действительно забрела лиса, вот только с ней что-то было не так. Прижавшись носом к стеклу, Кевин попытался рассмотреть, что именно. Лиса каталась по стриженой траве и яростно кусала себя, взвизгивая и рыча от боли.

Не успел Кевин опомниться, как луна вынырнула из облаков. В потоке ее молочно-белого света мальчик разглядел десятки ползающих по лисе черных существ. Не на шутку испугавшись, он шарахнулся от окна – а в следующую секунду услышал отчаянный визг, после которого на сад вновь опустилась тишина.

Какое-то время Кевин стоял посреди темной комнаты, пытаясь осознать, что же он увидел. От окна он держался подальше. Мальчик хотел было спуститься вниз и все рассказать родителям, но представил уничижительный взгляд, которым наградит его отец, и счел за лучшее никуда не ходить.

Кевин забрался в кровать и закрыл глаза. Он тщетно силился не думать о том, что произошло в саду, но когда наконец уснул, в его снах больше не было места мороженому и пляжу: их вытеснили блестящие черные монстры и жуткие, исполненные боли крики несчастной лисы.