Читать книгу Бандолеро, или Свадьба в горах - Майн Рид - Страница 6

Хотя я примерно знал, в какое время кучер направляется в пулькерию, на этот раз я рассчитал время неточно.

Минут двадцать стоял я, сжимая в руке биллетиту (любовную записку), с дублоном в кармане; и то и другое готово было перейти в руки кучера. Но он не показывался.

Дом поднимался на три этажа, его стены производили внушительное впечатление. Большие, похожие на тюремные ворота, покрытые выпуклостями, как кожа носорога, закрыты. В сторожке темно; и ни одного луча света за оконными жалюзи.

Если бы я не знал, что в мексиканских домах многие помещения не имеют окон на улицу, я мог бы подумать, что каса (дом) Вилла-Сеньор необитаем или что его обитатели уже легли спать. Но последнее маловероятно: еще всего без двадцати десять.

Что с моим кучером? Обычно он выходил в половине десятого; я нахожусь здесь с четверти десятого. Должно быть, что-то задержало его внутри: приводит в порядок упряжь или чистит лошадей?

Эта мысль помогла мне терпеливо ждать; я продолжал прохаживаться взад и вперед под портиком противоположного дома.

Десять часов! Звонкие колокола собора отбивали десять. Их звон подхватили другие колокольни, которых так много в городе Ангелов; ночной воздух звенел от мелодичной музыки металла колоколов.

Чтобы убить время – и еще одну птицу тем же камнем, – я достал часы, собирась подвести их. Я знал, что это не самый точный из хронометров. Масляная лампа позволила мне отметить положение стрелок. Однако полутьма вызвала промедление; и я, должно быть, занимался этим делом несколько минут.

Вернув часы в кармашек, я снова посмотрел на вход в дом дона Эусебио – калитку в больших воротах, через которую должен был выйти кучер.

Калитка была по-прежнему закрыта; но, к моему удивлению, возле нее стоял человек! Он или кто-то другой?

Никакого звука я не слышал: ни топота обуви, ни срипа петель. Это не может быть кучер.

Скоро я убедился в этом; человек ничем не походил на кучера.

Мой визави на противоположной стороне улицы, подобно мне, был закутан в плащ; на голове у него было черное сомбреро.

Несмотря на маскировку и тусклый свет масляной лампы, его невозможно принять за другого слугу, торговца или леперо. Манеры и осанка, хорошо сложенная фигура, видневшаяся под складками плаща, прежде всего черты красивого лица – все говорило, что это «кавалеро ».

Внешне это мужчина примерно моего возраста, лет двадцати пяти, не больше. В остальных отношениях он может иметь передо мной преимущество: глядя на его лицо, тускло освещенное лампой, я подумал, что никогда не видел такого красивого мужчину.

От углов рта отходили черные усы, под ними виднелись два ряда ровных белых зубов. На лице мужчины была приятная улыбка.

Но почему при взгляде на него мое сердце пронзила боль?

Я был разочарован, поняв, что это не кучер, которого жду. Но дело не в этом. Совсем с другим чувством разглядывал я этого человека. Я подозревал, что вместо посредника, которого намеревался нанять, вижу перед собой соперника.

К тому же соперника успешного, я в этом не сомневался. Доказательством служила его великолепная внешность.

Он не зря остановился перед каса Вилла-Сеньор. Это был совершенно очевидно по тому, как он поглядывал на балкон. Я видел, что смотрит он на то самое окно, которая я сам так часто и страстно разглядывал.

Его поведение и осанка – все говорило об уверенности. Он бывал уже здесь не раз, бывал часто. И сейчас он здесь не в попытке установить сомнительную связь, нет, встреча ему назначена!

Я видел, что услуги кучера ему не понадобятся. Глаза его не были устремлены в сторону ворот, но оставались прикованными к балкону вверху. Очевидно, он ожидал, что там кто-то появится.

Я стоял в тени портала, и он не мог меня видеть; впрочем, меня это нисколько не заботило. В укрытии я оставался чисто машинально – инстинктивно, если вы предпочитаете такую формулировку. С самого начала я решил, что моя игра кончена и услуги кучера дона Эусебио Вилла-Сеньора мне не понадобятся. Его дочь уже занята!

Конечно, я думал только о Мерседес. Нелепо было бы полагать, что человек, которого я вижу перед собой, пришел к другой. Такая мысль даже не приходила мне в голову. Нет, я видел перед собой своего успешного соперника.

В отличие от меня, ему не пришлось долго ждать. Очевидно, десять часов были условленным временем. Сигнал дал звон колоколов: как только он начался, кавалер в плаще показался на улице и направился к дому.

При последнем ударе колокола я увидел, как неслышно отодвинулась оконная занавеска; в окне показалось лицо, которое я так часто видел во сне. Оно было видно неотчетливо, но совершенно реально.

Еще мгновение – и на балконе неслышно появилась одетая в черное фигура; белая рука оперлась о баллюстраду; что-то еще более белое мелькнуло в пальцах, бесшумно упало на улицу в сопровождении шепотом произнесенных слов:

– Кверидо Франсиско, ва кон Диос (Да хранит тебя Бог, дорогой Франсиско!)

Прежде чем записка была поднята с тротуара, прекрасная шепчущая отошла от окна; жалюзи снова опустили; дом и улица снова погрузились в тишину.

Никто, проходя мимо дома дона Эусебио Вилла-Сеньора, не мог бы сказать, что дочь его повела себя нескромно. Тайну берегли два человека: одному она, несомненно, доставила счастье, другому, столь же несомненно, горечь!