Читать книгу Пиратский остров; Молодые невольники - Майн Рид - Страница 12

Я не буду описывать подробно голубиную охоту, хотя то, как она здесь проводится, не лишено интересных подробностей. Это не убийство, не бойня, как можно себе представить по словам Джейка, рассказывавшего о «тучах» птиц.

Хотя, как и все перелетные птицы, голуби во время перелета не так осторожны, как обычно, но все же они до известной степени держатся настороже, так что охотнику редко удается увидеть двух или трех птиц на одной ветке. Требуется большое искусство, чтобы неслышно проскользнуть под деревьями и добраться до самой стаи. Обычно, стоит только приблизиться на хороший ружейный выстрел, как какой-нибудь более опытный или не такой голодный голубь подает сигнал всей стае и улетает. За ним следуют остальные и выбирают новое место для отдыха, ярдах в ста от прежнего.

Не всегда, однако, вся стая повинуется этому сигналу. Некоторые голуби небольшими группами беззаботно остаются на земле или ветвях и представляют собой легкую добычу.

Большей частью охотники и стреляют по этим отдельным голубям. Они устраивают из этого нечто вроде состязания. Но так как почти все уверены, что с каждого выстрела уложат хоть одну птицу, то и предпочитают не рисковать и не пускаться в преследование всей стаи, может быть, напрасное.

Так и сделали несколько молодых охотников с соседних плантаций, которые нас здесь опередили, вероятно, потому, что были раньше извещены о прилете. Одни были вооружены ружьями, другие карабинами. У меня и у Брэдли были ружья. Как всякая лесная охота, голубиная бывает довольно опасной из-за многочисленности охотников. К тому же и листья еще не облетели, так как осень наступила недавно.

Каждый охотник стреляет по своему усмотрению, не заботясь о других, и так как птицы сидят то высоко, то низко, а когда и совсем на земле, то выстрелы не всегда бывают направлены вверх.

Я был новичком по части этой забавы и не подозревал, что она так опасна, как вдруг пуля, просвистевшая у меня мимо уха и слегка обжегшая щеку, показала, что голубиная охота – далеко не безобидное занятие. Пуля пролетела от меня слишком близко и ударила в стоявшее позади дерево. В ту же минуту я услышал звук выстрела.

Моим первым движением было пойти к неловкому охотнику и отругать его за неосторожность. Но я не знал, кто он. Его скрывали от меня кусты. Я предположил, что на этих кустах и сидела птица, по которой он стрелял.

Но пуля должна была непременно пробить ее насквозь, потому что иначе я заметил бы вспорхнувшую птицу, а я ничего не видел, кроме легкого дыма, поднимавшегося из-за кустов. Предположить же, что охотник стрелял в птицу, сидевшую на дереве, в которое попала пуля, я не мог. Я стоял близко от дерева, и так грубо промахнуться мог только тот, кто никогда даже не видел ружья. Низких же кустов за мной не было.

Я довольно быстро направился туда, где увидел дымок, но не нашел там никого. Выстрелы продолжались, я видел двух или трех охотников, но все были далеко от меня.

Это стечение обстоятельств показалось мне странным. Можно было предположить, что тот, кто по неосторожности чуть не убил меня, скрылся, чтобы не быть уличенным. Но где же тогда голубь? Я должен был его видеть, когда он падал или когда улетал. Я тщательно осмотрел кусты, но не нашел ни убитой или раненой птицы, ни следов крови. Недалеко от того места, где раздался выстрел, валялся пыж – небольшой кружок войлока.

Но он не мог навести меня на след стрелявшего. Я был крайне заинтригован! Теперь я был просто убежден, что выстрел этот прозвучал не случайно.

Я ничего не видел, кроме легкого дыма, поднимавшегося из-за кустов

Пуля могла навести меня на след, и я пошел к дереву, в котором она засела, и осторожно вырезал ее ножом. По своей величине она превосходила обыкновенную охотничью и весила около двадцати фунтов. Это должно было помочь мне найти ствол, из которого она вылетела. Хотя охотники бродили по всему лесу, я все же постарался найти случай стать рядом с каждым из них и незаметно проверить калибр их ружей. Я подошел так к пяти незнакомым охотникам, потом к мистеру Генри, но к Брэдли не подходил. Из всех охотников только двое были вооружены ружьями, и ружья эти были мелкого калибра. Значит, пуля, которая чуть не пробила мне голову, вылетела из ружья Брэдли. Тогда я убедился окончательно, что я-то и был тот голубь, в которого он стрелял.

Не говоря никому об этом случае, я стал решать, что мне делать.

Обвинять Брэдли в том, что он пытался меня убить, было бы нелепо. С чего ему меня убивать? Мы друг друга не знали, не ссорились, ни разу не случилось ничего, что могло бы служить основанием для такого обвинения. Даже если предположить, что Брэдли и выстрелил, никто не поверит, что он стрелял не в голубя, а в меня. Его упрекнули бы в неосторожности, но никак не в таком тяжком и невероятном преступлении. По многим причинам я решил, что лучше будет оставить свои подозрения при себе и лишь по возвращении домой поделиться ими с мистером Генри.

Тем не менее я решил выяснить наибольшую дальность стрельбы ружья Брэдли и тщательно наблюдать за его направлением при последующих выстрелах. Для этого не следовало терять его из виду.

Я стал его искать, но узнал, что его уже нет среди охотников. Кто-то заметил это вслух; другой охотник возразил, что тут нет ничего удивительного. Нат Брэдли никогда не любил охоту. Вероятно, он один вернулся домой.